Самолёт приземлился по расписанию. На выходе из аэропорта Катания почти не было такси. София терпеливо ждала. Наконец, одно подъехало к ней. Приближаясь к дому, она смотрела в окно и любовалась пейзажем, который сопровождал в детстве её каникулы: горы, растительность, кактусы. Это была земля ярких цветов. Горные породы контрастировали с таким близким морем. Она заплатила таксисту и направилась к воротам. Открыла их своими ключами, но впервые, оказавшись у дверей этого дома, она решила нажать на звонок.
- Кто там? - послышался голос за дверью. - Винче, ты ведь никого не ждёшь?
- Нет... А что?
София улыбнулась, услышав голоса своих родителей и такой странный диалог. Затем стало слышно, что кто-то движется к двери и неспешно открывает глазок, чтобы посмотреть, кто пришёл. Девушка улыбнулась и помахала рукой.
- Это я... София.
Замки шумно открылись. Это была Грация, её мать.
- Какой чудесный сюрприз! София! А мне ничего не сказала! Как же здорово, что ты здесь!
Они обнялись, и тут же из гостиной пришёл Винченцо, её отец.
- И правда здорово!
София обнялась и с отцом тоже. Затем они впустили её и закрыли дверь.
- Поверить не могу. Мы собирались позвонить тебе попозже, представляешь, если бы мы сделали это до твоего приезда, а Андреа рассказал бы нам, что ты здесь! Прощай, сюрприз!
- Андреа ничего бы вам не сказал...
- Ах так? Вы сговорились?
София с нежностью посмотрела на них. Они старели, да они уже были старыми, и единственное, чего они ещё ждут от жизни, - это внук.
- Где Маурицио?
- Ой, твой брат всегда где-то здесь, он и его компьютеры... Он получил неплохие деньги от Городского Совета Ното. Ясно, что они ничего не понимают, раз постоянно зовут его, у них всегда какие-то проблемы! - улыбнулась она ей.
Отец взял её сумку.
- Пойдём, провожу тебя в твою комнату.
- Спасибо, папа, я сама могу.
- Чтобы женщина таскала сумки, это никуда не годится, - он отнёс чемодан на колёсах, который был не очень тяжёлым, в комнату Софии и поставил его на стул. - Если тебе что-то нужно, зови.
- Стой, стой... - мама прибежала до того, как она закрыла дверь. - Я принесла тебе полотенца, - она положила их на кровать. - Разбери пока вещи. Мы тебя ждём, - сказав это, она вышла из комнаты и закрыла дверь, чтобы оставить дочь одну.
София осмотрелась. Здесь было всё, что составляло её юность: мягкие игрушки, постеры, фотографии. На столе, под стеклом, было несколько открыток с прелестными изображениями далёких мест, которые присылали ей друзья на каникулах.
София разделась, пошла в ванную и приняла душ. Она вытерлась и надела очень удобный плюшевый костюм. А затем присоединилась к своей матери на кухне, где женщина листала какой-то журнал. Когда она увидела, что пришла её дочь, то закрыла его и сложила на нём ладони.
- Как же я рада видеть тебя.
- Я тоже, мама, - София села напротив неё.
Мать с любопытством рассматривала её.
- Чему мы обязаны таким сюрпризом? Всё хорошо? Андреа?
- Всё хорошо, мам. Я просто хотела увидеться с вами.
- Мы так давно не были вместе.
- Да, как минимум год.
- Два, дочь моя, прошло уже два года.
- Серьёзно? Как летит время.
Тогда её мать бросила взгляд в сторону другой комнаты. Из гостиной слышно было включённый телевизор. Она решила, что им нужно немного тишины, поэтому встала и закрыла дверь кухни. Потом, улыбаясь, вновь села напротив неё.
- Так будет спокойней, только женщины, - она взяла её ладони, чтобы показать, как счастлива. И вдруг стала серьёзной. - Точно ничего не случилось, дорогая? - София отрицательно покачала головой. - Ты бы мне сказала?
- Думаю, да.
Она очень хорошо знала свою дочь. И могла быть уверена, что та сказала правду.
