- Хочешь сказать…
- Да, я беременна. И становится все труднее это скрывать. Теперь понимаешь, почему я не могу появиться на вилле Кастильоне? Если бы рядом был Паскаль - другое дело, но как мать-одиночка… Ни за что!
- А твой брат знает? - нахмурилась Харриет.
- Не хочу нагружать его своими проблемами. У него и так забот хватает: его жена, Аллегра, вот-вот разродится, а здоровье у нее не очень, и Тони с ума сходит от беспокойства…
- Чем я могу тебе помочь? - просто спросила Харриет.
Роза подняла на нее блестящие от слез глаза.
- Харриет, съезди в Италию вместо меня!
- Что?! - Харриет вырвала руку, недоуменно уставившись на подругу. - Ты серьезно?
- Только ты сможешь меня выручить, - лихорадочно заговорила Роза. - Выглядишь ты точь-в-точь как я, по-итальянски говоришь как на родном языке. Меня там уже девять лет не видели. Харриет, у нас все получится! Я оплачу операцию твоей матери, ремонт дома, постоянный уход за твоей бабушкой - все что угодно, лишь бы ты мне помогла!
- Ни за что! - Харриет вскочила, покраснев от гнева. - Знаешь, Роза, не все на свете покупается и продается!
Роза догнала ее уже на улице.
- Пожалуйста, не сердись, я этого не вынесу! Послушай, - заговорила она уже спокойнее, - я уже давно ломаю голову, как помочь тебе и Клэр. Мне страшно за твою мать: она больна, нуждается в операции, но вместо лечения и отдыха трудится как проклятая - днем работает, по вечерам ублажает капризную старуху. Но я понимаю, что денег вы у меня просто так не возьмете. Так вот, предлагаю обмен. Тебе нужны деньги - у меня их полно. Все, о чем я прошу, - проведи три дня на вилле Кастильоне под моим именем. Одежду и все прочее я тебе обеспечу. А взамен устрою Клэр в больницу и договорюсь с братом, чтобы он выделил вам бесплатно бригаду рабочих для ремонта.
Клэр Фостер, выслушав печальную повесть Розы, не разделила праведного негодования дочери, а вместо этого спокойно заметила:
- Не ты ли сама мне жаловалась, что в твоей жизни совсем нет приключений?
- Особенно таких прибыльных! - фыркнула Харриет.
- Как ты можешь так говорить? - заступилась за Клэр Роза. - Речь идет о здоровье твоей матери! Если бы мне сказали: "Сделай то-то и то-то, и твои родители останутся живы", я бы на все пошла, на все!.. - И с этими словами она, к ужасу Харриет, уткнулась в плечо Клэр и горько разрыдалась.
Клэр принялась гладить ее по голове и утешать, как ребенка, а Харриет, глядя на это, ощущала себя последней бесчувственной дрянью.
Наконец Роза подняла голову и утерла покрасневшие глаза.
- Ладно, прошу прощения за истерику. Ты права, Харриет, - забудем об этой дурацкой идее. Но я люблю вас обеих и поэтому - пожалуйста, Клэр, не отказывайтесь! - хочу оплатить вашу операцию и организовать ремонт за счет Мостинов.
- А что скажет твой брат, если узнает, что ты распоряжаешься его рабочими?
- Ничего не скажет, потому что он у меня в долгу. Из-за состояния Аллегры он совсем забросил работу, так что я теперь управляю и "Эрмитажем", и "Честертоном".
Роза говорила о двух отелях, принадлежащих семейству Мостинов. После ее итальянской эскапады отец в наказание отправил ее на работу: начинала Роза простой кухаркой в одном из отелей, но скоро поднялась до менеджера, проявив недюжинные способности в искусстве управлять налаженной машиной гостиничных служб, создавать уютную атмосферу и организовывать разнообразные торжественные мероприятия.
В этот миг наверху, в спальне бабушки, зазвонил колокольчик - больная призывала к себе бессменную сиделку-дочь.
- Я схожу, мама, - вызвалась Харриет.
