- Ну, этот момент трудно не заметить, - сухо возразила Триона.
- А почему вы поинтересовались?
- Потому что подумываю кое-что изменить здесь. Конечно, ничего радикального. Просто мне было бы приятно добавить что-нибудь в Гилмертоне от себя. - "До того как я отсюда уеду".
- Хорошая мысль. А что вы предлагаете?
- Мне хотелось бы удивить его светлость, как-то улучшив обстановку. Но здесь все так хорошо налажено, что, право, трудно придумать, какие усовершенствования можно внести.
Миссис Уоллис просияла:
- Благодарю вас, миледи. Я не знаю, что предложите вы, но я уже давно думаю, что, может быть, имеет смысл переставить мебель. Если она долго стоит на одном месте и в определенном порядке, то люди ходят по комнате всегда привычным путем, а от этого пол портится.
- Прекрасная мысль. Может быть, мы займемся этим после ленча…
Послышался громкий стук в дверь, и Лайам пошел открывать.
Бабушка, одетая в свой лучший воскресный наряд, в платье цвета лаванды и серый плащ благородного мягкого оттенка, вплыла в комнату. Ее седые локоны прятались под самым огромным чепцом с цветами, какой только Трионе приходилось видеть в жизни. Опираясь на трость, она оглядывала Триону с головы до ног.
- Ну? Не желаешь ли предложить чашечку чаю? Я ехала сюда добрый час, и у меня все во рту пересохло от жажды.
Миссис Уоллис низко присела в реверансе:
- Я сейчас же принесу вам чаю. Кстати, миссис Херст, я сожалею, что не знала прежде, что вы и есть та самая Нора-целительница, а иначе поблагодарила бы вас за излечение моих крошек.
Бабушка заинтересованно подняла бровь:
- О! А кто они, ваши крошки?
- Мэри Уоллис и Клара Керкленд.
- Да, я припоминаю их обеих! Как поживают ваши прелестные дочери?
Миссис Уоллис вспыхнула от удовольствия. Она провела несколько минут, рассказывая Норе о них, потом поспешила, чтобы принести чай и лепешки.
- Не забудьте мармелад! - крикнула бабушка ей вслед. - Во время визитов к друзьям я люблю полакомиться. - Она бросила на Триону виноватый взгляд: - Не люблю заказывать его для себя. Он слишком дорогой.
Триона рассмеялась и обняла старушку.
- Как хорошо, что ты приехала!
- Я так и рассудила, что тебе понадобится излить душу. И я поспешила сесть в карету.
Бабушка снова подняла серебристую бровь, и Триона повела ее в гостиную.
- Кажется, эта мысль пришла мне в голову не случайно.
Триона вздохнула:
- Ты имеешь в виду ветер?
- Да. Это мог сделать только его светлость, и никто другой.
Бабушка устроилась на диванчике у камина и похлопала рукой по подушке рядом с собой:
- Иди сюда, дитя, и расскажи мне, что случилось.
И скоро Триона уже исповедовалась бабушке - она выложила ей все свои печали. Бабушка выслушала все, время от времени поражая внучку проницательными замечаниями и вопросами. Они замолчали, только когда миссис Уоллис внесла поднос с лепешками, мармеладом и чаем.
Наконец, выждав, когда удалится домоправительница, Триона закончила свой рассказ.
С минуту бабушка сидела, погрузившись в молчание, потом спросила:
- Вы оба вспылили?
- Я была так удручена.
- Понимаю.
Бабушка сделала шумный глоток из своей чашки:
- Девочка, чего ты ждешь от Маклейна?
- Чтобы он полностью принял меня в качестве жены.
- А! Ты жаждешь, чтобы он не только умом, но и сердцем участвовал в этом браке. - Она похлопала Триону по руке. - Ты хочешь, чтобы он любил тебя.
- Нет, нет, нет. Я думаю о другом.
А о чем, собственно, она мечтает? Чтобы он принял ее всерьез? Объяснился в любви?
Может быть, бабушка права? Она желала, чтобы он… сознавал обязательства по отношению к ней… и не только из чувства долга, но и по велению сердца. Могла ли она требовать этого?
- Полегче! Твоя головка лопнет, если ты будешь так напрягаться. Это не такой уж сложный вопрос. Из того, что ты сказала, явствует, что вы оба показали друг другу зубки. И потому каждый из вас обязан извиниться перед другим.
- Я боялась, что ты так и скажешь.
Бабушка снова похлопала ее по руке.
- Ах, девочка! Что в этом худого?
Взгляд ее блестящих глаз сцепился со взглядом Трионы.
- Скажи мне, потому что это важно, скажи мне… Ты его любишь?
"Господи! Что заставило бабушку задать такой вопрос?"
- Нет! Конечно, не люблю! Я хочу сказать… он мне небезразличен, но…
Она заморгала. И наконец выговорила нерешительно:
- Возможно. Думаю, это возможно. Но, конечно, надеюсь, что это не так.
- Почему?
