- Знаешь, а ведь моя любезная сестрица в чем-то права, - сказал Джейми. - Надо иметь поистине каменное сердце, чтобы не расплакаться после всего, что наговорили про леди Франсес. Даже меня проняло, когда ты зачитывала письмо, которое леди Франсес прислала тебе в школу, - ну, что можно подружиться с любым задирой, если сказать ему, что у него красивые волосы. А ведь я, как ты знаешь, не склонен к сантиментам.
Лив провела пальцем сначала под одним, потом под другим глазом - и еще больше размазала тушь.
- Да… - всхлипнула она. - Замечательная получилась служба… Как будто сама Фрэнни была там. И эти лилии, которые она так любила, и Бах, и вообще… Все были в таких красивых шляпках с вуалями…
- Вот, возьми, - сказала я с готовностью, доставая из сумки носовой платок.
- А как же ты?
- У меня есть второй. - Я помахала своим платком, который размерами больше напоминал простыню. - Знаешь главный девиз Академии? "Всегда носи два - для себя и для подруги". - Я попыталась изобразить улыбку, но вышло не очень.
- Фрэнни учила тебя таким правильным вещам, - снова всхлипнула Лив и аккуратно промокнула слезы. - Мне так жалко, что я не воспитывалась в пансионе.
- Мне тоже… - вздохнул Джейми.
- Ну хватит, Джейми! - Лив трубно высморкалась. - Представляю, что было бы, если бы ты попал в пансион благородных девиц! Все равно что запустить лису в курятник…
- Ах, лису-у? - протянул Джейми, и я прямо увидела его ползущие вверх брови. - Вот, значит, как…
Я осторожно скосила глаза. Я-то думала, Джейми сейчас в Нью-Йорке. А он, оказывается, здесь - решил приехать вместе с Лив. И выглядит очень представительно (как сказала бы Кэтлин). Блондин в темном костюме, с красивым загаром, с модной стрижкой. Когда он вот так убирает со лба длинную прядь, у меня внутри все сжимается (причем всегда - даже если дело происходит на поминальной службе).
Увы, это уже стало привычкой. Точнее сказать - дурной привычкой. Я имею в виду спазмы при виде Джейми ОʼХара. Это началось, когда мне было лет четырнадцать, - и до сих пор не прошло. Если честно, я давно смирилась: это же прекрасно, когда в жизни есть хоть какая-то стабильность.
- Вообще-то я имел в виду тебя, пупсик, - сказал Джейми, обращаясь к сестре. - Действительно, жаль, что ты не воспитывалась в пансионе.
Эти двое ссорились так, будто еще не выросли из песочницы, хотя Джейми перевалило за тридцать и он директор солидной компании. Кто скажет, что организация вечеринок для богатых дам - не солидный бизнес?
- Я вполне серьезно: тебе не помешало бы поучиться хорошим манерам… - продолжал он. - Или составлять букеты из сухоцветов… - Джейми повернулся ко мне с обворожительной улыбкой, и я напрочь забыла о том, что должна прятать свою распухшую физиономию. - Чему еще учат в Академии? Увы, мои познания о пансионах благородных девиц ограничиваются лишь…
- Дешевой порнухой и собственными больными фантазиями, - закончила Лив. И ворчливо добавила: - Остряк…
Я попыталась разрядить ситуацию.
- Например, учат, что надо говорить, когда обедаешь с королевскими особами. Как правильно принимать предложение руки и сердца. Или как отказать жениху, чтобы не слишком ранить его самолюбие. - Я задумалась: действительно ли я помню все это с детства или просто вычитала из книг? - Что еще? Как надо одеваться, когда едешь в оперу или на скачки в Эскот, И как составлять букеты - тоже.
- В общем, если вкратце - как быть принцессой, - подытожила Лив.
- Ну да, можно и так сказать, - согласилась я. - Но на самом деле в Академии учили и вполне дельным вещам. Фрэнни всегда ухитрялась сделать так, чтобы с девушками из "Филлимора" было о чем поговорить в промежутках между помолвками и букетами. Собственно, пансион и существовал для того, чтобы придавать готовым "изделиям" благородный блеск…
- Так вот как делают идеальных жен! - снова улыбнулся Джейми, и на этот раз я догадалась прикрыть рукой обращенную к нему половину лица (типа, я в глубокой задумчивости).
- Да уж… - томно протянула я, думая лишь о том, что его колено почти касается моего.
Я понимаю, не совсем нормально, если в двадцать семь лет у девушки сносит крышу от любви. Тем более если ее избранник - брат лучшей подруги. Но ничего поделать не могу. Когда я вижу Джейми, я реально впадаю в ступор. Самое смешное, что это даже к лучшему: если бы в такие моменты я могла двигаться и разговаривать, я бы такого ему наговорила… А так, вроде все приличия соблюдены. Лив вообще принимает мой ступор за высшую степень равнодушия к своему братцу. И страшно рада - братец, дескать, и без того слишком избалован женским вниманием.