Инид Моррис, как обычно, желала одного - вдоволь поворчать и потиранить дочь. В сотый раз объясняя ей, что Клэр нездорова, устала и плохо себя чувствует, Харриет мучилась жгучими угрызениями совести. Ей нелегко и пять минут пробыть наедине с капризной старухой, а мама возится с ней целыми вечерами: носит ей еду в постель, подает таблетки, читает вслух, меняет белье, выносит судно, терпеливо выслушивает ее бесконечные жалобы и воркотню. И этого мало - стирка, готовка и покупки тоже на Клэр. Не говоря уж о том, что мама вообще-то работает. И не может лечь на операцию, которая ей так нужна, из-за того, что все деньги уходят на лекарства для бабушки…
Харриет в силах изменить ее жизнь. Всего-то нужно - съездить в Италию и три дня попритворяться Розой. Да, это обман - но обман во благо, от которого никому не будет вреда. Неужели страх и дурацкие предрассудки в ней сильнее любви к матери?
- Хорошо, Роза, - громко объявила Харриет, входя в комнату. - Может быть, я сошла с ума и, разумеется, потом об этом пожалею, но я согласна. Я поеду в Италию, помирюсь с синьорой Фортинари от твоего имени, изображу любящую внучку и сделаю все, чтобы юбилей твоей бабушки стал по-настоящему счастливым!..
ГЛАВА ВТОРАЯ
Мощный "мазерати" с рычанием мчался вверх по склону холма, и с каждым поворотом извилистой горной дороги сердце Харриет сжималось все сильнее.
Остановив машину у крыльца, утопающего в густой зелени, Лео обернулся к своей окаменевшей от ужаса пассажирке.
- Выше голову, Роза! - приободрил он девушку, легонько коснувшись ее колена.
Даже сквозь толстую джинсовую ткань прикосновение его поразило Харриет, словно электрический разряд. Она застыла, страшась выдать свои чувства, и устремила взгляд на дом. Старинный особняк из золотистого песчаника был хорошо знаком ей по фотографиям, однако вилла Кастильоне оказалась куда меньше; чем она ожидала. Изысканный и элегантный, дом синьоры Фортинари не подавлял своим величием - напротив, казался теплым и уютным.
- Прежде чем войдем, - сумрачно заговорил Лео, - хочу тебя предупредить. Нонна, как всегда, бодрится, но здоровье ее оставляет желать лучшего. Она вызвала тебя сюда, потому что понимает, что жить ей недолго осталось. Ты уже причинила ей достаточно огорчений. Не вздумай снова приняться за свои штучки, ясно?
- Вижу, ничто не изменилось, - огрызнулась Харриет, разъяренная его высокомерным тоном. - Ты всегда видел во мне воплощение всех смертных грехов. - Так говорила о Лео Роза - и, как видно, не ошибалась.
- Думаешь, у меня нет на то оснований? - фыркнул он.
Харриет предпочла промолчать. "Не знаешь, что сказать, - напускай на себя загадочный вид и молчи", - наставляла ее Роза. Пожалуй, совет разумный. Если хоть что-то в этой дикой истории можно назвать "разумным". Не дожидаясь, пока Лео предложит ей руку, Харриет выпрыгнула из машины, подхватила элегантную дорожную сумку Розы и поспешила в дом вслед за своим спутником.
В прохладном беломраморном холле навстречу им вылетела низенькая плотная женщина, и, сияя улыбкой, затараторила по-итальянски с такой скоростью, что Харриет удалось понять лишь некоторые фразы.
- Добро пожаловать, мисс Роза, - наконец повернулась она к гостье. - Вы, наверно, устали; я отнесу в спальню ваши вещи и приготовлю кофе. Синьора отдыхает, с ней вы увидитесь позже.
- Ты, конечно, помнишь Сильвию, - заметил Лео, когда служанка скрылась.
- Нет. Девять лет назад ее здесь не было.
"И слава богу", - мысленно добавила Харриет, входя в гостиную. Чтобы подготовить подругу к предстоящему "спектаклю", Роза забросала ее фотографиями и семейными письмами, подробно описала устройство дома, расположение комнат и обстановку в них, а также всех родственников и знакомых Фортинари - кто что из себя представляет и кто кому кем приходится. Харриет записывала все и перечитывала свои конспекты, пока не выучила наизусть. Так что гостиную она нашла без труда, и по обилию лепнины на потолке, картин в тяжелых рамах и безделушек на столиках поняла, что не ошиблась.