- Потому что не хочу страдать. Не хочу, чтобы эта любовь была только с моей стороны.
- А! Да, это может оказаться проблемой.
- Я много о нем думаю и не могу не признать, как добр он к дочкам и как их любит.
В сердце ее возникло сложное, еще не осмысленное до конца чувство.
- Я бы хотела, чтобы он уделил и мне частицу этой любви.
- Так и будет, девочка. Просто он из тех людей, кому нелегко примириться с переменами.
Бабушка помолчала и продолжила:
- Одна из проблем - в этом проклятии. Все, на кого оно наложено, старательно оберегают свои чувства и свою независимость. Не забывай об этом, дитя. Если его гнев способен вызвать бурю в океане и потопить корабли, тебе следует проявлять осмотрительность относительно своих собственных чувств.
Триона задумчиво кивнула:
- Я не подумала об этом.
- Это огромная ответственность. Сильное чувство может изменить человека, и порой не в лучшую сторону.
Бабушка похлопала Триону по колену.
- Прежде чем ты решишь, как относиться к Маклейну, должна, как говорится, примерить на себя его обувь и походить в ней.
- Ты права. Я хотела спросить его об этом и еще о многом другом, но пока что хожу вокруг него на цыпочках и не знаю, как найти свое место в доме.
- О, это ничего хорошего не принесет! Что ты сделала, когда Маклейн вспылил и попытался тебя урезонить?
- Я сказала, что сержусь на него.
- А он?
- Он уехал к своим лошадям.
- Что? И ты не заставила его остаться и выслушать твои жалобы?
- Сначала пыталась, но он так разгневался. Я тоже вспылила, и мне захотелось, чтобы он поскорее ушел.
- Наверное, это естественно, что вы оба рассердились друг на друга, как два шершня. А что ты будешь делать, когда он вернется, а ты уже успокоишься?
Триона уже размышляла над этим.
- Я собираюсь попросить… нет, потребовать, чтобы он позволил мне участвовать во всех сторонах жизни дома, включая и отношения с детьми.
- А если он забудет, что ты зеница его ока, и по глупости ответит отказом?
Она улыбнулась:
- О, я уже дала ему понять, что он не единственный может сотрясать все вокруг, когда окажется не в духе.
- Отлично, девочка! Вот это сила духа! - Бабушка улыбнулась, и по ее лицу побежали морщинки. - Ссора иногда бывает ко благу.
- Я не помню, чтобы мои родители ругались.
- Согласна. Твоя мать терпеть не может ссор, и очень жаль. Люди были бы счастливее, если бы время от времени позволяли себе очистительную ссору. Для очищения атмосферы в доме. Ссоры позволяют высказать все, что необходимо, чтобы покончить с разногласиями. Главное, чтобы на этом дело и кончалось, чтобы не всплывали старые обиды и чтобы вы ни в чем не обвиняли друг друга напрасно. Это никогда не приносит пользы.
- Но не разгневает ли это Маклейна еще сильнее?
- Все зависит оттого, какая это ссора. Маклейн обладает большей властью над стихией, чем его братья.
- Да, это верно. - Триона посмотрела на бабушку с любопытством: - И ты знаешь, что он способен себя сдерживать?
- Да, девочка, знаю.
- Как?
- Был еще один Маклейн, о котором они не говорят. Это младший брат Хью, которого хладнокровно убили. Когда он умер, сотряслись небеса, и буря бушевала несколько дней.
При воспоминании об этом глаза бабушки потемнели:
- В долине произошло наводнение, молнии сверкали, пока весь воздух не насытился озоном, подули ледяные ветры. Большая часть деревни была смыта или сгорела дотла. Деревенские жители схоронились в своих домах, напуганные до смерти, и не смели вздохнуть. И тогда я увидела твоего мужа на крыше замка. Он оставался там целых два часа, а когда спустился, буря стихла.
Его братья обратились ко мне за помощью. Он был слишком слаб и не мог сам идти. Они чуть не лишились его в тот раз и потому послали за мной, чтобы я его выходила. Я знала, что случилось, но он не хотел, чтобы я поведала об этом хоть одной живой душе, даже его родным. - Бабушка нахмурилась - Такова природа проклятия - наказывать тех, кто ищет способ обойти его. Поэтому, когда он находит силу противостоять ему, проклятие мстит. Я думаю, оно даже могло бы убить Хью, если бы он сопротивлялся ему слишком сильно.
Триона почувствовала, что ей трудно дышать.
- О, не надо так пугаться! - Бабушка снова похлопала Триону по руке. - Твой муж - хороший человек, и ты должна это знать. Но не пытайся заставить его признать, что ты права, а он - нет. Нужна подлинная любовь, чтобы раскрыть свое сердце истине.
"Подлинная любовь". Триона никогда не считала себя романтической особой, и все же… Может быть, она идеализировала отношения своих родителей? Иногда она замечала напряженность в отношениях между матерью и бабушкой, и отец чувствовал неловкость, оттого что оказывался между двух огней. И все же она никогда не слышала, чтобы он на это жаловался. Это заставило Триону призадуматься о других случаях, которые, возможно, были ей неизвестны.
