* * *
После двух часов выступлений и сверх того вызовов на бис Фредерик уже чуть не силой увел ее со сцены.
– Кэт, они будут так держать тебя всю ночь. – Он слышал, как у нее участилось сердцебиение. Он по себе знал, как бешено расходуются силы за два часа пребывания на сцене.
У гримерной стояли толпы людей, загораживая проход, чтобы поздравить Кэтрин или хотя бы прикоснуться к ней. Репортеры расталкивали толпу локтями, задавая им вопросы. Она старательно отвечала, а Фредерик бросал короткие реплики со свойственным ему шармом, одновременно решительно и быстро продвигая ее к гримерной. Как только они вошли туда, он запер дверь.
– Хотя я едва держусь на ногах, – сказала она устало, – я чувствую себя вполне хорошо! – Ее глаза сияли. – Это шампанское?
– Я решил, что тебе надо подкрепиться после бешеных оваций твоих поклонников.
– Ну вот я выпью, и мне будет легче. – Пробка хлопнула, и белая шипящая пена брызнула ей в лицо. Фредерик достал два фужера, наполнил их и протянул один ей.
– Я говорю правду, дорогая. – Он чокнулся с ней. – Ты никогда не была так хороша, как сегодня.
Кэтрин улыбнулась и поднесла фужер к губам. Фредерика снова охватил неистовый приступ желания. Бережно он взял у нее фужер и поставил на стол рядом со своим.
– У меня ощущение, что я что-то должен предпринять в этот вечер.
Она была не готова к такому повороту событий...
Но его долгий глубокий поцелуй... Его рука, блуждающая по ее груди... Кэт почувствовала, что теряет над собой контроль. Фредерик страстно целовал ее, и она отвечала тем же.
– Фред... – шептала она у его губ. Она тоже желала его, желала отчаянно – и боялась.
– Ты прекрасна, Кэт. Одна из самых прекрасных женщин, каких я только знал. – Она сумела отступить назад, протянула руку взяла фужер и вызывающе подняла его.
– За одну из многих?!
– Да, я знал многих женщин, – усмехнулся Фредерик и поднял фужер. – Почему ты не сотрешь эту дрянь с лица, чтобы я мог тебя видеть без краски?
– Ты знаешь, сколько времени мне надо сидеть спокойно, пока я сниму грим. – Кэтрин подошла к туалетному столу и зачерпнула обильную порцию кольдкрема. Она начала успокаиваться. – Гример старался сделать меня очаровательной и привлекательной.
– Ты меня возбуждаешь, когда очаровательна, а привлекательной ты была бы и в бумажном мешке.
Кэтрин видела Фреда в зеркале. Он выглядел необычайно серьезным.
– Вероятно, ты сказал мне комплимент. – Она густо намазала кремом лицо и усмехнулась. – Сейчас я привлекательна?
Фред тоже усмехнулся ей в ответ.
– Кэт, не будь бесчувственной, ответ ясен. Она начала снимать с лица грим.
– Фред, мне было хорошо снова петь с тобой. Я всегда чувствовала себя как-то необыкновенно, когда мы выступали вместе. И сегодня тоже. Представляю, что напишут в газетах о нашем дуэте, особенно... особенно о том, как мы его закончили.
– Мне понравилось, как мы его закончили. – Фредерик встал и положил руку ей на плечо. – И он всегда будет заканчиваться так. – Он поцеловал ее в шею, а в глазах сверкнули искорки смеха. – Ты боишься прессы, Кэт?
– Нет, конечно нет, но Фредди...
Он наклонился над ней, но вместо поцелуя, которого она ожидала, он слегка прихватил зубами ее нижнюю губу. Кэтрин вцепилась ему в свитер, у нее перехватило дыхание. Они смотрели друг на друга, но его лицо плыло перед ней в каком-то тумане, словно страсть застилала ей взор.
Фредерик отпустил ее, потом шутливо поцеловал в нос. Кэтрин в ответ взъерошила ему волосы, пытаясь прийти в себя. Он легонько оттолкнул ее, сказав себе: нет не здесь и не сейчас.
– Ты хочешь переодеться, прежде чем мы позволим кому-либо войти сюда?
