- И через две недели у меня тоже получилось.
Оля улыбнулась ей.
- Я могу спросить тебя?
София взяла её ладонь и погладила.
- Да.
- Ты знаешь, что я люблю тебя... - Оля хотела продолжить, но не находила слов, чтобы сформулировать свой вопрос. Наконец, она подумала, что лучше сказать прямо. - Ты можешь в понедельник пойти со мной в одно место? Я прошу у тебя лишь час твоего времени. Ничего более.
София помолчала. Она спрашивала себя, что может значит подобная просьба, что скрывается за этими и словами, а главное – кто. "Нет, - улыбнулась она про себя, - не может быть. Он пообещал, более того, он поклялся. А если он всё-таки добрался и до Оли? Этот тип ни перед чем не остановится. Танкреди из тех, кто клянётся, кто сознательно даёт слово, но потом не сдерживает обещаний. И почему я упорно продолжаю думать, что он всегда скрывается за любым событием в моей жизни? Неужели мне на самом деле хочется, чтобы так и было?"
- Успокойся, тебе не о чём волноваться... - Оля ворвалась в её мысли как обычно тактично, на цыпочках, как русская царица, привыкшая к изяществу и уважению. Она тут же заметила, что София встала в защитную стойку.
Девушка покраснела. Она думала совсем не об этом. Она взглянула на Олю. Её учительница нежно улыбалась, с надеждой ожидая ответа. "В чём же тут дело?" - спросила себя София.
- Дело в работе? Что-то, связанное с музыкой?
- Да, но кое-что специфическое. Это трудно объяснить. Думаю, что легче просто пойти на встречу вместе.
Продолжать допрос было бы некрасиво. София согласно кивнула. Оля ведь попросила не больше часа её времени. Она вновь увидела себя в этом зале, сидящей за фортепиано, а рядом стояла Оля, как много лет назад.
- Когда играешь, прижимай локти к телу. Осанка, София! Спина прямая! - руки учительницы повторили несколько пассажей, а потом попробовала она. Её детские пальчики суетились в попытках повторить за учительницей. Со временем её пальцы стали длиннее, ровнее, увереннее. И одновременно пальцы учительницы постарели, стали узловатыми и менее живыми. Сколько же терпения Оля вложила в неё, сколько любви подарила ей. И её мечта подготовить великую пианистку, её жертвы, ожидание всех этих лет, усталость - всё исчезло в один момент.
София взглянула на неё, посмотрела в это уставшее лицо, отмеченное временем, и её глазах возник намёк на счастье, загоревшаяся надежда. Она не могла сказать нет.
- Конечно, Оля, я с удовольствием пойду с тобой.
Тем утром, стоя перед церковью, Оля скрестила руки на животе, с силой прижимая кожаную сумочку, и долго осматривалась, ожидая прихода Софии. А вот и она. Она узнала её машину, которая ехала довольно-таки медленно. Оля не могла противиться позыву и посмотрела на часы. Десять с четвертью. Они будут как раз вовремя, встреча назначена на одиннадцать. Гольф остановился перед ней. София потянулась через пассажирское сиденье, чтобы открыть ей дверь. Замок немного заедало. Оля села в машину. София завелась.
- Давно меня ждёшь?
- Нет, недолго, - это была неправда. Она была на месте уже без двадцати десять, волнуясь, как бы не опоздать.
- Пристегнёмся... - София помогла ей застегнуть ремень безопасности. Хотя Оля справилась бы сама.
- Дорогу знаешь?
- Конечно, я посмотрела адрес в интернете и распечатала карту, - София достала листочек из сумки. - Вот она. Это на Евре. Мы будем там через полчаса.
- Хорошо, - успокоилась Оля. Она удобно устроилась в кресле, сумочку положила на бёдра, а руки – на сумочку. Наблюдая за дорогой, София украдкой рассматривала наряд своей преподавательницы, так, чтобы та не заметила. Она была элегантна, но, возможно, слишком серьёзна. Она выбрала слишком тёмное серое платье. А под ним белая рубашка с небольшим круглым вырезом и маленькими перламутровыми пуговками. Ещё на ней было ожерелье, которое, как знала София, она надевала только по особым случаям. До этого момента она не замечала, что подвеска на колье – русская икона в миниатюре. София улыбнулась: определённо, такой наряд не был символом современности.
