– Тебе нужно время прийти в себя. Я приду позже.
Она почувствовала сильное разочарование. Неизвестно, как скоро Чико вернется в Бразилию, поэтому каждое мгновение, проведенное рядом с ним, казалось сейчас драгоценным.
– Но все приглашены в дом. Там и Мария, и Энни.
Чико в ответ лишь склонил голову, словно прощаясь, и пошел прочь.
"Куда он направляется?" – гадала Лиззи, глядя, как он то и дело останавливается, чтобы переброситься парой слов с теми, кто помнил его по первому визиту. Нельзя было не заметить, как приветлив он был со всеми и как нравится людям.
Когда Лиззи наконец подошла к дому, там ее ждал сюрприз. Она поняла, куда так торопился Чико. Ему нужно было встретить фургон, стоявший сейчас у парадной лестницы. Двери машины были открыты, внутри стояли корзины с продуктами и ящики розового шампанского, которое так любила вдовая герцогиня.
– Ты до сих пор помнишь бабушкину любимую марку вина! – воскликнула Лиззи.
Чико пожал плечами:
– Великолепная леди заслуживает великолепных проводов. И я помню каждое мгновение, проведенное здесь двенадцать лет назад.
Лиззи поразило выражение его глаз. Чико Фернандес, человек, знаменитый тем, что его не волнует никто и ничто, кроме игры в поло, выказывает столько эмоций! При мысли о том, что он так сильно изменился, ее сердце гулко застучало.
Чико приятно было видеть, что Марии здесь нравится. Кажется, она сразу подружилась с Энни, и они вдвоем подавали гостям еду и напитки. Лиззи держалась хорошо, но по ее глазам было видно, как она измучена. Это был для нее бесконечный день, а впереди ждали новые проблемы. Через несколько дней состоится вскрытие завещания, а значит, ее родители снова вернутся в Роттингдин. А пока весело сияли огни на елке, пылал огонь в каминах, всем гостям раздавали небольшие рождественские подарки. Старый дом снова вернулся к жизни, благодаря Лиззи.
Закусив губу, чтобы не расплакаться от всех добрых слов, сказанных в адрес ее бабушки, Лиззи закрыла дверь за последним из гостей. Интересно, где сейчас Чико? Наверное, уже на пути в Бразилию.
Пройдя в библиотеку, Лиззи открыла ящик бюро, вынула из него письмо от банка и снова перечитала. В нем говорилось, что пони и другой домашний скот, а затем и дом будут проданы, земли поместья будут поделены на участки и тоже пойдут с молотка. Все, во что бабушка Лиззи вложила столько труда, будет раздроблено и отдано за бесценок в чужие руки!
– Я не помешал?
– Чико? Я думала, ты уехал.
– Энни дала мне ключи. Надеюсь, ты не возражаешь. Думаю, тебе не стоит оставаться одной этой ночью.
– Я ведь уже сказала тебе, что я в порядке.
– Может, хватит твердить, что у тебя все хорошо, когда это совсем не так?
Стянув с себя шарф и куртку, он подошел к Лиззи, и она сказала:
– Ты тоже выглядишь усталым.
– Я? – Чико медленно улыбнулся. Он стоял так близко, что чувствовался пряный аромат его одеколона. – Думаю, тебе пора в постель. Это был очень непростой для тебя день.
"Не думает же он, что я буду спать с ним?" – мелькнуло в голове, и Лиззи кинула взгляд на дверь, прикидывая, как бы вежливо выпроводить гостя. Провести с Чико ночь было бы великолепно, но только не при условии, что с наступлением утра она вновь останется одна.
– Хочешь, я отнесу тебя наверх? – предложил он.
– Нет, спасибо, – отказалась Лиззи, хотя никогда еще ей так сильно не хотелось оказаться в его объятиях.
– Но я настаиваю, – возразил Чико, и не успела Лиззи запротестовать, как он взял ее на руки и понес наверх, в ванную комнату, примыкающую к ее спальне.
– Я приготовлю для тебя ванну, – сказал Чико, усадив Лиззи на кресло в углу. – Но сперва я утру твои слезы.
– Тебе вовсе не обязательно это делать.
