Фотография Грейс, которую дал ему старик Мэдок, была очень удачной. Но снимок Марлин оказался таким нечетким, что по нему можно было опознать кого угодно или никого вообще. Дуглас Мэдок отнюдь не представлял собой образчик сентиментального отца с альбомами, набитыми фотографиями детей. Очевидно, что и эти-то он еле раздобыл.
Все же, вооружившись фотографиями, Рич опросил с дюжину агентов по продаже недвижимости, но никто из них не узнал снятых на них женщин. То же самое случилось в десятке отелей и множестве домов, в которых сдавались квартиры.
Маленький след отыскался лишь в гараже. Старик Джексон, обслуживавший машину Грейс, очевидно, питал к ней слабость и охотно выложил все, что знал. Дымя дешевой сигарой, он поведал, что в последние две недели машиной пользовались гораздо интенсивнее и заправляли ее горючим в два раза чаще, чем раньше. И еще она вся была в песке, даже внутри, как если бы хозяйка наносила его туда на обуви.
Может быть, пляж? Но это тоже оказалось тупиком, во всяком случае, на сегодняшний день. Рич послал запросы службам безопасности трех или четырех лучших курортных отелей, находившихся в пределах автомобильной доступности, но ответы ничего не дали. Этих женщин никто не видел. А глядя на снимок улыбавшейся Грейс, Рич не верил, что, раз увидев, кто-нибудь мог забыть ее.
Негромко выругавшись, он снял трубку телефона и набрал чикагский номер.
- Сыскное агентство Слейда. - Голос Дженни, даже в столь позднее время, звучал вкрадчиво.
Как идеально интонации секретарши соответствует ее наружности, подумал Рич. Чувственная красотка в оболочке элегантной недотроги. Но он знал истинную Дженни, как и она знала истинного Рича. Оба они прошли через тяжелое детство, и это сблизило их.
Заложенную еще в юные годы внутреннюю жесткость они распознали друг в друге без слов, отлично сработались, и именно поэтому всегда были только друзьями и никогда - любовниками.
- Привет, - буркнул он, даже не пытаясь скрыть усталость: Дженни не обманешь. - У вас там, должно быть, больше десяти часов. Почему ты еще не дома?
- Ждала твоего звонка, красавчик, - ответила Дженни, чувствовалось, что она улыбается. - Сижу у телефона, как привязанная.
- Хочешь сказать, что опять бегаешь от Пита? - Приятель Дженни в последнее время стал воспринимать их связь слишком уж серьезно, и она часто проводила ночи в агентстве.
- Посторонним вход запрещен! - Голос Дженни зазвучал строже. - Слушай, красавчик, я не желаю, чтобы со мной проводили сеанс психоанализа по телефону. Тем более человек, испугавшийся семнадцатилетней девушки.
Нахмурившись, Рич сорвал с шеи галстук.
- Во-первых, ей двадцать три, а во-вторых, я ее вовсе не испугался. С какой стати, черт побери, это пришло тебе в голову?!
В трубке раздался низкий, чувственный смех - Дженни была довольна столь точным попаданием в цель.
- Откуда тогда такая реакция на звонок мистера Мэдока? Никогда не видела, чтобы кто-нибудь бледнел так быстро! Но, подумалось мне, мужчины не бледнеют из-за мужчин. И это не могло быть из-за исчезнувшей старшей дочки - он более или менее замужем и к тому же - вертихвостка! Дело явно в младшей! - Дженни помолчала, как бы ожидая, пока до Рича дойдет логика ее умозаключений. - Верно?
Слейд чуть было не рассмеялся.
- Ты применяешь запрещенные приемы! Если я официально откажусь от своих слов насчет Пита, ты прекратишь совать нос в чужие дела? - Не дожидаясь ответа, он открыл блокнот и взял ручку. - А теперь, может быть, перейдем к делу? Надеюсь, у тебя они идут лучше, чем у меня.
- Не думаю. - Он услышал шелест переворачиваемых страниц. - За последние две недели с кредитной карточки и банковского счета не снято ни цента. Миссис Макбрайт не покупала билет на самолет, не брала напрокат автомобиль, не искала работу и не выигрывала в лотерею. Так что, должно быть, она живет где-нибудь под мостом и питается кошачьими консервами.
