Рип пристально осмотрел незнакомца. Высокий, в коричневом пальто. Кем бы он ни был, ублюдок умел играть грязно. В перчатках со срезанными пальцами мерцали бритвенные лезвия вместо последних фаланг. При ударе раздерет человека в клочки.
Волосы скрывал капюшон, щеки были запавшими и грязными, хотя вел себя ублюдок, будто король, к которому пришли на поклон. Понятно, что у него за нрав.
Позади него из тени на четвереньках выползли тесаки и рассыпались по кругу. Вооруженные разнообразными ножами и дубинками, они скалились и рычали на Рипа.
– Че, спужались Кровожадного Билла Хиггинса? Слыхали о нем? Слыхали, че он могет… – начал главарь.
– Ваще-то не слыхал. Тесаком больше, тесаком меньше. – Рип пожал плечами. – Кишки у вас одного цвета.
Улыбка Хиггинса пропала.
– В итоге вы запомните мое гребаное имя. Вырежу его на ваших лбах.
– И все эт заради меня? – окликнул Блейд откуда-то сбоку. – Че ж визитку не оставил? Я б как-нить наведался на досуге.
Мерзавец приставил нож к горлу Энни и прошипел сквозь зубы:
– Так я ж визитку оставлял. Думал, вам кровь по нраву.
Рип застыл и посмотрел на Блейда. Мужик был на грани. Раздразни его чересчур, и он перережет бедняжке горло просто им назло.
– Так че те надо? – крикнул Рип. – Че за игры?
– Хочу Чепель.
Блейд рассмеялся.
– Они тя живьем сожрут, сопляк.
Нож порезал кожу Энни.
– Умоляю, – прошептала несчастная.
– Отпусти ее, – потребовал Рип, приближаясь на шаг. – Она тут ни при чем.
Хиггинс прижался губами к щеке пленницы, не сводя глаз с пары голубокровных.
– Она наживка. Веселье. Забава. – Закрыв глаза на секунду, потерся щекой о бедняжку, будто принюхиваясь. Струйка крови скользнула по шее Энни и собралась в лужицу на ключице. Хиггинс слизал ее. – Вы када-нить девку осушали? Сперва они борются. Пинаются, кричат…. Тока кровь-то капает, и они становятся сонными. – Подняв голову, мерзавец улыбнулся. – Вы, кровососы, считаете, будто весь мир у ваших ног, но боитесь этого, боитесь власти. Вы могли бы осушить весь свет до капли – они бы пикнуть не посмели, но не делаете этого. Оставляете в живых своих трэлей. Пьете немного, когда над порвать девке горло. – В его глазах мелькнуло безумие. – Я б стал лучшим голубокровным, чем вы все.
– Хошь стать голубокровным? Так иди сюды и возьми мою кровь, – проворчал Рип.
– Нетушки. Выкладывай оружие и оттолкни ногой сюды. Медленно. Тогда я возьму, че хочу.
Рип даже не взглянул, что делает его господин, просто вынул два охотничьих ножа, прикрепленные к бедрам, и бросил, слушая металлический звон. Затем пару медных кастетов и клинок подлиннее, который висел у него в ножнах на спине.
Блейд последовал его примеру.
Им надо подождать, пока Хиггинс отпустит Энни. Только из-за нее Рип ничего и не предпринимал.
Он посмотрел на ее горло и медленно капающую кровь и едва не сглотнул. Тьма на мгновение заволокла его глаза. Жажда.
"Думай о Мэгги. О том, как доставишь мать к ней домой".
– То-то же, – улыбнулся Хиггинс и махнул своим подручным.
Они проползли и схватили отброшенное оружие. А Блейд все вытаскивал ножи из сапог и кожаного жилета. Уже штук шесть выудил.
"Дураки, ни мне, ни Блейду нож не нужен, мы и так опасны".
– Повернитесь, – приказал Хиггинс.
– Отпусти ее! – ответил Рип.
– Отпустить? Ну че, отпущу… – рассмеялся ублюдок.
Он резко рубанул ножом, вспарывая кожу на запястье пленницы. Алые капли пролилась на серые юбки, Энни закричала и, споткнувшись, зажала рану другой рукой. Кровь все равно сочилась сквозь пальцы.
Рип шагнул вперед, но застыл, когда между ним и Хиггинсом встали шестеро тесаков.