- Ты завтракала? Кофе хочешь?
- Нет-нет, спасибо. Я в порядке, - Оле не очень хотелось разговаривать. Она казалась довольно напряжённой. София отметила её настроение, так что включила радио и настроила его на волну лёгкой музыки.
- Слышишь, какой голос? Это одна из немногих итальянских певиц, которая, как Лаура Паузини, сделала карьеру за границей...
Оля повернулась к ней и улыбнулась.
- Здорово. У неё прелестный голос, - они слушали песню. - Как её зовут?
- Элиза. Такая милая песня, называется "Свет".
- Грустная?
- Когда и музыка, и голос хороши, песня не может быть грустной. Музыка может выразить всё. Особенно классическая музыка. Но мне нет нужды объяснять это тебе.
Оля внимательно посмотрела на неё.
- Ты скучаешь по ней?
София не отвела пристального взгляда от дороги.
- Больше, чем ты думаешь.
Старушка положила свою ладонь ей на локоть и погладила его. А потом улыбнулась.
- Я понимаю.
Чуть позже они прибыли к пункту назначения. Припарковали машину и вошли в большое здание. Справа был стеклянный стол. Он стоял на двух древних мраморных колоннах. За ним сидел молодой человек с короткими волосами и в безупречной униформе.
- Добрый день.
- Добрый день. У нас здесь встреча с адвокатом Гуарнери.
Молодой человек посмотрел в ежедневник.
- Извините, а как Ваше имя?
- Ольга Васильева.
- Да, конечно. Он ждёт Вас. Пятый этаж.
София вызвала лифт и между делом осматривалась. На стенах висели отличные картины, а ещё здесь была деревянная статуя Бранкузи. Она рассмотрела повешенную на стену латунную пластину. Должно быть, это юридическая фирма. Кроме Гуарнери здесь были и другие имена специалистов из двух компаний. Те назывались "Атлантида" и "Наутилус". Наконец, приехал лифт и поднял их на пятый этаж, где они встретились с ожидающей их секретаршей.
- Добрый день. Сюда, пожалуйста, следуйте за мной.
Ей, должно быть, чуть больше тридцати лет, на ней был тёмно-синий деловой костюм, очень строгий. София осмотрела это место. Это был очень красивый и элегантный офис; бежевые стены были увешаны картинами чуть более светлых тонов. Проходя мимо, она увидела несколько идеально декорированных залов; многие из них были пусты.
Девушка остановилась у одной из дверей и открыла её.
- Прошу Вас, присаживайтесь. Принести Вам что-нибудь? Кофе, воды, сок?
- Мне ничего, спасибо, - ответила София, входя.
- В Вам?
- И мне тоже ничего.
- Вы уверены? Даже воды?
- Ладно, стакан воды, спасибо.
Девушка улыбнулась, тут же принесла ей воды и затем закрыла за собой дверь. София и Оля сели на элегантный диван из тёмной кожи. На полу лежал новый ковёр кремового цвета; пол был из бетона и прозрачной коричневой смолы. В центре кабинета стоял маленький стеклянный столик с разными серьёзными журналами. София полистала один из них. На страницах появились разные пейзажи, увековеченные в момент особого освещения, фотографии самых красивых уголков мира.
Чуть позже девушка вернулась.
- Прошу Вас, следуйте за мной, синьор Гуанери будет рад принять Вас.
Она остановилась перед закрытой дверью и постучалась.
- Войдите.
Девушка пропустила внутрь Софию и Олю, а сама удалилась.
- О, добрый день, я очень рад Вас видеть, - адвокат подошёл к Оле и галантно поцеловал её руку. - А Вы, должно быть, знаменитая София Валентини. Я – адвокат Марио Гуарнери, - представился он, протягивая ей руку.
