Перед девушкой открылась самая прекрасная спальня, о которой она могла только мечтать. Высокие потолки, вытянутые окна непривычной формы, дорогая мебель и богатые ткани. На столике букет свежих цветов. Пораженная, Джемайма медленно подходила то к одному предмету, то к другому, дотрагивалась до них, будто боялась, что все это может исчезнуть. Из другой двери показалась горничная, улыбнулась и скромно отступила, ожидая, пока Джемайма обратит на нее внимание.
Экономка указала ей на гардеробную, приглашая посмотреть. Джемайма послушно отправилась за ней. Комната отличалась встроенной мебелью. Тут-то все и началось. Агнесса открывала шкафы и ящики, показывая, что в них. А там действительно было на что посмотреть. Целые ряды туфель, ящики, заполненные кружевным и шелковым бельем, огромное зеркало, шкафы, полные нарядов, столик для макияжа с огромным количеством косметики и специальным освещением. Джемайма потеряла дар речи, не веря, что это все происходит на самом деле и все это теперь ее.
Горничная передала ей подарочный конверт. Джемайма вскрыла и прочла: "С уважением, Лучиано".
Она перечитала еще раз. Пальцы крепко сжимали открытку. Оказывается, ее измеряли не для того, чтобы нарядить в горничную, а для того, чтобы подготовить целый гардероб. Девушку бросило в жар. Джинсы некомфортно прилипли к вспотевшим ногам. Она бросилась к одному из шкафов и достала пару вещей. Дизайнерская одежда известных марок, о которых даже она, не интересующаяся модой, определенно слышала.
Джемайма была потрясена и ошеломлена настолько, что, когда горничная и экономка ушли, медленно опустилась на стул в будуаре и просто смотрела на себя в зеркало. В ярком свете лампочек ее лицо показалось странным, бледным и испуганным. Девушка глубоко вздохнула и начала снимать джинсы, пока совсем не взмокла от неожиданности и напряжения. Она достала из чемодана отличную хлопчатобумажную юбку и надела ее, но все еще не могла успокоиться, постоянно думая о содержимом гардеробной. Неужели она каким-либо образом дала Лучиано понять, что подобный жест с его стороны будет ею воспринят положительно?
Она закрыла глаза и, кажется, догадалась. Она не сказала "нет", когда должна была это сделать, но она и не сказала "да", а просто позволила ему делать с ней то, что он хочет. Вероятно, именно это мотивировало Лучиано потратить тысячи фунтов, чтобы она выглядела как королева. У нее похолодели руки. Джемайма приложила ладони к горячим щекам и в голос вздохнула. Что же со всем этим делать?
Лучиано предполагал, что она – это Джули, а сестра была бы в восторге. Она любила дорогую одежду и носила модели известных брендов.
Джемайма снова отправилась в гардеробную и провела рукой по вещам. Одежда была сшита точно по ее фигуре и на ее рост, но как можно это надевать? Или поблагодарить и носить новую одежду? Девушка тяжело вздохнула.
Она была воспитана под девизом "Никогда не бери в долг и не одалживай", поэтому с большим беспокойством отнеслась к такому подарку. Она пока еще ничего не сделала, не заслужила, и принять столь щедрый дар противоречит ее принципам. Она открыла ящик с обувью, к которой испытывала слабость. Увидела все это разнообразие, и ноги так и зачесались скинуть поношенные кроссовки и надеть новенькие туфельки. Ее взгляд упал на зеленые босоножки на высоком каблуке с перекрестными ремешками. Она влюбилась в них сражу же и решила, что это будет единственной вещью, которую она примет в дар от Лучиано. Обрадовавшись этой мысли, она тут же решила сообщить ему об этом. Спустившись в холл, она увидела Агнессу, которая с выражением старой ведьмы ждала ее внизу.
– Я ищу Лучиано.
– Иль Капо в библиотеке – Агнесса не сводила глаз с ее вульгарно смотрящихся туфель.