- Только не эта леди! - засмеялся Рич. - Она предпочитает пятизвездочные отели и черную икру.
- Что ж, прекрасно, - ответила Дженни. Икру легче проследить, чем кошачий корм. - Он опять услышал шелест страниц. Дженни любила поболтать, но в делах была немногословна. - Итак, что на завтра?
- Составь список всех арендованных домов, особенно на короткий срок, в радиусе восьмидесяти километров от Нового Орлеана. Грейс навещает Марлин, я уверен в этом, но всегда спит в своей собственной кровати. - Интересно, подумал Рич, в кровати ли она сейчас. Ее машина стояла возле дома, но мотор был еще теплым. Километраж на спидометре увеличился на сто шестьдесят километров. Значит, в радиусе восьмидесяти километров! - И приставь кого-нибудь к Полу Макбрайту, - неожиданно добавил он, удивляясь самому себе.
Решение было инстинктивным. Но уже давным-давно он понял - инстинктам надо верить, игнорировать предчувствия бывает крайне опасно.
- К мужу? - Дженни явно была озадачена.
- Да, посмотрим, чем он занимается. Может, он тоже ищет жену. Пол знает ее лучше нас и, вполне вероятно, найдет первым. И тогда я хочу оказаться поблизости. - Рич устало потер лицо ладонью. - Да, еще врач Марлин. Пусть кто-нибудь разузнает, кто он такой и как давно она у него была.
- Тебя интересует что-нибудь определенное? Синяки, подбитый глаз, сломанные кости?
Рич машинально покачал головой.
- Пол, конечно, та еще задница, но я никогда не замечал в нем склонности к насилию. - Он вздохнул. - Черт побери, я не знаю, Дженни. Может быть, Макбрайт свихнулся, и у Марлин была достаточно веская причина для побега. Грейс определенно видит во мне врага, и я чувствую, что она с удовольствием отправила бы меня в Чикаго малой скоростью.
- Вот видишь, - самодовольно заявила Дженни, и было слышно, как она захлопнула блокнот, - я же говорила, что ты боишься ее!
К двум часам ночи Рич поставил крест на сне. Полная луна освещала его подушку так же ярко, как лампа на полицейском допросе. А тут еще желудок начал раздраженно ворчать, протестуя против порядков в этом доме, когда гостей оставляют без ужина.
Натянув пижамные брюки и майку, он спустился по лестнице, мечтая о хорошем сандвиче. Босые ноги беззвучно ступали по ковру. Рич не осмелился надеть что-нибудь на ноги: вот уже два часа в доме не раздавалось ни звука, не считая, конечно, голоса его раздраженного желудка.
Но, одолев один пролет, Слейд заметил свет, вырывавшийся из-под двери маленького кабинета, расположенного в дальнем конце дома. Итак, он не прав! В доме не спал еще кто-то.
Серебристо-голубоватый свет явно исходил от телевизора, по которому шел черно-белый фильм. А это могло означать только одно: Грейс, милая, глупенькая Грейс, способна смотреть одну и ту же мелодраму сто раз подряд и каждый раз плакать при этом. Грейс, которая тоже не могла уснуть в эту ночь.
Не медля, чтобы не дать себе времени передумать, Рич двинулся в направлении кабинета. Разумеется, она оказалась там - с распущенными по плечам, отливавшими серебром в тусклом телевизионном свете волосами.
Судя по бледному лицу, она или уже смыла косметику, или же то же самое проделали слезы. Рядом с девушкой на диване лежала пачка бумажных салфеток, а на полу вокруг было разбросано множество белых комочков. Да, фильм, видимо, был душераздирающий, подумал Рич с внезапной симпатией. Какое же у нее мягкое сердце!
Грейс, без сомнения, не ожидала кого-либо здесь увидеть. Она сидела, скрестив ноги на краешке дивана, полы весьма скромного пеньюара свисали по обеим сторонам бедер, на коленях стояла чашка с воздушной кукурузой.