Понемногу Кэтрин тоже успокоилась. Фредерик пил шампанское и наблюдал за ней. Выражение лица у него было странное, словно у боксера, проверяющего свои слабые места перед выходом на ринг.
– Я? Да. Думаю, пора переодеться, но... – она осмотрела комнату, – я не знаю, куда дела свою одежду.
Фредерик рассмеялся, и они начали поиски. В конце концов они нашли ее кроссовки и джинсы среди букетов.
10
Они немного прошлись по городу. Когда приехали в аэропорт, было уже поздно. Кэтрин осталась довольна прогулкой после утомительного концерта. Она непринужденно болтала о всякой всячине и никак не ожидала, что они полетят на личном самолете Фредерика. Поднявшись по трапу и войдя внутрь, она с интересом принялась рассматривать комфортабельный, богато обставленный салон. Здесь все помогало снять усталость во время длительного перелета: толстые ворсистые ковры, глубокие кожаные кресла и широкая тахта. В одном конце салона помещался обитый мягкой тканью бар, в другом – проход, ведущий в крохотную буфетную. А где-то рядом была еще и ванна.
– Я купил самолет три года назад, – сообщил с гордостью Фредерик, растянувшись на тахте и наблюдая, с каким интересом Кэтрин рассматривает каждый предмет. Она сейчас выглядела совсем по-другому, чем сразу после концерта: гораздо спокойнее. И Фредерик считал, что это и его заслуга. Без косметики ее лицо было гораздо прекраснее и одухотвореннее. Кэтрин сразу же после выступления с удовольствием поменяла роскошное платье на линялые джинсы и кроссовки. Не по размеру большой желтый свитер скрывал ее стройную фигуру. – Ты все еще не любишь летать на самолетах? – спросил Фредерик.
– Да, а ты думал, что за шесть лет я могла измениться? – Кэтрин продолжала осматривать салон, осваиваясь постепенно в новой обстановке. Она всегда нервничала во время многочасовых перелетов через океан.
– Сядь и пристегни ремень, – подсказал Фредерик, посмеиваясь над ее страхами. – Ты даже не почувствуешь, как мы окажемся в воздухе.
– Ох, у меня ужасно долго замирает сердце. – Она с тревогой ждала, когда Фредерик скажет пилоту, что они готовы.
Наконец самолет оторвался от земли.
– Через несколько минут меня начнет буквально трясти. Я могу жить только на земле.
– Давай выпьем кофе.
– Давай. – Она прижалась носом к иллюминатору, за ним была ровная бесконечная чернота. – Да, хорошо бы выпить кофе, а потом, ты можешь рассказать мне о своей потрясающей идее, которую собираешься воплотить в партитуре.
– Их несколько. Наверное, и у тебя есть собственные.
– Да, конечно. – Отвернувшись от иллюминатора, Кэтрин воззрилась на него. – Как ты думаешь, мы скоро начнем спорить?
– Довольно скоро. Давай подождем, по – крайней мере, до того, как устроимся в доме.
Марианна тоже скоро вернется в Лондон? Или ты оставила там запасной якорь?
Вдруг неприятное чувство вины темной тенью проплыло в ее душе, омрачив радость возвращения домой. Перед поездкой на гастроли она посетила мать в больнице, но этот визит был уж слишком непродолжительным. Она торопилась, хотела только убедиться, что матери сняли гипс после очередного перелома, что лицо у нее не такое худое, как в прошлое посещение. Конечно, мать стала извиняться, просить прощения и плакать, как всегда это бывало...
Она попыталась отвлечься от тяжелых мыслей.
– Нет у меня никакого запасного якоря.
– Что ты говоришь? Тогда скажи, что у тебя случилось? Она пожала плечами. Сейчас ей не хотелось чувствовать себя несчастной. – Ничего, в самом деле ничего. – В буфетной засвистел чайник, и Кэтрин улыбнулась. – Нам подают сигнал.
Фредерик встал, чтобы заварить кофе.
– Тебе черный?
Девушка кивнула с отсутствующим видом. Он принес кофе, взял свою чашку и, осторожно прихлебывая, смотрел на Кэтрин.
