- Так как долго мы обязаны оставаться здесь, как ты думаешь? - Итан поперхнулся над бокалом с шампанским. - Боже, у богатых людей плохой вкус на напитки.
- Эй, - протестует Лила, ставя бокал на стол. - Я думаю, это вкусно.
- Это потому, что ты богата, - шутит Итан, закатывая рукава рубашки, а потом берет кусок торта. - И вы воспитаны думать, что дорогие вещи всегда вкусные.
Лила показывает ему язык, а на нем фиолетовая глазурь. - Думаю, ты единственный, у кого плохой вкус.
Итан морщит брови, будто он занят размышлением. - Неа, у меня прекрасный вкус.
Итан наговорил мне дерьма об Элле и о том, что я должен разобраться и покончить с этим. Я обдумываю сказать ему то же самое, о нем и Лиле.
Элла роняет букет, прежде чем плюхнуться на стул рядом со мной. - Боже, свадьбы утомительны.
Я вытаскиваю травинку из ее волос и бросаю ее на землю. - Хочешь выбраться отсюда? Мы можем пойти поужинать или придумать еще что-нибудь.
- Я пока еще не могу уйти,- хмурится она, кладет голову на спинку стула и смотрит в потолок. - Будут делать еще фотографии.
Она выпрямляется на стуле и крадет кусочек моего торта, оставляя немного фиолетовой глазури на нижней губе. Я так отчаянно хочу наклониться и слизнуть ее.
- Что? - спрашивает она, когда замечает, что я смотрю.
Я тянусь к ней, и она замирает, когда мой палец касается ее нижней губы. - Мы должны потанцевать.
Она приподнимает брови. - С каких это пор любой из нас танцует?
- Мы всегда танцевали, - протянув ей руку, я поднимаю ее на ноги.
- Но наши танцы намного отличаются от их танцев, - она указывает пальцем на площадку, где люди медленно танцуют. - Вероятно, мы покалечим их невинные умы.
- Давай же, Элла Мэй, потанцуй со мной, - ослепляя ее своей наиболее заманчивой улыбкой, я продолжаю протягивать руку, надеясь, что она примет ее.
Вздыхая, она переплетает свои пальцы с моими, и я поднимаю ее на ноги. Когда мы достигаем центра танцплощадки, я кручу ее и прижимаю к себе. Улыбка дергается на ее губах, когда я кладу руки на ее бедра. Притягиваю ее ближе, а она обнимает меня руками за шею.
Пока мы танцуем под музыку, я приближаю губы к ее ушку и пою вместе с текстом.
Она отклоняется назад, чтобы посмотреть мне в глаза. - Откуда ты знаешь слова "The Story"? Большинство парней не слушают Брэнди Карлайл.
- Шшш... никому не говори, - я подмигиваю ей и прижимаю ближе. - И ты слушала эту песню постоянно. Как я мог не знать слова?
Она вцепляется в меня, когда я продолжаю петь. Ее голова лежит на моем плече, и я больше не боюсь говорить ей, что чувствую. Я хочу, чтобы она знала - мне необходимо, чтобы она поняла, потому что держать это в себе дольше, больше не было вариантом.
- Я люблю тебя, Элла Мэй, - шепчу я, целуя ее в щеку. - И однажды я хочу делать то же самое на нашей свадьбе.
Элла
"The Story" Брэнди Карлайл разносится по комнате, мягкий текст, который рассказывает историю, поражающую меня прямо в сердце. Миша заглядывает мне в глаза и выигрывает мое сердце еще больше, чем у него уже есть.
Потом он говорит мне, что хочет делать то же самое на нашей свадьбе, и мои легкие сжимаются. Я хочу убежать и спрятаться, но я борюсь, чтобы удержать свой рассудок.
- Миша, я...
Он кладет палец мне на губы. - Ничего не говори, хорошо? Просто подумай немного об этом. Я не говорю именно об этой секунде. Я просто хочу, чтобы ты знала то, что я чувствую.
Я убираю его палец в сторону. - Я должна сказать, потому что ты должен знать, что я чувствую. Я не могу сделать это прямо сейчас. - Его лицо опускается, пока я продолжаю. - Но когда-нибудь, да. Сначала я должна взять себя в руки. Я должна быть в ладу с собой, прежде чем отдам тебе все свое сердце.
