- Несколько лет назад Кларисса вступила в лондонское общество триумфаторшей, едва ли не под звуки фанфар. За ней ухаживали герцоги, графы, даже принцы. Почти каждый завидный жених в Лондоне оказывался у ее ног. Тогда я и встретил ее. Я думал, что мы… - Он покачал головой: - Стоит ли говорить, что я ошибался?
- Ты ее любил, а она тебя нет.
- Я любил ее так, как может любить неопытный юнец восемнадцати лет свою первую женщину. Тем временем ее отец был в восторге от успехов дочери и надеялся, что ее брак станет вложением в семейное состояние. Он не понимал, что Кларисса не собиралась выходить замуж вообще. Для нее внимание мужчин было как наркотик. Как только она добивалась любви мужчины, тут же бросала его и переходила к следующему. Я был частью ее свиты, глупый мальчишка, которого она, без сомнения, презирала и над которым смеялась, хотя тогда я был слишком молод, чтобы понимать это. К счастью, прежде чем я успел выставить себя дураком в полной мере, понял, откуда дует ветер, и уехал из Лондона. Неделей позже ее застали в ее же карете с лакеем, и оба они были без одежды.
- О!
- Но, что еще хуже, ее застал там герцог Ричмондский, приехавший сделать ей предложение. Он не стал замалчивать скандал, и весь свет отшатнулся от Клариссы. Отец ее был раздавлен и выкинул ее на улицу. Не думаю, что после этого он хоть раз заговорил с ней.
- И что с ней случилось?
- О, не волнуйся. Она всегда приземляется на все четыре лапки. Связалась с богатым человеком много старше себя. Выпотрошив его кошелек, нашла другого. Потом еще одного.
- По крайней мере, она последовательна, - сухо заметила Триона.
Маклейн вяло улыбнулся:
- Да, в этом ей не откажешь. Но она выбрала ужасный, порочный образ жизни и всюду таскала за собой девочек. Они столько пережили…
Голос его пресекся. Он отвернулся, и глаза его подозрительно заблестели.
- Думаю, на их долю выпало более чем достаточно.
Триона попыталась скрыть свое огорчение. Ситуация, судя по всему, была сложнее, чем она могла предположить.
- Ты любишь своих дочерей, и они, как я теперь понимаю, любят тебя. Это все, что мне надо было знать.
- В таком случае ты будешь вести себя так, как я прошу, и оставишь их в покое.
Триона подумала о нежности своих родителей, о любовном поддразнивании братьев и сестер, и горло ее сжала спазма.
- Я сделаю все, что смогу.
Услышанное усугубило ощущение ее одиночества, которое она попыталась побороть все утро. Внезапно Гилмертон-Мэнор показался ей огромным и пустым.
Должно быть, отчасти ее чувства отразились на ее лице, потому что Хью подался вперед и взял ее руку в свою большую ладонь.
- У тебя будет чем себя занять. Миссис Уоллис все тебе расскажет и покажет. Не сомневаюсь, ты многое сделаешь, чтобы жизнь дома была благополучной.
Похоже, ей объяснили обязанности жены. Но настоящая жена принимает участие во всех сферах жизни дома, а не только следит за состоянием постельного белья. И все же это было началом, выступом на первом участке склона очень высокой горы, куда можно было поставить ногу.
К счастью для всех, кого это могло коснуться, Триона умела выполнить хорошо, даже очень хорошо, любую задачу, в том числе восхождение на гору. Пока что она была рада заниматься хозяйством и следить за тем, чтобы жизнь в доме шла обычным порядком, чтобы все винтики вертелись в нужном направлении и темпе. Но у нее была и другая цель. Она хотела, чтобы ее пребывание здесь приобрело какую-то ценность. К тому времени, когда, как ей объяснили, наступит пора уезжать, Триона хотела стать для Хью настолько близким человеком, чтобы он хотя бы скучал по ней.
Она бросила на него взгляд из-под ресниц. Могла ли она в достаточной мере вызвать его интерес? Неужели она нужна ему только в постели? Пока что только там она ощутила близость с ним.