Он молча наблюдал за тем, как Грейс отпила что-то из стакана. Напиток был явно крепким: она с трудом проглотила, сморщилась и негромко закашлялась, вытирая рот тыльной стороной ладони.
- Хороший фильм?
Грейс подскочила, чуть не опрокинув чашку с воздушной кукурузой, и прижала стакан к груди, как будто пытаясь спрятать его.
- Да, - ответила она сдавленным голосом и, прокашлявшись, продолжила: - "Унесенные ветром".
Рич взглянул на экран. Роман Маргарет Митчелл никогда не входил в число его любимых. Ему всегда казалось, что Эшли следовало перестать быть нюней и взяться за дело, как подобает мужчине. Шла только первая половина фильма - значит, время салфеток еще не наступило. Так откуда же слезы?
- Не возражаешь, если я тоже посмотрю? - Не дожидаясь ответа, Рич уселся на диван и взял полную пригоршню воздушной кукурузы. - Надеюсь, у тебя ее много? Сегодня мне не удалось поужинать.
Грейс сняла чашку с колен и поставила ее на диван между ними. Что ж, жест вполне символичен, подумал Рич, беря вторую пригоршню.
Его присутствие явно тяготило девушку. Забившись в угол дивана, она отхлебнула еще глоток своего питья, при ближайшем рассмотрении и на запах весьма напоминавшего шотландское виски. Интересно, сколько она уже выпила?
- Итак, - произнесла Грейс, не отрывая глаз от экрана телевизора, - почему же тебе не удалось поужинать?
- Времени не осталось. - Он тоже смотрел на экран, но прекрасно видел девушку боковым зрением, так же, впрочем, как и она его. - Я был очень занят.
- Могу себе представить! И чем вы, сыщики, занимаетесь? Роетесь в мусорных баках? Мог бы отыскать себе там что-нибудь на ужин.
Выпила она, должно быть немало, потому что яд так и сочился с ее уст. Но Рич решил не возражать. Невозмутимо жуя очередную порцию кукурузы, он понаблюдал за деятельной Вивьен Ли, затем шутливо заметил:
- Подумать только, как давно я не ел супа из кожуры банана! Какая жалость, что мне больше не приходится лазить по свалкам!
- Неужели? - Последовал очередной глоток виски. - Не хочешь ли ты сказать, что в наши дни можно раскрутить агентство такого масштаба, как твое, не испачкав при этом руки?
Фильм прервался рекламой зубной пасты, и звук сразу стал громче. Чтобы ответить, Ричу пришлось повысить голос:
- В наши дни, роясь в грязи, не найдешь много денег, Грейс. Парень, который хочет знать, не спит ли его жена со своим тренером по теннису, платит не так уж много. Не сравнить с исполнительным директором фирмы, желающим выяснить, не продает ли его вице-президент секреты конкурентам.
Грейс промолчала. Очевидно, она еще в состоянии была внять голосу разума. Наконец реклама закончилась, и снова пошел фильм. Ричу вдруг захотелось хлебнуть виски. Кукуруза оказалась страшно соленой.
- Рич, - неожиданно громко сказала Грейс, как будто приняв какое-то решение, но, по-прежнему не отрывая глаз от экрана, - давай на минуту предположим, что мой отец прав, и я действительно знаю, где находится Марлин!
Он внимательно посмотрел на нее. Грейс выглядела такой сосредоточенной, серьезной, неулыбчивой, и Ричу неожиданно захотелось приласкать ее.
- Хорошо, - ответил он, подавляя свое желание. - Наверное, я могу предположить это, но только на одну минуту.
- Так вот, - продолжила Грейс, осторожно ставя стакан на край журнального столика. - Если ты станешь следить за мной, я просто не буду к ней ездить. И кому это поможет? Ты только добьешься того, что мои визиты к ней станут невозможными. Тогда кто привезет ей еду, деньги? Кто сводит ее в кино, в библиотеку, к врачу? Кто…
Но Рич не дал ей докончить.
- К врачу?! - Он ухватился за это слово, чувствуя нарастающее беспокойство. - Ей нужен врач?