Она успокоилась и стала ещё больше радоваться тому, что её дочь здесь.
- Ну, тогда я по-настоящему счастлива, серьёзно.
София улыбнулась.
- Мама, ты сама-то как?
- Хорошо. То тут болит, то там, но это нормально. Твоей матери уже шестьдесят пять лет, помнишь?
- И вы с папой всё также ссоритесь?
- Да, достаточно часто, - она замолчала. - Знаешь, однажды я была готова бросить его.
София промолчала. Этого мама никогда ей не рассказывала, она такого не ожидала. Грация продолжила:
- Я даже не знаю, есть ли смысл рассказывать тебе об этом.
- Как хочешь, мам.
- Когда ты так говоришь, то я начинаю нервничать.
- Ты ведь сама сказала, что, возможно, не стоит...
- Но это просто фигура речи. Ладно, я тебе всё равно расскажу, - она привела в порядок мысли и начала: - Это был красивый, высокий мужчина с тёмными глазами и невероятным запахом… - София аж подпрыгнула. О чём это говорит её мать? Грация заметила её ступор: - Невероятный, значит, он тебе очень нравится, притягивает тебя. Ты женщина, ты уже всё понимаешь, - София всё ещё не верила своим ушам. "Моей матери шестьдесят пять лет, отцу семьдесят шесть, а она рассказывает мне о мужчине с невероятным запахом? Жизнь не перестаёт удивлять". Тогда Грация ей улыбнулась. - И ты знала его.
Это ещё больше поразило Софию.
- Я его знала?
- Да, и я уверена, что он тебе нравился.
- Но я не помню такого, мама. Ты уверена? Это было в Риме или здесь?
- Это было здесь, в Сицилии, летом. Тебе было четыре годика!
София вздохнула.
- А… Значит, больше двадцати лет назад! И как я могла забыть!
- Мы были в парке, и он подошёл, когда я была с тобой и твоим братом, он взял тебя на руки. Обычно ты начинала пинаться, когда тебя брали незнакомцы, тебе это не нравилось, но тогда ты была так спокойна в его руках, что даже рассмеялась; он строил тебе рожицы. Я помню, словно это было вчера, - её мать вздохнула и словно вернулась во времени, чтобы вспомнить некоторые эпизоды: телефонный звонок, его слова, может, момент тайной близости. Затем она вернулась к дочери: - Ты помнишь? Его звали Альфредо, он подарил тебе куклу в красном платье.
София помнила её. Она назвала эту куклу Фьоре, как свою подружку, с которой она недолго ходила в школу, а потом они больше никогда не встречались. А та кукла, в свою очередь, всё ещё была в её комнате.
- Я сходила по нему с ума, - продолжила Грация. - Это была страсть, мечта, огонь… Если я не виделась с ним хотя бы один день, то становилась нервной, злилась, плакала. Он был всем, чего не дал мне ваш отец.
Она остановилась, ничего больше не добавив, чтобы время переварило этот секрет, это признание спустя столько лет.
- Почему ты не оставила папу?
Грация замолчала. Ей хотелось сказать: "Ради тебя, ради твоего брата Маурицио, потому что я была замужем, потому что это было лишь приключение". Но в итоге она сказала правду:
- Я так и сделала. Однажды утром, когда вы с братом были у тёти, а ваш отец в Риме, я собрала чемодан. Мне было тридцать девять, мне нужно было немногое; у меня была любовь, и этого было достаточно, так что я встретилась с ним в парке. Мы остановились в пролеске за площадью, где встречались много раз, - Грация будто снова была там и ждала его.
- Милый... - Она побежала ему навстречу и бросила чемодан к его ногам. Она крепко его обняла и начала без остановки покрывать его поцелуями, без стыда, и тут же между ними разгорелась страсть. На ней была лёгкая юбка, на загорелых ногах – только что нанесённый крем. Они приземлились на первой попавшейся скамейке, где встретились, ни о чём не думая. Голодные руки Альфредо скользили под её юбкой, гладили её ноги, с силой сжимали их.