– Но я хочу, – возразил он, осторожно вытирая влажным полотенцем ее лицо. – Тебе сейчас нужно обо всем забыть и просто расслабиться.
Глядя, как Чико выдавливает из тюбика пасту на ее зубную щетку, Лиззи тихо заметила:
– А ты изменился.
– Я? Ты уверена?
– О да! Ты снова можешь чувствовать. Ты смотришь в мои глаза и понимаешь, что я чувствую. Мы были друзьями, но ты всегда был очень сдержанным, замкнутым.
– А теперь?
– Теперь – нет. Может, в бизнесе ты и ведешь себя осторожно, с оглядкой, но когда ты со мной, то открыто выражаешь свои чувства. Вот, например, как сейчас, когда вытирал мое лицо. Ты либо потрясающий актер, либо и в самом деле волнуешься за меня.
– Да, волнуюсь, – медленно и многозначительно произнес он.
– Надо полагать.
– Значит, так. Принимай ванну, – приказал Чико, напуская на себя равнодушный вид. – Я удаляюсь, но буду неподалеку. Если понадоблюсь, позови.
– Рядом есть еще одна спальня. Можешь там переночевать… – Лиззи замолчала, не зная, каковы планы Чико.
– Я вернусь, – пообещал он. – Принимай ванну, переодевайся ко сну, и я уложу тебя спать.
Лиззи почти на автопилоте вымылась, переоделась и собралась было забраться в свою постель, когда увидела Чико, уже расположившегося в ней.
– Надеюсь, ты не будешь против, – покосился он на Лиззи. – У меня нет пижамы, так что я посплю в трусах.
– Возражать? – С чего бы ей возражать против его трусов? Разве не должен ее тревожить куда больше тот факт, что Чико лежит в ее кровати? Наверное, должен, но сил спорить уже нет. – Ну, раз ты не голый… – через силу промямлила сонная Лиззи.
– Нет, не голый, так что иди сюда. Я хочу спать с тобой.
Он протянул к ней руку. Лиззи, помявшись, залезла в кровать, точнее, просто рухнула без сил рядом с Чико. Когда он обнял ее и притянул к себе, она на мгновение напряглась, но ощущения были такими чудесными, а усталость так велика…
– Спи, – прошептал Чико, откидывая волосы со лба Лиззи.
– Ты и в самом деле хочешь просто поспать рядом со мной? – спросила Лиззи, чувствуя, как слипаются глаза.
– Разумеется. Я люблю тебя, Лиззи Фэйн.
В самом ли деле Чико произнес эти слова, или это ей уже приснилось?
* * *
Так это был сон? Если и так, то самый лучший на свете. Какие приятные ощущения!
– Чико! – прошептала Лиззи, наслаждаясь его прикосновениями. Лаская ее, он дарил самое изысканное наслаждение. Вот бы оно никогда не кончалось! Неужели придется проснуться?
– Я сплю?
– Не знаю, – прошептал Чико, улыбаясь у ее губ.
– Молчи, – прошептала она в ответ. – Ты меня отвлекаешь. Если это сон, то не позволяй ему закончиться. – Лиззи вздохнула от удовольствия, а Чико продолжил ее ласкать.
– Все равно тебе рано или поздно придется проснуться, – заявил Чико, спустился ниже и начал творить такие восхитительные вещи, что вскоре Лиззи накрыла волна острого наслаждения.
– Вот теперь, думаю, ты точно проснулась, – заметил он, когда Лиззи, наконец, перестала содрогаться от восхитительных спазмов.
– А можно я сейчас засну и еще раз проснусь таким же образом? – спросила Лиззи.
Не дождавшись ответа, она неохотно открыла глаза и увидела, что Чико, улыбаясь, смотрит на нее.
– Доброе утро, Лиззи.
– Какой великолепный способ просыпаться! Нам обязательно нужно прямо сейчас вставать?
– К сожалению, да. У меня сегодня дела.
– Дела? – Эти слова окатили ее, словно холодный душ, прогнав остатки сна.
Захотелось спросить, надолго ли эти дела задержат Чико, но он и так уже очень ей помог. К тому же Лиззи заявила ему, что сама справится со всеми своими проблемами. Так чего же еще она от него хочет?