- Знаменитая... Наверное, Вы меня с кем-то перепутали.
Адвокат улыбнулся.
- Знаменитая-знаменитая, уверяю Вас. Могу ли я представить Вам моего дорого друга, Аркадия Воронова?
С дивана поднялся очень видный мужчина с ухоженной светлой бородой и подошёл к женщинам. На нём были маленькие очки с тонкой оправой. Несколько прядей светлых волос беспорядочно падали ему на шею. Он казался приятным на вид со своим круглым лицом и красивой улыбкой. Сначала он протянул руку Оле и поздоровался с ней на идеальном русском; затем он представился по-итальянски Софии, уверенно, но с заметным акцентом:
- Я очень рад познакомиться с Вами…
Адвокат Гуарнери пригласил своих гостей присесть.
- Давайте сядем здесь, чтобы нам было удобнее.
Все расселись на диваны, чтобы встреча стала более неформальной.
- Итак, мы собрались, - адвокат Гуарнери тут же взял себе слово. - Наконец-то мы Вас нашли. - София слушала с любопытством, но адвокат не дал ей вставить и слова: - Доктор Воронов – директор Института Русского Языка и Культуры, а ещё он организатор мероприятия между Италией и его родиной. Он решил доверить открытие фестиваля одной артистке, особенной женщине, которая впечатлила его своими способностями... - адвокат Гуарнери улыбнулся и взял со стола два пульта. Первым он включил плазменный телевизор, а вторым DVD-проигрыватель. На экране появились в фокусе две руки над клавишами фортепиано; с первыми нотами камера стала отдаляться. - Женщина, которой мы хотели бы доверить открытие нашего фестиваля… это Вы, - сказал адвокат, когда в центре экрана возникла София.
Она с улыбкой исполняла сонату 109 Бетховена, самый нежный финал, со всеми стаккато и трелями, которые сводили с ума старого музыканта и привели его к единому решению в его последних сонатах. Это было отличное исполнение, словно к концу пианистка уже сама представила себе всё, что Бетховен написал после этого.
София смотрела эту запись с открытым ртом. Она прекрасно помнила эту ночь. Это был Париж, концертный зал Плейель, открытие концертного сезона. Ей двадцать лет, а это платье ей подарил Армани для большого гала. Прошло уже десять лет. Десять. Она совсем недавно начала встречаться с Андреа. Десять лет назад, до того, как всё случилось, до аварии, до того, как всё закончилось... Она с тех пор ни разу не видела себя. Не видела ни одной своей фотографии за фортепиано, ни одной видеозаписи, где она играет. Она подавляла эмоции, и ей стоило трудов удержать слёзы. Она чувствовала, как взгляды присутствующих задержались на ней. Сделав глубокий вздох, она стала искать выход из сложившейся ситуации. Она удержала слёзы, избавилась от комка в горле и смогла выговорить:
- Вы заставили меня прийти сюда, чтобы посмотреть эту запись? Могли не утруждаться. У меня она тоже есть.
Адвокат Гуарнери улыбнулся ей.
- Мы позвали Вас не для этого. Доктор Воронов попросил меня найти Вас, что я и сделал. Он должен сделать Вам выгодное предложение, как ни посмотри, особенно для отношений Италии и России.
- А как Вы меня нашли?
Адвокат Гуарнери был готов к этому вопросу.
- Весь мир знает, что Вы учились у Ольги Васильевой в консерватории, - Гуарнери повернулся к Оле и улыбнулся ей. - Достаточно было обратиться к ней.
