А пока надо думать! Ксанка была маленькой и хрупкой. Изменить можно все, что угодно, кроме роста. Девушек из обслуги можно исключить сразу, все они рослые и крепкосбитые. Остается… Остается проверить всех жительниц Макеевки и окрестных дач. Сущие пустяки…
Стоп! Посторонняя женщина не сможет проникнуть на охраняемую территорию поместья, а если даже и проникнет, то не станет разгуливать по дому с томиком Шекспира под мышкой. А кто станет? Тот, кто и в поместье, и в доме считается своим! Дэн знал трех таких женщин, и ни одна из них не имела с Ксанкой ничего общего…
Леся. Маленькая, черноволосая, синеглазая, умная и пытливая, остро заинтересованная в истории рода Шаповаловых. Она была похожа на Ксанку только ростом и телосложением - не лицом. Но если предположить, что Ксанка сделала пластическую операцию?.. Опять же, именно Леся была в библиотеке до него. Она сказала, что работала, но могла ведь и соврать…
Ангелина. Тоже миниатюрная, светлоглазая, с крашенными в рыжий цвет волосами. Дэн точно знал, что волосы крашеные, видел отросшие темные корни. Взбалмошная, капризная, легкомысленная, по крайней мере, кажется такой. Но что, если все это лишь маска? На нее нападали волки. Это могло быть простым совпадением, а могло что-то значить. Гальяно думает, что у Ангелины есть какая-то тайна, которую она хочет сохранить в секрете от Тучи. Что это за тайна?
От мысли, что Ксанка, преобразившись в Ангелину, стала девушкой Тучи, во рту вдруг сделалось горько, захотелось курить. Дэн вытащил из кармана сигареты, подошел к настежь распахнутому окну. На аллее в тусклом свете фонарей мелькнула и тут же скрылась из виду тонкая девичья фигурка…
Алекс. Нордическая красавица с иностранным акцентом: беловолосая, кареглазая, никак не подходящая под описание Ксанки. Цвет глаз можно откорректировать линзами, можно даже научиться говорить с акцентом. Но как можно изменить волосы с черных на белые, чтобы не осталось даже намека на прежний цвет? Никак! Даже у рыжей Ангелины видны темные корни, а цвет волос Алекс абсолютно ровный, как у блондинки, решившей подкорректировать оттенок. И это точно не парик, он видел Алекс и с распущенными волосами, и со строгим пучком.
Было и еще кое-что гораздо более важное, раз и навсегда вычеркивающее Алекс из его и без того короткого списка. Когда она обрабатывала его рану, Дэн кое-что заметил: пепельно-серые шерстинки на ее черной водолазке. Точно такими же шерстинками была усыпана его собственная одежда. Волчья шерсть - вот что это было!
Все они, и Леся, и Ангелина, и Алекс, имели свои тайны, но только у Алекс тайны были особенно опасными. Только она одна открыто ему угрожала, только она могла натравить на него волков. Как? Хороший вопрос. Он разберется! Теперь он просто обязан во всем разобраться. Кем бы ни стала за эти годы Ксанка, какую бы маску ни примерила, он все равно ее найдет.
В небо над лесом взметнулся столб зеленого света - еще одно доказательство того, что самая темная ночь наступит очень скоро…
Дмитрий. 1927 год
Митя пришел к затону ранехонько, чуть свет. Деду сказал, что отправился на рыбалку, даже удочку с собой прихватил. Если дед и удивился такой внезапной страсти, то виду не подал, спросил только, далеко ли. И Митя соврал, наверное, впервые в жизни. Сам не понял, отчего так вышло, что про затон он даже и не заикнулся.
…Над рекой стелился туман, а вода оказалась молочно-теплой. На затоне Митя был один. Пока один.
Она приходила почти каждое утро. Маленькая, хрупкая, с толстой, туго заплетенной косой. На ходу сбрасывала с себя одежду, все до последнего, с разбегу бросалась в черную воду, ныряла, плескалась, как самая настоящая русалка, а потом еще долго сидела на берегу, всматриваясь во что-то только ей одной видимое на речном дне. А Митя, задыхаясь от стыда, любопытства и еще какого-то жгучего, непонятного чувства, наблюдал за ней из лесу.
