А что она дала ему взамен? Ничего. Он отдал все силы, чтобы сделать ей карьеру - чтобы жена Гидеона Берда была достойна своего мужа, а теперь, ясное дело, она думает, что слишком хороша для него. Его единственная награда - постоянное раздражение от необходимости жить с этой сукой, убежденной в своем превосходстве.
Вынув из бумажника купюру в двадцать фунтов, Гидеон скатал ее в трубочку. Руки его дрожали от нетерпения, и ему не сразу удалось втянуть порцию порошка.
Жена вроде той, что у него, кого угодно сделает наркоманом. Ничего, кроме жалоб, он от нее не слышит. Заявлять ему, что он должен поддерживать отношения с родственниками! Что она себе вообразила? Полагает, что ему нечего делать? Она, кажется, ждет, что он бросит все - только бы удовлетворить ее нелепые прихоти. Ссора в среду - самая типичная. Она думала, что создателю "Мангуса" нечем заниматься, кроме как держать жену за руку, когда она навещает своих скучных родственников? Да будь он проклят, если когда-нибудь поедет к ее глупой тетке!
Гидеон снова взялся за свернутую в трубочку купюру и принялся втягивать в ноздрю вторую порцию порошка.
- Гидди, дорогой! - раздался из ванной женский голос. - Разве ты не придешь ко мне?
- Подожди минуту! - прорычал Гидеон, прикрывая ладонью белый порошок.
Он прекрасно знал, что любовницы порой бывают столь же утомительны, как жены. Их единственное преимущество - в их неведении. Гидеон своим любовницам ничего о себе не рассказывал - вернее, не рассказывал правду, - и Энджи не знала, кто он такой, не знала даже, женат ли он. Гидеон мог прийти к ней, когда угодно, и уйти, когда ему заблагорассудится.
Аромат из ванной проник в комнату, и он почувствовал позывы тошноты. Одному Богу известно, что Энджи там делала со всеми этими свечами и прочим ароматическим дерьмом. Она где-то услышала, что такие запахи помогают расслабиться, но он ничуть не удивился бы, если бы все это оказалось каким-нибудь бесовским обрядом - с целью забеременеть.
"Можешь на меня не рассчитывать", - подумал Гидеон, нащупывая упаковку презервативов. СПИДа он никогда не боялся - почему-то был уверен, что с ним подобное не случится. К тому же есть вещи похуже СПИДа, - например, забеременевшая любовница, требующая денег…
Тут Гидеон наконец втянул вторую порцию и тотчас же почувствовал действие наркотика. Он запрокинул голову и прикрыл глаза, наслаждаясь ощущениями. Ему всегда становилось гораздо лучше лишь после второй дозы, когда он доводил себя до предела.
- Гидди!..
Почему она его так называет? Почему эта глупая сука не может называть его по-человечески?
- Вода остывает! Мне придется выйти!
Все верно! Гидеон улыбнулся, сообразив, что уклонился от исполнения ритуала. Он никогда не мог понять, почему Энджи постоянно пытается затащить его к себе в ванну. Насколько ему известно, купание - это нечто очень интимное, вроде отправления естественных потребностей. Если бы он приблизился к ванной, когда Энджи в таком настроении, она бы намазала его так называемой масляной эссенцией, а потом чем-то липким из бутылки и захотела бы помассировать его гениталии. Она думает, что это очень возбуждает. Действительно идиотка…
Он услышал, как открылась дверь спальни. Значит, Энджи уже приготовилась. Она наверняка придумает что-то особенное, как в последний раз, перед тем, как он уехал домой. Это было тоже в субботу. Энджи придерживается мнения, что надо все силы бросить на одну настоящую оргию, в субботу вечером, а остальные дни она предпочитает проводить в воздержании. Какая ограниченность! Неужели она не в состоянии понять, что все другие дни, в сущности, ничем не отличаются от субботы и, следовательно, вполне подходят для оргий.