"Иль Капо", наверное, означает "босс", решила Джемайма. Она смотрела "Крестного отца" и распознала это слово. Девушка отправилась туда, куда указала Агнесса, недоумевая, неужели новый гардероб дал прислуге неправильное представление о ней и о том, что она здесь делает. Джемайма тут же отругала себя за это. Надо волноваться о других вещах, а не о том, что думает персонал.
Лучиано выпил подряд четыре стакана бренди, пока ждал звонка Чарльза. Его отец имел пристрастие к спиртному, однако он достаточно редко позволял себе притрагиваться к крепким напиткам. Сейчас же новость об этой ужасной афере с подменой личности в буквальном смысле пожирала его живьем. Он жаждал вывести Джемайму на чистую воду, но требовалось больше фактов. Он был очень зол и взбешен, его раздирали противоречия.
Раздался тихий стук в дверь. Лучиано нахмурился, думая, кто осмелился нарушить его уединение. Однако поднялся и открыл дверь. На пороге стояла Джемайма, лицо ее светилось улыбкой. Он не ожидал увидеть ее такой счастливой и даже отступил на шаг назад. А ведь она еще не в курсе, что он знает правду, и поэтому, конечно, счастлива. Как еще она может себя чувствовать, если он отдал ей спальню напротив своей и подарил целое состояние в виде дизайнерской одежды. Она охотница за богатством и счастлива получить все это. Наняв Карлотту, он избавил ее от обязанности постоянно заботиться о ребенке, чему она тоже наверняка рада, ведь это дополнительная свобода.
– Лучиано, – она окинула взглядом комнату, – боже мой, какая замечательная комната! Тебе очень повезло иметь столько места для книг.
– Ты пришла сообщить мне об этом?
Джемайма направилась к письменному столу.
Лучиано проводил ее взглядом, обратил внимание на ее пышные формы, подчеркнутые юбкой, стройные ноги и босоножки. Джемайма выбрала именно те, которые хуже всего подходили к одежде. На невероятно высоком каблуке. Он удивился, увидев, что она с трудом стоит на каблуках, будто надела их в первый раз.
Девушка смотрела на него, как всегда, неподражаемо привлекательного, хотя напряженного и злого. Лицо Лучиано было каменным. Видимо, действительно случилось что-то очень нехорошее.
– Что-то случилось? Могу я чем-то помочь?
– С чего, черт возьми, ты взяла, будто что-то случилось? – огрызнулся Лучиано.
– Это очевидно.
Его глаза, темные, блестящие, такие соблазнительные, обрамленные пушистыми ресницами, пристально смотрели на нее. Она еле держала себя в руках. Лучиано молчал, стиснув зубы.
– Я не рассержен.
– Хорошо, не буду вмешиваться.
– Возможно, так лучше.
Она отвернулась к окну, за которым открывался замечательный вид с клумбами, аккуратно постриженными кустами в английском стиле и поросшим мхом старым фонтаном. Не хотелось поддаваться гипнотическому взгляду Лучиано.
– Я хотела поговорить об одежде, которую ты для меня купил.
С этими словами она вытянула вперед ногу, демонстрируя босоножки, и стыдливо опустила ее.
– Эти туфли великолепны. Да и все остальные вещи тоже. Но я не могу принять это, кроме разве что босоножек.
– Почему? И да, повернись лицом, когда разговариваешь со мной.
С неохотой Джемайма повернулась и тут же поняла, почему предпочитает говорить с ним, не имея зрительного контакта. Он слишком сильно влияет на нее. Мысли отключаются, едва она ощущает на себе его взгляд. Джемайма опустила ресницы, пытаясь хоть как-то защититься от его влияния. Губы задрожали от напряжения и волнения.
– Очень благодарна тебе за столь щедрый жест, но я не привыкла получать такие дорогие подарки от людей…
– Я не люди! Кроме того, я предположил, что ты привыкла получать подарки от мужчин.
– Да. Но это не значит, что так правильно. Раньше принимала, но это не значит, что я и сейчас так поступаю. Может, я решила измениться. – Джемайма медленно закипала.
– А может, я римский папа? – съязвил Лучиано.
– Жизнь с Никки изменила меня, заставила ценить то, что действительно важно.
