Она попыталась оттолкнуть его, стала царапаться и отбиваться. Но он развел ей руки в стороны и навалился на нее всем телом. Стол зашатался под ними, и они очутились на полу. К счастью для Камиллы, салат и куры смягчили удар при падении, однако насильник и не помышлял о том, чтобы отпустить ее, - напротив, еще крепче обхватил свою жертву.
Лицо офицера было искажено ненавистью. Заведя ей руки назад, он впился губами в ее рот - но это был не поцелуй, а лишь грубое подобие. Затем резко рванул тонкий корсаж, и Камилла застонала от боли - один из шнурков впился ей в шею.
- Заткнись! - прорычал Филипп, прикусывая ее губы зубами.
Охваченная безумным страхом, она ощутила сильную руку на своей груди, потом грубая ладонь скользнула вниз, к бедрам… Он рывком задрал ей юбку, и она вскрикнула, думая, что погибла.
В ту же секунду раздался грохот разбитого кувшина, и глиняные осколки посыпались ей на лицо. Шевалье обмяк и застыл неподвижно, по-прежнему придавливая своим телом Камиллу, а та из-за его плеча увидела Пьера, в руках у которого осталась только ручка от кувшина.
- Скорее, Камилла, бежим отсюда! - поспешно проговорил карлик, помогая своей молочной сестре выбраться из-под Филиппа. - Экая тяжелая скотина! Живо лезь в это слуховое окно…
В закрытую дверь уже барабанили снаружи, но девушка все не могла решиться - ухватившись за плечо Пьера, она с отчаянием смотрела на шевалье, неподвижно лежавшего на полу.
- Надеюсь, ты не убил его? - спросила она.
- Убьешь такого! Я заметил, что у всех негодяев очень крепкие головы. Поторапливайся, если не хочешь других неприятностей!
Она с трудом пролезла в оконце - именно этим путем воспользовался Пьер, чтобы спасти ее в самую критическую минуту. Оказавшись на улице, они со всех ног бросились бежать, отталкивая зазевавшихся прохожих. Камилла на бегу пыталась прикрыть грудь обрывками корсажа, и всю дорогу ее преследовал запах жареных кур.
Наконец показался дворец графа де Ферриньи, и Камилла с Пьером, задыхаясь, юркнули в дом.
19
Камилла никак не могла оправиться после нападения. Временами она начинала дрожать и судорожно сглатывала слюну. Один из слуг, узнав Пьера, проводил их в гостиную, где им пришлось ждать графа, за которым послали в королевский дворец.
Девушка забилась в кресло, поджав под себя ноги. Перед ее взором по-прежнему стояло искаженное лицо Филиппа. Он посмел назвать ее гулящей девкой! Вот до чего дошло дело! Но можно ли упрекать его в этом? Обстоятельства сложились против нее - она это прекрасно видела. Понятно, отчего молодой дворянин впал в ярость и решился прибегнуть к насилию.
Однако, к своему удивлению, она не испытывала никакой злобы к шевалье д’Амбремону. Сальные взгляды и липкие руки посетителей таверны вызывали у нее отвращение, а вот Филиппу она готова была простить этот грубый напор, нисколько не чувствуя себя оскорбленной или обесчещенной. Угнетал ее лишь всплеск ненависти - она содрогалась, вспоминая мстительный блеск его глаз.
Внезапно ее охватили гнев и отчаяние. Почему так неудачно складываются их отношения? Он ничего не знал о ней, подозревал во лжи и судил обо всем со своей колокольни. Сегодня он опять появился совсем не вовремя. Камилле нужно было еще два-три дня, чтобы закончить расследование и обнаружить вожака заговора. А Филипп влез не в свое дело и все испортил - за это она злилась на него. Какой же он настырный и докучный! Заговорщикам стоило бы вознаградить его, поскольку он оказал им бесценную услугу!