Гидеон поднялся со стула, он вдруг почувствовал, что ему не терпится взяться за дело. Его в общем-то трогало желание любовницы угодить ему. Энджи тратила прорву времени на магазины - искала специфические наряды, которые, по ее мнению, должны были раззадорить его. К тому же она с удовольствием исполняла любые просьбы. Как-то раз он заметил, что неплохо бы побаловаться с "бритой киской" - и она тотчас же пошла и побрила, стала вся чистенькая и розовая, как персик, созревший специально для него. Энджи девочка по-настоящему щедрая.
Она появилась в дверном проеме. Ее купальный халатик был распахнут, под ним - черный лифчик, подвязки и чулки. Что ж, именно в таком виде Энджи ему нравилась. Она даже сделала макияж и прическу, хотя прическа - это ненадолго.
Конечно, эффектно, когда женщина может выбросить несколько фунтов, чтобы угодить любовнику, но следовало признать: все равно она выглядела дешевкой. Впрочем, именно это ему в ней нравилось - нравилось гораздо больше, чем искушенность Кармен. Его забавляло, что Энджи просила сладкого хереса в качестве аперитива, не могла произнести "Версаче" и думала, что "Столичная" - это русская поп-группа.
Палец с длинным красным ногтем поманил его в спальню. Гидеон подчинился, готовый, как всегда, играть роль жеребца в субботнюю ночь.
На сей раз он предпочел легкий вариант садомазохизма - связал только руки Энджи за спиной. Руки за спиной - лучший способ избежать совершенно ненужных объятий и царапин на спине. Ему нравилось быть с ней немного грубоватым, нравилось наблюдать за выражением ее глаз; оно менялось, и, сначала в них было сомнение, потом опасение, а затем блаженство - это когда он наконец-то входил в нее и приступал к делу.
А после этого они лежали молча, но он точно знал, что у нее в голове. Она думала: "Что он сказал бы, если бы я сказала ему, что люблю его?" Похоже, это сидит во всех женских мозгах, его жена - исключение.
Интересно, а как бы отреагировала Энджи, если бы он сейчас заявил, что пора заканчивать все это? Или лучше подождать до следующего раза? Он задавал себе эти вопросы уже три с половиной месяца, и это очень его смущало. Связи Гидеона обычно длились одну ночь, иногда - неделю или около того, это уже в особых случаях. А вот для Энджи он постоянно делал исключения, и в результате недели превращались в месяцы. Но рано или поздно придется посмотреть правде в глаза. Придется признать: если вовремя не принять меры, то Гидеон Берд окажется в западне.
Энджи начала ворочаться. Через несколько секунд поднялась с постели.
- Мы можем сейчас выйти? - спросила она, открывая шкаф.
- Да-да, пожалуй, - пробормотал он, глядя на ее голый зад.
Энджи была на десять лет старше Кармен, но Гидеон, если бы не знал этого, не поверил бы. Повернувшись к нему, она показала ему несколько платьев.
- Мне надеть сегодня вечером розовое, Гидди, или зеленое?
- Зеленое-зеленое, - поспешно ответил Гидеон; ему хотелось, чтобы Энджи побыстрее начала одеваться - ведь в любом случае она будет добрых полчаса вертеться перед зеркалом.
Гидеон взглянул на часы. Было время последнего детективного сериала на Ай-ти-ви. Он нажал на пульт дистанционного управления и скоро убедился, что "Догберри" никакой не конкурент его "Мангусу". "Какая досада, что сегодня вечером нет шоу "Переделка", - думал он, перепрыгивая с канала на канал. - Для остроты ощущений можно было бы смотреть на жену, одновременно ублажая Энджи на полу в гостиной".
Конечно, лучше всего провести остаток субботнего вечера перед экраном, - но разве с Энджи спокойно посидишь перед телевизором.
Когда она была наконец готова, они взяли такси до дешевого ресторанчика, который Гидеон выбрал неспроста: он находился в противоположной стороне от Холланд-парка, то есть от его дома. Конечно, очень удобно иметь любовницу, живущую в Ноттинг-Хилле - совсем недалеко от него, но даже Гидеон считал, что не стоит водить ее в ближайшие от его дома заведения.