- Ты сильно изменилась, Роза, - заметил Лео, когда она почти без сил плюхнулась на алый бархатный диван. - Похудела, и волосы начали виться.
- Спасибо моему парикмахеру, - небрежно ответила Харриет - к этому вопросу она была готова. - Нравится?
- Ты красива, и прекрасно это знаешь, - сухо ответил он.
Под его холодным, презрительным взглядом Харриет невольно порозовела и опустила глаза. К счастью, в этот миг вошла Сильвия с кофе и сладким печеньем на подносе и, избавившись от ноши, снова удалилась на кухню, где полным ходом шли приготовления к завтрашнему торжеству.
- В прежние времена ты говорила по-итальянски без акцента, - заметил Лео.
Роза предупреждала, что Лео любит черный кофе, но Харриет решила созорничать и с улыбкой пододвинула к нему сливки.
- С тех пор как двери этого дома для меня закрылись, мало где приходится говорить по-итальянски. Разве что иной раз на работе - когда имеешь дело с иностранцами.
- Ты не помнишь, что я пью черный кофе? - выгнул черные брови Лео. - А что еще ты забыла?
- Все, что смогла, - отрезала она. - Пирожное хочешь?
Лео покачал головой и откинулся в кресле, не сводя с Харриет внимательных глаз.
- Тебе нравится работа в "Эрмитаже"?
- Как ни странно, да, хотя поначалу я терпеть не могла отели, - ответила Харриет, точно повторяя слова Розы.
- Раньше ты мечтала о другом. - Он продолжал пристально ее разглядывать.
- О карьере фотомодели? - Харриет пожала плечами. - Дурацкие подростковые фантазии. Я давно выросла из детских глупостей, - со значением добавила она.
- Вот как? - прищурился он. - Но ты в самом деле могла стать моделью. И сейчас можешь. С годами ты стала еще прекраснее.
Харриет сжала зубы. Хоть бы этот несносный тип куда-нибудь убрался - например, на свои знаменитые виноградники!
- Как поживают Мирелла и Данте? - вежливо осведомилась она.
- Данте - моя правая рука с тех пор, как папа ушел на пенсию. Мирелла, как ты знаешь, замужем. Ждет первенца. Как и жена Тони, кажется?
Харриет кивнула.
- Да. Ей вот-вот рожать, поэтому они с Тони не смогли приехать на день рождения Нонны.
- Надеюсь, у нее все будет хорошо. Мирелла, слава богу, на здоровье не жалуется. Ты не прилетела на ее свадьбу, - недобро прищурился он.
- Кажется - ясно, почему, - сердито отрезала Харриет.
- Боялась?
- Можно и так сказать, - пожала она плечами.
- Ты бы приехала, если бы Нонна тебя пригласила? - наклонившись к ней, лениво поинтересовался Лео. - Или чересчур страшилась встречи со старыми друзьями?
- Лео, прекрати мучить ребенка! - раздался вдруг властный женский голос.
Лео встал, вскочила на ноги и Харриет. В дверях стояла женщина в темно-синем платье изысканного покроя. Лицо ее, свежее и гладкое, почти без морщин, никак не выглядело на восемьдесят лет, темные глаза сияли умом и добротой.
Страшный миг! Что, если?.. Но вот на глазах Виттории Фортинари блеснули слезы, она простерла руки - и Харриет, сгорая от стыда, бросилась к ней в объятия.
- Роза! - воскликнула пожилая леди, оглядывая "внучку"-самозванку с ног до головы. - Какая же ты стала красавица! Нет-нет, не буду плакать, - озорно улыбнулась она. - Потечет тушь, и я стану похожа на привидение.
Харриет невольно улыбнулась в ответ.
Усадив девушку рядом с собой на диван, синьора Фортинари подняла глаза на Лео (Харриет уже чувствовала, что начинает ненавидеть его пристальный испытующий взгляд):
- Спасибо, Лео, что встретил Розу в аэропорту.
Трудно было не понять, что бабушка вежливо, но непреклонно отсылает внука. Лео склонился в церемонном поклоне:
- Мавр сделал свое дело - мавр может возвращаться в Фортино.
- Поужинай сегодня с нами, - к ужасу Харриет, предложила синьора.
- Если Роза не против, - усмехнулся Лео.