Нехотя ей пришлось признать, что своим поведением Филипп изрядно подмочил репутацию безупречного дворянина. Он казался ей идеальным рыцарем. Конечно, он и в крепости бывал грубоват, но к этому обязывало его поручение короля, а ремесло тюремщика не нравилось шевалье - этого нельзя было не заметить. Ведь она тоже вела себя вызывающе и сама во многих случаях была виновата - ей нравилось поддразнивать юношу.
Однако в таверне ситуация была иной. Ничто не заставляло молодого офицера прибегнуть к грубой силе - он поддался чувству личной мести и проявил при этом непростительную разнузданность. В определенном смысле девушка была согласна проявить снисходительность, но дворянину не подобает опускаться до такой мерзости, как изнасилование. Она была разочарована тем, что шевалье д’Амбремон оказался способным совершить низкий поступок.
Внезапно она вспомнила большое безжизненное тело, лежащее на полу кухни, и сердце ее сжалось.
"Надеюсь, Пьер ударил не слишком сильно", - с тревогой подумала она.
Естественно, нечего и помышлять о том, чтобы вернуться в таверну. Когда офицера королевской гвардии найдут, поднимется страшный шум… Наверняка всех посетителей таверны будут допрашивать. А ведь Камилла и ее друзья так старались не привлекать к себе внимания, чтобы не спугнуть заговорщиков. Теперь негодяям станет ясно, в чем дело, если только…
Если только молодой офицер, очнувшись, не пожелает сохранить происшедшее в тайне и договориться с хозяином таверны - это было бы в интересах обоих. К чему Филиппу признаваться, что его оглушила женщина, которую он пытался изнасиловать? Положение кабатчика также было незавидным - хороша таверна, где официантки бьют по голове блестящего дворянина!
Как бы то ни было, теперь оставалось только ждать в надежде захватить заговорщиков врасплох.
- Их надо немедленно арестовать! - бросила она так резко, что Пьер вздрогнул.
- Подождем, пока вернется Тибор, тогда и решим, - осторожно проговорил он.
- Я хочу переодеться. От меня разит жареной курицей. Неужели в этом доме нет слуг?
Карлик понимал, что она нервничает, но все-таки был огорчен до слез - никогда еще молочная сестра не говорила с ним таким тоном! Однако обстоятельства изменились - тихая Савойя далеко, Камиллу со всех сторон окружали враги, поэтому она потеряла безмятежность и хладнокровие! И этот шевалье д’Амбремон… Пьер догадывался, что молодой офицер стал причиной необычной взвинченности подруги, но ему хотелось окончательно убедиться в этом.
- Камилла, почему на тебя напал тот, кому следовало быть твоим защитником? Он не входит в число заговорщиков.
Она долго смотрела в окно, прежде чем заставила себя ответить, и в голосе ее прозвучала усталая грусть:
- Он ненавидит меня. Сама того не желая, я несколько раз задела его гордость, и он это мне никогда не простит. А сегодняшнее событие не оставляет никакого шанса на примирение.
- Вижу, ты сердишься на меня за то, что я его ударил. Но у меня не оставалось другого выхода. Я ведь не так силен, как Тибор! В честном поединке он справился бы со мной играючи.
Девушка взглянула на карлика, и ей сразу бросилось в глаза его расстроенное лицо. Она подумала, что ради нее он оставил мать и родные края, сносил опасности и лишения, чтобы помочь ей, - и пожалела о своей резкости. Подойдя, она обняла его за плечи и ласково сказала:
- Прости меня и не сердись, дорогой Пьер. Я совсем потеряла голову. Что бы я делала без тебя? Даже представить такое страшно!
Они надолго застыли в нежном объятии, и только стук хлопнувшей сзади двери вернул их к реальности. Они обернулись, полагая, что это пришел Тибор, но перед ними предстал запыхавшийся граф де Ферриньи. Старик пришел в ужас при виде растерзанного платья Камиллы.
- Боже мой, ваше высочество! - вскричал он, воздевая руки к небу. - В какое печальное время мы живем! Довести принцессу до подобного состояния - это неслыханно! Король очень беспокоится о вас, поскольку давно не получал никаких известий.
- Успокойтесь, граф. Я чувствую себя прекрасно. Но мне хотелось бы переодеться в чистый костюм… Лучше всего мужской. Мне надо идти.
