– Нельзя мне без оружия, никак нельзя.
– Это мы позже решим, без чего тебе можно, а без чего нельзя. Сейчас пойдем в дом, и не дай бог кто-нибудь пикнет.
– В дом?! – воскликнули мы одновременно.
– В дом. А что тут непонятного?
– Зачем?
– Затем, что мы хотим вам задать несколько вопросов.
– Так задавайте прямо здесь, – сказала я, поднявшись с земли и потирая затекшие руки.
– Я в последний раз повторяю – марш в дом, – мрачно сказал высокий.
Я нервно повела плечом и посмотрела на Милу. У нас просто нет другого выхода. Перспектива быть убитой какими-то подонками меня совсем не прельщала. Они уже замочили какого-то незнакомца и хладнокровно избавились от трупа. Где гарантия, что они не расправятся с нами. Похоже, моя подруга думала так же.
Мы зашли в дом. Нас усадили на стулья, мужчины ухмылялись. Сергей поигрывал пистолетом.
– Ну что, девочки, будем знакомиться? – наконец заговорил он.
– Нам домой нужно, – произнесла я жалобно.
– Тут всем домой нужно. Мы вот тоже думали, что сегодня будем спать в своих постелях, да ничего не вышло. Говорите, какого хрена вы забыли на этой даче?
– Ничего мы на ней не забыли, – ответила Мила. – Мы просто зашли яблок нарвать. Яблоки тут у вас такие красивые, красные… Думаем, сорвем несколько яблок, и все. Мы же не знали, чем это закончится. Лучше бы мы их на базаре купили. Дешевле вышло бы.
– Ага, так я тебе и поверил, – вмешался высокий. – Разыгрываешь тут из себя невинную овечку, а дерешься покруче любого мужика. Мало того что дерешься, так еще и с пистолетом ходишь. Откуда у тебя оружие?
Сергей подошел к Миле вплотную и взял за подбородок.
– Это мой пистолет, вы обязаны его мне отдать, – стараясь скрыть растерянность, сказала Мила.
– Нам хотелось бы знать, где ты его взяла?
– Мне его одолжил один товарищ…
– И для каких целей?
– Для того, чтобы от таких, как вы, защищаться.
– Хватит врать! Еще недавно ты заявила, что у тебя есть разрешение на ношение огнестрельного оружия. Я хочу на него посмотреть.
Мила достала ламинированный листок. Мужчины уткнулись в бумажку и принялись тщательно изучать ее.
– Глянь, Санек, оказывается, эта сучка работает в частном детективном агентстве. Ни хрена себе. Теперь понятно, почему она так хорошо ногами машет.
– Выходит, она профессиональный телохранитель? Мир сошел с ума. Серега, ты когда-нибудь видел, чтобы бабы телохранителями работали и оружие носили?
– Вживую не видел, но в какой-то газете читал. Ну и бабы пошли.
– Красавица, что ж тебе дома не сидится? Сидела бы, ждала мужа к обеду, вязала, квартиру убирала.
– Я не замужем, – пробурчала Мила.
– Оно и понятно. На хрен такая жена нужна, которая может убить посреди ночи или дать ногой в челюсть, если что не понравится. Я бы с такой даже трахаться не стал, не говоря уже о чем-то серьезном.
Санек вернул Миле лицензию, и они все внимание переключили на меня.
– Ты тоже, стало быть, в агентстве работаешь? – ухмыльнулся тот, которого Сергей назвал Саньком.
– Я нигде не работаю.
– И оружия у тебя нет?
– Я даже стрелять толком не умею. Так, несколько раз в тире пробовала и все.
– Значит, охранник из тебя никудышный.
– Никудышный, – кивнула я.
– Ладно, девочки, все с вами ясно. Пока придется вам посидеть в этом доме.
– Зачем?! – вскочили мы.
– Затем, что нам необходимо установить, кто вы такие и какого хрена вам на этой даче понадобилось.
– И как вы собираетесь это сделать? – спросила я, не узнавая своего безжизненного голоса.
– Приедет шеф и решит, что с вами делать. Даром, что ли, вы по нашей даче с пистолетом гарцуете?