– Разберись с ними, а я помогу девушке, – прошептал Блейд.
"Вот, эт мне по плечу".
Рип позволил красной пелене гнева и ярости завладеть им. На мгновение испуганный возглас Энни напомнил ему крик матери в тот, последний раз.
– Я вас прикончу, – прошептал он, стиснув кулаки.
Один из тесаков бросился на него, с угрожающей ловкостью размахивая цепью. Рип увернулся и схватился за конец. Закрутив звенья на кулаке, резко дернул на себя, одновременно выставив вперед другой кулак, когда противник споткнулся и полетел ему навстречу.
Тяжелый удар по горлу принес особое удовлетворение. Тесак с бульканьем упал. Рип переступил через него, ухватил другой конец цепи механической рукой и натянул. На него набросились трое, сверкая ножами в полумраке. Рип не думая, прыгнул, обвил цепью горло одного из них и дернул концы, ломая ублюдку шею.
Промелькнувший перед лицом крюк заставил Рипа выпустить цепь. Тело тесака рухнуло, все еще дергаясь, а Рип блокировал следующий удар. Схватив противника за предплечье, он рубанул ребром ладони по локтю так, что рука нападавшего резко согнулась.
Тесак попал себе в глаз собственным крюком и рухнул. Заметив атаку следующего, Рип пригнулся и перебросил того через плечо.
Двигаясь словно в танце, тесаки кидались на Рипа. Один из плюсов жажды – возросшая скорость. Внутренний демон выл, требуя освобождения, но Рип сдерживался, насыщая голод болью, а не кровью.
Через несколько секунд он расправился со всей шестеркой тесаков. В живых остался лишь тот, с крюком.
Хиггинс раздул ноздри и махнул еще четверым приспешникам.
– Убейте его, – прорычал он, отступая в жутковатые тени железнодорожного туннеля.
Там засел горбун, сжимая небольшой фонарь с откидной заслонкой.
На этот раз Рип улыбнулся. Его зрение заволокли тени, мир окрасился в черно-серые тона. Тесаки набросились на него, и он прикончил их почти голыми руками.
Большинство жителей Чепеля не рискнуло бы связываться с Рипом, который годами зарабатывал свою репутацию кровью и болью.
Где-то позади Блейд тихо успокаивал Энни. Кровь вскипела в венах Рипа, а красная пелена заволокла глаза. Увидев Хиггинса, спустившегося с платформы на железнодорожную колею, он поддался голоду. Рип поднял последнего тесака над головой и швырнул в мерзавца.
– Трус! – рявкнул он, бросаясь следом. Спрыгнул на рельсы, переступил через тесака, которого только что сбросил. – Мастак тока девчонок пугать? Похищать женщин, которые и пальцем-то пошевелить не мог… – И снова увидел материнское лицо, широко раскрытые глаза и то, как она с мольбой подняла руки, пытаясь прикрыть голову.
"Мама, нет!"
А Уайтли опустил бутылку в последний раз. В последний чертов раз.
В груди вспыхнула ярость. Хиггинс толкнул к нему горбуна, но Рип отшвырнул того, почти не замешкавшись.
– Выходи и дерись, долбанный трус! Хошь со мной сражаться – дерись как мужчина.
Хиггинс отступил в устье туннеля. Серебро сверкнуло на стенах, но разъяренный Рип не обратил внимания.
– Нет уж, – ответил главарь банды и сделал шаг назад, затем другой, внимательно следя за противником.
Рип уже почти вошел в туннель, как…
– Стой! – рявкнул Блейд.
Повинуясь выработанной годами привычке, Рип замер. В глазах Хиггинса мелькнуло разочарование, затем он пожал плечами и отступил еще на шаг.
– Значит в другой раз. – Ублюдок вытащил из кармана металлическую коробочку и нажал на кнопку.
Один из серебряных клинков со скрежетом вылетел из стены туннеля, едва не задев нос преследователя. Рип отпрыгнул, и тут выскочили остальные клинки, раскачиваясь, точно маятник в старинных напольных часах. Каждый из них двигался независимо от других, так что Блейд и Рип могли лишь смотреть вслед медленно отступающему Хиггинсу.
Настоящий чертов лес клинков.
– Я тута добавил пару новинок в свой дом, – крикнул Хиггинс, снимая капюшон. – Часики тикают, жентльмены. – И со смехом пропал во тьме.