- Я сейчас распоряжусь, ваше высочество. Но прошу вас никуда не уходить, хотя бы до возвращения метра Хайноцеи. Я не имею права отпустить вас без надежной охраны! Вы не потеряете время, если примете горячую ванну, - добавил он, слегка потянув носом. - Это придаст вам сил и освежит.
Славный Ферриньи! Камилла едва не бросилась ему на шею - горячая ванна ей действительно необходима. В сущности, только этим средством и можно снять крайнее нервное напряжение.
Горничная отвела девушку на второй этаж в красивую комнату, украшенную мозаикой в арабском стиле. Посредине возвышалась ванна с теплой душистой водой, в которую Камилла с наслаждением погрузилась. Внезапно она почувствовала, как оживает. Полюбовавшись узорами на стенах, она сомкнула веки, и ее охватил блаженный покой.
Она лежала в ванне до тех пор, пока вошедший слуга не доложил о возвращении Тибора. Она тут же вышла из воды, вытерлась пушистым полотенцем и натянула на себя мужской костюм, уже приготовленный для нее. В гостиную она вошла твердым, решительным шагом. В голове прояснилось, и девушка теперь четко знала, как нужно действовать.
Войдя в комнату, Камилла увидела, что венгр пришел не один. Его сопровождал начальник королевской секретной полиции. Пьер объяснил, что Тибор побывал у короля, которого нужно было предупредить, - ведь затея с таверной окончательно провалилась. Венгр передал собранное Камиллой досье, и монарх тут же принял все необходимые меры, распорядившись схватить заговорщиков силами особой полиции.
- Раскрывать дело весьма рискованно, - сказала юная принцесса. - О наших намерениях теперь известно многим людям, и даже в полиции может оказаться лазутчик…
Глава службы безопасности, которого звали Виллипранди, поспешил вмешаться в разговор:
- Вам не стоит тревожиться, мадемуазель де Бассампьер. Мои люди полностью готовы, но суть дела им неведома. Они привыкли не задавать лишних вопросов.
- Вижу, король все предусмотрел.
- Именно так. Наш повелитель никогда не ошибается. Поручив вам слежку, он также не обманулся, если судить по результатам вашей работы.
Камилла почувствовала себя неловко в присутствии этого человека с медовым голосом и вкрадчивыми манерами. Судя по всему, он не знал, кто она такая и принимал ее за королевскую шпионку. Но можно ли ему верить? На лице его застыло любезное выражение, однако ничто не ускользало от пронизывающего взора холодных глаз.
Она с вызовом бросила:
- Я счастлива, что заслужила вашу похвалу, господин Виллипранди. Сегодня вечером мы будем действовать сообща.
- Вовсе нет, мадемуазель. Король отдал на сей счет четкие распоряжения: ваша миссия окончена, и вам следует оставаться в надежном месте. Его величество не желает подвергать вас бесполезному риску.
Камилла с трудом удержалась от желания влепить пощечину этому улыбающемуся полицейскому. Как смеет он приказывать ей? Заговор направлен против нее, и она намеревалась завершить начатое ею дело. Виллипранди, догадавшись, о чем она думает, мягко добавил:
- Мне поручено передать вам распоряжение короля, но я не получал приказа мешать вам. Решение зависит только от вас. Однако должен предупредить - наш государь не любит, когда ему перечат…
- Мне все равно, - раздраженно ответила она.
- Мадемуазель, - воскликнул Ферриньи, - воля его величества должна быть священной для вас.
- Только не в этом случае. Я обязана сама покончить с заговорщиками, и королю это известно. Не для того я две недели прозябала в таверне, чтобы теперь отойти в сторону. К тому же лишь я одна могу опознать негодяев, не забывайте об этом…
- Мадемуазель, - умоляюще произнес старый граф, явно удрученный упрямством Камиллы, - вы навлечете на себя гнев монарха, если пойдете ему наперекор! Он безжалостно карает тех, кто ставит под сомнение его могущество. - И зашептал Камилле на ухо: - Он так надеется на вас, не разочаровывайте его!