Всего?
Глава 14
Теперь, когда Чико ушел, дом казался таким пустым, поэтому Лиззи решила загрузить себя делами. А ей было чем заняться.
Нужно было найти возможность перезаложить поместье, пусть даже на короткий срок. Но, как оказалось, почти все организации уже закрылись на праздники.
К утру третьего дня Лиззи была в отчаянии. Она совершенно не продвинулась в решении финансовых вопросов, и, что еще хуже, от Чико не было ни слуху ни духу.
Но Роттингдин нужно было спасать, и, проглотив свою гордость, Лиззи позвонила Чико.
– Сеньор Фернандес проводит совещание со своими юристами и просил его не беспокоить.
– Вы не знаете, когда он освободится?
– Боюсь, нет. – Голос в трубке звучал холодно и бесстрастно.
Казалось, хуже ситуация уже не может сложиться. Но в довершение ко всему Лиззи позвонила мать.
– Тебе нет смысла ехать так далеко на вскрытие завещания. Это бесполезно. Ничего не осталось ни для тебя, ни для меня, ни для наших арендаторов, – попыталась объяснить ей Лиззи.
– Плевать на арендаторов, – разозлилась Серена. – Где драгоценности твоей бабки? Кое-какие из них были очень дорогими. Наверняка у тебя хватило ума отложить их про запас.
– Все давно распроданы, – нараспев произнесла Лиззи, глядя на бриллианты, переливающиеся в ее руке.
Она уже ознакомилась с завещанием. Бабушка оставила ей все, надеясь, что внучка продолжит разводить лошадей и восстанавливать Роттингдин. Адвокат разъяснил, что Лиззи не может продать скот, картины, столовое серебро, но имеет право взять себе те вещи, которые бабушка ей подарила, – среди них были драгоценности. Лиззи решила их продать и разделить вырученные деньги между арендаторами.
Она поднесла к лицу переливающиеся камни. Для Лиззи это были в первую очередь не украшения, а воспоминания о бабушке, но придется с ними расстаться. Она убрала их обратно в шкатулку. А после прибыл курьер и забрал драгоценности для продажи.
Лиззи, заявлявшая, что спасет поместье, потерпела неудачу. И все же преданные слуги пока оставались с ней, чтобы поддержать, хотя уже на завтрашний день были назначены торги: сначала будут проданы лошади, затем обстановка, а после и сам дом.
Лиззи собиралась не сомкнуть глаз в эту ночь – последнюю в Роттингдине, но усталость дала о себе знать. Утром Лиззи проснулась в своей кровати от звука моторов автомобилей.
"Это фургоны для перевозки лошадей!" – мелькнуло в голове. Лиззи вскочила и подбежала к окну. Огромные машины уже выстроились в ряд во дворе.
Наскоро приняв душ и одевшись, Лиззи спустилась вниз, но, увидев, что происходит, изумилась. Лошадей не увозят – наоборот, их привезли! Здесь что-то не то.
– Вы должны забрать их отсюда, – обратилась она к главному из водителей, помогавшему конюхам выводить лошадей из фургонов. – Эти пони не могут тут оставаться. Сегодня все в Роттингдине будет продано.
– Извините, мисс. Я получил распоряжения. Этих лошадей нужно доставить сюда, а не привезти назад.
– Но кто их послал?
Собеседник пожал плечами:
– Наверное, новый владелец? Не знаю. Мне были поручены шесть пони. В других фургонах еще шестнадцать.
– Двадцать два пони?! – с тревогой воскликнула Лиззи. – О каком новом владельце идет речь, если торги еще даже не начались?
– Боюсь, я больше ничего не могу вам сообщить, потому что больше ничего не знаю. Где у вас тут конюшня?
Лиззи объяснила и задумалась: "А вдруг новый владелец – Чико? Зачем он совещался с юристами? Он ведь говорил, что бабушка когда-то ему помогла. Я отказалась от его помощи. А что, если он все равно решил действовать, не спросив меня?"
Обижаться на то, что он не посвятил ее в свои планы, нет смысла. Деньги – это власть. У Чико их много, у нее – нет совсем. Но Лиззи не собиралась сдаваться. У нее появилась идея, как заработать еще немного денег, чтобы разделить их между арендаторами.