- Буду очень рада, - солгала Харриет.
- Вот и хорошо, - заключила Виттория. - И привози с собой Данте. Ему, должно быть, не терпится увидеть, как изменилась Роза за эти годы.
Появление Данте Харриет не слишком волновало - девять лет назад младший брат Лео был в Калифорнии и при "изгнании" Розы не присутствовал.
- Как скажешь, Нонна, - откликнулся Лео, поднося руку бабушки к губам. - Но теперь, мне кажется, тебе лучше отдохнуть и набраться сил для завтрашнего праздника.
- Знаешь, Лео, - мягко заметила его бабушка, - ты часто бываешь прав, но на сей раз ошибаешься.
Лео Фортинари шутливо поднял руки, как бы говоря: "Сдаюсь!", попрощался и вышел.
- Вот так, - удовлетворенно заметила синьора Фортинари. - А теперь, дитя мое, расскажи все-все о себе…
- Сначала позволь мне попросить у тебя прощения, - вспомнив наставления Розы, заговорила Харриет. - Я знаю, что время безвозвратно упущено, и все же хочу сказать: не было дня, когда бы я не жалела о происшедшем и не мечтала повернуть время назад.
- Мне тоже есть за что просить прощения, - вздохнула Виттория. - Надо было понять, что с тобой происходит, и обойтись с тобой мягче. Ну и довольно об этом. Теперь ты здесь - и все позади. Ах, Роза, гордость - страшнейший из грехов, и я в нем повинна. Как я могла так поддаться влиянию Лео! Он твердил, что нам с тобой встречаться не стоит, что это откроет старые раны, может дурно сказаться на моем здоровье… Но он ошибся. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить время на ссоры и обиды.
Харриет печально кивнула - она подумала о родителях Розы.
- Кому об этом и знать, как не тебе, дитя мое? - На глазах Виттории заблистали слезы: теперь она выглядела на все свои восемьдесят лет. Но тут же, словно опомнившись, Нонна выпрямилась и лучезарно улыбнулась: - Скажи, Роза, ты привезла с собой праздничный наряд?
- Целых два! - улыбнулась в ответ Харриет. Роза снабдила ее двумя вечерними платьями от лучших парижских модельеров.
Затем Харриет начала рассказ "о себе": посвятила синьору во все детали работы и личной жизни Розы (за одним исключением - старательно избегала всяких упоминаний о Паскале), а затем заговорила о беременности Аллегры.
- Тони и сам с ума сходит, и доводит до сумасшествия всех окружающих, начиная с самой Аллегры.
- Хорошо, что мужчины не рожают, - как бы невзначай заметила синьора. - Иначе род человеческий давно бы вымер.
Харриет рассмеялась, но тут же невольно зевнула. Нонна, улыбнувшись, похлопала ее по руке.
- Сильвия уже отнесла твою сумку наверх. Иди к себе, дитя мое, прими ванну и отдохни немного перед ужином. Ужин сегодня будет холодный и очень простой - готовить некогда, на кухне все заняты завтрашним угощением.
Женщины вместе вышли в холл, к лестнице, ведущей на второй этаж.
- Ты будешь жить в своей старой спальне, - проговорила Виттория. - Постарайся немного поспать. Ужинаем мы в восемь.
Харриет поднялась на галерею второго этажа, спиной чувствуя заботливый взгляд синьоры и молясь об одном - не перепутать двери. Повернуть налево, третья справа… о радость! - сквозь приоткрытую дверь она заметила свою (точнее, Розину) сумку. Да и сама комната, от резной кровати до рисунка на обоях, была в точности такой, как описывала Роза. Харриет прикрыла за собой дверь и испустила вздох облегчения.
Пока все хорошо. Страшнейшие испытания пройдены - остались Данте и Мирелла, но их Харриет не особенно боялась. Роза предупреждала, что главный ее враг - Лео. И теперь Харриет проклинала себя за то, что не смогла скрыть недовольства, когда бабушка пригласила его на ужин. Как он, должно быть, сейчас над ней (над Розой!) потешается!
"Не вздумай с ним любезничать!" - предупреждала Роза. С Лео, говорила она, Харриет должна держаться холодно и отчужденно - точь-в-точь так, как держалась бы она сама.