- Я разочарую его скорее тем, что спрячусь от опасности, как трусливая мышь. Решение принято - я приму участие в облаве. Мне необходимо увериться, что никто из этих мерзавцев не ускользнул, поймите!
Старик вздохнул. Упрямство принцев Савойского дома было ему слишком хорошо известно. В глубине души он сознавал, что доводы девушки справедливы и отговорить ее не удастся.
Тибор с Пьером участия в споре не принимали - оба в любом случае встали бы на сторону Камиллы.
Условились, что участники полицейского рейда встретятся с наступлением темноты у дворца графа де Ферриньи.
Когда солнце зашло, подул легкий ветерок, но жара не спадала. Камилла, задыхаясь в своем мужском костюме, стала почти жалеть о легком наряде официантки. В этом пекле легкая блузка и юбка пришлись бы кстати.
Вскоре появился Виллипранди со своими людьми, и Камилла осмотрела их взглядом знатока. Она боялась, что полицейские напялят на себя мундиры, но их начальник знал свое дело - его подчиненные могли незаметно раствориться в толпе и подобраться к заговорщикам, не вызывая никаких подозрений.
Виллипранди, смирившись с участием девушки в облаве, разделил свой отряд на две группы - по десять человек в каждой. Это давало значительное преимущество - так они могли атаковать в нескольких местах одновременно. Как известно, в предприятиях такого рода все решает быстрота.
Итак, полицейский офицер встал во главе одною отряда, взяв себе в помощь Пьера - для опознания заговорщиков; Камилла же с Тибором повели вторую группу. На всех лицах читалась решимость покончить с негодяями и не дать им ускользнуть.
Сама же юная принцесса просто изнывала от нетерпения: разгром заговора означал для нее возврат к нормальной жизни - через несколько часов она обретет наконец желанную свободу!
Часть II
ТУРИН
20
- Уже полдень, мадемуазель, - сказала горничная, раздвигая шторы.
Лучи света хлынули на постель Камиллы. Девушка оглядывалась вокруг с некоторым удивлением - ей еще не приходилось просыпаться в такой красивой комнате. Нет, ей все это не снилось - впервые со дня своего приезда в Турин она провела ночь не в тюремной камере и не в жалкой мансарде, а в роскошной спальне графского дворца. Заговорщики схвачены, и игра в прятки со смертью закончилась. Отныне ей не нужно скрываться!
Большая комната была затянута желтым шелком. Мебель из розового дерева радовала глаз завитками в барочном стиле. Девушка подумала, что у старого графа де Ферриньи, несмотря на суровые манеры, вкус довольно хороший. Она спросила горничную, как чувствует себя хозяин дома.
- Прекрасно, мадемуазель. Господин граф сейчас в королевском дворце. Он сожалеет, что не смог позавтракать вместе с вами, и приказал подать вам завтрак в спальню. Разумеется, вы можете спуститься в столовую, если хотите…
- О нет, все чудесно, - поспешно сказала Камилла, с вожделением взглянув на поднос.
Когда она облачилась в халат с кокетливыми бантами, в дверь постучал камердинер. Он пришел прислуживать ей. Тарелки подавались из китайского фарфора, а серебряный прибор радовал глаз очень тонкой работой. Девушка наслаждалась как изысканной пищей, так и предупредительным вниманием слуги. Округлые жесты камердинера отличались изящным достоинством, и молодая принцесса поглядывала на него с восхищением - впервые она видела столь изысканного лакея. Сравнения с ним не выдерживали ни старая экономка барона де Бассампьера, ни, тем более, официантки из таверны.
После завтрака камеристка появилась в комнате с платьем небесно-голубого цвета и спросила девушку, подходит ли оно.
- Господин граф заказал его для вас. Он надеется, что не слишком ошибся в размере. Но, если оно вам не понравится, вы можете взять любое другое в гардеробе госпожи графини.
- Какой графини?
- Супруги господина графа, разумеется.
- Разве граф Ферриньи женат? Я никогда не видела его половину.