Глава 6
Нас запихнули в кладовку без окон. Было сыро и холодно, жутко воняло тухлятиной. От этого запаха у меня закружилась голова и потемнело в глазах. Я села на пол, уперлась ногами в заплесневелую стену и, пытаясь сосредоточиться, нервно застучала пальцами.
– Это что, мыши? – тихо спросила Мила.
– Это я стучу.
– Темнота, хоть глаз выколи.
– Хотела бы я знать, когда нас отсюда выпустят.
– Между прочим, мы попали сюда по твоей вине. Это ты скулить начала: "Больно, больно!" Могла бы и потерпеть. Ни черта бы с тобой не случилось. Он ведь тоже не дурак, не стал бы тебе посреди дачного поселка руки ломать. Из-за тебя мне пришлось и пистолет отдать. Не отдавала бы, так мы уже давно пили бы дома шампанское, а не сидели в этой дыре.
Моему возмущению не было предела. Я испытала такую сумасшедшую боль, я столько выстрадала… я чуть было сознание не потеряла… Я почувствовала, что еще немного, и могу сорваться, перейти на крик.
– Давай не будем говорить, по чьей вине мы тут оказались. Лучше подумаем, как отсюда выбраться, – мирно проговорила я, взяв себя в руки.
Подруга тяжело вздохнула.
– Ты же телохранитель.
– И что?
– Должна уметь выбраться из любого помещения.
– Но я все-таки женщина, – Мила замолчала.
Я вдруг почувствовала, что мы обязательно отсюда выберемся, мы умеем бороться за жизнь. Потому что знаем ей настоящую цену… Бывало и пострашнее. Совсем недавно над нами висела угроза смерти, я даже чувствовала ее дыхание… Оно какое-то особенное и даже нежное… Странно – нежное дыхание смерти… Я решительно затрясла головой, чтобы избавиться от этих воспоминаний. Все это в прошлом, чтобы жить, надо действовать. Я поправила свой парик, подошла к двери и попробовала ее толкнуть.
– Можешь не стараться, – грустно заметила Мила. – Нас закрыли на ключ.
– Но ведь нельзя же сидеть просто так, нужно хоть что-нибудь предпринять!
– Ума не приложу, что тут можно предпринять…
– Предлагаешь сидеть сложа руки?
– Ты лучше сообрази, что будет, если эти двое найдут яму, которую мы выкопали, да еще их лопатой.
– Соображай не соображай – все равно. Не могу же я выйти из этой кладовки и закопать яму.
– Тогда подумай о том, что начальник этих недоумков может быть в тысячу раз башковитее, чем они. Придурки даже не потрудились тебя обыскать.
– А что меня обыскивать-то… У меня оружия нет.
– У тебя есть схема дачи. Если этот листок найдут, то и дураку будет понятно, что мы с тобой на эту проклятую дачу не за дармовыми яблоками пришли.
– Ой, я об этом совсем не подумала! – Достав из кармана листок, я разорвала его на мелкие клочки.
– Можешь эти обрывки съесть, надежнее будет, – посоветовала подруга.
– У меня желудок может засориться, – возразила я. – Я их очень мелко порвала, не прочтут. Господи, и как я сразу об этом листке не вспомнила…
Расправившись с листком, я почувствовала, что больше не могу сидеть на месте. Это вообще было не в моих правилах – пребывать в неведении и не знать, что будет дальше. Я стала метаться по кладовке, как бешеный зверь, и бить ногой по грязным стенам.
– Что тебе не сидится! – донесся до меня раздраженный голос подруги.
– Не могу просто так сидеть. Меня то в холод, то в жар бросает. Даже голова под париком вспотела.
– Тогда сними этом парик к чертовой матери! Сейчас он тебе меньше всего нужен.
– Как это я без парика, если у меня еще волосы не отросли? Это все равно что загорать без лифчика на пляже.
– Скажешь тоже, – отмахнулась подруга.
Я снова ударила ногой в стену и почувствовала, что провалилась в какое-то пространство. Не удержав равновесие, я грохнулась на пол.
– Тебя что, уже ноги не держат?
– Держат, только тут стена не совсем в порядке, тут есть какой-то ход.