– Уже через несколько часов после его рождения ты приняла решение о том, что важнее для тебя. Деньги. Забыла?
Джемайма вскинула подбородок.
– Однако это не значит, что я не могу изменить своего мнения. И я действительно изменилась. К твоему сведению, я стараюсь начать все с чистого листа.
Лучиано рассмеялся, холодно блеснув глазами.
– Ты шутишь, да?
– Нет. – Джемайма с горечью вспомнила, как покойная сестра не раз говорила об этом. – Наступает момент, когда человек меняется. Зачем бы ты мне стал отдавать всю эту одежду, бог мой?
– Ты не такая наивная.
Джемайма еще больше покраснела.
– Значит, очевидно, это подарок, намекающий на определенные ожидания. И если я не готова соответствовать этим ожиданиям, я не могу принять и подарок.
– Ты можешь соответствовать тому, чего я от тебя жду.
Его глаза уже мысленно раздевали ее, от этого Джемайму бросало то в дрожь, то в жар, между ног запульсировало, грудь тотчас налилась, соски напряглись и обрисовались под тонкой тканью футболки.
– Я здесь только на несколько недель ради твоего сына. Для него, а не для тебя.
Лучиано выругался.
– Я стараюсь быть честной, чтобы избежать недопонимания.
Лучиано медленно приближался к ней, плавно и грациозно, как ночной хищник. Что такая женщина, как она, знает о честности? Он еще раз выругался. Знает ли она вообще, что это такое?
Сейчас он был так близко, что она могла дотронуться до него. Сердце бешено заколотилось. Джемайма напряглась и выпрямила спину.
– Мне не нравится, как ты выражаешься.
– А мне не нравится, когда люди вокруг меня говорят ерунду или лгут. Ты говоришь, что не хочешь лгать мне, и уже это большая ложь.
Джемайма смотрела на него широко распахнутыми глазами.
– Ты всегда уверен в собственной привлекательности?
Он медленно начал расплетать ее косу.
– Я хочу увидеть твои волосы распущенными.
"Жизнь с чистого листа", – прокручивал он в голове. Неужели она действительно надеется впечатлить его такими словами? Как она может смотреть на него своими ледяными голубыми глазами и врать, врать в лицо? Бесстыдная глупая лгунья. Гнев снова разгорелся в его сердце. Он слишком хорошо знает, насколько бывает умна женская ложь.
– Ты слишком сильно тянешь волосы.
Лучиано запустил пальцы в ее светлую гриву и притянул к себе.
– Ты не должна мне лгать. Если бы ты знала, как я злюсь при этом, не стала бы так поступать.
Ее ноздри шумно втягивали его аромат, смесь дорогого одеколона с нотками лимона, чистого мужского тела и дорогого алкоголя. Это дурманило ее, внутри все переворачивалось.
– Через несколько недель я вернусь домой. Я здесь только для Никки.
– Лгунья. Мой сын тут совсем ни при чем. Ты приехала, чтобы быть со мной.
От удивления Джемайма вскинула брови.
– Лучиано, ты не слушаешь меня.
– Зачем слушать чушь?
Джемайма взглянула в его глаза цвета темного золота, которые заставляли трепетать ее естество. Он немного опустил голову. У девушки захватило дух, затвердели соски. Неожиданно он прижал ее к себе и впился в нее губами. Джемайма ощутила гнев и удовлетворение одновременно. Именно этого она хотела, просто жаждала, хотя и больше всего боялась.
Он поцеловал ее, и все вокруг просто перестало существовать, прежние мысли показались ничтожными. В своих мечтах об идеальном мужчине Джемайма представляла, как от одного его поцелуя рушится ее мир. Лучиано именно такой. Но он не для нее. Возможно, у нее нет достаточного опыта, но она не глупа и понимает, что секс для него как игра. Наиграется с ней без перспективы дальнейших отношений, а женщине нужно иметь жесткое сердце, чтобы играть наравне с мужчиной. Джемайма знала, что она не такая.
– Ты хочешь меня, – прохрипел Лучиано ей в лицо, обдавая запахом алкоголя.