Скоро начнут прибывать участники торгов. Можно организовать платную парковку, экскурсии по поместью, продажу чая и выпечки, показывать детям живущих в Роттингдине животных, в том числе лошадей. Вряд ли за день у них получится заработать много денег. Но это лучше, чем ничего, а еще послужит доказательством, что у Роттингдин-Хауса есть будущее. Дом нельзя сносить!
* * *
И этот эксперимент удался. Деньги текли рекой – пусть всего лишь монеты и мелкие банкноты, хотя, разумеется, это был мизер по сравнению с суммой долга.
В холл, где должен был проводиться аукцион, под завязку набились желающие принять в нем участие. Но внезапно аукционер заявил, что плохо себя чувствует. Больше торги проводить было некому.
Лиззи решила, что кому-то нужно взять на себя его обязанности. Она переоделась в деловой костюм, обула туфли на шпильке и заявила кредиторам: "Разве кто-то знает все, что выставлено на эти торги, лучше меня? Все равно в этой ситуации выбора нет". С ней согласились, и аукцион начался.
Встав за кафедру, Лиззи заявила твердым голосом:
– Господа! Леди и джентльмены! Сегодня мы проводим особые торги, потому что большинство из представленных лотов принадлежали роду Фэйнов на протяжении нескольких столетий. Так что надеюсь, ваши деньги при вас, ибо потратить их вам придется немало.
По рядам присутствующих прокатился веселый смех, а после аукцион пошел как по маслу.
Лиззи глубоко вдохнула и объявила:
– А теперь последний лот. Роттингдин-Хаус, леди и джентльмены. Этот прекрасный дом, в котором вы сейчас находитесь.
Воцарилось неловкое молчание, а затем один из представителей банка подошел к Лиззи и что-то ей прошептал.
– Мои извинения, леди и джентльмены, – добавила Лиззи. – Я только что узнала, что продажа дома уже состоялась. Аукцион окончен.
Сходя с кафедры, Лиззи думала о том, как быстро завершились торги. А ведь на них за считаные минуты было продано то, что собиралось несколькими поколениями ее предков. У нее ничего больше нет. Теперь остается полагаться лишь на саму себя.
– Извините меня, мисс Лиззи.
– Да? – улыбнулась она представителю банка. На него она не обижалась: этот человек всего лишь выполнял свою работу.
– Мне следует называть вас леди Элизабет? – покраснев, спросил он.
– Можно просто Лиззи, – заверила она. Ей не нравилось, когда к ней обращались так официально, ведь титул ею не заслужен, а лишь получен по праву рождения. – Вам нужна моя помощь?
– Новый владелец желает встретиться с вами.
– Новый владелец? – Она огляделась по сторонам, думая о том, что им не может оказаться Чико – тогда он бы дал о себе знать. А от него ничего не слышно уже три дня. После телефонного разговора с его помощником Лиззи решила, что Чико вернулся в Бразилию. Через несколько дней выпускная церемония – он должен там присутствовать.
– Он ждет вас в кабинете вашей бабушки.
– Неужели? – повысила тон Лиззи, понимая, что больше злится на Чико, чем на нового владельца Роттингдина. – Ему уже не терпится вступить в свои права?
Но, едва подойдя к двери кабинета, Лиззи почувствовала, кого за ней обнаружит.
– Чико!
Он был одет во все черное и выглядел так, словно сошел с разворота глянцевого журнала: уверенный в себе, красивый, настоящий завоеватель. По крайней мере, у него хватило такта не рассесться за бабушкиным столом. Чико стоял у окна, выходящего на озеро.
– Лиззи…
– Так это ты новый владелец?
Когда он медленно кивнул, в памяти Лиззи всплыли слова отца: "Месть – это блюдо, которое подают холодным". Ее охватил страх. Зачем он так поступил? Неужели хочет отомстить за грехи ее родителей? Теперь она поняла, что Чико полностью контролировал торги через своих подставных лиц. Он контролировал все и всегда. Здесь задействованы его железная воля и огромное состояние, поэтому, что бы Лиззи ни предприняла, исход будет один и тот же.