Оля вернула ему этот вежливый жест. Затем посмотрела на Софию, ища её соучастия, но видела её холодной и молчаливой. Тогда, расстроенная, она опустила голову. Она хотела вернуться в Россию. Вернуться туда с Софией и вновь услышать, как она играет, было лучше всего. Ведь всё это могло случиться; на самом деле, они всё ещё не сделали ей никакого предложения. Наконец, доктор Воронов взял себе слово:
- Речь идёт об очень важном событии, направленном на укрепление отношений между двумя великими странами. Это будет хороший культурный и музыкальный обмен между многими людьми, - затем он молча и с улыбкой стал смотреть на неё, надеясь, что эти слова как-то повлияют на её решение. Но София сидела неподвижно и словно немая. Она уже не была тверда, к ней пришёл покой. Она решила выслушать до конца, но такого предложения она совершенно не ожидала. Доктор Воронов выровнял спину: - Мы предлагаем Вам двести пятьдесят тысяч евро, чтобы Вы открыли фестиваль и закрыли его через три дня. Вы будете проживать в одном из лучших отелей Санкт-Петербурга, "Гранд Отель Европа". В Вашем распоряжении будет автомобиль с водителем и безлимитная кредитка на всё, чего бы Вы ни захотели... - затем он повернулся к Оле. - Естественно, Вы будете в сопровождении Вашей учительницы и любого другого человека, которого Вы захотите взять с собой. Руководство и все мы будем очень благодарны, если Вы примете наше приглашение.
София оставалась бесстрастной. Затем она улыбнулась доктору Воронову.
- Мне жаль, но я не могу его принять.
Оле хотелось умереть. Доктор Воронов откинулся на спинку своего кресла. Адвокат Гуарнери попытался быстро найти выход.
- Вы не обязаны давать нам ответ вот так сразу. У Вас есть двадцать дней, этого достаточно, чтобы всё обдумать. Поезжайте домой, обсудите с мужем... Возможно, он отпустит Вас без проблем.
И вдруг эта последняя фраза заставила её отринуть все сомнения. Она резко встала.
- Мне жаль. Я должна идти.
Гуарнери и доктор Воронов тоже встали. Оля нехотя сделала то же самое. Русский попрощался:
- Очень жаль. Простите.
Адвокат проводил их до дверей. Затем он приблизился к Софии и сказал ей вполголоса, чтобы остальные не услышали:
- Подумайте хорошенько. Утро вечера мудренее, вот моя визитка, - София взяла её и бросила в сумку. Тогда Гуарнери улыбнулся: - если дело только в деньгах, я уверен, что мы как-нибудь договоримся. Я здесь именно для этого.
И в этот момент София полностью изменила своё отношение к происходящему. Она стала жёсткой и категоричной, какой никогда не была. Она приблизилась к Гуарнери и тихо сказала ему, почти прошептала:
- Скажите своему хозяину, что он поклялся оставить меня в покое. Я никогда не стану играть для него, - затем она отвернулась и стала улыбчивой и доброжелательной: - Оля, ты идёшь или как?
- Конечно, я с тобой.
Женщина попрощалась с присутствующими и вышла вслед за Софией.
Через некоторое время обе уже были в машине. Между ними царило глубокое молчание. Оля с силой сжимала ручки своей сумочки, крутила их и терзала, пытаясь успокоиться. София давила на газ, постоянно переключая передачи, таким образом тоже пытаясь выпустить пар. Всё было слишком странно: поездка так далеко от Италии, адвокат, который знал, что у неё есть муж, который не может передвигаться, машина с водителем в Санкт-Петербурге, да ещё и такие деньги. Это он. Она была уверена.
- Прости меня, София...
Только тогда она вспомнила об Оле и постепенно снизила скорость. И чуть погодя она спокойно улыбнулась ей.
- Это не твоя вина, ты здесь не при чём.
- Просто я хотела съездить в Россию, а так мы могли бы сделать это вместе. Ты бы получила признание, которого всегда заслуживала, но так и не получила. Мы могли бы всё начать сначала там, ты снова стала бы играть и завоевала бы мир, я уверена, - София нежно смотрела на неё. Оля казалась совсем другой. Она была полна страсти. - Я помогала бы тебе на протяжении всех двадцати дней, до самого отъезда. Я убеждена, что ты даже сумела бы сыграть концерт для фортепиано с оркестром №3 Рахманинова!
София рассмеялась.
- Ты слишком веришь в меня! Было бы трудно начать именно с Рахманинова!
Оля настаивала.
