Оборачиваюсь. Сначала увидел огромные блестящие серые глаза, потом хищный алый рот и чёрные, струящиеся по плечам, волосы. Она была немногим старше меня. Зовущая, манящая. И прекрасная.
- Артём, познакомься, это наша соседка, Алла Викторовна Бергер. - Мама, явно гордясь мной, торжественно водрузила розы на стол. - Зашла поинтересоваться, к кому лучше обратиться по электросчётчикам.
- Здравствуйте, Алла, - глядя в призывные чёрные зрачки, медленно произнёс я.
- Артём? Ну что ж, здравствуйте…
Когда я влюбился в неё? Тогда, с первого взгляда? Или чуть позже, когда после ужина, на который пригласила её моя мама, я проводил Аллу до ворот её коттеджа и узнал, что завтра она возвращается в Москву? Или - когда она мне сказала, что мы вряд ли ещё раз встретимся, потому что свой дом она продаёт, чтобы вложить деньги в дело?
- Я могу завтра подбросить Вас до Москвы, - боясь услышать в ответ 'нет', предложил я.
Взмах ресниц, лукавый взгляд и улыбающийся уголок алого рта. Алла всё поняла про меня. Впрочем, она всегда понимала меня, потому что с первой секунды 'прочитала' меня - нет, не как раскрытую книгу, а как блокнот, исписанный моим крупным почерком.
- Вам очень хочется меня подвезти? - засмеялась она.
- Да.
- Ну что ж, если удобно, то подвезите, Артём…
В двадцать пять у мужчины понятия 'похоть' и 'любовь', как правило, разделимы, но, глядя на Аллу, уютно устроившуюся рядом со мной, на заднем сидении автомобиля, чувствуя аромат её кожи и влекущее тепло её тела, я чётко осознавал, что в этот раз всё будет по - другому. Она влекла меня своей отстранённостью и тем, что сразу дала мне понять: в любых отношениях она всегда будет главной. А ещё я подумал, каково это засыпать и просыпаться рядом с ней? И как это, каждое утро вставать и видеть её улыбку?
Мы остановились у её дома, я открыл ей дверь машины, проводил до подъезда.
- Прощайте, Артём.
- Я бы хотел с вами встретиться.
Алла изогнула бровь.
- Артём, вам сколько лет? - усмехнулась женщина.
- Двадцать пять, а что? - обиделся я.
- А мне почти тридцать.
- А мне это всё равно. Или у вас кто‑то есть?
Алла долго меня рассматривала.
- Такой смешной мальчик. И какие потрясающие, открытые всему миру, глаза… - Алла наклонилась, чтобы на прощание поцеловать меня. Я успел перехватить её руку и дерзко впился ей в рот. Через месяц мы стали любовниками…
Желание - это худшее из зеркал: на себя невозможно взглянуть со стороны, когда хочешь по - настоящему. И чем запутаннее отношения, тем сильней влечение. Алле нравилось заниматься любовью, но она ничего не рассказывала о себе.
- Скажи, а что с твоим бизнесом? - В одну из наших коротких встреч спросил у неё я.
- Ничего не получается. - Обнажённая Алла задумчиво отвела глаза. - Знаешь, я так хочу построить сервисный центр, но ничего не получается. Ни - че - го.
- Женщина, что ты смыслишь в машинах? - усевшись на корточках напротив неё, полушутя - полусерьёзно спросил я.
- Мальчишка, а что ты понимаешь в бизнесе? Ты же не водишь, - Алла изогнулась и шутливо щёлкнула меня по носу. Задетый за живое, я в первый раз откровенно рассказал ей, на что я способен. Надо ли говорить о том, что ровно через два месяца сервисный центр Аллы заработал?
Какие токи идут от женщины к мужчине? И почему частота ударов сердца женщины превращает в раба одного мужчину, когда второй просто женится на ней и руководит всеми её устремлениями?
- Алла, ты знаешь, какой сегодня день? - 7 июля 2015 года я сидел на диване, прижимая к себе ещё свою женщину.