Потерев ушибленную коленку, я поднялась и принялась ощупывать стену. В стене оказалась дверца. Видимо, махая ногами, я нечаянно открыла ее.
– Милка, тут дверь, – задыхаясь, проговорила я.
– Да ты что?!
– Кончай рассиживаться, вставай, вместе посмотрим. Ты же у нас дерешься, как Рембо, значит, и вперед должна идти ты.
– Нашла крайнюю, – проворчала подруга, но все же поднялась и подошла ко мне.
– Прямо чертовщина какая-то. Не нравится мне все это… – Она ухватилась за мою руку.
– А мне даже очень нравится. Может, через эту дверь мы и выберемся.
– А вдруг там тупик?
– Ну хотя бы попробовать надо!
Как я и предполагала, бесстрашная Мила полезла первой. Дверца была не больше окошка, поэтому лезть приходилось на четвереньках, согнувшись в три погибели. Мы очутились в темной комнате.
– Был бы у нас фонарик… – прошептала я.
– У нас бы не только фонарик был, но и пистолет, если бы ты себя нормально вела, – сердито отозвалась подруга. – Не хата, а какой-то склеп. С виду нормальная дачка, вполне рабоче-крестьянская… А внутри сплошные лабиринты.
Я медленно шла рядом с Милой, не выпуская ее руку, и чувствовала, как сжимается мое сердце.
– Тебе страшно? – подавляя собственный страх, спросила я.
– Конечно. Ты думаешь, мне никогда не бывает страшно?
– Не знаю… У тебя такая работа…
– Это не играет никакой роли. Любому бывает страшно. У меня вообще психика расшатана. Я почти каждый день под пулями. Рискую своей жизнью ради совершенно чужого человека, который иногда так из себя выведет, что хочется заехать ему в ухо.
– Я думала, ты вообще ничего не боишься.
– Я мышей боюсь и крыс тоже. Сердцем чувствую, что их здесь полно. Повсюду скрип зубов слышится.
Скоро мы убедились, что комната не имеет другого выхода. Пахло здесь еще более скверно. Я с трудом сдерживала приступы тошноты.
– Если мы сейчас отсюда не уйдем, я не выдержу. Пошли отсюда поскорее.
– Тут где-то покойник, – не обращая внимания на мою жалобу, сказала Мила. – Это трупный запах, я не могу ошибиться.
– Какой это запах?
– Трупный. Глухая, что ли?
– Ты хочешь сказать, что где-то тут труп?
– Не знаю. Но в помещении трупный запах.
И тут мы наткнулись на что-то лежащее у самой стены.
– Мила, что это? – заикаясь, спросила я.
Сев на корточки, она потрогала странный предмет.
– Это покойник.
– Что?
– Кажется, женщина.
Мне показалось, что я схожу с ума. Еще немного, и я просто потеряю сознание.
– Это труп женщины, – повторила перепуганная не меньше, чем я, подруга.
– А откуда ты знаешь, что это женщина?
– На ней юбка.
– Юбка?!
– Да, только она совсем истлела.
– Матерь божья…
Схватившись за голову, я заорала и бросилась вон. Я пролезла в первую комнату, упала на пол и заревела. Следом за мной вползла Мила. Плотно закрыв потайную дверь, она села рядом со мной и погладила по плечу:
– Давай заканчивай реветь. Ты что, трупов никогда не видела? Я мертвых не боюсь. Бояться нужно живых, а не мертвых. Жизнь научила меня сдерживать эмоции. Раньше я такой же размазней была. Помню, когда мать умерла, я испугалась, совершенно не знала, что делать. Стою посреди улицы, реву. Люди проходят, бросают в мою сторону безразличные взгляды, ни одна сволочь не подошла, никто не спросил, что у меня случилось. Понимаешь, никому нет никакого дела. У каждого свои проблемы. А я ведь осталась совсем одна, отец еще раньше скончался. В кармане ни гроша, а в пустую квартиру даже зайти страшно. Я ведь тогда специально на улицу вышла… Думаю, вокруг люди. Они поймут и помогут. Мне ведь не много нужно было. Обыкновенное человеческое участие, и только. Хотелось, чтобы кто-то за плечи обнял, сказал доброе слово… Я тогда пошла куда глаза глядят и поняла одну простую истину – в этой жизни мне надеяться не на кого, кроме себя самой. Теперь ни одна собака не узнает, что творится у меня на душе. Ни одна… А покойников ты зря боишься. Это я тебе говорю. В нашей школе телохранителей знаешь сколько народу погибло… Работа у нас такая – за других своей жизнью рисковать. Я не одного друга и не одну подругу похоронила… Так что я с мертвыми на "ты".