Он изучает мое лицо. - Я не совсем понял, что ты сказала.
- Я говорю, что думаю, что мы должны быть друзьями, пока я не пойму, как снова взять себя в руки, - объясняю я. - Не хочу ничего сделать, чтобы ранить тебя, и прямо сейчас я не знаю, могу ли сделать это.
Он приподнимает бровь. - Ты хочешь быть друзьями? Потому что я не уверен, что это возможно.
- Мы должны, и затем, возможно в один прекрасный день в будущем, после того, я разберусь со всем своим дерьмом, мы сможем быть кем-то большим друг другу, но только если ты все еще будешь этого хотеть. - Я делаю глубокий вдох, мои внутренности болят, пока я добавляю: - Вдруг появится кто-то лучше, и я не хочу, чтобы ты сомневался из-за меня.
- Никто не может быть лучше тебя, - говорит он, и я начинаю открывать рот, чтобы протестовать, но он опережает меня. - Но если это то, что тебе нужно, тогда я это сделаю. Мы можем быть друзьями... некоторое время.
Он не полностью поддерживает меня, но я и не ожидаю, что будет. Он самый решительный человек, которого я знаю.
Я целую его в щеку, а затем кладу голову ему на плечо, вдыхая его успокаивающий запах, пока мы синхронно двигаемся под музыку, держась вместе, но, все еще позволяя уйти.
ГЛАВА 10
(Перевод:Galia_Br ; редактура:Дарья Галкина )
Миша
Прошло лишь несколько дней, как мы с Эллой разъехались после свадьбы, но казалось, будто прошли месяцы. Мы разговариваем по телефону по нескольку раз в день, но все между нами не так, и я скучаю по ощущению быть с ней.
- Чувак, мне так скучно, - жалуется Итан, переключая каналы, его обувь на кофейном столике. - Почему мы не можем куда-нибудь сходить?
Я лежу на своей кровати, снова и снова перечитывая сообщение. Оно пришло вчера, от отца. В нем говорится, что ему надо увидеть меня, что он хочет что-то спросить. Я смотрю на него, решая, будет ли общение с ним хорошей идеей. Мы виделись два раза, и каждый раз был неудобным и болезненным, но мой разум не примет решение, пока я не узнаю, чего он хочет.
- Я не знаю... думаю, мы можем пойти перекусить. - Садясь, я скидываю ноги с кровати и пишу отцу, спрашивая, где он хочет встретиться.
Он отвечает мне быстрее, чем я предполагал, спрашивая меня, могу ли я встретиться с ним в пекарне на девятой улице в течение часа. Колеблясь, я, наконец, отвечаю, что могу.
- Планы изменились. Я не могу пойти. - Я надеваю черную толстовку и застегиваю молнию. - Мне надо кое с кем встретиться.
Он осуждающе смотрит на меня. - Девушка?
Я беру ключи от машины с комода. - Нет, просто тот, кого я когда-то знал.
На его лице отражается смятение. - Это не Наоми, правда? Потому что хочу посоветовать тебе, держаться подальше от неё - она сумасшедшая. Вчера она практически пыталась меня изнасиловать.
- Будто тебе это не понравилось.
- Эй, мне нравится женщины и все такое, но это немного слишком. Она прошла путь от бармена до какого-то чувака, который раздавал флайеры на улице, а потом добралась и до меня. Кроме того, мне кажется, она испытывает что-то по отношению к тебе.
- Знаю, - говорю я, засовывая бумажник в задний карман джинсов. - Ты был не единственным, кого она добивалась прошлой ночью.
- Вау. - Его глаза расширяются. - А я думал, что был плохим.
Я кладу телефон в карман толстовки. - Можешь сделать мне одолжение? Можешь сказать Дилану или Чейзу, когда они появятся (если они вообще появятся), что я могу не успеть на репетицию.
Он роется в очень скудном выборе еды в холодильнике. - Думаешь, они появятся? Я имею в виду, ты не видел никого, кроме Наоми с тех пор, как вернулся и никто из них не показался вчера на репетиции.