Грейс наконец-то обернулась к нему, взгляд у нее был как у загнанного зверька, рот слегка приоткрыт в испуге. Рич почувствовал, что нашел уязвимое место.
- Марлин больна? - Он старался говорить как можно мягче. - Что с ней такое?
Грейс судорожно глотнула. При виде муки, написанной на лице девушки, сердце его сжалось, и он положил руку на ее обнаженное колено - единственное место, до которого мог дотянуться.
- Грейс, - ласково произнес Рич, чувствуя под ладонью теплую нежную кожу. - Позволь мне помочь тебе…
6
- Давай поговорим о чем-нибудь другом, - сказала Грейс и, сбросив его руку, отодвинулась, закрыла ноги полами пеньюара. - Расскажи мне поподробнее о своей работе. Это, должно быть, так интересно? И опасно?..
Что означает это столь неожиданное переключение на ничего не значащий разговор? Грейс льстила ему, умасливала, пыталась заставить почувствовать себя умным и сильным!.. И этим направить разговор в нужную ей колею…
Черта с два! Его не так просто отвлечь от цели! Ему необходимо, чтобы Грейс открыла ему свое сердце, переложила свою ношу на его плечи, поверила в его искреннее желание помочь ей.
Но кого он обманывает? Больше всего Рич желал бы вновь ощутить под своими пальцами кожу Грейс. Остались ли ее губы такими же мягкими, какими были прежде? Распустился ли тот бутон чувственности, замеченный им еще шесть лет назад, и если да, то так ли ароматен цветок, как это можно было предполагать?
Стиснув зубы, Рич постарался собраться с мыслями.
- Твой нос выглядит как-то по-другому, - заметила между тем Грейс. - Так, будто он был сломан. Это правда?
- Да!
Нос и два ребра - после встречи с тремя бандитами на темной аллее. И еще пара ребер - в одном баре в Дамаске, когда он преследовал какого-то растратчика. Но все это произошло давно, когда у него не было двадцати служащих, агентства и богатых клиентов.
- Так, значит, это все-таки опасно?
- Иногда. - Может быть, из-за того, что нервы были на пределе, этот пустячный разговор раздражал Рича. - Видишь вот это? - Разозлившись, Рич поднял майку. Он покажет этой избалованной богачке, насколько жестокой может быть жизнь.
- Что? - Наклонившись поближе, Грейс пыталась что-нибудь разглядеть. Волосы серебристой волной рассыпались по ее плечам. - Нет, не вижу. Слишком темно. Где?
- Вот здесь.
И прежде чем она смогла запротестовать, Рич схватил ее за руку и провел по левой стороне своей груди, там, где находился уродливый десятисантиметровый шрам. Зловещее напоминание о ноже в руке самой красивой секретарши из всех, которых он когда-либо видел, секретарши, передававшей технические разработки своего босса любовнику.
- Я получил это от одной леди. Она метила в сердце, но промахнулась.
Даже при тусклом свете он заметил, что Грейс побледнела, и притянул ее к себе так резко, что девушка потеряла равновесие.
- О, Рич, - прошептала она, и наконец-то в ее голосе прозвучало столь нужное ему сейчас понимание.
Воображение явно дополнило недосказанное. Наверняка она представила себе, как болезненно было ранение, оставившее после себя такую страшную отметину.
Слейд почувствовал легкий приступ стыда: трюк был чертовски дешевым, но он не смог побороть искушения. Ему вдруг так захотелось ощутить запах ее духов, почувствовать на своей груди ее грудь…
Откинув голову на спинку дивана, он закрыл глаза, с нетерпением ожидая продолжения. Двинуться ли ее пальцы дальше, за пределы шрама? Узнает ли она, почувствует ли, что этот шрам далеко не единственный, что есть другие, хотя и не заметные глазу? Сможет ли ощутить чуткими пальцами, как болит и просит покоя его душа?
А если ощутит, то что при этом почувствует? Вот уже шесть лет, как его собственные чувства словно атрофировались. Прошлая вина и боль утраты не давали ему возможности получать эмоциональное удовольствие, и хотя плоть его реагировала, как у всякого нормального мужчины, ум и сердце оставались мертвы. Он был заключен в тюрьму, которую построил сам.