- Знаю, - Алла потерлась мягкой щекой о мою ладонь. У неё была смешная привычка забавно морщить нос, отчего от внешних уголков её глаз разбегались лучики.
- Нет, не знаешь. У нас сегодня не просто годовщина. - Я аккуратно перенес её, ещё смеющуюся, на стол, раздвинул ей колени и встал между её ногами. Опустил руку вниз и, глядя в её моментально обточившееся от желания лицо, дразня её, медленно выдвинул ящик письменного стола. Достал обитую красным бархатом коробочку и поставил её на гладкое колено Аллы.
- Что это?
- А ты открой. - Я игриво подтолкнул футляр вверх по её бедру.
- Артём, а это случайно… случайно не то, о чём я подумала?
Алла отвернулась, но я успел увидеть в её глазах страх и неуверенность.
- Да, это именно то. Я люблю тебя.
Алла неохотно протянула руку к футляру. Я, поглаживая её ноги, внимательно наблюдал, как она достаёт выбранное мной обручальное кольцо: белое золото в два обруча.
- Какое красивое, - прошептала она.
- Выходи за меня замуж, - прислонившись лбом к её лбу, попросил я.
- Всё не так просто, - Алла высвободилась из моих рук и аккуратно вернула кольцо в коробочку.
- Скажи 'да', - настаивал я.
- Подожди.
Пытаясь уговорить её на свой лад, я начал укладывать её на стол:
- Скажи 'да'.
- Артём, хватит. - Оттолкнув меня, женщина спрыгнула со стола.
- Что не так?
- Всё не так. Просто…я уже замужем.
В тот день она прикончила меня в первый раз. Но мёртвым меня сделал именно Дмитрий Бергер. Потому что я, дурак, с неделю промучившись от безысходности, тоски и ревности, сам к нему поехал. Отправился в тот самый сервисный центр, созданный мной для Аллы.
- Я хочу, чтобы вы дали вашей жене развод. За это я обещаю забыть, что в этот бизнес вложены мои деньги и время, - прямо с порога заявил я.
- Ты думаешь, это я держу Аллу? - Тридцатилетний, харизматичный мужчина насмешливо разглядывал меня, сидя за столом в созданном мной офисе.
- Да, - кивнул я. - Она боялась вас обидеть, она думала…
- Ты знаешь, что такое хороший брак? - Дмитрий Бергер поднялся и теперь стоял передо мной, покачиваясь с пятки на носок. - Брак - это прежде всего партнёрство.
- Я разорю ваш бизнес, если вы не отпустите Аллу, - ещё не понимая, что я услышал сейчас, пригрозил я.
- Ты ничего мне не сделаешь. - Бергер отвернулся и подошёл к окну. - Ты ничего мне не сделаешь, - лениво повторил он, рассматривая парковку, полную страждущих автовладельцев. - Алла говорила, что ты не сторонник теневых игр и всегда играешь в открытую. Но ты так ничего не понял о моей, теперь уже бывшей, жене. Наш с Аллой развод состоялся ещё полгода назад. Я бы и раньше отпустил её, но она так цеплялась за меня… подарила мне эту фирму… Видишь, как получается? - Бергер усмехнулся. - Ты отписал свою долю Алле, а она всё отдала мне… Я с самого начала знал о тебе, но меня Ваши отношения устраивали.
- Почему? - Я, как утопающий, схватился за косяк двери.
- Почему? - Бергер обернулся и неприятно осклабился. - Ну, наверное, потому что ничто так не лечит самолюбие брошенной женщины, как влюблённый в неё мальчишка. Я тебе не соперник, мальчик - это ты был третьим лишним…
Чуть позже я высчитал, что эта сцена заняла ровно три минуты. За это время меня расчленили, выпотрошили и вышвырнули на помойку. Но я собрал себя по частям и даже научился ровно дышать. Правда, я не мог больше работать. Вычеркнув из телефонного списка всех друзей, знавших про меня и про Аллу, я с месяц провалялся на диване. Глядел в потолок и без конца представлял, как Алла раскаялась и вернулась ко мне. И что любила она только меня. И только мне подставляла губы для поцелуя.