Ее звали Машей, и жила она неподалеку в покосившейся избушке вместе с бабкой. Бабка гнала лучший в округе самогон, и у речной избушки вечно толклись макеевские мужики. Эти же мужики собирались у реки после тяжелого трудового дня, пили самогонку, травили байки. Митю особо не привечали, но и не гнали. Может, признавали за своего, а может, боялись дедова гнева. Хотя Митя и без деда себя в обиду не дал бы. К восемнадцати годам он вымахал под два метра ростом и силу имел недюжинную.
Первый раз Митя увидел Машу, когда пришел к старухе за самогоном для дедовых настоек. В отличие от многих, Маша смотрела на него с доброжелательным любопытством. Его уродство не вызывало в ней ни страха, ни омерзения. И к первому, и ко второму Митя уже привык, а вот к тому, как смотрела на него Маша, оказался не готов. В тот раз они не обменялись ни словечком, старуха сунула в руки Мити бутыль самогона и вытолкала за дверь. А через неделю он увидел Машу на затоне и неожиданно для деда полюбил рыбалку…
Сегодня она задерживалась. Появилась, когда Митя уж собирался уходить. Привычно порывисто сбросила одежду, "щучкой" вошла в воду. Митя вытер выступившую на лбу испарину, крепко зажмурился. Это было некрасиво и непорядочно, скорее всего, это было даже подло, но поделать с собой он ничего не мог, к затону его тянула почти такая же неведомая сила, что привязала его к гари. В последний раз - решил Митя и открыл глаза.
Маши нигде не было видно, в черной воде отражалось низкое небо, ее одежда лежала на берегу…
Он не думал о морали, когда, на ходу сбрасывая ботинки и рубаху, скатывался вниз к реке. Он думал лишь о том, что может не успеть и Маша больше никогда не придет купаться на затон…
Он успел, ухватил сначала за косу, затем за руку, потянул со дна наверх, к солнцу и воздуху, вынес на берег, укутал своей рубахой. И все… Что делать дальше, он не знал…
Маша очнулась сама, забилась в кашле, закричала протяжно и испуганно, распахнула глаза. Она рассматривала его долго и внимательно, как будто видела в первый раз, а потом всхлипнула и уткнулась макушкой ему в грудь. От ее мокрых волос пахло ромашкой и липой. Митя затаил дыхание, боясь спугнуть это хрупкое мгновение почти сбывшейся мечты.
- Я хорошо плаваю! - У нее оказался по-детски звонкий голосок. - А тут судорога! Вот здесь. - Она коснулась ладошкой узкой щиколотки. - Больно-больно! И воздух кончился. Я думала - все… А потом ты…
Машины глаза были зеленые-зеленые, как вода затона в солнечный день, и смотрела она на Митю восхищенно, как на героя.
- Если бы не ты, я бы утонула. А мне нельзя, у меня бабка больная. Ей без меня никак… Ты же Митя, да? Знахаря племянник?
Он молча кивнул, заговорить с этой по-детски наивной и не по-детски красивой русалкой не хватало сил.
- У тебя глаза красивые. Синие-синие! Как васильки. - Маша куталась в его рубаху, плечи ее под Митиными ладонями мелко подрагивали.
- Тебе, наверное, нужно одеться? - Митя чувствовал, как заливается краской смущения. - Я отвернусь.
Не дожидаясь ответа, он резко встал, отошел к воде, подставил свежему ветру разгоряченное лицо.
- Ты вымок весь, - послышалось за спиной, совсем близко.
- Не беда! Солнце взойдет - обсохну, - сказал он, не решаясь обернуться.
- А я люблю раннее утро, когда людей еще нет. - Маша, ужа полностью одетая, встала рядом. - Знаешь, мне иногда хочется жить в лесу. Вот как ты.
Невысокая, она не доставала ему даже до плеча, смотрела снизу вверх пытливо и требовательно, наверно, ждала, что он ответит.