От близости его стройного, мускулистого тела по спине Джемаймы пробежали мурашки. Даже сквозь одежду она чувствовала, что внутри он весь горит и готов любить ее прямо здесь. Она втайне тоже этого хочет, ее желания, удерживаемые сейчас, требуют свободы. Вкус его поцелуя все еще не остыл на ее губах. Каждая клеточка ее тела жаждала повторения, чтобы его язык снова погрузился в ее алчущий рот. Однако Джемайма изо всех сил подавляла желания, следуя своему решению соблюдать дистанцию. Она уперлась в Лучиано руками и попыталась немного отстранить от себя.
– Нет, только не так.
Он прав. Она еще никого так не хотела, как в данный момент Лучиано Витале. Отстраниться сейчас было физически больно. Тело требовало близости. Джемайма сбросила босоножки и стала гораздо ниже. От неожиданности Лучиано отпустил ее. Она тут же бросилась к двери, испуганная, будто за ней гналась свора собак. Золушка, убегающая с бала.
Разъяренный неудачей, Лучиано налил себе еще стакан бренди. Женщины никогда не отказывали ему, уж тем более не убегали. Он не понимал, почему она так поступила, и это раздражало. Какую цель она преследует, распаляя его?
И почему он сразу не раскусил ее? Стратегия ясна: она хотела большего, ведь они с Джули близнецы. И Джемайма знала, что он достаточно богат. Теперь, когда все понял, он не пойдет у нее на поводу, не станет поощрять женщину, которая лгала ему, плела козни и пыталась продать его же собственного ребенка за большую цену.
Глава 6
Задыхаясь, Джемайма захлопнула за собой дверь.
Она очень спешила спрятаться от Лучиано в спальне. "Слишком много для того, чтобы просто отказаться от подарка. Сколько шарма и дипломатии", – подумала она с сарказмом. Почему с ним все получается не так, как она планирует, почему она всегда попадает впросак? Что происходит с ее мозгами, когда он рядом, и куда девается ее такт? Почему она ответила на его поцелуй, будто от этого зависит ее жизнь? Она полагала, что, если будет игнорировать его намеки, держать на дистанции, это поможет. Однако все происходило с точностью до наоборот. Ее отстраненность все больше привлекала Лучиано, он, как хищник, охотился за ней. Получается, она дразнит его.
Беда в том, что еще никто не заставлял ее чувствовать то, что она испытывает рядом с Лучиано. В колледже многие парни пытались затащить ее в постель, но безрезультатно. Постоянно атакуемая намеками и предложениями секса, она просто переставала ходить на свидания, хотя не намеревалась оставаться девственницей до свадьбы, просто так складывалось. Ее родители, наверное, верили, что она сохранит невинность для того единственного, но они люди пожилые и верующие. Джемайма не ставила подобной цели, верила в то, что сохранит девственность до тех пор, пока не встретит человека, которого полюбит. Она думала, что любила Стивена, но, оказалось, он почитал ее невинность не хуже родителей и говорил, что те должны соблюдать Закон Божий и ждать, пока они не станут мужем и женой. Как же быстро он отказался от своих убеждений, когда на горизонте замаячила соблазнительная, сексуальная сестра!
– Ты не можешь отрицать истинную любовь, – заявил Стивен перед тем, как отправиться на свидание с Джули. – Она идеальна для меня.
Про Лучиано такого не скажешь. Вряд ли он идеален для нее. Он высокомерен, слишком любит себя, слишком богат и влиятелен. Несмотря на это, ее нестерпимо тянуло к нему, будто какая-то невидимая сила двигала ею. Кроме того, она уважала его любовь к Никки. Словом, Лучиано ей нравился. Она не могла объяснить, откуда эти чувства, но, когда он сердился, как, например, сегодня днем, ей очень хотелось помочь ему, все исправить, улучшить ему настроение. И откуда этот порыв добродетели, ведь она прекрасно знает, что они были слишком разные.
Секс для Лучиано привлекателен сам по себе и не обязательно приведет к более серьезным отношениям, хотя в прошлом он был способен на глубокие чувства.