- И это я знаю. - Я открываю входную дверь и замечаю, что на улице дождливо. - Но, если они все-таки появятся, ты им скажешь?
Он пожимает плечами, беря пакет сока из холодильника. - Да, я скажу им... но тебе не кажется, что твоя группа разваливается?
- Типа того, - бормочу я и закрываю дверь. Стянув толстовку через голову, я бегу вниз по лестнице в дождь, шлепая по лужам, когда я иду по улице.
С момента маленького инцидента с Наоми, положение группы стало шатким. Началось с нее, не желающей быть рядом со мной, а затем Дилан и Чейз потеряли интерес, когда поняли, что могут заработать много денег барменами в этом, исключительно женском, клубе.
Сейчас, однако, я более обеспокоен тем, о чем иду поговорить со своим отцом.
* * *
Когда я приехал в пекарню и увидел, что мой отец сидит за столом, я почти испугался. Я с тревогой прижимаю руку к ноге, смотря на него через окно, пока дождь стекает по мне. Он читает газету и пьет кофе. Одет в серый костюм и красный галстук, портфель рядом с его ногами. Он выглядит как адвокат. Вдруг, я понимаю, что понятия не имею, что он делает или кто он такой. Он не больше чем незнакомец. Один из тех людей, которые прохдят мимо меня на улице.
Я собираюсь с духом и захожу в пекарню. Пахнет ванилью и это напоминает мне об Элле. Два столика из восьми заняты, девушка кассир за стойкой, наполненным кексами и печеньем, раздевает меня глазами.
Мой отец отрывается от кофе, и его голубые глаза расширяются. - О, Миша, ты пришел.
Я вытаскиваю стул и сажусь напротив отца. - Конечно, я пришел. Когда я говорю, что собираюсь где-то быть, я всегда прихожу. Такой я человек и тебе было бы это известно, если бы ты знал меня.
Он прочищает горло несколько раз, сглаживая невидимые складки на галстуке. - Слушай, Миша, я, правда, извиняюсь за то, что сделал. Что был дерьмовым отцом и не был с тобой.
Мой лоб хмурится, я скрещиваю руки и отклоняюсь на спинку стула. - Я не понимаю, зачем ты говоришь это, потому что в последние два раза, когда я тебя видел, ты ясно дал понять, что действительно не заботишься обо мне, и ты ничего не хочешь от меня.
Открыв несколько пакетиков, он дрожащими руками добавляет сахар в свой кофе. - Все меняется... кое-что случается, и... ну, мне нужна твоя помощь.
Я уставился на него без всякого выражения. - Поэтому ты извинился передо мной? Потому что тебе что-то от меня надо?
Он опускает пустые пакеты на стол. - Хочешь, чтобы я тебе что-то взял? Хочешь кофе?
- Я хочу, чтобы ты продолжил говорить, чего ты хочешь, - говорю я прохладно. - Потому что мне чертовски любопытно, к чему ведет этот разговор.
Он помешивает кофе и вытирает ложку о край чашки. - Я не очень уверен, как начать этот разговор... - Он роняет ложку на стол. - Недавно мне поставили диагноз апластической анемии[13]... Ты знаешь, что это такое?
- Я похож на доктора? - в раздражении я качаю головой.
- Ну, я опущу скучные медицинские термины и перейду прямо к цели. Это редкое заболевание и у меня тяжелый случай. - Он смотрит вниз на трещины на столе, его брови соединяются, вокруг глаз появляются морщины. - Мне нужна кровь и пересадка костного мозга, и лучше всего, чтобы донором был родственник.
- Ты умираешь? - я рассматриваю его. - Ты выглядишь здоровым.
- Нет, я не умираю. - Его голос холодный, как лед. - Но я и не здоров, а это может мне помочь.
- Что насчет других твоих детей? Почему не попросишь их?
- Я не хочу делать это с ними. Они слишком малы... И я не хочу, чтобы они вообще знали, что я болен.
Я перегибаюсь через стол, оперевшись ладонями на стол, горя от злости, и ножки стула громко стукаются об пол. - Итак, позволь мне угадать. Ты хочешь, чтобы я это сделал, даже если ты несколько лет не разговаривал со мной? Ты бросил меня, когда я был ребенком, и я до сих пор не знаю, почему ты по крайней меня, не поддерживал со мной связь?