- Так ведь она проводит лето в Монкальери, потому что в Турине очень жарко. Но завтра госпожа должна вернуться, поскольку ее предупредили о вашем приезде.
Камилла подумала, что у старой графини туалеты, вероятно, унылых цветов, а потому объявила, что платье ее вполне устраивает. Впрочем, душой она не покривила - это был восхитительный наряд из светлого шелка с тонкой бежевой вышивкой и рукавами до локтей, обрамленных кружевами с вкраплением коричневых нитей.
Камеристка помогла ей одеться - юная савоярка и не подозревала, какая это сложная процедура. Поверх рубашки из тончайшего батиста нужно было затянуть корсет со шнуровкой на спине.
- Прошу вас, распустите немного, - сказала Камилла камеристке, которая слишком уж усердствовала.
- Мадемуазель, сейчас в моде тонкая талия!
- Ну и пусть! Я хочу свободно дышать.
- Как пожелаете, мадемуазель, - произнесла служанка недовольным тоном, хотя в глубине души сознавала, что для талии Камиллы корсет, в сущности, не нужен.
Затем девушка надела короткую юбку, к которой прикреплялся кринолин из костяных обручей, перевязанных лентами. Еще несколько нижних юбок - и наконец можно было облачаться в голубое платье, которое также застегивалось на спине.
Камилла с удовлетворением посмотрела на себя в зеркало. Хотя наряд этот крайне неудобен, выглядела она в нем просто очаровательно! А кринолин имел, оказывается, свои преимущества - в нем прохладнее, чем в облегающем платье.
Камеристка попросила девушку сесть перед маленьким туалетным столиком, чтобы причесать ее. Она уложила длинные светлые волосы узлом, воткнув в него крохотные розочки из голубого и коричневого шелка. Завершающей деталью туалета стал тонкий кружевной воротничок.
- Все готово, мадемуазель, - с гордостью произнесла камеристка, любуясь плодами своих усилий. - Если вы хотите слегка подрумянить щеки или взять мантилью, соблаговолите пройти со мной в будуар госпожи графини.
- А удобно ли это?
- Вам незачем тревожиться, господин граф отдал на сей счет точные распоряжения. Он желает, чтобы вы выглядели безупречно на приеме у его величества.
- Когда же мне разрешат встретиться с королем?
- Когда вам будет угодно. Во дворе уже ожидает карета.
- Боже мой, - в смятении произнесла Камилла, - как вы думаете, я выгляжу достаточно прилично, чтобы показаться при дворе?
- Можете в этом не сомневаться, - отрезала камеристка. - По для выхода лучше взять мантилью, так будет элегантнее!
Камилла покорно последовала за камеристкой в будуар графини, выдержанный в белых и розовых тонах, - все в нем дышало женственностью и изяществом. Во всех углах стояли столики со статуэтками из саксонского фарфора. В гардеробе висели наряды всех цветов, а также разнообразные аксессуары - перья, кружева, ленты, шляпки. Камилла оглядывалась с изумлением. Пожалуй, для шестидесятилетней женщины это очень странные вкусы!
- Сколько же лет вашей госпоже? - с любопытством спросила она служанку.
- По правде говоря, ей скоро исполнится двадцать девять, но она скрывает свой возраст и уверяет, будто ей всего лишь двадцать три.
- Двадцать девять лет! Невероятно! Ведь самому графу за семьдесят!
- Такое нередко бывает, мадемуазель, - с философским спокойствием ответила камеристка, протягивая Камилле великолепную мантилью.
Затем молодая женщина спустилась в гостиную, где ее поджидали Тибор с Пьером. Карлик вытаращил глаза при виде своей молочной сестры и одобрительно присвистнул, оценив богатство ее наряда.
- Дорогая моя, ты способна затмить королеву! А сколько сердец разобьется при твоем появлении!
- Перестань! - со смехом сказала Камилла. - При встрече с дедом мне нужно сохранять серьезность, а тут ты с твоими вечными шуточками.
- Мы собираемся сопровождать тебя.