Мила замолчала. Я немного успокоилась и спросила:
– Слушай, а кто убил эту женщину? Почему она тут находится?
– Ну ты спросила! Откуда я знаю?
– Просто в голову пришло, почему ее в землю не закопали или в реку не скинули? Опыт у этих сволочей имеется… Почему от одних трупов избавляются, а другие прячут прямо там, где живут.
– Это и в самом деле странно. Зачем мертвую женщину в подвале держать, ведь такой запах… – Мила встала и сделала несколько кругов по комнате. – Ну и поездочка у нас с тобой получилась. Пистолета нет, время пропало даром и еще неизвестно, чем все это закончится. И какого черта я пошла на эту авантюру…
– Ты жалеешь?
– Ну, а ты как думаешь?
– Значит, жалеешь. Но я ведь не знала, что так получится. Думала, выкопаем шкатулку – и все. Эта дача принадлежит Костиному отцу…
Я рассказала Миле обо всем, что произошло между мной и Костей на больничном балконе. Мила дослушала меня до конца и ни разу не перебила. Когда я закончила свой сумбурный рассказ, она встала и ударила кулаком в стену.
– Ну почему ты мне сразу не рассказала?
– А что это могло изменить?
– А ты что, сразу не могла догадаться, к чему может привести эта поездка?!
– Не могла, – растерянно повела я плечами.
– Ну ты даешь! Я думала, ты хоть немного сообразительнее. Я с первого взгляда поняла, что Костин отец – законченный мафиози, к таким, как он, доверия нет. По нему сразу все видно: холеный гусь, морда хитрая, а что у него на уме, одному Богу известно. Если бы я знала, откуда ветер дует, никогда бы не согласилась на эту авантюру.
– Но откуда я могла знать, что на этой даче трупы валяются да убийцы шастают?
– А тут и знать нечего. Если бы ты рассказала мне эту историю сразу, то я бы тебе спокойненько объяснила, что никакой шкатулки тут нет.
– Как это нет?
– Молча. Нет и никогда не было.
– И с чего ты так решила?
– С того! Костя тебе это говорил почти при смерти. У него боли были страшные. Он на стуле не мог и пяти минут посидеть. Его папашка таскал сильные наркотики и давал медсестрам, чтобы они ему кололи. Наркотики примет, начинаются галлюцинации. Вот у него приход пошел, планка съехала, он и стал придумывать про какую-то любовницу. Он все это придумал, понимаешь? Помнишь тот вечер, когда нам сильнодействующий наркотик вкололи? Мы с тобой тогда летающую тарелку увидели. Улавливаешь?
– Улавливаю… Ты хочешь сказать, что вся эта история не что иное, как болезненный бред Кости?
– Вот именно.
– Что-то мне в это с трудом верится. Мне кажется, что все, что говорил Костя, было самой настоящей правдой. Ты бы видела его глаза… Ты бы видела, каким он был искренним…
– Представляю. Только жалко, что ты не видела, сколько наркотиков ему перед этим вкололи. Господи, и в кого ты такая доверчивая!
Наступила пауза. Я достала платок, вытерла лицо и прислушалась. Конечно, я не верила, что покойники могут оживать и приносить какое-то зло, но сидеть в темноте, зная, что где-то рядом умершая женщина, дело, скажем прямо, просто отвратительное.
Тишина угнетала.
– Мила, а как ты думаешь, эту женщину убили или она сама умерла? – заговорила я.
Вопрос был нелепым, но я задала его потому, что мне было невыносимо сидеть в этой тишине, хотелось услышать спокойный голос подруги.
– Ее убили выстрелом в голову, – ответила Мила.