Она пыталась снять с него ремень, и после нескольких попыток ей удалось. Словно по мановению волшебной палочки всё стало таким простым. Они были словно в ловушке, охваченные страстью: желание, прерывающееся дыхание, эти вздохи под далёкое пение сверчков, с каждым разом становящиеся всё сильнее, вскрик и ладонь, прикрывающая рот. И наконец – тот взгляд. Они рассмеялись этому идеальному моменту. Довольные и удовлетворённые, они сидели на этой скамейке, немного вспотев от занятий любовью, один на другом.
И словно только теперь он заметил чемодан.
Она проследила его взгляд.
- Я ухожу с тобой...
Он отстранился, улыбнулся и крепко сжал её.
- Этого не будет.
- Почему? Я не хочу ждать твоего возвращения десять дней.
Он вздохнул, отпустил её и опустил руки. Но заглянул ей в глаза.
- Я женат.
Она молчала. Почему он никогда ей не говорил об этом? А потом она подумала, что это не так уж и важно. Наконец, она улыбнулась.
- И я замужем. И что такого?
Тогда Альфредо отстранился от неё и усадил на своё место. Он поднял брюки, застегнул молнию и надел ремень. Только после этого он вновь взглянул на неё.
- Да, но я люблю её.
Грации хотелось умереть. Тут же в её глазах появились слёзы. Она резко встала и начала искать трусики на скамейке, но не могла найти. Наконец, она увидела их. Они упали на землю и были все в песке. Она подняла их, отряхнула и положила в сумку. Затем подошла к чемодану, подняла его и ушла. Слёзы текли по её лицу, и у неё не было сил даже обернуться. И она всё равно хотела, чтобы он прокричал её имя, и с каждым шагом не теряла надежды. "Грация! - хотелось ей услышать. - Это неправда. Я люблю только тебя!" Или: "Грация, но тебя я люблю тоже..." Это было бы хуже, но уже что-то. Однако Альфредо ничего не сказал. И, когда она наконец смогла обернуться, на той скамейке уже никого не было.
- Почему ты мне рассказала об этом?
Грация сделала долгий вздох и заправила непослушную прядь за ухо.
- Не знаю, - однако её взгляд теперь казался гораздо спокойнее, словно, признавшись в своей неверности, он сбросила с души тяжкий груз. - Мне нужно рассказать кому-то.
София встала, подошла к холодильнику и налила себе стакан воды.
- Мама, хочешь чего-нибудь?
- Нет, спасибо. Не торопись, вода холодная, - София не послушала её совета. Позже, когда она уже собиралась выйти, мать остановила её. - Я больше ничего не слышала о нём и не искала его.
Она улыбнулась.
- И правильно сделала. Он ведь был женат.
Она ушла в свою комнату. Начала читать, чтобы отвлечься.
Позже она услышала, как брат вернулся домой. Тогда она вышла из комнаты и побежала ему навстречу.
- Поверить не могу! София!
Они нежно обнялись и поцеловались.
- Маурицио, ты знаешь, что отлично выглядишь?
- Да у меня уже косоглазие от такого количества времени за компьютером.
Отец заинтересовался.
- Вот в чём проблема этой страны...
- В чём?
- Никто не знает, как они работают!
В этот самый момент к ним подошла Грация.
- Видишь, как тебе повезло! Ладно, идёмте за стол.
Ужин был вкусным и только из сицилийских блюд: паста а-ля Норма, фаршированные сардины, кусочки жареной муки под названием панелле и свежая пассата[3], купленная в кондитерской за углом.
- Вы меня закормите, и я растолстею!
Её отец широко улыбался.
- Нет-нет, так ты просто вспомнишь, какая у нас вкусная кухня, и будешь приезжать чаще!
Её брат согласился:
- Да, возвращайся скорее... мы никогда так хорошо не едим, клянусь.
Грация ничего не сказала. Она молча смотрела на дочь. София это заметила, и мать улыбнулась ей. Девушка опустила взгляд и продолжила есть. Может, мама просто хотела донести до неё свою историю. Когда ужин закончился, все помогли убрать со стола. Потом Маурицио ушёл играть в бильярд. Грация говорила по телефону с подругой. Так что София закрыла дверь по просьбе отца.