Триона не могла позволить ему оттеснить ее от всех важных дел, происходящих в доме, и в то же время сознавала, что не может ничего требовать. Было очевидно, что он очень любит своих дочерей, и едва ли она могла винить его за столь похвальные чувства. Она должна была заслужить его доверие и добиться этого ценой собственных усилий. Отец всегда говорил, что реальное дело важнее тысячи слов.
Она разгладила юбки на коленях:
- Я поступлю, как ты скажешь, и буду держаться в стороне от девочек, насколько это возможно, но взамен попрошу тебя кое-что обещать мне.
Он помрачнел:
- И что это?
- Я хочу, чтобы мы продолжали… - щеки ее вспыхнули, и она закончила дрожащим голосом: - делать то, что делали нынче утром.
В глазах его появился блеск, а губы изогнулись в медлительной улыбке:
- Мне следовало бы сказать "конечно"!
Он встал и приподнял пальцем ее лицо за подбородок, заставив его приблизиться к собственному, потом склонился к ней, и дыхание его нежно коснулось ее губ. Триона закрыла глаза, ожидая его поцелуя, полная желания вновь изведать сладкие чувства. Но он прошептал ей на ухо:
- Ты никогда не будешь испытывать недостатка в том, что произошло нынче утром. - Он потерся щекой о ее щеку: - Обещаю.
По телу Трионы разлился жар, и она инстинктивно подалась ближе к нему, но он уже выпрямился. Хью подмигнул ей:
- Я вернусь к обеду, и тогда мы возобновим разговор. Согласна? - На лице его мелькнула лукавая дразнящая улыбка: - Надо повторить "нынешнее утро" нынешним вечером.
- Ты сможешь?
Его смех окутал ее, и на мгновение она забыла, что находится в новом чужом доме, полном людей, от которых должна была держаться на расстоянии, и слуг, которых едва знала. Это длилось одно краткое мгновение, полное тепла, нежности и восторга, и оба они улыбнулись. Вспомнили утро, интимность минут, когда они покоились в объятиях друг друга, когда их обнаженные ноги были переплетены, а сердца медленно успокаивались и обретали нормальный ритм.
О, как ей хотелось вновь прочувствовать, просмаковать эти минуты! Она затрепетала от возбуждения и улыбнулась ему:
- Буду ждать.
В его глазах снова вспыхнули искры, и на миг ей показалось, что сейчас он привлечет ее к себе и их губы сольются в страстном поцелуе, но он повернулся к двери.
- Мне надо присмотреть за лошадьми. Если тебе что-нибудь понадобится, попроси экономку. Я оставил ей на этот счет инструкции, чтобы она исполняла все твои поручения.
- Благодарю… но когда ты вернешься?
Он ответил ей нежным взглядом:
- Как только смогу.
- Трудно готовить обед, когда не знаешь, как распределить время: к какому часу блюда должны быть готовы, а стол сервирован.
Он рассмеялся и открыл дверь:
- Очень хорошо, жена. Я вернусь к шести.
Он вышел, притворив за собой дверь. Она слышала, как Хью что-то говорит лакею. Потом последовал звук открываемой наружной двери. По мраморным ступеням простучали его сапоги.
Триона подбежала к окну, раздвинула занавески, стараясь не привлечь его внимания. Она смотрела, как ее супруг направляется к конюшне, пока тот не скрылся из виду, потом упала на стул, дрожа, потрясенная собственной отчаянной храбростью.
Улыбнувшись своим мыслям, она сказала вслух:
- Погоди, Хью Маклейн!
Пусть говорит что хочет, пусть надеется, что она исчезнет из его жизни, - мы еще посмотрим. Не слишком ли он самонадеян? Она выиграет, она завоюет положение жены и в спальне, и во всем остальном. Она была одной из Херстов, а, слава тебе Господи, они никогда не сдавались.
И все же Триона сознавала, что нуждается в помощи. И точно знала, где ее найти. Она вскочила и выбежала в холл, чтобы попросить перо и бумагу.