- Одному не всегда хорошо, - сказал Митя и почти не покривил душой. - Иногда хочется, чтобы рядом был кто-то еще.
- Кто? - С ее косы капала вода, оставляя на сарафане темные дорожки.
- Не знаю. - Он и в самом деле не знал, не мог разобраться с тем, что творилось в душе.
- Ты славный! - Маша привстала на цыпочки, коснулась Митиной щеки робким поцелуем. - Это за спасение, - добавила она с улыбкой.
Никто не называл его славным, никто не смотрел вот так, по-особенному, никто не целовал даже из благодарности.
- Погоди. - Он легонько сжал ее запястье. - Я сейчас!
Кувшинки росли у противоположного берега. Митя доплыл до них в мгновение ока, рвал упругие стебли и ужасался собственной смелости. Разве можно удержать русалку кувшинками?..
- Это мне? - Маша смотрела на цветы в его руках не то испуганно, не то недоуменно.
- Если хочешь… - Он уже сам себе казался дураком.
- Хочу! - Прежде, чем забрать цветы, она легонько коснулась его руки. - Мне никто и никогда…
- Это обычные кувшинки…
- Это не обычные кувшинки! - Она замотала головой, прижала цветы к груди. - Я прихожу на затон каждое утро.
Он едва не ответил: "Я знаю". Удержался в последнее мгновение.
- Если хочешь, можешь тоже сюда приходить.
Не дожидаясь ответа, Маша сорвалась с места, стрелой помчалась вдоль берега.
- Я приду, - сказал Митя в пустоту. - Обязательно приду.
ГАЛЬЯНО
Всю ночь Гальяно провел под окнами "девичьего" флигеля. Почти всю ночь… Окно Лениной комнаты бесшумно распахнулось, когда он уже почти уснул на боевом посту.
- Ты тут? - Лена не могла видеть его в кромешной темноте, но почему-то была уверена, что он здесь.
- Вот решил прогуляться, - шепотом сказал Гальяно, подходя к окну. - Почему ты не спишь?
- Не могу. Ты же тоже не спишь.
- В дозоре спать не положено. - Он подтянулся на руках, уселся на подоконник. - Кто-то же должен охранять прекрасную даму от страшного дракона.
- И ты охраняешь? - Он по-прежнему почти ничего не видел в темноте, но чувствовал легкий запах ее духов.
- Я охраняю. Я же не виноват, что прекрасная дама оказалась такой безрассудной, что привлекла к себе внимание дракона! Теперь мне придется его убить…
- Рыцарь… - Щеки коснулись горячие пальцы. Сначала пальцы, потом губы. Гальяно замер, перестал дышать, чтобы не спугнуть это мимолетное, хрупкое счастье. - Ты можешь войти. Нет нужды спать на улице.
- Я не хочу спать.
- Я тоже…
Счастье сделало его безрассудно-пьяным, но даже в этом состоянии Гальяно услышал, как сначала тихонько хлопнула входная дверь флигеля, а потом едва слышно заскрипели половицы в коридоре. Кто-то из Лениных соседок возвращался с ночной прогулки. Интересно, кто? Где-то слева скрипнули дверные петли. Дело оставалось за малым - узнать, кто живет в той комнате. Но это уже утром, а сейчас ему есть чем заняться…
Той ночью он так и не уснул. Ни он, ни Лена. Рассвет наступил предательски быстро, вполз сизым туманом в распахнутое настежь окно.
- Тебе пора. - Лена потерлась щекой о его плечо. - Видишь - утро. Прекрасной даме уже не страшно.
- Я понимаю. - Гальяно зарылся носом в пахнущие цветами Ленины волосы. - Прекрасную даму нельзя дискредитировать.
Она не сказала ни "да", ни "нет", лишь виновато улыбнулась в ответ. Гальяно почти не расстроился. Всего несколько часов назад он даже не надеялся, что проведет с Леной ночь. Всему свое время, он подождет.
- Я сейчас. - Гальяно натянул джинсы, на цыпочках вышел в коридор, присел на корточки у порога соседей двери, дотронулся пальцами до чего-то похожего на серый порошок. Или пепел…
- Кто живет за стенкой? - спросил он у Лены, вернувшись обратно в комнату.