– Это месть? – встретившись взглядом с Чико, прошептала она.
– Месть? – так же тихо переспросил он. – Я смотрю на ситуацию иначе. Для меня возвращение сюда – исполнение заветной мечты. – Помолчав, он продолжил: – Я до сих пор помню, какой восторг испытал, когда приехал сюда, в этот большой дом, вместе с бразильской командой поло. Игроков поселили в удобных комнатах в Роттингдин-Хаусе, а я был счастлив спать и в конюшне. Я всегда лучше чувствовал себя в обществе лошадей, а не людей.
– Я помню, – прошептала Лиззи, возвращаясь мыслями в прошлое.
– Надо было мне не выходить из конюшни. Там я был в безопасности, но тогда я об этом не знал.
Он замолчал.
– Продолжай, – попросила Лиззи, чувствуя, что Чико хочет поделиться с ней каким-то важным воспоминанием.
– Эдуардо и твоя бабушка в тот день уехали в город. Вообрази мое изумление, когда горничная твоей матери принесла мне приглашение от лорда и леди Фэйн на суаре. Я понятия не имел, что это такое. Решил, что суаре – что-то вроде чаепития. Оставалось надеяться, что это не парадный обед, ведь Эдуардо только начал учить меня, как пользоваться в таких случаях столовыми приборами. – Он прервал рассказ. – Это сейчас звучит так глупо, правда?
– Не для меня, – возразила Лиззи.
– Это была вечеринка совсем другого рода. Мне повезло, что я удрал оттуда целым и невредимым. Я был таким юным, таким наивным. Я и подумать не мог, что там будет куча людей, одурманенных алкоголем и наркотиками, в том числе совсем юных парней и девчонок. Многие из них были раздеты. Когда я появился, "представление", как называла это Серена, было уже в самом разгаре. Несколько парней и девушек совокуплялись в различных позах на кровати, накрытой черными атласными простынями, под звуки собственных стонов и тяжелого рока. Я и не подозревал, что в этот вечер должен был стать "гвоздем программы". "Ты и я – следующие", – промурлыкала мне на ухо полуголая Серена. Одной рукой она взяла бокал с подноса, который держал голый дворецкий, а другой схватила меня между ног. Я ответил ей: "Я так не думаю" – и бросился вон из комнаты.
Чико решил не рассказывать Лиззи о том, как после его отказа Серена ледяным тоном заявила:
– У тебя нет выбора. Ты всего лишь конюх в Роттингдине. А раз ты слуга, то будешь делать то, что тебе говорят.
– Боюсь, что не буду, миледи, – ответил Чико, глядя расширившимися глазами на то, что вытворяют "артисты" на кровати.
– Если не будешь мне повиноваться, пожалеешь, – пообещала Серена. – Ты слишком много видел, так что, если сейчас уйдешь отсюда, я заявлю, что ты меня изнасиловал, и не меньше двадцати свидетелей это подтвердят.
В этот момент Чико увидел ее мужа, сидящего в кресле, похожем на трон, а перед ним на коленях стояла голая девушка. Взгляды их встретились, и в глазах Реджинальда Чико прочел, что Серена исполнит свою угрозу, а лорд Фэйн не задумываясь поддержит ее ложь.
Лиззи почувствовала, что Чико рассказал ей не все, утаив часть отвратительных подробностей, потому что не хотел причинить ей боль. Ведь речь шла о ее родителях.
– Не нужно бояться сказать лишнее. Я уже не та пятнадцатилетняя девчонка, и мы доверяем друг другу.
– А что ты хочешь от меня услышать? Мне нет оправдания. Я вырос в криминальном районе, на моих глазах убили брата. Мой отец – заключенный, мать – проститутка, и вдруг я попадаю в Шотландию – прекрасную страну с добрыми людьми. Но каково мне было увидеть такое в этом величественном старинном доме!
– Это лишь потому, что ты столь многого ожидал от аристократов. Но, в конце концов, все мы просто люди. Не важно, где ты родился. Либо ты подвержен порокам, либо нет. Мне жаль, что, приехав сюда, ты нашел здесь такой разврат. Всю свою жизнь я была окружена ложью. Даже сейчас разве мы до конца честны друг с другом?