Потом пришёл день, которого я боялся больше всего: Алла не просто продолжила жить, а снова вышла замуж и навсегда переехала в Санкт - Петербург. Она ни разу не позвонила мне, ни разу не написала. А я? А я стал объяснять себе, что вся наша история с ней совсем не конец света и что так случается почти со всеми моими ровесниками. Я утешал себя тем, что миллион раз читал про это в социальных сетях, препарируя чужую жизнь и чувства таких вот, как я, лишних. И при этом отчётливо понимал, что я снова вру себе, потому что 'со всеми' это совсем не 'с тобой'.
Дальше были загулы, попытка работать и новые поиски забвения. В конце концов, я смог убедить себя, что я никогда не любил Аллу.
И вот сейчас, когда прошёл почти год, как я потерял её, я больше не хочу себе лгать. Я любил её. Любил любой, хотя это она командовала мной и вечно мной помыкала. Любил, и именно поэтому мой счётчик написанных ей сообщений зашкалил за нереальную отметку в восемьсот семьдесят три смс - ки. Но я больше не тот герой, которым я был. Я перестал воевать за женщин, бросаться за них в огонь, в воду и на амбразуры. В мире, в котором отныне я существую, больше не берут пленных. Да, я сумел покинуть все миры, в которых жила Алла, но вокруг меня по - прежнему вращаются созданные ею планеты. И одной из этих планет является её бывший муж. Быть может, мелочная месть - это плохое лекарство от растоптанной любви и попранного самолюбия, но почему бы мне не восстановить справедливость и хоть на миг не показать Дмитрию Бергеру, как чувствует себя униженный человек? И что это такое, быть третьим лишним?
С этой мыслью я возвращаюсь на диван. Беру ноутбук и подключаю авторскую страницу Екатерины DUO. Для начала я хочу знать, кто эта женщина и как она выглядит. И если она похожа на Аллу, то ей не поздоровится. Google 'вращает' мышку. Я всё ещё жду. И наконец, на мониторе возникает изображение, заставившее меня замереть на месте. Матьтвоютак, поверить не могу: передо мной - блондинка, которая в 'Меге' нахально и самоуверенно промаршировала мимо меня. Стервозная девчонка с ногами от ушей и юным лицом мадонны даст фору даже Алле. Воистину, этот мир полон красивых женщин. Вот только женщины в это мире давно не красивы сердцем. Наученный горьким опытом, я знаю, что под маской красоты женщины часто делают гадости. И если б я сразу взял Аллу в оборот, то всё было бы иначе. Но с этой Катей DUO у нас получится неплохой дуэт. Я бы даже сказал, особый…
Вот только он вряд ли обрадует её. Впрочем, мне это всё равно.'
- 2 -
21 мая 2016 года, суббота.
'Суббота утром. Димка, на прощание чмокнув меня в нос, опять убежал в свой офис. В последнее время в его сервисном центре что‑то не заладилось, и он пропадал на работе все выходные. Вопрос со свадьбой тоже подвис, но я принимала Димку таким, какой он есть, и не доставала его расспросами. Правда, однажды я предложила ему помочь, на что он самолюбиво ответил, что в моей помощи он не нуждается и решит все вопросы сам. И я отступила: я никогда не любила навязываться. К тому же, все свои проблемы я тоже привыкла улаживать сама, и именно поэтому не стала говорить Димке, во что мне обошёлся вчерашний день и общение с модератором 'Звёзд самиздата'. Я не хотела лишний раз расстраивать своего жениха. Слоняюсь по квартире и думаю, чем бы заняться. Мои размышления прерывает звук почты. Беру телефон. В отправителях значится Герман. Похоже, моё письмо и ставка на фотографию всё‑таки сработала?
Улыбаюсь, открываю 'входящие', ищу письмо.