– Черт побери! – Рип пнул стену и раздраженно посмотрел на господина. – Я ж его почти поймал.
– Ага, он это тож смекнул, – прошептал Блейд, который прищурившись смотрел вслед злодею. – Эти твари вечно убегают с тонущего корабля. Прям как долбанные крысы.
Блейд опустился на колени, взял Энни на руки и посмотрел на помощника черными блестящими глазами. Кровь с запястий несчастной капала на ее платье. Она тихо застонала. Рип осознал, что пялится.
– Я об ней позабочусь, – сказал Блейд, поднося запястье Энни ко рту и зализывая рану. – Давай за ним. Я пошлю те Уилла на подмогу. Встретимся в Логове, как закончите.
Рип затаил дыхание, не в силах отвести взгляд от крови.
Блейд прищурился, прижался ртом к запястью Энни и стал посасывать.
– Иди и принеси мне его чертову башку!
Рип резко кивнул и развернулся лицом к двигающимся маятникам. Блейд был способен на то, чего не мог сам Рип: слюной залечить раненую кожу до того, как жертва потеряет слишком много крови. Новообращенный никогда бы не сумел сдержаться в такой ситуации.
Каждая коса двигалась случайным образом, расстояние между ними едва ли достигало сантиметров пять. Недостаточно, чтобы переждать перед следующим клинком. Надо идеально рассчитать…
Глубоко вздохнув, Рип пошел вперед, чувствуя на лице прохладный бриз, когда первая коса просвистела мимо. Еще шаг, словно странное танцевальное па, еще и еще. Рип внимательно следил за каждым клинком, пока наконец не миновал преграду. Тяжело дыша, он уставился в темноту. Та же самая уксусная вонь, которую он почуял в доме Красавчика Джеки, забила все остальные запахи, обжигая ноздри, пока глаза не налились слезами. Теперь Рип чуял лишь химикат, заглушавший все следы Хиггинса.
Значит, по запаху его не выследить.
Ну и ладно. Провел же Рип тридцать пять лет без сверхчувств. Знал этот мир темноты и грязи и больше не боялся черноты.
Вообще-то теперь темноте стоило его бояться.
Глава 7
Ночь спускалась на город.
Уловив какой-то тихий шорох, Эсме подняла взгляд от печи, с трудом сглотнула, положила деревянную ложку на скамью и поспешила к двери. Двор был пуст. Ни следа Рипа. Несколько часов назад вернулся разъяренный Блейд с Энни, мамой Мэгги. Рявкнул Уиллу бежать на подмогу Рипу, искать тесаков, затем крикнул Онории тащить медицинские принадлежности и исчез в своих покоях вместе с обеими женщинами.
Проведя почти весь день на коленях у Эсме, Мэгги теперь ушла с Леной, чтобы посидеть рядом с мамой, пока та поправляется. "Мне там делать нечего". Навыки Эсме относились к иной области, и сейчас она пыталась обрести душевный покой, выпекая всякую всячину. Тени становились все длиннее, а Рип так и не вернулся.
Заперев дверь, Эсме вздохнула и вернулась к печи. В воздухе витал запах свежих булочек с корицей. Эсме смотрела на них невидящим взглядом. Она всегда переживала, когда Рип уходил патрулировать улицы, а после нападения вампира стало еще хуже.
Прежде Рип выглядел таким огромным, полным жизни, казалось, ему все нипочем. А потом Блейд принес его, залитого кровью, медленно вытекающей из легких. Эсме тогда едва не лишилась чувств. Она уже похоронила мужа и не желала терять еще одного мужчину, который ей небезразличен. Хватит.
И неважно, что их общение стало натянутым. Неважно, что Рип видел в ней лишь друга.
Раздался резкий стук в дверь, и Эсме ахнула от неожиданности. В окно заглянул Уилл, а позади него мелькнул кусок кожаной куртки. Рип.
– Слава богу.
Эсме распахнула дверь и, не глядя на вервульфена, тревожно осмотрела Рипа. Он был весь в крови, один рукав разорван.
– Эт не его кровь, – успокоил Уилл, заходя в дом.
– Вы их нашли? – спросила Эсме, с трудом веря его словам.
Однако же ран, вроде, и правда не наблюдалось, просто алые капли запачкали одежду.