- Так лучше, иначе в голове просто бомба разрывается... Ты знаешь, что она может проговорить целый час, при этом подруге по ту сторону даже слова вставить не даст? С тобой она также поступила?
- Когда?
- Сегодня, после обеда. Я видел, как вы закрылись на кухне.
- Да... Но я защищалась!
- Отлично, дочка.
- Как у тебя дела, пап?
- Знаешь... - он слегка вздохнул. - Я немного скучаю по работе... - он стал рассказывать ей о своей жизни на пенсии: с кем он встречался на площади, кто, к сожалению, уже покинул этот мир, у кого появились внуки. София слушала его и пыталась казаться внимательной, но на самом деле думала совсем о другом: она переживала то, о чём рассказала ей мать, и страдала, видя, что её отец проигнорировал эту измену. Она подумала о том, что её жизнь была бы совсем другой, если бы тот мужчина сказал ей: "Да, идём со мной".
- Ты меня слушаешь?
- Конечно, пап... - София вновь обратила на него внимание.
- Если бы не твоя мать... Это она уговорила меня принимать участие в праздниках района, - "Хоть какие-то заслуги на её счёт", подумала София. - В следующий понедельник, например, будет ужин на площади. Я люблю ходить туда с твоей матерью, там здорово, несмотря на то, что нужно делать пожертвования, и ты не можешь дать слишком мало.
- Ну да, конечно... - она всё ещё слушала его, но снова отвлекалась. Она думала о Стефано, о том, что его жизнь похожа на жизнь её отца. Проходят годы, меняются поколения, но некоторые вещи, к сожалению, неизменны. - Я пойду спать, пап...
Она пожелала доброй ночи матери, закрылась в своей комнате, позвонила Андреа и заснула, ни о чём не думая. Ей ничего не снилось или, по крайней мере, на утро она ничего не помнила.
В последующие дни она отлично расслаблялась: прогулка по пляжу, поход на рынок за жизненно необходимыми каццилли - картофельными крокетами, перед которыми она не могла устоять с самого детства и из-за которых ей часто приходилось садиться на диету.
За день до отъезда она встретилась с тем парнем.
- София Валентини! - она обернулась, удивлённая этим криком. - Поверить не могу! Что ты здесь делаешь? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! И ты слишком хороша, чтобы быть настоящей! Но это же ты, правда?
София рассмеялась.
- Да, да, это я... Не обижайся, но я не помню, кто ты.
Парень поднял руки к голове.
- Быть не может, как такое возможно? - но он не дал ей времени ответить. - Я Сальваторе Катуццо!
- Не-е-ет, ты что, шутишь? Сальваторе!
София тут же его обняла и поцеловала.
- Сколько лет, сколько зим!
- Целая вечность.
София внимательно посмотрела на него. Он был её мечтой с самых юных лет, она была безумно влюблена в него, и с ним произошёл её первый поцелуй. Она отлично всё помнила: зимний день, каникулы, было около пяти вечера, Сальваторе привёл её к скале, похожей на слона. Над морем дули сезонные ветры, и было холодно. Был сильный и резкий мистраль. Но он настаивал. Они поехали туда на велосипеде.
- Нам сюда!
- Но это опасно, море неспокойно.
- И что, София? Ты преувеличиваешь, - так что они поднялись на скалу. Волны были такими сильными, что на них попадали капли. - София, ты нравишься мне.
- А ты мне.
Девочке эти слова показались не похожими ни на что в целом мире. В фильмах перед поцелуями признания в любви всегда бывали красивыми, да и после всегда произносили что-то прекрасное. Но Сальваторе ей очень нравился, поэтому она закрыла глаза, как ей советовали подружки, и когда она почувствовала его губы на своих, то приоткрыла рот, что всегда говорило об опыте в её понимании. Но когда язык Сальваторе оказался у неё во рту, она чуть не умерла. Она и представить не могла, что он окажется таким длинным. С другой стороны, подруги ей об этом не рассказывали. А потом, пока она сопротивлялась этому странному повороту, на них обрушилась большая волна.