"Энджи совсем ничего обо мне не знает", - думал он, улыбаясь. Она трогательно глотала ложь, которой он ее кормил, и считала, что, заполучив такого любовника, одержала величайшую победу. Она думала, что он, Гидеон, - крупный воротила в кинобизнесе, один из самых известных и влиятельных. Когда же Энджи наседала на него, требуя подробностей личной жизни, он просто отказывался говорить и заявлял, что не готов к обязательствам.
- Вот так, малышка, - сказал он как-то раз. - Имей это в виду.
Энджи, похоже, правильно его поняла - во всяком случае, не предпринимала слишком уж очевидных попыток привязать его к себе. Действительно, с какой стати такому мужчине, как он, связывать себя, пусть даже временно, с таким ничтожеством, как она?
У Гидеона совершенно не было аппетита. Он не притрагивался к еде и от скуки напивался, в то время как Энджи исправно поглощала то, что ей казалось ужином истинного гурмана. "Интересно, а что сейчас делает Кармен? - думал Гидеон. - Конечно же, готовится к моему возвращению".
Он понимал, что должен как-то изменить их с Кармен отношения, должен заставить жену смягчиться, потому что ему понадобится ее помощь. Он действительно рассчитывал получить рекламу шоколада "Флакс", но это было не так просто, как казалось Кармен.
Недавно он заглянул в один из пабов в Сохо и там повстречал Криспина Скроупа. Конечно, Криспин не из тех, кому Гидеон обычно оказывал дружескую поддержку, но тут вдруг выяснилось, что этот парень имеет неплохие связи с продюсерским агентством, работает с фирмой "Флакс". Гидеон вручил бы ему ключи от дома, позволил бы беспрепятственно пользоваться своим винным баром, даже отдал бы ему на время жену - только бы Криспин замолвил за него словечко в нужном месте. По крайней мере все шло к тому, что надо срочно устроить званый обед. Но согласится ли Кармен исполнить роль хозяйки?
"Самое лучшее - помириться с женой, - размышлял Гидеон, сидя в такси на обратном пути из ресторана. - Да, надо убрать из своей жизни Энджи и сосредоточиться на Кармен - умасливать ее недельку-другую…" Гидеон невольно улыбнулся. Он вдруг подумал о том, что, заполучив рекламу, сможет направить всю энергию на новый проект "Мангуса" - и на сей раз реально продвинется, то есть займет свои прежние позиции. Ему это совершенно необходимо, жизненно необходимо.
Между прочим, он может начать прямо сейчас. Может высадить Энджи возле ее дома и исчезнуть из ее жизни навсегда. Она не сумеет выследить его, она ведь даже не знает настоящее имя своего любовника. Но тут Гидеон вспомнил про новое нижнее белье, о котором упомянула Энджи, и снова задумался. "Если оставить все, как есть, оставить до завтра, ведь ничего не изменится", - сказал он себе. Его по-прежнему тянуло в Холланд-парк, но очень уж ему хотелось взглянуть на новое белье любовницы. Он просто не мог обидеть сладкую девочку Энджи субботним вечером.
Ее разбудил телефонный звонок, доносившийся снизу. Скосив глаза на часы - они стояли на столике у кровати, - Джулия в тревоге приподнялась. Уже двенадцать! А ведь она собиралась пораньше встать и пойти в прачечную. Выбравшись из постели, Джулия накинула халат и направилась в свою кухоньку. "Крепкий черный кофе, - решила она. - А также аспирин и апельсиновый сок". Наклонившись над плитой, она почувствовала головокружение и позывы тошноты. "Нет, сначала в ванную, - сказала Джулия. - Срочно!"
Когда она возвращалась из ванной, телефон снова зазвонил - он никак не унимался. "Неужели некому подойти и снять трубку? - подумала Джулия. - А вдруг мне звонят!" Затянув потуже пояс халата, она направилась вниз. Сняла трубку - и тотчас же услышала:
- Джулз? Это ты?
- А… Дункан, - пробормотала она, едва ворочая языком.