'Добрый день, Катя…'
'Добрый день, Катя. Я получил Ваше письмо и прочитал Вашу книгу. И я скажу Вам честно: я не уверен, что Ваш роман будет хорошо воспринят читателями. Вы, как я понял, автор молодой? И хотя в мои задачи не входит поддержка начинающих писателей, но я готов рискнуть и поставить Вашу книгу на ленту, если Вы докажете мне серьёзность своих намерений'.
'Не поняла… Что он хочет вымутить с меня? Деньги за публикацию?'. Внутри меня поднимается волна праведного возмущения. Продолжаю читать письмо:
'Я предлагаю Вам очень простое пари. Напишите то, что у Вас получается лучше всего. Удивите меня чем‑нибудь. С уважением, Г. Дьячков'.
'Ну ничего себе…'
'Добрый день, Герман! Лучше всего у меня получается писать о природе. О чем бы Вы хотели прочитать? О зайцах или о погоде? С уважением, Катя'.
'Вот тебе.'
Отправляю письмо. Проходит две секунды.
'Мне нравится Ваше чувство юмора, Катя, но роман у Вас не про 'заек', а про чувства. Ведь Ваша книга про любовь? Вот и удивите меня описанием какой‑нибудь чувственной сцены'.
Сейчас у меня вообще нет слов. Подумав, пишу: 'Герман, простите, а те чувственные сцены в романе Вас не вдохновили?'.
Я напечатала это и прикусила губу. Кажется, мы разругаемся. Но моя книга держит меня, и я начинаю молиться, чтобы хозяин сайта не оказался слишком самолюбивым и чересчур обидчивым. Впрочем, у Германа, видимо, хорошее чувство юмора, потому что ко мне приходит моментальный ответ:
'А что, там было про чувственность? Простите, но мне показалось, что все эти сцены взяты из Камасутры'.
'Даже в жизни половой надо думать головой', - вот что мне хочется написать ему. Но я - девушка воспитанная, к тому же Дьячков явно меня провоцирует. И я начинаю размышлять, как перевести диалог в то русло, которое станет неудобным ему. Обдумав коварной план чисто женской мести, печатаю Дьячкову:
'Герман, поскольку Вы по роду своих занятий читаете много книг, то, безусловно, можете показать мне хороший пример. Поэтому предлагаю поступить следующим образом: я присылаю Вам два небольших этюда собственного сочинения. А вы мне - два своих. Оценивать все четыре композиции будем мы с Вами'.
'А если я Вас обману и скажу Вам, что Ваши этюды мне не понравились?', - приходит в ответ.
'В таком случае, я выложу всю нашу переписку в Интернет или на Вашем сайте, и предложу читателям высказать своё мнение. Уж от этого‑то Вы точно не отвертитесь!'.
Да, я пустилась на шантаж и откровенно рискую, но мне почему‑то кажется, что этот человек заглотит мою наживку.
'Ладно, Катя'.
'Вот ты и попался, Дьячков!'
'Отлично, - быстро, пока Герман не сообразил, что к чему, печатаю я. - Тогда Вам и карты в руки. Жду от Вас первый этюд. Две тысячи знаков, срок - два часа. Время пошло. Катя'.
Посмеиваясь, жду, что он ответит мне. Письмо Германа приходит только через десять минут. Недовольство сквозит в каждой букве: 'Ладно. Хорошо. Согласен'.'
Глава 4. Переплёт
Переплёт - плотная оболочка книги, состоящая из передней и задней сторон, соединённых в корешке.
- 1 -
21 мая 2016 года, суббота.