– Ни черта.
Рип так нахмурился, что взрослый мужчина затрясся бы от страха. Проходя мимо, задержался, глянул на Эсме… и у той перехватило дыхание. Все слова, что рвались наружу, словно застряли в горле. Она невольно потянулась к Рипу, просто чтобы удостовериться – он здесь. Когда Эсме дотронулась до его груди, он резко втянул воздух и слегка покраснел. Затем посмотрел куда-то выше. Обернувшись, Эсме увидела вопросительно выгнувшего бровь Уилла.
А затем почувствовала запах. Такой противный, что сморщила нос.
Чары рассеялись.
– Ага, – пробормотал Рип. – Воняю весь. Надоть помыться. Звиняй за кровь. Рубашку я выкину, неча те мучиться ее стирать.
И прошел мимо, оставив Эсме наедине с Уиллом.
Она открыла рот, но сказать ничего не смогла. "Чертов упрямец! Я три часа места себе не находила от волнения, а он едва два слова выдавил! Хотя сама виновата. Заявила же, мол, мы не можем быть друзьями, пока не оправлюсь от мук безответной любви".
Но что она тогда за друг?
Уилл пожал плечами:
– Рип злится, что мы не словили того ублюдка. Не бери голову. Он седня не в духе.
Эсме кивнула, глядя вслед Рипу, взбиравшемуся по лестнице. Она не привыкла холодно держаться с людьми, и теперь чувство вины побуждало пойти следом.
Боль в глазах Рипа… поражение. Он винил себя в том, что враг сбежал. Так в его духе.
Может, пора забыть о задетых чувствах и просто снова стать его другом?
Эсме глубоко вздохнула. Первая мысль была остаться, но это все-таки трусость.
– Если проголодался, в печи есть рагу, – сказала она, потрепав Уилла по руке. – Мне надо кое-что сделать.
Судя по взгляду, вервульфен на отговорку не купился. Эсме сняла фартук, бросила его на стол и поспешила за Рипом, точно зная, где его найдет.
У Блейда имелась личная ванная, а остальные домочадцы использовали общую. Восхитительно горячая вода поднималась по трубам из бойлера за кухней, а в ванне спокойно могло разместиться двое.
Сквозь дверь донесся шум воды. У Эсме от волнения перехватило дыхание. Нельзя сейчас убегать. Он ее услышал.
Не дав себе времени передумать, она отрывисто постучала и стала ждать ответа.
– Че? – отозвался Рип. Раздался плеск воды – видимо, он сел.
– Ты в приличном виде?
Повисло долгое молчание.
– Я в ванне.
Сойдет. Здесь, в Логове, они не особо придерживались формальностей. Эсме глубоко вздохнула и толкнула дверь.
Вскрикнув, Рип поспешно сел глубже, так, что вода достигла груди, и прикрыл пах руками.
– Бож, Эсме, ты че творишь?
На его лице мелькнуло грубое, почти дикое выражение.
– Тебе меня нечем удивить. Я вдова, Джон, – напомнила Эсме, закрывая за собой дверь.
– А че, тут уже и уединиться спокойно низpя? – прорычал Рип.
Первая вспышка гнева в ее адрес. Эсме присмотрелась. Нет, не гнева. Рип еще никогда не был таким взволнованным. Он явно чувствовал себя неловко.
"Но ведь я никогда прежде не видела его обнаженным". Да, он не любил показывать свою стальную руку. Здесь, в Ист-Энде, наличие искусственной конечности означало, что ты либо тесак, либо один из мехов, которых отправляли на работу в анклавы. Так или иначе, в глазах некоторых ты либо не совсем человек, либо вообще не человек.
Собственно, Эсме и не стала разглядывать механизм. Ее внимание привлекло все остальное. О, она могла сколько угодно фантазировать, что скрывается под этими тяжелыми непромокаемыми плащами… но реальность превзошла все ожидания.
Гладкие бугры мускулов, слегка раскрасневшихся от жара. Золотистая кожа, блестящая в свете ламп. Рип успел сбрить щетину и обрезать волосы до короткого ежика. Темные жесткие волоски придавали ему зловещий вид, но это был ее злодей.
– Я подумала, может, тебе не помешает дружеская поддержка, – начала Эсме, медленно подходя ближе.