Глава 12
Ох как мило, что ваш отец всегда присылает вас сюда на Михайлов день. При виде таких хорошеньких девочек мое старое сердце тает!
Старая Нора - своим трем любимым внучкам холодным зимним вечером
- Я думала, что она останется здесь всего на несколько дней, - заметила Девон, снимая костюм для верховой езды. - Папа, кажется, так говорил.
Одетая только в сорочку, она бросилась на кровать и уставилась в потолок.
Кристина стягивала сапоги:
- Он сказал, на пару месяцев, а прошла всего неделя. Девон перекатилась на живот. Брови ее были сдвинуты.
- Сегодня во время верховой прогулки он был очень молчалив.
- Едва улыбался, - согласилась Агги. - Пока она не явилась в амбар.
Дети уже усвоили привычку называть Катриону "она". Слово "миледи" застревало в горле Кристины, девочка не могла произнести его.
- У отца много забот, вот она ему и помогает, - сказала Девон мрачно. Потом добавила ворчливым и агрессивным тоном: - Она мне не нравится.
Кристина бросила на Девон раздраженный взгляд:
- Важно, чтобы она нравилась нашему отцу.
Агги, одетая в синее платье, оттенявшее цвет ее глаз, уселась на табуретку. На стуле лежала сапфирового цвета амазонка в ожидании момента, когда горничная заберет ее, чтобы почистить. Она держала в руке шпильки и щетку.
Кристина должна была причесать ее.
- Она мила с нами. Разве не так?
Триона и в самом деле была добра к ним, но пока держалась в стороне. Конечно, Кристина ожидала, что новая "мама" прежде всего заинтересована в папе, но никак не в них. Точно так же как мама настоящая.
Агги в счастливом неведении продолжала свой монолог:
- Папе она нравится больше, чем он хочет показать. Она довольно хорошенькая.
Девон перекатилась на бок и уставилась на Агги:
- Почему ты так считаешь?
- У нее славная улыбка, - упорствовала Агги.
- Она носит очки, - заметила Девон с отвращением.
- Да, но зато у нее очень длинные мягкие волосы.
Агги дотронулась до своих крутых завитков и задумчиво сказала:
- Я бы хотела, чтобы мои волосы были такими же мягкими и гладкими.
- А я считаю, что она совершенно обыкновенная, ужасно бесцветная, - сказала Кристина. - И я не ожидаю от нее никаких добрых чувств к нам.
- Я тоже, - согласилась Девон, упираясь локтем в постель и подпирая ладонью подбородок. - Я думаю, она хитростью вынудила папу жениться на ней.
- Мне и самой это показалось подозрительным, - сказала Кристина, расчесывая волосы Агги, - Наверное, она использовала папу.
- Я тоже так считаю, - согласилась Агги, хотя было очевидно, что она просто старается не отстать от сестер.
Кристина бросила взгляд на Девон поверх головы Агги:
- Хотела бы я найти средство помочь папе. Она, похоже, чувствует себя как дома.
Лицо Девон помрачнело:
- Она уже перетянула на свою сторону миссис Уоллис, Лайама, Ангуса, а также Энни и Мойру.
- Обеих горничных? - ахнула Кристина.
Девон кивнула:
- И нынче утром кухарка сказала, что она считает, что "новая миссис" такая, как надо.
Все обстояло гораздо хуже, чем полагала Кристина.
- С ней в доме стало приятнее, - заметила Агги. - Еда у нас теперь лучше, в доме чище, да и дышится легче.
- Все и так шло своим чередом, когда мы с Девон помогали миссис Уоллис, - возразила с жаром Кристина.
Впрочем, миссис Уоллис только позволяла Кристине и Девон выбрать меню, не более того. И все же было неприятно, что и миссис Уоллис, и все слуги, похоже, были рады присутствию в доме Катрионы. Кристина была старшей: разве не могла она управлять домом так же, как теперь Катриона?