- Алекс.
Алекс… Почему-то он почти не удивился.
- Ты помнишь, о чем мы с тобой говорили? - Гальяно не спешил уходить.
- Да, я буду сидеть в своей комнате и никуда не выйду.
- Мы присмотрим за тобой и Шаповаловым. Не бойся.
- Думаешь, это он? - Лена погладила его по небритой щеке.
- Почти уверен. Мне кажется, он попытается выманить тебя из дому. Обещай, что не станешь ничего предпринимать, не посоветовавшись со мной.
- Обещаю.
- Ну, я не прощаюсь! - Гальяно не удержался, поцеловал Лену в губы, спрыгнул из окна в укутанный туманом парк.
Теперь, когда ночь была уже позади, спать хотелось нестерпимо. Надо разбудить Матвея, пусть подежурит у "девичьего" флигеля пару часов, пока он подремлет.
Матвей проснулся по-солдатски быстро и так же быстро схватился за ствол.
- Спокойно, стрелок! - Гальяно испуганно отшатнулся от окна. - Свои! Можно войти?
На разъяснение ситуации понадобилось всего несколько минут.
- Короче, Алекс эта - мутная девица, - сказал Гальяно, зевая во весь рот. - За Тучей шпионит, на Чудову гарь по ночам бегает. Конечно, на маньяка она не тянет, но присмотреть за ней все же стоит.
- Присмотрю, - пообещал Матвей, через окно выбираясь в парк. - За всеми присмотрю. Можешь не сомневаться.
…Его разбудил телефонный звонок. Гальяно рывком сел, потер глаза, наручные часы показывали половину девятого утра. Пора вставать.
Звонила Лена. Сердце вздрогнуло радостно и испуганно одновременно.
- Лена, все в порядке? - Гальяно старался говорить спокойно.
- Он мне только что позвонил, просил, чтобы я приехала.
- Шаповалов?
- Да. Говорит, что прихватило сердце, говорит, что опасается садиться за руль.
- Лена, это точно он! - Гальяно заметался по комнате, одеваясь. - Потяни время, скажи, что ты не в поместье, а в городе. Скажи, что сможешь приехать только через час. Я сейчас переговорю с Матвеем, он смотается к дому Шаповалова, разведает обстановку и вообще подстрахует.
- Он просил никому не рассказывать, сказал, что болячки - это очень интимно, что он не хочет, чтобы его считали больным и жалели. - Голос Лены звенел от напряжения.
- Вот скотина! - Гальяно сжал кулаки. - Ничего, мы ему покажем "интимно"! Лен, ты только из комнаты пока никуда не выходи, я переговорю с ребятами и приду к тебе. Не бойся, он ничего тебе не сделает.
- Я не боюсь! - Он не мог видеть ее лица, но знал, Лена сейчас улыбается. - Ты береги себя, хорошо?
- Я?! Непременно! Что может со мной случиться?! Охота на коварных драконов - мое маленькое хобби. Все, жди! Я скоро приду!
Матвей выслушал Гальяно без лишних слов, коротко кивнул.
- Ну, я тогда поехал, - сказал, многозначительно поглаживая спрятанный под футболкой ствол. - Если что, я на связи.
- Ты осторожнее там, - предупредил Гальяно на всякий случай.
- Не учи ученого, - Матвей усмехнулся. - Иди к Туче с Дэном, скажи, что упырь наш объявился.
- Уже! - Гальяно прощально махнул рукой, неспешной походкой направился к главному зданию.
На одуванчиковом газоне стрекотала газонокосилка, которой управлял Ильич.
- Как спина? - заорал Гальяно, стараясь перекричать рев газонокосилки.
Ильич отключил агрегат, потер поясницу.
- Ноет, зараза, но не так сильно. Жить можно.
- Ты бы отлежался.
- А траву ты за меня покосишь? - Ильич хитро усмехнулся.
- Может, в другой раз.
- То-то и оно! В другой раз тут уже не газонокосилка, а комбайн понадобится. Иди уж, помощник!