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Вспоминаю.
– Не надо...
– Ты слишком многого хочешь от меня. Ведь так?
На свой вопрос он не получил ответа.
Кэтрин не вполне доверяла ему, и он это чувствовал. В этом была суть проблемы их отношений. Кэтрин сидела, как обычно, скрестив ноги и положив руки на колени. Поза ее казалась спокойной, но пальцы нервно двигались.
– Я по-прежнему хочу тебя. Ты знаешь это, правда?
Его вопрос снова остался без ответа, но он видел, как пульсирует жилка у нее на шее. Помолчав, она спокойно произнесла:
– Мы собираемся работать вместе, и лучше наши отношения не осложнять.
– Но, может быть, мы попробуем проще смотреть на вещи?
Фредерик допил кофе, прошелся по салону, сел рядом с Кэтрин и притянул ее к себе.
– Успокойся, – сказал он, когда она стала сопротивляться, – поверь мне. Я знаю, как ты устала. Когда ты станешь доверять мне, скажи? – Он повернул ее лицом к себе, чтобы она могла видеть его, и с нежностью смотрел на нее до тех пор, пока она не прильнула к его плечу и не издала глубокий вздох. Он почувствовал, что она засыпает как ребенок у него на плече. Она действительно безумно устала за время гастролей.
Фредерик бережно отнес ее на тахту, погасил свет, устроился в глубоком кресле и закурил сигарету. Время шло, он смотрел на мерцающие звезды в иллюминаторе и слушал тихое ровное дыхание девушки. Не в силах удержаться, он подошел к ней и лег рядом. Она зашевелилась, но не проснулась, когда он убрал волосы с ее щеки, только уютно прильнула к нему. Чувство глубокой нежности охватило его, и оно было сильнее его желания. Он осторожно обнял ее и спокойно уснул.
Фредерик проснулся первым, и, по привычке, его разум и тело проснулись одновременно. Рядом с ним спала Кэтрин. Она лежала, согнув колени, нежная, теплая, трогательная как дитя. За иллюминатором было серо, начинало светать. Фредерик осторожно соскользнул с тахты и встал, намереваясь приготовить кофе. Часы на руке показывали, что скоро они приземлятся. Он проголодался и с нетерпением думал о завтраке. Дорога от аэропорта до дома займет немало времени. Он вспомнил, что по дороге на Сандерленд им встретится деревенская гостиница, где хорошо покормят и подадут кофе куда лучший, чем растворимый.
Услышав, что Кэтрин шевельнулась, он подошел к проходу и смотрел, как она просыпается. Девушка застонала, перевернулась и попыталась зарыться лицом в подушку. Потом медленно, с неохотой вздохнула и открыла глаза. Фредерик с усмешкой наблюдал, как она осматривала салон, сначала без интереса, потом смущенно и наконец поняла, где находятся.
– Доброе утро, – приветствовал ее Фредерик. Она не смогла скрыть удивления, видя, что он уже встал и вполне бодр.
– Кофе... – пробормотала она и снова закрыла глаза.
– Сейчас будет, чайник уже вскипел. Как тебе спалось?
Проведя рукой по волосам, все еще сонная, она протерла глаза и села.
– Еще не знаю. Спроси меня попозже. – Кэтрин снова повалилась на тахту, свернувшись клубочком.
Фредерик орудовал в буфетной, и она слышала – он что-то говорил ей, но ее сознание еще не включилось. Поэтому она не пыталась ни понять, ни ответить.
– Вот, дорогая, – он протянул ей чашку, – глотни, и ты почувствуешь себя лучше. – Он сел с ней рядом. – У меня есть брат. Когда он просыпается, то готов укусить каждого, кто подвернется под руку.
Кэтрин попробовала кофе. Он был горячий и крепкий.
– Извини меня, Фред, просто я по утрам иногда плохо себя чувствую. Я даже не представляю, сколько сейчас времени. А бывают дни, когда я все время чувствую себя разбитой и у меня все валится из рук.
– Хорошая еда восстановит твои силы, – сказал Фредерик, допивая кофе.
– А по-моему, сон лучшее лекарство. Кажется, мы скоро приземляемся?
– Через час, как я говорил.
– Хорошо, оставшееся время я потрачу на то, чтобы окончательно проснуться. Я спала как сурок. – С этими словами она повалилась на спину и, вытянувшись, замерла. – Я плохой компаньон.
Своим поведением она снова хочет отпугнуть меня, подумал Фредерик.
– Со мной такое случается, когда я возвращаюсь с концерта. Лучше будет для нас обоих завтра отдохнуть. Как ты спал?
– Замечательно, с тобой рядом. Кэтрин открыла от удивления рот.
– Что-о-о?!
– Я сказал, что хорошо спал с тобой, здесь, на тахте. Ты так уютно прижималась ко мне.
Кэтрин видела, что он наслаждается ее реакцией. Его синие глаза смеялись.
– Ты не имел права... – начала было она.
– Я всегда мечтал стать первым мужчиной, который будет спать с тобой. Хочешь еще кофе?
Лицо Кэтрин запылало, глаза потемнели от гнева. Она вскочила. Фредерик выхватил у нее чашку с кофе, опасаясь, что она бросит ее в стену. С минуту она стояла, тяжело дыша.
– Напрасно тешишь себя такой мыслью. Ты не знаешь, со сколькими мужчинами спала я до тебя.
Очень осторожно он поставил обе чашки на стол и спокойно посмотрел на нее.
– Ты невинна сейчас так же, как в день своего рождения, Кэт. Едва ли хоть один мужчина дотронулся до тебя и тем более слился с тобой в любви.
Она взорвалась как порох.
– Ты ничего не знаешь обо мне, Фредерик Эмбридж! И это не твое дело, были у меня мужчины эти шесть лет или нет!
Он задумчиво посмотрел на нее.
– Невинности не стоит стыдиться, Кэт.
– Я не... – Она запнулась, сжав кулаки. – Ты не имел права... – Слова застряли у нее в горле, она неистово тряхнула головой и в замешательстве уставилась на него. – Пока я спала! – крикнула она.
– Что я тебе такого плохого сделал, пока ты спала? – спросил он и растянулся на тахте. – Я что, ограбил тебя? – Его юмор показался ей неуместным. – Было место рядом с тобой, ты же не лежала поперек тахты!
– Не смейся надо мной!
– Тогда не будь такой глупой. – Он потянулся за сигаретой, и в его глазах больше не светились насмешливые искорки. – Я мог бы взять тебя, если бы захотел, не сомневайся в этом.
– У вас удивительно крепкие нервы, мистер Эмбридж! Пожалуйста, запомните, что вы не посвящены в подробности моей интимной жизни и не будете иметь меня, потому что я этого не хочу. Я сама выбираю себе любовников.
Она не ожидала, что он вскочит как бешеный. Но Фред бросился на нее, схватил за запястья и резким движением опрокинул на тахту, придавив своим телом. Она задохнулась от неожиданности, от того, что ей пришлось стерпеть, от того, с какой силой он притиснул ее к ложу. Никогда, ни в какие времена, ни в прошлом, ни в настоящем, она не была так ошеломлена и разгневана. Она не могла бороться, даже пошевелиться, а только смотрела на него, и глаза ее пылали яростью. Она не верила до этих пор, что он может применить силу. Пальцы одной руки вцепились в ее запястья, а другая блуждала по ее шее.
– Как ты думаешь, долго я смогу выдержать такое напряжение? – Голос его был хриплым. Кэтрин тяжело дышала от страха. – Ты лжешь мне о своих любовниках? Или, о Господи, действительно у тебя есть кто-то? Ответь мне, хочешь ты меня или нет? Ты добьешься, что я напою тебя шампанским допьяна, чтобы ты сама легла со мной. Я могу взять тебя сейчас, сию минуту, и более того, ты отдашься мне более чем добровольно. – У него дрожал голос. – Я знаю, что ты со мной играешь, не забывай этого.
Их прерывистые дыхания смешивались. Наконец Фредерик отпустил ее, встал, повернулся и отошел к иллюминатору. Кэтрин лежала и массировала запястья.
– Я лег ночью рядом с тобой потому, что котел быть ближе к тебе. Я испытывал только нежность – ничего больше. Я не трогал тебя. Совершенно невинное удовольствие – так провести ночь. А сейчас я напугал тебя. Прости. Такого никогда не случалось раньше, чтобы я тебя оскорбил. Прошу, прости меня.
Кэтрин расплакалась. Она глотала слезы, не в силах справиться с собой. Она оплакивала свою вину, стыд и страх. Ее реакция на поведение Фредерика была естественной, но, Боже, чего только она не наговорила ему! Однако ведь это он тогда бросил ее, а сейчас, со злостью, сказал обидные слова и воспользовался своим физическим превосходством. А может, она ошибалась в оценке его.
Кэтрин робко приблизилась к нему сзади. Она уже не сердилась, более того, стыдилась себя и надеялась, что он тоже смягчится.
– Фред, извини меня, – сказала она тихонько, – это было глупо с моей стороны, и что еще хуже, несправедливо по отношению к тебе. Мне ужасно совестно. Я хотела тебя разозлить, была вне себя. Думаю, что и... – Кэтрин сбилась, пытаясь объяснить свои чувства. Даже сейчас у нее внутри все кипело.
Он тихо выругался.
– Я искушал тебя.
– Очень мило с твоей стороны. – Она пыталась представить в смешном виде то, что произошло между ними. – Ты гораздо лучше, чем думала я. Но когда я разозлюсь, то не соображаю, что говорю.
– Ясно, никто не соображает, я тоже. Посмотри на меня, Кэт. – Он повернулся и увидел следы слез на ее глазах. – Черт! – выругался он, подошел к столу и взял сигарету. – Прости, дорогая, я потерял самообладание. Такое не часто случается со мной, потому что это отвратительно. Но ты достигла своей цели, и это напоминает мне время, когда, шесть лет назад, мы были вместе.
– Пожалуй, ни один из нас не должен вспоминать об этом.
– Пожалуй, – задумчиво произнес Фредерик. Он снова казался спокойным и сосредоточенным. – Во всяком случае, сейчас. Мы продолжим завтра. – Он улыбнулся, и Кэтрин почувствовала, как спадает его напряжение. – По-моему, нам не следует ждать, пока мы обоснуемся и начнем спорить.
– Не стоит. Но учти, что там, у тебя в Сандерленде, я всегда буду раздражительной, – ответила, смеясь, Кэтрин. Она встала на цыпочки и поцеловала его. – Я правда прошу прощения, Фредерик.
– Ты уже прощена!
– Да? Только помни, если такое случится еще раз, то тебе несдобровать.
Фредерик дернул ее за волосы и тоже рассмеялся.
– А не выпить ли нам еще кофе, пока не сел самолет?
Он ушел в буфетную, а Кэтрин стояла и вспоминала то, что было шесть лет назад.
Она отлично все помнила: каждое слово, каждый жест, каждую ошибку. Они были одни, и он хотел ее. И она хотела его. Затем что-то с ней случилось, то ли в ней взыграла гордость, то ли это был страх потерять невинность. Она оттолкнула его, не объясняя причин, начала кричать почти истерически. Он был внимателен и сдержан, но потом его терпение лопнуло, вроде как сегодня. И внезапно он стал холоден, ужасно холоден. Сопоставляя эти две реакции Фреда на ее поведение, Кэтрин предпочла пылкую и неистовую, как сегодня, той презрительно-ледяной враждебности.
Она и тогда сказала, что рождена не для него и не желает, чтобы он даже прикасался к ней. Он принял ее слова за правду в покинул ее. Кэтрин хорошо помнила, в каком она была тогда отчаянии, в каком смятении, как раскаивалась! Любовь перевешивала все остальное. Но когда на следующий день она стала его искать, оказалось, что он уехал не только из отеля, но и вообще из Лондона. И потом он не давал о себе знать целых шесть лет. Она читала о нем только в журналах и газетах. И ни в компаниях, ни в ресторанах, куда она ходила, никто о нем не проронил в ее присутствии ни слова. Ни слова о том, почему Фредерик Эмбридж стал коллекционировать женщин, как трофеи.