Но гораздо хуже предательства слуг было то, что папа начал смотреть на нее как-то иначе. Первые несколько дней ее пребывания в доме он был с ней всего лишь вежлив и приветлив, но в последнее время в его глазах все чаще появлялось какое-то новое выражение, когда он возвращался домой, и это страшно пугало Кристину. Мать точно так же действовала на мужчин: она выбирала какого-нибудь, и на лице избранника появлялось точно такое же выражение, а потом она исчезала. Иногда на несколько дней, иногда на недели. Кристина старалась не смотреть на сестер, чтобы не показать девочкам, как напугана.
Девон села, опершись локтем о колено, а подбородком на руку.
- Эта ведьма околдовала его.
Глаза Агги округлились:
- Она ведьма?
- Самого худшего сорта, - сказала Девон. - Из тех, кто околдовывает мужчин и отторгает от семьи…
- От нас? - спросила Агги, затаив дыхание.
- Да, от нас, - твердо заверила ее Девон. - Такие ведьмы, как она, обманом завлекают беспомощных мужчин и женят на себе.
Губы Агги задрожали:
- Но он наш папа! Мы не можем его потерять!
Кристина обняла младших сестер:
- Не волнуйся, Агги. Мы найдем способ помочь ему.
- Конечно, - подтвердила Девон. - Я хочу только придумать как…
Она заморгала снова и подняла вверх руку, требуя внимания.
- Ну? - спросила Кристина. - У тебя появилась идея?
- И очень хорошая идея. Мы докажем папе, что она не та, за кого себя выдает.
- Расскажи нам!
Кристина закончила расчесывать длинные волосы Агги и заплетать в косы, потом свернула их в аккуратный пучок.
- Папа обещал нам, что ничто не изменится, поэтому наверняка разозлится на нее, когда окажется, что она стала устанавливать в доме новые порядки. - Кристина воткнула последнюю шпильку в волосы Агги и отступила на шаг, чтобы полюбоваться своей работой. - Пожалуйста, дорогая. А теперь найди эту красивую шпильку с сапфиром, которую подарила тебе тетя София. Мы украсим ею твою прическу.
Агги вскочила со скамейки и принялась за поиски, а Кристина подошла и присела на постель рядом с Девон.
- Не понимаю, как это нам поможет.
- Если отец разозлится очень сильно, не думаешь, что он захочет отослать ее раньше?
Это дало бы папе меньше времени, чтобы влюбиться в Триону, чего Кристина особенно опасалась.
- Мне это нравится. Тогда все останется по-прежнему. Будем только мы с папой.
Агги, копавшаяся в маленькой шкатулке с драгоценностями, подняла глаза на них:
- Не понимаю, Девон! В чем состоит твой план?
- Все очень просто. Мы подождем и посмотрим, что она собирается изменить в доме, и сделаем все наоборот. Папе надоест, что все идет кувырком, и он прикажет ей уехать.
Агги улыбнулась:
- И мы сможем это?
- Не знаю, - ответила Кристина, и в голосе ее прозвучало беспокойство. - Это не кажется мне… правильным.
- А то, что она женила на себе папу против его воли, правильно? - спросила Девон.
- Нет.
- В таком случае она получит то, чего заслуживает. К тому же, чем дольше она здесь останется, тем больше вероятность, что он ее полюбит, а ты понимаешь, что это значит.
Кристина очень хорошо ее понимала. Каждый раз, когда мать исчезала, это означало, что она "влюбилась".
- Думаю, ты права.
- Я уверена в этом, - сказала Девон. - Мы просто должны дождаться удобного случая и не упустить его.
- Вот она, - сказала Агги, протягивая сестре красивую шпильку для волос, украшенную сапфиром.
Кристина поднялась с постели и вколола ее в волосы Агги возле виска.
- А теперь ступай! - Она подмигнула и сказала тоном светской дамы: - Моя дорогая мисс Агата, вы выглядите бесподобно! Как принцесса!