Поднимаясь на второй этаж, Гальяно еще раз позвонил Лене, убедился, что с ней все в порядке и в запасе у них есть еще целый час.
Тучу с Дэном он нашел в кабинете, оба они склонились над включенным ноутбуком.
- Шаповалов звонил Лене, просил ее приехать! - сказал Гальяно, не здороваясь. - Матвей уже поехал к его дому. Лена тянет время. А что это вы там разглядываете?
- Смотри! - Туча уступил ему место перед ноутбуком, на экране которого было выведено фото.
Залитая солнцем больничная палата, мудреная аппаратура, провода, трубочки. На высокой кровати - оплетенный этими самыми проводами и трубочками мужчина, почти старик. Смотрит в объектив, улыбается усталой улыбкой, которая превращает его безбровое, лишенное ресниц лицо в гротескную маску. Смутно знакомую маску…
- Это Турист. - Туча поймал его удивленный взгляд. - В Мюнхенской онкологической клинике.
- Болеет?
- Болел. Умер два года назад от лимфосаркомы. Это последнее его прижизненное фото. А это история болезни. - Туча щелкнул мышкой, и на экране появились сканы медицинской документации на немецком языке. - Александр Фролов, - прочел Туча. - Скромный российский пенсионер, последние десять лет проживавший в тихом баварском городке.
- Так уж и скромный? - усомнился Гальяно. - У скромного российского пенсионера денег хватит только на шесть соток и сбитый из фанеры домик, а не на безбедную старость в тихом баварском городке. Кстати, он точно умер?
- Точно. - Туча еще раз кликнул мышкой, и на экране появилось серое надгробие с выбитой на нем именем, датой рождения и датой смерти.
- А откуда информация? - Гальяно уселся в удобное Тучино кресло. - Погоди, дай догадаюсь! Алекс в клювике принесла?
- Она. - Туча кивнул. - Всего за одну ночь проделала титаническую работу.
- Это точно, - Гальяно усмехнулся, - всего за одну ночь она нашла бесполезную, тупиковую по своей сути информацию и успела смотаться на Чудову гарь.
- Откуда ты знаешь? - подался вперед Дэн.
- Видел, как она возвращалась, а утром нашел следы пепла у ее порога. Не кажется ли вам, други мои, сей факт странным и подозрительным?
- Я верю Алекс! - сказал Туча с каким-то детским иррациональным упрямством. - Она еще ни разу меня не подвела.
- Может, и так, - Гальяно кивнул, - но твоя безупречная Алекс ведет двойную игру. Да что уж там! Все женщины, живущие в этом доме, ведут двойную игру. Кроме Лены, конечно.
- И Ангелина? - Туча потер больное колено, поморщился. - По лицу его было видно, что правда ему не нужна.
- Не хочу тебя расстраивать, старик, но обе твои девочки, и Алекс, и Ангелина, что-то скрывают. Вполне вероятно, что причина банальна и барышни просто не поделили завидного кавалера и поэтому относятся друг к другу, мягко говоря, не слишком благожелательно. Но может статься, что дело гораздо серьезнее. Извини. - Гальяно виновато посмотрел на Тучу. - Платон мне друг, но истина дороже. Думаю, после того как мы возьмем этого гада Шаповалова, девушками нужно заняться вплотную. Если, конечно, ты захочешь…
- А что не так с Лесей? - спросил Дэн.
- Она врет. А еще играет какую-то роль. Не спрашивай, откуда я это знаю, считай профессиональным чутьем. Образ серой мышки - это всего лишь маска. Точно такая же маска, как образ идеального секретаря и, прости, Туча, образ идеальной подружки миллионера.
- Ангелина не идеальная, - буркнул Туча.
- Вот именно! Она просто выбрала себе характерную роль, я бы даже сказал, сериальную. Взбалмошная невеста олигарха. Туча, как, кстати, ты с ними познакомился, со всеми тремя?
- Алекс я нанял по рекомендации старинного приятеля отца. Рекомендации эти, кстати, были блестящими.
- Леся?