- И что, школа до сих пор работает? - поинтересовался Джейми. - Интересно, каким же благородным занятиям предаются девицы в наше время? Неужели по-прежнему приседают в книксенах?
- Я не была там несколько лет, но… - начала я, однако Лив тут перебила.
- Смешивать коктейли их точно не учат. Равно как и пилатесу, и искусству депиляции в зоне бикини. Так что тебе, мой пупсик, - произнесла Лив, перегнувшись и насмешливо похлопав его по коленке, - ловить там нечего. Свой идеал в "Филлиморе" ты не найдешь.
Я покосилась на Джейми. Конечно, очень мило, что он приехал почтить память женщины, которую видел всего несколько раз в жизни. Но вот, оказывается, какова главная цель его появления! Пополнить копилку своих мужских побед и/или подыскать сотрудниц на должность "официантка класса люкс", причем не где-нибудь, а в Академии Филлимора.
- Да бог с тобой, Лив! - Джейми, кажется, заметил мое разочарование. - Вовсе не такой у меня идеал. И вообще, я приехал, чтобы поддержать Бетси. Я знаю, как много значила для нее Фрэнни. Тем более что я так удачно оказался в Лондоне… - Он повернулся ко мне и добавил с тем самым убийственным шармом, от которого падали и укладывались в гламурные штабеля толпы клубных красоток по всему Лондону: - Фрэнни была настоящей леди - и это свойство передалось от нее тебе.
Я почувствовала жар на щеках, а Лив громко закашлялась, чтобы подавить слезы.
Фраза стоила того, чтобы повесить ее на стенку в раме или огранить, как дорогой бриллиант, но, увы, я знала цену словам дамских угодников вроде Джейми. А главное - она не соответствовала действительности. Ну да, Фрэнни как могла пыталась втянуть меня в тонкую игру намеков, которую постоянно вела сама, однако мне никогда не удавалось даже приблизиться к ее совершенству. Научиться этому невозможно: с этим надо просто родиться.
Пробка снова двинулась с места, и у меня появился прекрасный повод, чтобы отвернуться к окну. До Мейфэра было уже рукой подать. Когда я увидела знакомые крыши таунхаусов - тех, что рядом с Академией, - мое сердце тревожно застучало. Еще какие-то пять минут, и мне придется выйти из машины, прервав блаженство, которое дарила тесно прижатая нога Джейми. Ой… То есть я хотела сказать: еще какие-то пять минут, и я увижу всех гостей.
- А ведь он прав, Бетси, - заявила Лив. - Ты действительно на нее похожа.
- Конечно, мне приятно это слышать, - усмехнулась я. - Но Фрэнни была умна и добра, ее все любили, она устраивала такие приемы, что про них потом ходили легенды. А что я? Вечно не знаю, что когда надо говорить. Уже пять лет работаю после окончания университета, а все приходится ишачить по праздникам… А! - махнула я рукой, чтобы не продолжать старую песню. - Фрэнни умела украсить людям жизнь. Собственно, в этом и состоят хорошие манеры.
- Но ведь ты тоже… - начала Лив.
- Нет, не "тоже"! - отрезала я. - И никогда не буду…
- Вот чему тебя точно не научили, так это принимать комплименты, - сказал Джейми, дружески пихнув меня локтем. Теперь не повернуться к нему было бы просто неприлично.
Я повернулась и прямо перед собой увидела серые глаза, которые светились таким участием, что я тут же пожалела о том, что наша встреча проходит при столь печальных обстоятельствах. Увы, счастье не могло продлиться больше трех секунд. Изобразив дежурную улыбку, я поспешно перевела взгляд на огни Пикадилли: не дай бог, Джейми разглядит тупое выражение моего лица.
- Ну все! - сказала Лив, шлепнув себя по острым коленкам. - Хватит о грустном, давайте вспомним что-нибудь хорошее. Например, как Нэнси и Кэтлин нарочно проигрывали тебе в шашки. Или как Фрэнни давала тебе надеть свою диадему и меховое манто. Сколько тебе тогда было? Годика четыре?
- Неужели? - Джейми приподнял бровь, и у меня опять сладко сжалось все внутри. - У верен, что это… Простите. - Он запустил руку в карман пиджака и выудил миниатюрный телефон. - Звоночек… Алло, да, Джейми ОʼХар… Лили? Привет! Конечно, ледовый скульптор должен быть всегда при тебе - вопрос лишь в том, готова ли ты к этому…
- Да-а, - закатила глаза Лив. - Если общественная нагрузка становится делом жизни, невозможно понять, где кончается работа и начинается развлечение… Более того, нет уверенности, что работа начиналась вообще.