- Миша, я сказал, что мне жаль. - Он тянется через стол, будто собирается схватить мою руку, но отступает, что хорошо, потому что я, вероятно, ударил бы его. - И это больше, чем все это - я болен.
Я отталкиваюсь от стола. - Я должен подумать.
Он поднимает свой чемодан и тоже встает. - Ты можешь, хотя бы, провериться, будешь ли ты хорошим донором? Эти вещи занимают некоторое время.
Иногда я желаю быть козлом и уйти. - Хорошо, я проверюсь, но это не для тебя. Это для того, чтобы я не чувствовал себя виноватым.
Элла
Со свадьбы прошло почти две недели, и я каждый день разговариваю с Мишей по телефону. Общение легкое, кроме его случайных грязных комментариев, но это всегда было нормальным, даже когда мы раньше были друзьям.
Я безумно по нему скучаю и думаю о нем нездоровое количество раз в день. Он заполняет мои мысли, мое тело, мои мечты - он то, что заставляет меня быть лучше.
Полдень, солнце блестит в голубом небе, воздух пахнет как свежескошенная трава и осень. Я иду через двор тихого кампуса к офису моего терапевта с телефоном у уха.
- Ты этого не делал, - говорю я Мише с улыбкой на лице. - Ты такой лгун.
- Я сделал, - спорит он с весельем в голосе. - Я бросил свою гитару и сказал им, что ухожу - я больше не хочу всей этой драмы.
Я открываю входную дверь и захожу в пустой холл. - Так что, ты бросил группу - покончил с этим, после нескольких месяцев поездок с ними?
- Случилось намного больше, чем ты думаешь, - отвечает он, и я слышу голос Итана на заднем плане. - Я ушел неделю назад, но до сегодняшнего времени я не хотел говорить тебе.
Я хмурюсь, опускаясь на стул, снаружи офиса терапевта. - Почему? Я не буду отговаривать тебя от этого. Пока ты счастлив, ты можешь делать то, что хочешь. Это все, что я когда-либо хотела для тебя.
- Я счастлив. Очень, очень счастлив, - обещает он мне с энтузиазмом. - Но не из-за этого я не говорил тебе.
- Хорошо... в чем причина? - я слышу голос Итана снова. - И почему Итан там. Он разве не должен быть в своей большой, авантюрной поездке горного стиля или как он там это называет?
- Мое Путешествие Горного Мужчины! - кричит Итан. - Формулируй правильно, женщина!
- Я на громкой связи? - спрашиваю я. - Миша, если это так, выключи. Пожалуйста.
- Я не могу. Ты воспримешь это лучше на громкой связи. - Он выпускает вздох. - Так ты будешь немного лучше сдерживать свой гнев, потому что знаешь, что Итан слушает и использует все, что ты скажешь против тебя.
Я смотрю по сторонам, никого поблизости в офисе. - Что за новости?
Он прочищает горло, будто готовясь к большой речи. - После того разрушения группы, которое произошло, я решил, что нужны перемены. И так же сделал и Итан. Он решил, что не настолько горный мужчина, как он думал.
- Это не настоящая причина, - заметил Итан. - Я просто пожалел твою тупую задницу, ведь твоя группа распалась.
- В любом случае, - прерывает его Миша. - Мы оба решили, что пришло время перемен, и я начал искать нечто постоянное, не включающее в себя переезды.
- Я думала, ты не хотел заниматься подобными вещами. - Я роняю сумку на пол и горблюсь на стуле. - Я думала, ты хотел быть частью группы и путешествовать.
- Неа, мне лучше самому, - говорит он мне. - Может, я буду поглядывать на новые группы, на те, которые не стали бы безнадежным делом. И теперь, я нашел место, где буду играть. Плюс, я получил подработку. Оплата дерьмовая, но это работа лишь на время, и это лучше, чем возвращаться домой.
- Что за подработка?
- Мужские эскорт услуги. Полагаю, это будет здорово. Я буду весь день поражать женщин - мы оба знаем, я в этом крут - и за это мне будут платить.