Рип настороженно посмотрел на нее. Вода из крана лилась на его согнутое колено. Рип подвинулся, словно пытаясь лучше прикрыться.
– Теперича те вздумалось со мной дружить? Бож, Эсме. Че с тобой творится? – И прибавил уже тише: – Другого времени не нашла. Щас… эт… неприлично.
Видя, как он покраснел, Эсме, невзирая на обиду, улыбнулась:
– А я и не знала, что ты такой чопорный.
Он уставился на нее грешными зелеными глазами:
– Давай ты разденешься, залезешь сюды, и поглядим, наскока те будет весело?
– Там достаточно пены, не переживай.
Рип глянул вниз. Пузырьки лопались на уровне его ребер, однако рук он так и не отвел.
– Се равно.
– Подумать не могла, что ты читал "Правила этикета" леди Хаммерсли, – не удержалась от шпильки Эсме. – Кроме того, ты пил из моей шеи, а это куда интимнее, чем наша нынешняя беседа.
Рип отвел взгляд. Не отреагировал на шутку. Эсме слегка поникла.
– Ты зачем пришла? – спросил Рип.
Эсме задержалась у столика с маслами и мылом, взяла флакон с маслом розового дерева, понюхала и поставила на место. Блейд всегда любил декаданс. Эта ванная больше подходила одному из домов Эшелона.
– Подумала, вдруг тебе надо с кем-то поговорить. Ты пришел расстроенным.
Плеснула вода. Рип потянулся и закрыл кран. Эсме жадно проследила за ним, нюхая следующий флакон. "Слишком лимонный".
– Не расстроился я. Просто… паршиво. – Рип откинулся в ванне, вытянув ноги. Пузырьки цеплялись за темные волоски на его мускулистых бедрах. – Стока дней проваландались, а я ток седня Блейду сказал.
– Ты знал, что тесаки вернулись в Чепель? – Эсме вскинула голову, удивляясь, почему господин не взбесился больше.
– Думал, сам управлюсь, – проворчал Рип.
– Блейд что-нибудь сказал?
– Ага, – буркнул Рип, явно намекая, что не желает обсуждать вопрос.
Эсме лениво понюхала следующий флакон. Сандал. Ей всегда нравился этот запах. Взяв кусок мыла и тряпочку, она прихватила масло и подошла к ванне.
Рип вроде не двинулся, но Эсме чувствовала напряжение в его теле. Еще один удар в сердце. Ему явно не понравилась ее затея.
– Расслабься.
В груди ныло. "Неважно. Сейчас речь не обо мне".
Усевшись на краю ванны, Эсме опустила тряпку в воду. Рип едва не вскочил:
– Че ты делашь?
– Собираюсь помыть тебе спину. – "Не дергайся, я ж тебе не дохлую кошку предлагаю". – Ты не дотянешься.
Собравшись с духом, она положила руку ему на плечо и заставила нагнуться вперед. Рип подчинился, крепко обхватив колени.
Она думала, у него мускулистые руки – но это она еще не видела его спину! Шея была толщиной чуть не с бедро Эсме. Она осторожно потерла плечи Рипа, оставляя мыльный след.
– Думал, сам управлюсь, – вдруг повторил он. – Просто хотел… не знаю. Доказать, мол, держу ся в руках, сам все сделаю. А то последние месяцы просидел, как придурок бесполезный. Ненавижу.
Эсме медленно намылила спину Рипа и принялась мыть его грудь. Пришлось опереться на плечо, чтобы дотянуться. Она задела пальцами холодный металл. На стыке плоти и стали, кожа была рваной и сморщенной. И очень чувствительной, судя по тому, как Рип поежился.
– Блейд сказал, ты убил несколько тесаков, – тихо произнесла Эсме, лаская твердую пластину грудной мышцы.
– Мало.
– Не надо так себя казнить. Все равно меньше вреда невинным людям.
– Да растут энти банды, что твои грибы, – пробормотал Рип. – Не вытравишь. Вечно найдутся уроды, которые честно жить не хотят. Денежки многим глаза застят.
– Ты вернул маму Мэгги домой, – напомнила Эсме.
– Не я, а Блейд, – вздохнул Рип. – Я туды и не сунулся. Со всей энтой кровью.
– Да, но для Мэгги ты герой. Ты же пообещал ей, что найдешь ее маму.