Дверь открылась, и вошел Лучиано.
– Что ты здесь делаешь?
Джемайма думала, что, кроме горничной, этой дверью никто не пользуется.
– Тебя ищу. Ты убежала из библиотеки. Если б ты только знала, как это меня взбесило.
– Ты был слишком напорист.
– Я всегда такой.
– Это не оправдание.
– Ты пыталась притвориться, что не хочешь меня, а это неправда.
– Ты слишком самоуверен.
– Я не из скромных и знаю, когда желанен.
"Наверное, у него было огромное поле для экспериментов", – решила она, окидывая взглядом его опьяняющую фигуру, лицо с красотой падшего ангела.
Это так на нее не похоже. Однако всякий раз, когда она поднимала на него глаза, разум отказывался думать о чем-либо другом, кроме него.
Тело хотело быть с ним, а голова отказывалась думать, поэтому Джемайма просто стояла, прислонившись к двери, и не двигалась.
– Наверное, ты ждешь, что я куплю тебе виллу в Палермо, Риме или Париже? А может, хочешь занять более значимое место в моей жизни?
– С чего вдруг мне ждать от тебя виллы или апартаментов? И откуда такие мысли?
– Содержанка имеет некие гарантии, а любовница никаких.
– Не понимаю, о чем ты. Я думала, содержанки исчезли вместе с корсетами.
Что происходит? Почему он говорит о ней, как о возможной содержанке. Как он может ее просить об этом? Все это смешно и нереально.
– Довольно разговоров. Мне нравятся твои волосы. Они такие длинные. Наращенные?
– Нет, свои.
Он был уже так близко к ней, что она чувствовала кожей жар, исходящий от него.
Попалась! Лучиано знал, что несколько месяцев назад у матери его сына была короткая стрижка. Собственные волосы не могут так быстро вырасти. Но он уже смирился с тем, что она не настоящая мать ребенка. Чарльз Беннетт не ошибся. Проводя рукой по ее шелковистым волосам, Лучиано не мог думать о том, кто она на самом деле, Джемайма, и чем занималась. Единственное, чего он хотел – запустить пальцы в эти чудесные волосы, насладиться их мягкостью и шелковистым блеском, вдохнуть их аромат.
Без долгих размышлений он приподнял ее, перекинул через плечо и понес в спальню.
– Оставь меня!
– Нет! Я хочу тебя немедленно.
– Но этого недостаточно!
Лучиано плечом открыл дверь в спальню.
– Для меня этого вполне достаточно, крошка.
Она пыталась сказать, почему одного его желания мало, но он впился губами в ее губы, целовал долго и сильно, пока кровь не застучала у нее в висках, а в голове не осталось ни одной мысли. Она запустила пальцы в его густую шевелюру. Потребность прикасаться к нему стала нестерпимой, затмила все, что вспышками всплывало в сознании.
Лучиано усадил ее на кровать, изучая с явно выраженным удовлетворением. Он знает, кто она и на что способна. Однако эти знания не могут ему навредить. Ее жадность была ее слабостью, и он обязательно воспользуется этим, чтобы держать ее под контролем. Нерешенным оставался вопрос: сможет ли он избавиться от тяги к ней за одну ночь? Сейчас он не контролирует себя в полной мере, и это дает ему некую свободу делать с ней все, что захочет. Она будет принадлежать ему так долго, как он пожелает. Только это имеет значение в данный момент. Он наклонился и еще раз страстно поцеловал ее пухлые губы, переместив руку ей на грудь. Сквозь футболку он чувствовал, как бьется ее сердце. Его пульс зашкаливал. Ее губы были нежными и сладкими, он никак не мог насладиться ими.
Для Джемаймы его поцелуи были как наркотик. Всякий раз, говоря себе: "Еще один поцелуй, и все", она думала: "А потом что?" Но он уже стянул с нее футболку и расстегнул бюстгальтер.
– Ты великолепна, – прохрипел Лучиано, проводя кончиками пальцев по упругой молодой груди, и начал ее ласкать.