Я закатываю глаза, но подыгрываю. - Вау, звучит как работа, на которой ты будешь хорош, и я уверена, там будет очень интересно. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что это работа твоей мечты.
- Да, я знаю, верно? - говорит он умно. - Хотя, я слышал истории о каких-то парнях фетишистах, которые пользуются этим, и это звучит так, будто все может стать немного неловко, но я сделаю все, чтобы выжить.
- Ты такой придурок. - Я перемещаюсь на своем сидении, засунув ноги под стул, когда заходит секретарь с кипой бумаги в руках. - Что ты делаешь на самом деле? А еще лучше, где ты?
- У нас с Итаном неполный рабочий день на стройке, но это лишь промежуточная работенка. - Он останавливается и затем громкий удар. - Ночью я буду играть в "The Hook Up".
- Эй, точно такой же клуб есть и в Вегасе, - говорю я, перекрикивая звук уничтожителя бумаги. - Хотя я не знала, что у них целая сеть.
Он колеблется. - Это и не сеть.
- Ты в Вегасе?! - Мой голос становится высоким, и секретарша смотрит на меня сквозь толстые стекла очков, скармливая бумагу уничтожителю. Поворачиваясь на месте, я понижаю голос и зажимаю пальцем ухо, чтобы лучше слышать. - Ты и Итан переехали в Вегас?
- Ага, сейчас во время разговора мы в Вегасе, раскладываем свои вещи в этой крошечной квартирке, - уточняет он. - Но это работает, и я счастлив.
Не уверенная как ответить, я молчу, тревожно барабаня пальцами по коленям. Телефон в приемной звонит и секретарь отвечает.
- Скажи мне, о чем ты думаешь, милая девчонка, - призывает он, когда звучит сигнал о том, что он выключил громкую связь. - Итан тебя больше не слышит.
- Я думаю... не знаю, что я думаю... - Я поднимаюсь, когда двери терапевта раскрываются, и она высовывает голову.
- Элла, я готова принять тебя, - раскрывая дверь шире, она зовет меня внутрь.
- Я перезвоню тебе позже, - говорю я ему. - Прямо сейчас я направляюсь в офис терапевта. - Я вешаю трубку прежде, чем он смог что-то сказать, беру сумку с пола, сажусь перед ее столом.
Анна садится на стул, выбирает ручку из чашки, достает блокнот из ящика стола. Сегодня, ее брючный костюм нежного коричневого оттенка, а волосы убраны назад. Она надевает очки и читает записи последнего визита.
- Я разговаривала с Мишей по телефону, - объясняю я прежде, чем она смогла спросить, потому что она собиралась. - И я только что узнала, что он переехал сюда.
- О, я вижу. - Она кладет ручку и блокнот на стол, и придвигает свой стул ближе. - Кстати, это прозвучало так, словно ты этому не рада.
- Я не уверена, что чувствую, - обдумываю я свои чувства. - С одной стороны, хорошо, что он будет рядом, если он мне понадобится, но я пытаюсь отвыкнуть от него, так что может быть плохо, что он так близко. В этом есть смысл?
- В этом много смысла. - Она перелистывает страницы блокнота. - Как долго ты знаешь Мишу?
- Вечность. То есть, я помню, как мне было четыре, и я была очарована тем, как он сидел в гараже со своим отцом и работал над машиной. Хотя, мне всегда было слишком страшно пойти туда и поговорить с ним - вообще-то, он первый заговорил со мной. - Смех зарождается в моем горле. - На самом деле, сначала он подкупил меня перелезть через забор соком и игрушечной машинкой.
- Почему ты боялась заговорить с ним? - исследует она.
- Я не знаю. Думаю, может быть, я всегда чувствовала, что жила в альтернативном мире, который никто не понимал, даже он. - Я пожимаю плечами, рассматривая свои ногти. - Иногда я все еще чувствую себя так, что, возможно, я вижу вещи иначе, нежели большинство людей.
Она барабанит пальцами с французским маникюром по столу. - Думаю, ты слишком сильно переживаешь о том, что ты думаешь.
- Но это часть данности, - говорю я. - Я знаю, это на некоторое время, но то, что я до сих пор не понимаю, как перестать беспокоиться.