- Поймал тебя наконец-то! - рассмеялся приятель. - Ну, выкладывай… Говори, что с тобой случалось вчера вечером.
- Вчера вечером?.. - Джулия поморщилась - голова болела ужасно.
- Я не замечал, что ты исчезла, до середины своей смертельной сцены. Там у меня один-единственный шанс взглянуть на зрителей. Куда ты пропала? Ты встретила какого-нибудь парня? Или еще что-то стряслось?
Джулия почувствовала новый приступ головокружения. Но все-же, взяв себя в руки, сказала, что напилась с Кармен Берд.
- Почему ты не могла остаться в театре? - проворчал Дункан. - Почему не привела ее ко мне в раздевалку после спектакля? Вы могли бы прийти к нам на вечеринку.
- Пойти в паб - это была не моя идея, - ответила Джулия. Ей вдруг пришло в голову, что она ничего не потеряла, отказавшись от вечеринки Дункана, - во всяком случае, неплохо провела время.
Они с Кармен сидели в пабе до закрытия, а потом - и после закрытия. Хозяин, узнавший Кармен, бесплатно угощал их, заявив, что Кармен Берд - его гостья. Было почти два часа ночи, когда новая подруга отвезла Джулию домой на такси.
- Я должна идти, Дункан, - сказала она, вновь почувствовав позывы тошноты. Лишь повесив трубку, Джулия сообразила, что не договорилась с Дунканом о новой встрече.
Поднявшись к себе, она наглоталась аспирина и стала вспоминать подробности вчерашней беседы в пабе. Сообразив, что в основном сама говорила, Джулия сокрушенно покачала головой. Действительно, разболталась… Она рассказала о своей новой работе, о любимых детективных романах и даже рассказала, как собиралась заняться вместе с Мэгги книжным бизнесом. Конечно же, Кармен воспользовалась своими навыками брать интервью и вывернула ее наизнанку, а сама при этом почти ничего о себе не рассказала.
Джулия тяжко вздохнула. Оставалось утешаться лишь тем, что не болтала про Дункана. Да, эту свою тайну она оставила при себе. Порывшись в сумочке, Джулия нашла обрывок картонной подставки под пиво - на нем Кармен нацарапала свой телефон и адрес. "Наверное, она сейчас жалеет, что дала мне адрес, - подумала Джулия. - Сидит в своем шикарном доме в Холланд-парке и надеется, что ненормальная, которую встретила вчера в театре, не заявится в гости во время воскресного ленча".
Разумеется, Джулия не считала себя ненормальной. Просто именно так воспринимают в Лондоне тех, кто подходит к совершенно незнакомым людям без посредников, без рекомендаций и без заверенной копии своего генеалогического древа. "А уж те, кто из шоу-бизнеса, - те хуже всех, даже в Вустере они такие же, как в Лондоне", - думала Джулия, вспоминая некоторых друзей Дункана. Эти люди всегда рады видеть тебя в качестве зрителя, но если попытаешься вовлечь их в нормальный разговор или рассказать что-то о себе, то увидишь, что их глаза стекленеют. И тебе уже ясно: скоро они уйдут в другую комнату, а тебе придется беседовать с цветочными горшками.
Правда, Кармен не такая… "Но неужели ей захочется проводить время с такими, как я?" - думала Джулия. Как-то слишком уж странно все складывалось. Если бы нечто подобное произошло в книге или в фильме, то по сюжету они наверняка стали бы лучшими подругами - в романах и в фильмах такое часто случается. Но в реальной жизни…
Вспомнив, что собиралась в прачечную, Джулия тяжко вздохнула. Кроме того, следовало подготовиться к первому рабочему дню. Положив картонку с телефоном в ящик стола, Джулия принялась собирать грязное белье.
Лондонское отделение "Каслмейн иншуэренс" располагалось в огромном здании неподалеку от Кэннон-стрит. Взглянув на внушительный фасад здания, Джулия невольно поежилась. Неужели этот монстр теперь станет для нее привычной деталью пейзажа?