Пальцы Грейс снова и снова пробегали вдоль шрама, как бы пытаясь запомнить его размеры и форму. И потом, когда Рич уже решил было, что из этого ничего не выйдет, они двинулись на другую сторону, туда, где кожа была гладкой и твердой на ощупь.
Его мышцы покалывало под электризующими прикосновениями Грейс. Вот пальцы двинулись вдоль нижнего ребра, потом вдоль следующего все выше и выше, скользнули под майку и достигли маленького бугорка соска.
Рич подавил готовый вырваться стон, боясь, что даже малейшее его вмешательство заставит ее прекратить это исследование. Он почувствовал знакомое напряжение и напомнил себе, что должен дышать ровнее, но все равно с каждой секундой это становилось все труднее.
Грейс положила ему на грудь и вторую руку, как раз туда, где отчаянно билось сердце. Медленно-медленно склонила голову, как будто чего-то устыдившись, и прижалась лбом к его плечу. Рич кожей ощутил тепло ее дыхания.
Ощущение оказалось сильным, и было сродни боли, а не наслаждению. Но он надеялся, что вслед за этой болью придет блаженство, если его словно замерзшее тело оттает под теплыми прикосновениями нежных пальцев. Как ему этого хотелось! Сквозь стиснутые зубы наружу вырвался-таки еле слышный стон.
О боже, пожалуйста, прошу тебя! Я жажду вновь попасть под лавину чувств, пережить то, что пережил первый человек на Земле, впервые встав под грохочущие струи водопада: оцепенеть от восторга, одуреть от радости, захотеть вознести благодарственную молитву!
Но вместо этого Рич вдруг почувствовал нечто совсем иное, не имевшее ничего общего с наслаждением и все - с болью. Он почувствовал, как стекают по его коже струйки жгучих слез Грейс.
- О, Рич! - Ее приглушенный голос был также полон слез, а пальцы впились в его кожу, как будто в поисках опоры. - Мне так его не хватает!
В первый момент, весь в водовороте охвативших его чувств, Рич чуть было не приказал Грейс замолчать, перестать плакать. Переживания девушки были ему безразличны. Грейс должна была продолжать касаться его, вызывать в его выхолощенном теле божественные ощущения!
- Приехав сюда, ты оживил старые воспоминания. - Теперь она уже плакала навзрыд. - О боже, как же мне его не хватает!
Эгоистичное животное! Усилием воли Рич заставил себя вырваться из плена похотливых желаний. Он не имел права так распускаться!
- Знаю, - прошептал он и, чтобы хоть как-то успокоить Грейс, обнял ее, но теперь в его жесте не было ничего чувственного - лишь безграничная нежность и сострадание.
- Он действительно нужен мне, Рич! Как раз сейчас мне очень нужен старший брат! - Она потерлась мокрой щекой о его грудь. - Да, Джо не всегда вел себя благоразумно. Он был избалован, как и все мы. И ждал от жизни только радостей. - Сжав руки в кулаки, она уперлась ими в грудь Рича. - Но он был моим братом, моим единственным братом, и я так любила его!
Рич почувствовал в горле комок сдерживаемых слез и склонил голову к волосам Грейс.
- Знаю, дорогая, - с трудом выговорил он и нежно поцеловал ее макушку. - Знаю. Я тоже любил его.
Слезы Грейс все лились и лились. А Рич гладил ее по спине, шептал что-то невнятное ей в волосы. И вот наконец плечи ее перестали дрожать, прерывистое дыхание стало ровным, кулаки разжался, ладони доверчиво легли на его грудь. Рич понял, что Грейс уснула.
Осторожно встав, он пристроил голову девушки на одну из подушек, раскиданных по дивану, заботливо прикрыл ей ноги полами пеньюара, накинул сверху оказавшуюся поблизости вязаную шерстяную шаль. Грейс выглядела такой юной, такой умиротворенной, несмотря на следы слез на щеках, что Рич не в силах был оторваться от этого зрелища.
Минут десять спустя, переборов себя, он направился вверх по лестнице в пустую комнату, некогда принадлежавшую Джо.