- Это не вопрос подготовки. Проблема здесь... - она коснулась головы, - и здесь, - сказала она, кладя руку на сердце. - У тебя получилось бы, - София нежно взглянула на неё. Оля вновь повернулась к ней. - К тому же, они дают кучу денег. Это как дать пять тысяч уроков за три дня!
На этот раз София захохотала.
- Оля, это всё мужчина, который меня хочет, не Россия.
Учительница обеспокоенно повернулась к ней.
- Что ты такое говоришь?
София утвердительно кивнула.
- Так и есть, поверь мне.
Оля помотала головой.
- Какой-то мужчина платит тебе такие деньги в обмен на музыку?
- Нет, он хочет мою душу.
- Этому нет цены. Он должен бы знать такое.
Губы Софии растянулись в улыбке, она протянула руку и взяла ладонь учительницы. Крепко сжала её.
- Однажды мы поедем в Россию... но только как туристы.
Оля взглянула на неё, согласно кивая.
- Как пожелаешь.
- Вот увидишь, нам будет очень весело.
- Когда ты играешь, мне всегда весело. Для меня этот момент – как кругосветное путешествие.
Старушка вновь сложила руки на сумке и стала смотреть в окно. Больше они не разговаривали до самой церкви.
Грегорио Савини вошёл в офис Гуарнери. Адвокат сидел в кресле за столом, разочарованный таким фиаско.
- Это не сработало, правда?
- Нет.
Доктор Воронов развёл руками.
- Это был бы чудесный концерт. Я не думал, что она так хорошо играет. К тому же, ей предложили безумное количество денег и прочего.
Савини положил руки в карманы.
- Нужно было предложить как минимум вдвое больше.
Тут вошёл Танкреди.
- С ней дело не в деньгах. Это дело принципа.
Гуарнери посмотрел ему прямо в глаза.
- Тогда, мне кажется, это будет труднее, чем мы предполагали. Она знала, что за всем этим стоите Вы.
Танкреди немного удивился.
- Что заставило Вас так думать?
- Она сказала мне: "Скажите Вашему хозяину, что он поклялся оставить меня в покое", - затем он улыбнулся, глядя на Танкреди. - Мы закрывали крупные сделки с гораздо более сложными и недоверчивыми людьми.
Танкреди, развеселившись, развалился на диване.
- Прекрасно. Игра становится всё интереснее. Нам лишь нужно найти что-то, чему она не сможет сопротивляться.
Грегорио Савини с беспокойством посмотрел на него.
- А такое есть?
Танкреди налил себе воды.
- Если что-то есть, вы это найдёте. Если нет, то изобретёте сами. За это я вам и плачу.
27
- Я их уже больше двух лет не видела. И очень соскучилась, - София собрала чемодан. Андреа спокойно, с любовью смотрел на неё.
- Конечно. Я рад, что ты едешь к ним. И мне нравится, что ты нашла себе человека на замену.
- Да... - за неё на три дня осталась Екатерина Захарова. Для Софии это был словно глоток свежего воздуха. Она решила остаться и на выходные, так что вернётся лишь в воскресенье вечером. - Пока, любимый. Я тебе позвоню.
Она нежно поцеловала его в губы. Он остановил её прежде, чем она полностью отстранится.
- Ещё. Ты ведь знаешь, что мне всегда мало.
Они снова поцеловались. Андреа прильнул к губам своей жены. Это было так, словно ему не только не хочется, чтобы она уезжала, а он готов отпускать её от своих губ лишь для того, чтобы она могла вздохнуть. Наконец, они отстранились друг он друга.
- Я позвоню, когда приеду.
Такси уже ждало у дома, по дороге в аэропорт не было пробок, а вылет был вовремя. Она ничего не сказала родителям. Только позвонила за несколько дней до этого и задавала обычные вопросы:
- Как дела? Всё хорошо? Папа отдыхает? Чем займётесь в среду?
- Будем дома сидеть.
Конечно, чем ещё они могут заняться? Её родители почти никогда никуда не ходят, а с тех пор, как они вернулись на Испику, их короткие, но часты визиты в Рим становились всё реже, пока не исчезли совсем.