В ответ я тоже закатила глаза.
Мы ехали уже по Хафмун-стрит.
- Ну, ты как? Держишься? - спросила Лив.
Я бодро кивнула и предложила:
- Может, давай выйдем здесь? Хочется размяться…
Не отрывая от уха телефона, Джейми наклонился, чтобы переговорить с водителем. Мы подъехали так близко, что уже доносился гомон гостей.
- Будь так добр, приятель, высади этих двух красавиц прямо здесь, а меня, если нетрудно, быстренько подбрось в "Кадоган Гарденс". - Он повернулся ко мне: - Извини, на банкет остаться не смогу - у меня там хозяйка клуба в истерике. В семь часов у них званый вечер в честь помолвки с рабочим названием "Грязные танцы". Эх, лучше вам не знать, чем я занимаюсь…
- Ничего страшного. Самую важную часть ты не пропустил, - сказала я. - Спасибо.
В ответ Джейми улыбнулся, не раскрывая губ (так обычно братья улыбаются сестрам), и дружески похлопал меня по плечу.
- Всегда рад, - сказал он.
Пока Лив осторожно выбиралась из машины, стараясь не зацепить колготки, мне выпало несколько секунд счастливого уединения с Джейми: он смотрел мне в глаза, а его рука все еще оставалась у меня на плече. Напрасно я надеялась, что он скажет что-нибудь еще. Да и мне Господь не шепнул ничего подходящего для продолжения разговора. А потом Лив вытянула меня из машины, и мы пошли к Академии.
Хотя я часто приезжала к Кэтлин и Нэнси (моим приемным матерям), в саму Академию Филлимора не захаживала, наверное, лет с двенадцати. Тетушки жили по соседству - в небольшом коттедже, переделанном из бывшей конюшни. У них был теплый и уютный дом, где всегда пахло пирогами и трогательной материнской заботой в духе "тебе не стоит ходить в гости к этой мисс Руд". По сравнению с ним здание Академии выглядело гораздо более внушительно и всегда вызывало во мне благоговейный трепет. Вот и сейчас, едва я увидела издалека знакомую красную дверь с медной табличкой, как внутри все сжалось.
То же чувство я испытывала в детстве, когда мы с Нэнси проходили здесь, возвращаясь с прогулки по Грин-парку. Окна Академии манили загадочным взрослым миром, в котором обитали те самые девушки, что каждое утро оглашали улицу веселым визгом, - у них были длинные волосы и жакеты с подкладными плечиками.
Зимой четырехэтажный фасад напоминал рождественский календарь: за каждым освещенным окошком можно было наблюдать свой сюжет. Вот две белокурые принцессы кружатся в вальсе в настоящем бальном зале с золотыми виньетками и хрустальными люстрами. А вот, этажом ниже - массовое сражение с устрицами на уроке столового этикета…
Летом в жаркие дни окна и вовсе были открыты, и тогда, проходя по улице, мы с Нэнси слышали звуки рояля и бодрые поющие голоса. Нет, через заветную красную дверь мы никогда не заходили. Мы пробирались по боковой дорожке через два дома от главного фасада и, минуя внутренний двор, попадали прямо к Кэтлин на кухню. Вот уж где царил не то что этикет - настоящий столовый террор, не чета тому, что преподавали в Академии. Кэтлин и Нэнси тогда уже перевалило за шестьдесят, и обе знали только один подход к выращиванию детей. Что-то вроде - "локти врозь, салфетку на колени, побольше чернослива и в девять часов спать". Одним словом, "Возвращение в Брайдсхед" в чистом виде. Хотя, наверное, для нашего времени это было в порядке вещей…
Лив вывела меня из раздумий, слегка толкнув локтем.
- А у них там точно все готово? Или тебе нужно что-то еще делать?
Да, немногие знают, что моя репутация энергичной и организованной особы - отчасти миф.
- Если честно, я вообще не участвовала в подготовке вечера, - сказала я. - Нет, сначала хотела, но навалилась масса дел в магазине. Вдобавок лорд П. сказал, что все возьмет на себя. Прямо так и сказал - чтобы я не отрывалась от работы и ни о чем не переживала. И знаешь, я согласилась. - Тут я вдруг впервые подумала: а правильно ли я поступила? Я решила - пусть. По крайней мере, будет хоть чем-то занят, отвлечется.
На самом деле это мой личный метод: если все плохо, нужно чем-то себя занять. Например, сейчас моя квартира и магазин просто в идеальном состоянии - все вылизано и разложено по полочкам. Но это еще что. Вот полгода назад, когда умерла Фрэнни, я вообще дня два после похорон приезжала в магазин ни свет ни заря и, к всеобщему удивлению, мыла окна. Причем мыла их уксусом и газетами. Нет, это не Фрэнни меня научила. Это один из рецептов Нэнси - из тех, которые "должна знать хорошая хозяйка".