– Откуда ты знаешь?
– Во лбу пулевое отверстие. Она умерла сразу, даже не мучилась.
– Но ведь там темно. Как ты могла это увидеть?
– Элементарно, я случайно на него наткнулась!
– Ты трогала ее лоб?!
– Так получилось…
– Ты прикасалась к покойнице? – никак не могла успокоиться я.
– Я же тебе сказала, так получилось.
– Господи, тебе же нужно срочно помыть руки.
– Каким образом, если тут воды нет?! Что ты, в самом деле, запаниковала, словно маленькая девочка?
В этот момент дверь открылась и на пороге появился мужчина. Если не ошибаюсь, Сергей. На мое лицо упала полоска света, мои глаза заслезились – слишком долго мы находились в полной темноте.
– Ну что, еще живы? – грубо окликнул он нас.
– А с чего мы должны быть мертвыми, – как всегда спокойно ответила Мила.
– Так пошли на выход, ежели живые.
Как только мы вышли в коридор, я заметила, Сергей был совершенно пьян, он едва держался на ногах.
– Давай, красавица, нитками шевели, а то идешь, как в штаны наложила. – Он толкнул меня пистолетом в бок.
Мы очутились в небольшой, ничем не примечательной комнате. Посередине стоял стол с нехитрой закуской и полупустой литровой бутылкой водки. Через минуту в комнату вошел второй тип – Саня. Он был не менее пьян.
– Выпить хотите? – спросил Сергей.
– Мы не пьем, – покачала я головой.
– А курить?
– Мы не курим.
– А что вы тогда делаете? Только носитесь по чужим дачам с пистолетом и удостоверением частного охранника?
Ответа на заданный вопрос не последовало. Тогда Сергей подошел к столу и, не выпуская пистолета из рук, налил стакан водки и протянул его мне:
– На, хлебни маленько и расслабься.
– Я не пью водку, – с дрожью в голосе ответила я.
– Ну извини, шампанского у нас нет. Пей, говорят, а то я тебе сам в горло залью.
Я испугалась. Взяв стакан, я сделала несколько глотков и почувствовала чудовищный приступ рвоты. Прокашлявшись, я дотянулась до корочки хлеба и быстро поднесла ее к носу. Если не ошибаюсь, водку пьют именно так. Делают глоток и занюхивают корочкой хлеба. Перед глазами все поплыло, и чувство страха отступило. Что ж, в таком состоянии легче будет воспринимать происходящие события. Чужая дача, шкатулка, машина с трупом в багажнике, застреленная женщина в чулане… Если рассказать кому-нибудь – не поверят и отправят в психушку.
– Такая большая девочка вымахала, а водку пить не научилась.
Мужики заржали.
– Я вообще не пью крепкие напитки. Я крепче вина ничего не пробовала.
– Послушайте, молодые люди, – заговорила Мила. – Мало того что вы нас неизвестно где держите, так еще начинаете спаивать. Где ваш начальник?! Я хочу получить объяснения по поводу нашего задержания и требую вернуть мой пистолет.
– Так говоришь, будто адвоката требуешь, – захихикал Сергей, – Ты не в ментовке, а перед тобой не мусора. Сегодня начальства не будет. Начальству тоже отдыхать положено. На то оно и начальство, чтобы все его ждали. Придется потерпеть!
– Нам некогда ждать. Нам уже давным-давно пора быть дома. У нас мужья, дети.
– Ты чо здесь вздумала из себя семейную строить?! – разозлился Саня. – Семейные бабы дома сидят, а не шарятся по чужим дачам. Серега, меня эта овца уже утомила. А ну-ка налей ей выпить!
– Я не пью, – прошипела разозленная подруга.
– А тебя никто и не спрашивает.
– Повторяю, я не пью.
– А я повторяю, что тебя никто не спрашивает.
Сергей протянул Миле стакан. Мила взяла стакан и, не раздумывая, выплеснула ему прямо в лицо.
– Ты с первого раза вообще ничего не понимаешь?! – крикнула она. – Я не пью водку и никогда пить не буду!
– Ах ты сука охранная… – Сергей вытер лицо. – Ты чо, думаешь, ты самая борзая?