- Красавица, как же это здорово… ты помнишь?
- Да, кто может забыть о таком?
Тот поцелуй был ни на что не похож, он был уникален, но нынешний Сальваторе не имел ничего общего с тем, которого она помнила: он располнел, отрастил себе заметный живот и совершенно облысел.
- Сальво, идём, нам пора домой.
Рядом похожая на него блондинка, держащая мальчика одной рукой, а девочку – другой, с любопытством ожидала ответа.
- Уже иду! А её ты помнишь?
София внимательно рассмотрела девушку.
- Нет...
- С ума сойти, ты ничего не помнишь! Это Габриэлла Филони! Мы поженились, теперь у нас двое детей.
- Ах да, теперь я её узнала. Здорово, я так рада за вас.
Они немного помолчали.
- Ладно, я побегу, Габриэлла ждёт. Ты надолго здесь?
- Нет, я уезжаю завтра. Была очень рада повидаться.
- И я тоже.
С этим он удалился, подошёл к Габриэлле и схватил мальчика на руки. Говорил с женой по дороге к машине. Габриэлла обернулась и снова посмотрела на неё. Скорее всего, они говорили о ней. "Не волнуйся, я не стану больше его целовать, можешь быть спокойна". София рассмеялась и пошла домой.
На следующий день, когда она уже готовилась к отъезду, к ней подошёл отец.
- Точно не хочешь, чтобы я тебя подвёз? Я был бы очень рад.
- Папа, уже слишком поздно, а потом тебе придётся возвращаться сюда одному. Я уже вызвала такси.
- Как хочешь, но пообещай, что скоро снова приедешь.
- Обещаю.
После этих слов они поцеловались. София попрощалась с Маурицио, который приводил в порядок домашний компьютер.
- Этот тоже не работает, сестрёнка, это какая-то эпидемия.
Он попросил маму проводить её на улицу, даже настоял на этом. Они вышли в ворота, но на улице не было ни намёка на такси. Они молчали. София очень надеялась, что машина скоро подъедет. Наконец, Грация сказала:
- Злишься из-за того, что я тебе рассказала?
- Не знаю. Наверное. Я бы предпочла не знать.
- Возможно, у того, о чём я тебе рассказала, были свои причины.
Дочь посмотрела на неё.
- Не думаю, мам. Единственная причина, которую вижу я, – ты сама хотела сделать это. Ты не была счастлива, и это ни к чему не привело.
- Такое случается.
- Но мы сами можем сделать так, чтобы не случалось. Вчера я смотрела с папой телевизор и впервые в жизни не знала, что сказать ему, мне просто хотелось уйти...
- Мне жаль. Но если бы в то утро я не пошла в парк, то всю жизнь прожила бы с этими сомнениями. А теперь я спокойна.
Тут подъехало такси и спасло Софию от этой неловкой ситуации.
- Пока, мам, - она поцеловала её. - Созвонимся.
- Да. Живи на всю катушку. За всё в своей жизни ты заплатишь сама, и сполна.
Софии хотелось многое сказать, но она предпочла промолчать. Такси уехало.
Грация вошла в дом и пошла убираться в комнате Софии. Под столом, в мусорной корзине она нашла куклу Фьоре в красном платье.
28
Автомобиль проехал мимо Церкви Великой Матери и чуть позже остановился у парка Валентино.
Грегорио Савини повернулся к нему.
- Вот, это она.
Он указал на женщину в полосатых брюках. Она была высокой, с каштановыми волосами и прядями посветлей, в ушах – огромные серьги. Она с улыбкой помогала маленькому мальчику на трёхколёсном велосипеде.
- Давай, Николо. Так ты только тормозишь, нужно крутить ногами педальки...
Малыш попробовал снова, но каждый раз, как он ставил ноги на педали, они соскальзывали, и он становился на землю. Мать положила руки ему на плечи, чтобы приободрить.