- Вот и славно, - кивнула Лив. - Ведь ему наверняка кто-нибудь помогал. Я имею в виду, кто-нибудь из Академии. Директор, например?
- Угу… - рассеянно промычала я, поглощенная зрелищем многочисленных пожилых блондинок "с красивыми ногами", которые на наших глазах слетались к дому 34, словно пчелы на мед. Уверенное владение высоченными шпильками выдавало в них выпускниц "Филлимора".
- И потом, всегда есть Кэтлин и Нэнси, - продолжала Лив. - Вряд ли они позволили лорду П. вмешиваться в меню. Ты же знаешь нашу Кэтлин. - Лив встала в стойку "руки в боки" и изобразила на лице ланкаширскую неприступность. - "Раз решил принять гостей, бутербродов не жалей". Или еще: "Один торт на всех подать - фунт на мелочь разменять". И вообще: "Чем гостей голодом морить, лучше птиц остатками накормить".
Да, Кэтлин и Нэнси всегда любили говорить афоризмами. Причем, как я понимаю, большинство их афоризмов рождалось на ходу.
- Во всяком случае, еды будет достаточно, - сказала я. - В этом я не сомневаюсь, как и в том, что на следующий день лорда П. завалят благодарственными письмами.
Теперь мы с Лив были почти у входа. Чем ближе мы подходили к крыльцу, тем труднее давался каждый шаг: крыльцо до боли напоминало знаменитый отчий порог из мифа о блудном сыне.
За долгие годы Фрэнни, Нэнси и Кэтлин столько раз пересказывали историю с коробкой из-под мармеладных долек Куперса, что мне уже не верилось, что это вообще про меня. Сама я, конечно, ничего не помнила, а если честно - так вообще предпочла бы слушать о другом. А вовсе не об охах и ахах и срочном походе в "Хэрродс" за памперсами.
Сама я частенько излагала эту сказочку в школе, всякий раз дополняя ее таинственными персонажами и следами от слез на детском одеяльце. Иногда могла даже всплакнуть вместе с растроганными слушателями. Сейчас думаю, что это не совсем нормально - столь цинично относиться к собственной биографии. Но что поделаешь: мне бы и хотелось попереживать - почему мать меня бросила, где она теперь и т. п., - а не получается. Единственный знак моего внимания к прошлому - амулет в виде пчелы, который я ношу на шее (Фрэнни специально подарила золотую цепочку).
Честное слово, я пыталась почувствовать хоть какой-то трепет, глядя на заветный порог, где нашли ту самую коробку, но, увы, не увидела ничего, кроме засыхающего плюща да стены, которую явно не мешало покрасить.
- Голову выше, плечи назад, грудь вперед! - скомандовала Лив, хватаясь за знакомую дверную ручку в виде львиной головы. - И все мысли - только о счастливых моментах!
Эх, зря она… Как ни любила я Фрэнни, за которой всегда шлейфом тянулся миф о замечательном высшем обществе, где все милы и элегантны, Академия воскрешала в моей памяти моменты совсем другого свойства. Увы, бороться с этим было бесполезно: при виде красной двери горечь воспоминаний поднималась как будто из самого желудка.
Лив потянула дверь, и в нос ударил ностальгический запах натертых полов, высоких потолков и живых цветов, от которого голова сразу пошла кругом.
- Бетси? - словно через вату, прозвучал голос Лив. - С тобой все нормально?
Я слегка пошатнулась, глядя на черно-белый шахматный пол в холле, однако в следующую секунду увидела знакомое лицо - и сразу же взяла себя в руки. Как будто против воли, спина моя тут же выпрямилась, плечи развернулись, на лице заиграла ослепительная улыбка. У входа в гостиную стоял лорд Пелхэм Филлимор - мой приемный отец и хозяин этого дома. В черном костюме с Сэвил-роу он казался еще более худым. Неуклюже пытаясь соблюсти завещанный Фрэнни праздничный дресс-код, он украсил себя ярко-красным платком в нагрудном кармане, при этом его аристократическое лицо напоминало серую маску, обрамленную сединой.
Мне невольно захотелось обнять его, но, насколько я знала, на людях лорд П. позволял в свой адрес подобные действия только в одном случае: когда портной обхватывал его с сантиметром в руках, чтобы уточнить объем груди. Тем не менее я заметила, что он смягчился при виде меня, и улыбнулась в надежде, что он прочтет этот порыв в моих глазах.
- Бетси, - произнес лорд П., протягивая ко мне руки. - И Оливия, как мило. Проходите.
Я уловила иронию - и в том, как он чмокнул меня в щеку, и даже в том, что вообще пригласил войти в Академию Филлимора. Надо же, как будто не лорд П. десять лет назад наперекор жене решил, что мне здесь не место…