'Вы думаете, я хороший бизнесмен? Я - идиот! Попал в переплёт хитрой стерве, с которой решил чуть - чуть поиграть. Я‑то рассчитывал, что она соскочит с пари и предложит мне денег, которые я, псевдо - Герман, попрошу её передать через своего друга. Ну, а дальше включается банальный 'съём': 'Здравствуйте, Катя, меня зовут Артём… И мне тоже очень приятно… Ой, а не вас ли я видел в 'Меге'? Надо же, как забавно, что нас снова свела судьба… Да - да, Герман - мой хороший приятель. Он мне всё рассказал про вашу с ним переписку и попросил меня встретиться с вами только с одной целью: он просит искренне извинить его за ту глупую шутку с этюдами… Почему он сам с извинениями не пришёл? Ну, ему это не к лицу, он, знаете ли, всё‑таки владелец портала… Нет - нет, какие взносы, что вы, что вы… Я, кстати, тоже пробую писать. Вы не могли бы дать мне совет, как начинающему автору?'.
Дальше обмениваешься с девочкой телефонами, ведёшь себя по - джентельменски, общаешься только по - дружески. Потом включаешь прикосновения и лёгкий шёпот на ухо. Затем следуют объятия, поцелуй и - опля! - вы уже спите вместе. Дальнейшее - по обстоятельствам. Например, ты можешь намекнуть Кате DUO, кто такой Дмитрий Бергер. Или - с её помощью найти на него такой компромат, который прельстит 'налоговую' и прикончит созданный мной сервисный центр. Или же - ты отправляешься к Бергеру и объясняешь ему, что его девушка у тебя в любовницах. В общем, как вы понимаете, у меня была целая куча вариантов, как наставить этому козлу рога. Вместо этого я, самоуверенный осёл, сам угодил в историю. Правильно говорят, что если мужчина приобретает хитрость, то женщина с ней рождается…
Ну, а мне‑то что делать теперь? Нанять за пару сотен какого‑нибудь писателя, который за пару часов состряпает мне две тысячи знаков о чувственности? Но, во - первых, за это время никого приличного я не найду, а во - вторых, хоть я и не большой спец в любовной литературе, но у меня пока хватает мозгов, чтобы понять: невозможно подделать оригинальный стиль автора.
В очередной раз обозвав DUO 'хитрой гадюкой', как приговорённый к смертной казни, ползу к столу и сажусь за ноутбук. Настраиваюсь на 'творчество'. Господи, как люди вообще пишут книги, романы, истории? Ведь в голове - масса мыслей, куча образов, горы сюжетов, а попробуешь переложить их в слова - и всё, ты не у дела. Или у авторов есть тот особый секрет, который зовётся Музой? Но Муз в наше время фимиамом не призовёшь. А может быть, авторы - как те пылесосы? Втягивают в себя всё, что видят, чувствуют и слышат, после чего перетряхивают полученный сбор и выуживают самое ценное? И если это так, то у меня есть шанс написать свой этюд.
Откидываюсь в кресле, открываю фотографию DUO и представляю, каким могло бы быть наше знакомство, если бы Аллы и Дмитрия Бергера никогда бы не существовало на свете. Наверное, я сидел бы в каком‑нибудь маленьком кафе, но, увидев Катю, подошёл бы к ней и сделал всё, чтобы она от меня не сбежала. Я рассмешил бы её какой‑нибудь шуткой, а она бы мне улыбнулась. Я пригласил бы её в кино, или на чашку чая, а она бы согласилась. И, сидя в тёмном зрительном зале - или же рядом с ней на мягком и низком диване в маленьком кафетерии, я бы в первый раз взял её за руку. И если б она не отдёрнула ладонь, то я переплёл бы с ней пальцы. Проводил бы её до дома, и, устроившись рядом с ней в такси, всю дорогу смотрел на неё, замирая от аромата её духов, прикосновения, нечаянного взгляда. И там, у её подъезда, я обязательно попытался бы её поцеловать…
'Ты не знаешь ни моего лица, ни тела, ни моего запаха. Я никогда не касался тебя. Я не приходил к тебе даже во снах. Но ты очень мне нравишься, и я точно знаю, чего я хочу от тебя. Помнишь, ты описывала в своих книгах, как целуются влюблённые? Но ощущала ли ты такой поцелуй сама? Я расскажу тебе, как это могло бы быть у нас.