Мысленно поблагодарив услужливую Сильвию за то, что сумка уже распакована, Харриет заперлась в ванной и, чувствуя себя распоследней негодяйкой, набрала по сотовому телефону свой домашний номер. Вкратце рассказала Клэр о своих успехах, попросила передать Розе, что все в порядке, и пообещала звонить каждый день.
После ванны и отдыха Харриет ощутила себя новым человеком. Завернувшись в Розин купальный халат, она подошла к окну - и ахнула, обозревая восхищенным взором открывшийся перед нею вид. Харриет не была в Италии со студенческих времен и успела забыть, как прекрасны тосканские холмы в угасающем свете заката, как живописны итальянские деревушки на горных склонах, как сладко ноет сердце от мерного колокола, зовущего добрых католиков к вечерне, и кружится голова от разлитых в воздухе ароматов.
Когда солнце погасло и сумерки сменились непроглядной южной ночью, Харриет отвернулась от окна, распахнула дверцы шкафа и произвела смотр своим (точнее, Розиным) нарядам. Жакет и джинсы, в которых она была в самолете, очень напоминали ее собственные, но на этом сходство заканчивалось. Костюмы и платья Розы были выдержаны в стиле, для Харриет совершенно непривычном.
Высушив волосы, Харриет облачилась в бирюзовое платье из тонкой, как паутинка, шерсти. Платье облегало тело, словно вторая кожа, и Харриет возблагодарила бога за то, что грудь у нее поменьше и бедра поуже Розиных. Накинув жакет, чтобы скрыть глубокий вырез, она тщательно, как учила подруга, накрасилась, сунула ноги в бронзовые "лодочки" на высоких каблуках, а на палец надела Розино золотое кольцо с крупным бриллиантом.
Спустившись в гостиную, Харриет увидела синьору Фортинари: Нонна восседала на алом диване, перед ней стоял поднос с напитками.
- Роза, ты прекрасно выглядишь! - воскликнула синьора.
- Ты тоже, Нонна. - И Харриет подставила щеку для поцелуя.
- Налей себе вина и садись рядом. Расскажи мне поподробнее о молодой жене Тони. Она тебе нравится?
Харриет как могла подробно описала синьоре Аллегру, которую знала только по рассказам Розы. От вина она отказалась, налив себе минеральной воды - Роза предупреждала, что знаменитые вина Фортинари умеют развязывать язык.
- Да ты проголодалась, дитя мое! - заметила Виттория, глядя, с каким аппетитом Харриет уплетает пирожные.
- Никогда не ем в самолетах, - объяснила девушка. - Ненавижу летать.
- Вот как? - удивилась синьора. - Маленькой ты обожала самолеты.
"Осторожнее!" - предупредила себя Харриет.
- Теперь я не… - Она осеклась, заметив, что глаза синьоры наполнились слезами.
- Понимаю, - пробормотала Вигтория, прижимая к глазам платок. Твои родители… Прости меня.
На миг забыв о своей роли, Харриет порывисто потянулась к ней. Несколько секунд женщины молчали, обнявшись; обе испытывали смущение и горечь - хоть и по разным причинам.
- Добрый вечер!
Поспешно высвободившись из объятий Розиной бабушки и обернувшись, Харриет увидела на пороге Лео Фортинари. Темные брюки, светлый пиджак и рубашка с расстегнутым воротом придавали ему какое-то особое очарование небрежности. Лео молчал, не сводя с Харриет томительно-пристального взгляда.
- Ты прав, Роза прекрасно выглядит - и прекрати пожирать ее глазами, - с укором заметила бабушка. - Ты опоздал. И где Данте?
С усилием отведя взгляд, Лео повернулся к бабушке.
- Прости, Нонна. Данте тоже приносит свои извинения - он застрял в Ареццо по делам и будет дома только ночью. Но обещал, что завтра появится раньше всех. - Он обратился к Харриет: - Роза, после отдыха ты словно преобразилась!
- Спасибо, - холодно ответила она.
- Она проголодалась, - заметила Виттория. - Идемте к столу.
Синьора предупреждала, что ужин будет "совсем простой", однако паста в ароматном мясном соусе вызвала у Харриет возглас восхищения.
- Ты всегда ее любила, - заметила Виттория.