Агги захихикала и обхватила Кристину руками за шею. Кристина крепко сжала сестренку в объятиях. Она слишком хорошо помнила сырые комнаты и заплесневелый хлеб прежних дней, помнила, как они прятались за запертой дверью в жалком грязном пансионе, пока там кричали, бранились, дрались постояльцы, а возможно, происходило и что-то худшее. Она помнила долгие часы, когда молилась, чтобы мама вернулась поскорее, надеясь вопреки всему, что она будет на этот раз трезвой.
Чувство вины сжало сердце Кристины. Она была не очень хорошей дочерью, если питала такие чувства к своей матери, и понимала это. Особенно когда папа объяснил ей, что мама больна и именно поэтому так ведет себя. Хорошая дочь должна была бы любить мать, несмотря ни на что. Кристина закусила губу и еще сильнее обняла Агги.
Девон права: надо избавиться от папиной новой жены. Было бы предательством, если не чем-то худшим, если бы они допустили, чтобы кто-то нанес вред папе - после всего, что он сделал для них. Этот долг им никогда не суждено выплатить.
- О! - заерзала в объятиях сестры Агги. - Перестань так сжимать меня. Я не могу дышать!
Кристина выпустила Агги:
- Прости. Я задумалась. - Она повернулась к Девон: - Хорошо. И когда, по-твоему, мы начнем?
Дворецкий держал большой серебряный поднос с двумя письмами.
- Они прибыли нынче, когда вы выходили, мадам.
Нора Херст нахмурилась:
- О, Макнэр! Почему ты всегда используешь этот серебряный поднос - даже если писем так мало? - Она бросила шитье в корзинку, стоявшую у подлокотника кресла. - Это уж чересчур!
- Да, мадам, - согласился Макнэр, ухитрявшийся сохранить долгую стоическую приверженность хорошим манерам безотносительно к точке зрения своей госпожи.
Нора бросила взгляд на портрет над каминной доской, и выражение ее лица смягчилось.
- Джон никогда не мирился с подобной чепухой, и я не стану.
Взгляд дворецкого проследовал за взглядом хозяйки, и его лицо приняло точно такое же выражение, как у нее: нежности и глубокой печали.
- Нет, мадам. Он не стал бы с этим мириться. - Макнэр поставил поднос наклонно, снял с него письма и подал хозяйке. - Так лучше, мадам?
Глубокие морщины на тонкой коже щек старой дамы обозначились еще сильнее, когда она усмехнулась:
- Намного лучше, ты, старый негодник. Благодарю тебя, Макнэр.
Она приняла письма пальцами, узловатыми от старости.
- Они от Трионы и Кейтлин! Надо же! Письма от моих любимых внучек в один и тот же день! Это хороший знак!
Макнэр с нежностью наблюдал за ней, пока она вскрывала первое письмо. Сорок лет назад мистер Джон Херст, самый богатый человек в графстве, связанный узами родства с графами и герцогами всей Шотландии, удивил всех соседей, женившись на самой обычной девушке. В свои двадцать пять эта женщина была на добрых десять лет моложе его и не обладала ни состоянием, ни красотой, к тому же не блистала образованием. Ходили слухи, что, когда она поселилась в Херст-Холле, первые полгода их брака мистер Херст потратил на то, чтобы научить свою леди читать.
Но и до брака с Джоном Херстом Нора Макдоналд была известна в обществе. Во-первых, она обладала даром целительницы. Во-вторых - гипнотической притягательностью для особ противоположного пола.
В Норе было нечто такое, отчего мужчины слетались к ней как мухи на мед, и потому к тому времени, когда Нора вышла замуж за своего дорогого Джона, она уже успела трижды побывать замужем и трижды овдоветь. Ходили даже слухи о том, что она отравила своих мужей, хотя двое из них погибли во время несчастных случаев на шахте, а последнего сбросила лошадь и он сломал себе шею на глазах у всей деревни.
Но люди продолжали шептаться, особенно после того как мистер Херст женился на Норе и поселил ее на холме, в шикарном особняке, носившем имя Херст-Холл. И высшие, и низшие классы были уязвлены их браком, потому что Джон Херст женился на самой простой из простых женщине, немногим более высокого происхождения, чем его слуги.