После того, как Джулия появилась перед конторкой дежурного, она подверглась всевозможным проверкам секьюрити. Затем ее проводили в приемную и попросили подождать. Минут через двадцать к ней спустилась женщина - явно чем-то озабоченная.
- Мы пытались связаться с вами на прошлой неделе, - сказала она, провожая Джулию к лифту. - Но вашего лондонского контактного номера у нас нет, и никто не знал, где вы.
- Что, какие-нибудь проблемы? - спросила Джулия, не на шутку встревожившись. В голову уже лезли самые ужасные мысли. Может, кто-то из родителей заболел? Может, - квартира в Вустере сгорела? Или ее перевод в Лондон не состоится, потому что вышла путаница с бумагами?
- Не беспокойтесь, речь не о вашем контракте, мы позаботились об этом, - ответила женщина. - Дело в том, что Ник… - Она внимательно посмотрела на Джулию. - Видите ли, я не была уверена, что вы уже знаете об этом. Он… ну, в общем, он не приедет. Неделю назад подал в отставку.
Джулия в изумлении уставилась на собеседницу.
- Но почему? - спросила она наконец. - Ведь он же… Я была уверена…
- Вы были уверены, что он очень хотел перебраться в Лондон? И мы тоже так думали.
Тут кабина лифта дернулась и остановилась на пятнадцатом этаже. Они вышли в длинный коридор, и женщина, понизив голос, проговорила:
- У него личные проблемы, я уверена. Я надеялась, что, может быть, вы нам что-нибудь сообщите. Ведь вы с ним работали в очень тесном контакте, не так ли?
- Но мы никогда не обсуждали личную жизнь, - солгала Джулия.
Она старалась оградить Ника от сплетен, несмотря на его дезертирство. Бедный Ник… Не трудно догадаться, что произошло. Наверняка Майра устроила скандал в самый последний момент - угрожала порвать с ним и разрушить все его планы.
- Да-да, разумеется, мисс Дженнингз. А теперь я введу вас в курс дела. Хорошо, что мы смогли сделать некоторые перестановки. Вы будете работать под руководством Ровены Готорн, нашего старшего инспектора по претензиям. Жалованье - почти то же, что в контракте, и примерно тот же круг обязанностей. Вам не стоит волноваться, не думайте, что вас постигла неудача. - Повернув за угол, она ввела Джулию в огромный кабинет. - Вы обоснуетесь здесь, мисс Дженнингз, у этого компьютера. Устраивайтесь поудобнее, а я пока сообщу Ровене, что вы уже пришли.
Заняв свое место, Джулия робко улыбнулась в ответ на любопытные взгляды своих новых коллег, сидевших за соседними столами. Потом принялась осматривать офис. Ничего похожего на привычную обстановку в Вустере. Люди казались более деловитыми, более подтянутыми и даже вроде бы более значительными. Джулия вдруг поняла, что никогда в Лондоне не освоится, не привыкнет к работе в таком офисе. Тем более что теперь она осталась без Ника. Как она тут выживет без него?
Ровена Готорн оказалась изящной, со вкусом одетой женщиной лет сорока. На лице ее - похоже, навсегда - застыло выражение недовольства, словно она случайно надкусила лимон.
- Так вы приехали сюда из нашего провинциального отделения? - проговорила она, наконец-то соизволив обратить внимание на Джулию. - Я надеюсь, вы готовы к работе в новых для вас условиях. - Она взяла стопку папок с ближайшей полки и положила на стол Джулии. - Начнем вот с этих сообщений о несчастных случаях. Я хочу получить детальное резюме завтра к ленчу. Вы, владеете программой Кью Эй?
Джулия отрицательно покачала головой.
- В Вустере мы…
- Не важно, - отмахнулась Ровена. - Нам придется вас переучивать. - Она куда-то исчезла, но скоро вернулась с толстой папкой на пружинке. - Это вам должны были дать прочесть сегодня утром. Там есть и анкета, которую надо заполнить. Займитесь, когда закончите.
Ровена отвернулась, словно давая понять, что Джулия ее больше не интересует. Потом вдруг снова повернулась к новой сотруднице и, нахмурившись, проговорила: