- Принимаю, - сквозь зубы ответил он. - Парня освободи.
Я опустилась на песок и обезоруживающе улыбнулась:
- А ты отними.
Он попробовал. Сая, очень на меня обиженная, видимо, за прошлое неприятное поражение, помогала ему в этом по мере сил и возможностей. Я же стояла напротив них, сунув руки в карманы штанов, и с любопытством ожидала, чем дело кончится, заодно изучая арсенал обоих магов. Надо сказать, сумеречная с момента нашего знакомства далеко не продвинулась, так и застряв на Среднем поколении и десяти–двенадцати тщательно отшлифованных заклятьях. Да и не пройти ей дальше, развитое Среднее - ее потолок. А вот Джаль откровенно удивил. Видимо, на пять последних лунных сезонов искательство он забросил, а к магии - прикипел всей душой. И заклятий выучил приличное количество, и владел ими на редкость грамотно… Но тьмы в нем все равно было больше, чем света. Понять бы, откуда она только взялась…
Стоя на песке, я между делом и свои заклятья обновляла, чтобы Эраш не удрал. Рано еще пока. Мало проучила мальчишку. Молчун, сидящий у моих ног, время от времени поглядывал на парня и отчаянно мне подмигивал, но я в ответ отрицательно качала головой. Нет уж, дружок. Тебе дело доверишь - костей потом не соберешь. Да и от тех вряд ли останется даже горстка темной пыли.
Сосредоточившись на поединке, я поостыла и здраво рассудила, что убивать Эраша все же не стоит. Уж больно редкое он явление. Хлосс о его несвоевременной кончине узнает - спасибо мне не скажет… Так, припугну парня, как следует, а потом отведу к нашему главе на перевоспитание. Что–что, а воспитывать и выбивать дурь из юных мозгов Хлосс умеет как никто другой. Глядишь, и из этого рыжего несчастья человека приличного, то есть темного, воспитает.
В меня врезался очередной ослепительный круг света и, изумленно мигнув, исчез. Мои противники сверлили меня недоуменными взорами, я же отвечала им загадочной улыбкой. И дело сводилось вовсе не к владению силой, которой после Забытых островов у меня оставалось более чем достаточно. Дело - в защите ауры. У Младших темных она крепкая, как скала, - отбивает любые заклятья, но куда попало. У Средних - аура зеркальная: все заклятья отражаются на врага, как бы он от них не уворачивался. У Старших же аура пористая: все, что ко мне прилетает, ею хватается, внутрь впитывается и в силу мрака преобразовывается. И пробить ее потому - практически невозможно. Даже Среднему поколению света. Но, судя по всему, ребята этого пока не поняли. А я, разумеется, ничего им объяснять не собиралась. Повоюют - помучаются - истощатся - устанут - уймутся - глядишь, и в покое меня быстрее оставят.
Я лениво пошевелила крыльями, зевнула и осведомилась:
- Не надоело еще силу впустую тратить?
Сая, замерев с поднятыми руками, гневно закусила губу, а Джаль, раньше нее оставив пустое занятие, сосредоточенно хмурился и, видимо, замышлял пакость. Интересно, а знает ли он о… Я приподняла бровь, отметив их быстрый обмен взглядами, когда между ними промелькнуло… чуткое понимание. У меня на мгновение остановилось сердце и сбилось дыхание. Не мог же он… Едва заметное движение ладони - и на моих соперников налетел песчаный вихрь. Они дружно подняли руки, закрывая лица, а я увидела то, что увидела. Две тонкие серебряные цепочки на запястьях каждого, соединенные едва заметной нитью. Браслеты союза. Обручение. Я на мгновение закрыла глаза. И почему мне казалось, что больно уже никогда не будет?.. Почему решила, что я стала к ней невосприимчивой?.. Почему… заплатив страшную цену, все же спасла то, что должно было кануть в Вечность, - свою душу и свое сердце?..
Вокруг меня зернистой стеной взметнулся песчаный вихрь. И почему я думала, что разучилась плакать?.. Судорожно вздохнув, я отерла злые слезы. Никто их не увидит. И никто о них не узнает. Не стоит. Все проходит - пройдет и это… Я зябко запахнулась в крылья. И все, что не делается, - все к лучшему. Теперь меня здесь точно уже ничто и никто не удержит. Лишь одна робкая ниточка осталась - ожидание мира, и та вот–вот оборвется… И к лучшему. Давно пора. Дорога, даже ведущая в Вечность, не любит ждать…
Я с трудом заставила себя открыть глаза. Быстро смахнула с ресниц искры недавних слез. Нацепила на лицо привычную маску усталого равнодушия, опустила песчаную пелену как с себя, так и с них, и вопросительно подняла брови:
- Все на этом?
- Нет, - тихо ответил Джаль. - Прости, Рейсан.
Извинялся он, естественно, не за собственное обручение. И не за бессовестную ложь о своих ко мне чувствах. Он извинялся за заклятье - единственно в его положении действенное, которое придумали светлые и которое могло прорваться сквозь мою защиту ауры. Слепящий свет больно ударил по глазам, а тело скрутило судорогой боли. В отличие от обычных атакующих кругов этот не бил прямо и сразу, а змеей обвился вокруг меня, колючими лучами скользя по поверхности ауры, тщательно соблюдая расстояние. Не слишком близко - чтобы не попасть под действие, и не слишком далеко - чтобы просочиться в ауру между "лоскутами" недавней штопки, там, где она наиболее уязвима.
Я неимоверным усилием воли подавила острую боль и сменила пористость ауры на зеркальность. Раздался дикий скрежет, смешенный с тихим шипением. Молчун попытался прокусить кольца и с обиженным визгом отлетел в сторону, а шипы заклятья заскользили по зеркальной поверхности ауры. Новую волну невыносимой боли я отсекла сразу же. Именно на то заклятье и рассчитано: темного скрутит по рукам и ногам, и пока он мучается вне себя от боли, теряя сознание и способность соображать, заклятье в клочья издерет и выжжет ауру. И даже добивать жертву не придется. Нет ауры - нет жизни. Знал об этом Джаль или нет? Или знал, но надеялся, что я, как обычно, найду способ выкрутиться? И способ я, конечно же, найду, не люблю обманывать ожидания. И я запомню. По моим рукам потекли вязкие нити паутины, вклиниваясь между кольцами света и свиваясь в тугой кокон внешней защиты. Все, хватит. Поиграли - и будет.
Сменив зеркальную ауру на каменную, я быстро отбила крылом туманный жгут и увернулась от слепящего кольца света. Доплела кокон, прикрыв им ауру, и на одном выдохе, собрав все свои силы, заставила его растянуться. Колючее заклятье, остановившееся и увязшее в каменной структуре ауры, затрещало по швам и с треском лопнуло, разлетевшись в разные стороны погасшими осколками. Кокон же - слился с моей аурой, закрывая собой щели и прорехи. И больше - никаких слабых мест. Джаль тихо ругнулся, Сая - удивленно заморгала, а я улыбнулась, рукавом рубахи вытирая сочащуюся из носа кровь.
- Все, довольно, - по моим рукам заструились новые потоки тьмы. - Уже поздно и всем пора спать.
- Как?.. - изумленно пробормотал Джаль. - Оно неотразимо…
- И оно убивает мага, если ты не знал, - любезно поддакнула я. Внешние запасы силы все ушли на кокон, но внутренних накопилось столько, что они настойчиво требовали выхода… или грозили разорвать меня. - Оно дотла сжигает ауру. И тот, кто тебе его показал, очень не любил темных. Что? Ты об этом не знал? А я знала. И - да - оно неотразимо, но неужели ты думаешь, что за пять эпох мы ничему не научились и не придумали, как обойти его действие?
Эраш, с ужасом взирая на нашу схватку, уже давно сидел на земле, вернее, на двери, вытягивая шею и выглядывая между двумя готовыми защищать его магами. Я дружелюбно ему подмигнула и душевно улыбнулась нежданным гостям:
- Ладно. Вы как хотите, а я как знаю. Спокойной ночи и приятных вам снов.
- Нет, Рейсан!..
Я подняла руки и ударила. Мрак, свившись в вязкий клубок вихря, смел всех троих с земли, но я этого уже не видела. Закрыв глаза, я первый раз в жизни выпустила на волю все то, что многие луны душило меня и рвало на части. И первый раз я не воевала с собой, не загоняла себя в тесные рамки слова "надо", не сжимала в крепком кулаке собственную вязко–паутинную сущность. Сила рвалась на волю и била через край сплошным потоком, сметающим все на своем пути, - дикая, страшная, неподконтрольная и… прекрасная. И вместе с ней выходила боль. Катились по щекам слезы. Дрожали руки. И робкими шажками пробиралась в душу спокойная, умиротворяющая и светлая пустота. И успокаивалась, замирала на кончиках пальцев душа, перестав, наконец, метаться, остывала, складывая мятежные крыла.
Моего плеча коснулись когтистые лапки ворона. Сила, истощившись, сорвалась с раскрытой ладони последним нелепым комком черных хлопьев, и я перевела дух. Вытерла рукавом мокрое от слез лицо и облизнула пересохшие губы, чувствуя остро–терпкий привкус крови. Достала из кармана штанов носовой платок и стерла с губ и подбородка спекшиеся дорожки смешанного с кровью песка. Оправила одежду и повела плечами, разминая затекшие мышцы. Пригладила кое–как мокрые растрепанные волосы и открыла глаза, задумчиво изучая дело своих рук.
Песчаного великана больше не существовало. Вместо великолепного чуда природы из остатков песчаных сапог бил, свернувшись в тугой черный узел, поток непроглядного мрака. Сама того не ведя, я создала единственный ныне источник силы тьмы. Не знаю уж, насколько его хватит… но Хлосс будет в шоке и наверняка в восторге. А рядом с источником стояли, целые и невредимые, три человека, которых я теперь меньше всего хотела видеть. И на которых никогда бы не смогла всерьез поднять руку. Даже на Саю. Если он не нашел своего счастья со мной - пусть будет счастлив с тобой, а я… Я сберегу и тебя. Если сама не будешь лезть на рожон.
Свернув и спрятав под плащ крылья, я глубоко вздохнула и устало улыбнулась. С плеч словно гора свалилась… вернее, не гора, а Песчаный великан. Головокружительно легкая пустота в душе и в мыслях настраивала на крайне миролюбивый лад и клонила в сон. От усталости я едва держалась на ногах и потому долго у источника задерживаться не стала. Проницательно глянув на весьма потрепанную, заметно испуганную и явно недоумевающую троицу, я тихо проронила:
- Все, ребятки, я пошла спать. И настоятельно рекомендую отложить нашу следующую встречу, если вы еще в ней нуждаетесь, дня на два–три… или я опять могу разозлиться. И приходите по одному, нечестно втроем набрасываться на одну слабую, лишенную силы девушку–темную. Спокойной ночи и приятных снов.
И, развернувшись, пошла навстречу бледной, несмелой, едва заметной на глубокой синеве неба золотистой полоске рассветных сумерек.
* * *
Я сидела у источника, положив на колени сумку, сосредоточенно строчила отчет и между делом обдумывала события дней минувших. Совет искателей навестил меня на следующий же день с утра пораньше. Я крепко спала, утомленная и измученная, когда в мою комнату влетел Хлосс, за ухо вытащил меня из постели, пинком выгнал из комнаты и велел встречать гостей. Я уже морально собиралась разозлиться на кого–то из троицы, но, спустившись на кухню, обнаружила там четверых Старших искателей. Мирно прихлебывая чай, они о чем–то таинственно шушукались и со мной поздоровались на удивление приветливо. Впрочем, я подобное обращение заслужила, несмотря на то, что скрыла при поступлении в гильдию свою темную сущность. Кто же им сейчас меня сдал - думать не пришлось. Старшие сами сдали его с потрохами и не поморщились. Джаля, в смысле. И, сдав, велели написать отчет о Небесном храме, довести дело до конца, сдать еще один отчет и, не выслушав отказа, быстро откланялись.
Обмакнув перо в чернила, я встретила задумчивый взор Молчуна, черным псом лежащего у моих ног. Вздохнув, я пожала плечами, отвечая на его мысленный вопрос. Иного ответа на него я не знала. Да, это мое ожидание мира, да, его следует довести до конца… Но мне очень не хотелось ехать туда, куда оно вело. А куда оно вело - я знала и без тайны башенок. Покопалась в книгах темных, пока добиралась до братства, вспомнила кое–что, поразмыслила и поняла. А ошибалась я очень редко. По крайней мере в том, что касалось искательства. И поняла, что оттуда я уже не вернусь, а мне так хотелось еще побыть дома, с детьми…
Порой самые важные открытия мы делаем не тогда, когда есть возможность изменить жизнь к лучшему, а тогда, когда стоим на ее пороге. Когда один лишь взгляд через плечо, на прошлое, способен уловить то, что раньше пугливо пряталось в тени - пряталось самим человеком, беззаботно и осознанно. Пожив в братстве и окунувшись в уютный, семейный мир светлого детства, я неожиданно для самой себя пожалела о том, однажды ушла в искатели. В погоне за зыбкими мечтами и невнятными стремлениями, ради сомнительного счастья свободы и ничего не значащей нашивки, я потерялась в самой себе, заблудилась в собственноручно созданном мире, одичала душой и очерствела сердцем. И лишь здесь наконец осознала, как больно ранят душу плети исхоженных дорог, уродуя ее шрамами одиночества, как сильно связывает по рукам и ногам эфемерное ощущение свободы, незаметно превращая крылья в кандалы, к которым порой не подобрать ключей… И сейчас, отогревшись у каминов горячих детских сердечек, я очень не хотела уходить. Но очень хотела хотя бы здесь, хотя бы ненадолго стать собой, почувствовать себя - и вспомнить себя.
Молчун, заметив приближающегося к нам человека, поднял голову и зарычал. Я отвлеклась от раздумий и с огорчением обнаружила на почти дописанном отчете крупную кляксу. Поморщилась и скомкала лист, положив рядом с собой, в общую кучу таких же испорченных. Сочиняла я отчет весь вчерашний день, а писала - с сегодняшних рассветных сумерек. Я тоскливо посмотрела на внушительную гору скомканных стараний и подняла глаза на подошедшего Джаля.
- Здравствуй, - мягко сказал он. - Как ты?
- Сама не знаю, - призналась я.
- Поговорим?
Я молча кивнула. Поговорим… Благо, я выпустила вон всю тьму и смогу держать себя в руках… наверно. Но я очень постараюсь. Подобного вчерашнему повториться не должно, хватит и одного раза. И - под замок лишние чувства, и не мстить больше миру за то, что я не умею жить по его непростым законам. И в душе, хвала Великой, теперь только умиротворенная тишина и зыбкая пустота, которую не так–то просто растревожить. И посему - можно спокойно поговорить, не опасаясь самой себя и не оглядываясь на проделки внутреннего мрака.
Он сел рядом и покосился на кипу листов:
- Отчеты ковыряешь?
- Угу, - я снова поморщилась.
Джаль весело хмыкнул:
- Да, помнится, ты никогда это дело не любила.
- Вернее, терпеть не могла, - со вздохом дополнила я, доставая чистый лист. - Но совет умеет так плешь проесть, что хочешь - не хочешь, а сочинять будешь.
Мой собеседник ухмыльнулся:
- Не то слово. Кстати, а что ты собираешься в нем описать?
- Всю правду, - я сурово сдвинула брови, - от и до. От начала поисков до… ну, ты сам знаешь, до чего.
Джаль кивнул и, взяв первый попавшийся лист, развернул его и прочитал:
- Там, где смыкается небо над рукотворными стражами истлевших эпох… Это что такое?
- А сам не догадываешься? - я без интереса покосилась на смятый пергамент. - Это ключ к нахождению Небесного храма.
- О, - он оживился. - А можно с этого момента поподробнее? Ты ведь так мне всего и не рассказала, только что в сомнительное приключение втянула.
- А ты, глупенький, наивный мальчик взял да и поддался на уговоры, - не удержавшись, съязвила я.
- Можно сказать и так, - на удивление серьезно отозвался мой собеседник. - Ты вспомни, какими мы были. Разве мы когда–нибудь думали об опасностях, о возможности оказаться на пороге Вечности? Нет. Шли напролом, думая лишь тогда, когда нужно разгадать очередной ключ или разрешить загадку… Так что про Небесный храм?
- Ну, - я задумчиво посмотрела в закатную даль и плотнее завернулась в плащ, прячась от пронзительно сырого ветра. - Ты поверишь, если я скажу, что первое упоминание о нем раскопала среди дневниковых записок Шайлаха?
- Да ладно, - Джаль приподнял бровь. - Того самого, которого среди искателей прозвали сумасшедшим?
- Именно.
- Хм… А среди каких именно записок? Я же по нему в свое время проект защищал, чуть ли не наизусть его дневники и отчеты выучил, но о Небесном храме ни слова не нашел!
Как странно сидеть с ним бок о бок, словно в старые добрые времена, и рассуждать о вечном… И, казалось, не стало пяти Пыльных лун разлуки, и рядом с ним по–прежнему тепло и уютно, и сердце иногда пропускает удар, отмечая светлую улыбку… И лишь серебристые браслеты, спрятанные под рукавами его плаща, возвращают с небес на землю. Уже не мой… Да и был ли таковым?..
Я не без труда прогнала ненужные сейчас мысли и чувства, сосредотачиваясь на объяснении:
- Если помнишь, я из–за тебя в его дневники и сунулась. Перечитала их все, согласилась с тем, что Шайлах - сумасшедший, и забыла о нем на три лунных сезона.
- И? - Джаль недоуменно нахмурился.
- И когда, взяв серебряный узел, получила увольнительную, снова о нем вспомнила - перебирая летописи братства. Да, Джаль, не смотри на меня так недоверчиво, он тоже темный. И, должна тебе сказать, сумасшедшим он не был. Я читала его дневники, относящиеся к тому же времени, что и искательские, и разница между ними - огромная. Он не сумасшедший, Джаль. Он - очень умный и мудрый человек, и оставался таковым до самого ухода в Вечность. Более того… - я запнулась.
- Что? - насторожился мой собеседник.
Я пожевала губу, покосилась на него и тихо добавила:
- Я почти уверена в том, что он - это Девятый.
На Джаля мои слова произвели такое же впечатление, как на меня - его недавнее появление. Изумленно поморгав, он надолго задумался, а я между делом наконец–то рассмотрела его при нормальном свете. Изменился он значительно, не почувствовала бы - не узнала… От изумительного сходства с Эршем вообще практически ничего не осталось, только мои воспоминания. Заострились и стали более жесткими черты лица, бледная и веснушчатая кожа посмуглела, потемнел волос, а в серых глазах вместо прежнего светлого сияния загадочно мерцали отблески мрака, и из их омута на меня смотрел некто… чужой, но почему–то знакомый… Кем же ты стал после возвращения оттуда?.. Я ведь почти узнаю тебя, скрывшегося внутри…
- А с чего ты взяла, что он и Девятый - это одна и та же личность? - наконец, спросил мой собеседник.
- А с того, что знаю, куда ведет дорога от Небесного храма, - я невольно поежилась. - И никому иному не под силу вернуться оттуда, только одному из Девяти.
- Так, с этого места поподробнее, - попросил Джаль, придвинувшись ближе.
- Ты сам говорил, что наизусть знал дневники Шайлаха, - я незаметно отодвинулась и рассеянно повертела в руках перо. - Отрывок процитировать сможешь?
- Ну… - он кашлянул. - Смогу, но за точность ручаться не буду. С памятью прошлого… плоховато.
Я метнула на него быстрый взор из–под ресниц. Так. Кажется, мои догадки подтверждаются. Иная личность - иная жизнь - иная память? Только… знает ли об этом он сам? О том, что он - уже не просто Джаль, но и кое–кто еще?
Хмурясь и подбирая слова, мой собеседник все же припомнил обрывок описания одного из существ, встреченных Шайлахом, а я следом набросала на влажном песке его внешний вид. И описал Джаль не абы кого, а нашего с Эрашем крылатого спасителя.