Может быть, истина состояла в том, что не бывает идеальных браков, а бывают только приемлемые, терпимые. А чего же еще желать, если не по-настоящему устойчивого брака? И внезапно Триона осознала, что ее цель изменилась. Ей показалось до обидного мало - оставить в Гилмертоне воспоминания о себе, отпечаток своей личности. Она решила вообще не покидать его, хотела добиться нормальных и полноценных отношений с Хью и его дочерьми. Она не знала, удастся ли ей убедить мужа согласиться с ней, но была полна решимости попытаться.
- Благодарю тебя, Мамушка. - Триона обняла бабушку. - Ты дала мне пищу для раздумий.
- Хороша. Люди не так часто размышляют над жизнью - обычно им некогда, - и, проживая день за днем по инерции, совершают множество ошибок.
Триона согласилась. Пока еще было слишком рано говорить, смогут ли они с Хью полюбить друг друга по-настоящему, но, живя бок о бок день за днем, уделяя больше внимания друг другу и будучи искренними и открытыми, обсуждая все, что их волнует, возможно, даже вслух, они смогли бы продвинуться в этом направлении.
Бабушка улыбнулась ей широко и лукаво:
- А теперь, девочка, поговорим о более важном.
Триона подалась вперед:
- Что же может быть важнее?
- Если ты не собираешься съесть эту лепешку, не положишь ли ее на мою тарелку? Мне предстоит долгий путь домой, и я не хочу по дороге умереть от голода.
Триона рассмеялась и положила последнюю лепешку на тарелку старушки, с улыбкой глядя, как та щедро намазывает на нее мармелад.
- Вот она, - прошептала Девон, подглядывавшая в окно гостиной, - с какой-то старухой.
Кристина заняла место рядом с Девон. Катриона сидела рядом с женщиной, которой можно было бы дать на вид не меньше ста лет. Лицо ее было исчерчено массой морщин, нос был большим и крючковатым, а седые волосы росли пучками.
- Она похожа на ведьму!
Девон опустилась на колени и оперлась на руки.
- Нам надо зайти с другой стороны. Они сидят слишком близко к этим окнам.
Кристина кивнула и ответила шепотом:
- Тогда пойдем через розарий. И смотри не порви платье о шипы. У дяди Дугала возникнут подозрения, если мы явимся перепачканные и в порванной одежде.
Девон шла впереди и, пробираясь сквозь кустарник к окну, в которое лучше был виден диван, сгибалась почти вдвое. Она заняла позицию по одну его сторону, Кристина - по другую. Но они опоздали и не смогли подслушать, о чем разговаривали Катриона и ее гостья, потому что старушка уже уходила.
Они слышали, как Катриона прощалась с ней, а потом в комнату вошла миссис Уоллис:
- Как приятно было познакомиться с вашей бабушкой!
- Она тоже обрадовалась вам.
- Не начать ли передвигать мебель прямо сейчас?
Девон негодующе поморщилась.
- О да! - согласилась Катриона. - Что вы предлагаете?
- Прежде всего я хочу попросить Ангуса и Лайама помочь нам!
Девон заглянула через край подоконника и увидела двух женщин, болтавших и смеявшихся. Сначала они передвинули секретер на то место, куда падало солнце, а потом поставили диван сиденьем к камину, а не сбоку от него. С первого взгляда казалось, что ничто - ни стулья, ни столы, ни коврики - не осталось нетронутым.
- Что она делает? - зашипела Девон, и губы ее побелели от бешенства. Она отвернулась и принялась яростно продираться сквозь кусты.
Кристина надеялась, что женщины в комнате были слишком заняты, чтобы расслышать их, потому что Девон производила много шума. Покачав головой, она последовала за сестрой.
Они пробрались через сад и вышли за ворота на прогалину, скрытую деревьями. Там стояли стреноженные, привязанные к низко растущей ветке лошади, а рядом Агги с довольным видом жевала яблоко.
Как только они добрались до деревьев, Девон резко повернулась к Кристине:
- Ты видела? Она делает как раз то, что я и предположила, - старается все здесь изменить!
Кристина ответила хмурым взглядом:
- Она всего лишь передвигает мебель.
- Но это только начало.
Руки Девон сжались в кулаки:
- Она на этом не остановится.
Кристина не ответила. Она согласилась на это небольшое путешествие только из любопытства: ей было интересно узнать, чем занимается Катриона после папиного отъезда. Она и сама не знала, чего ожидает, но надеялась увидеть Катриону за каким-нибудь по-настоящему скверным делом. Это было бы славно, потому что тогда бы Кристина избавилась от неприятного чувства, что они были несправедливы к новоиспеченной жене папы.
И ведь он вовсе не хотел, чтобы она здесь оставалась, - все его действия яснее ясного говорили сами за себя. Или так было до тех пор, пока он не рассердился на них за то, что они смеялись над неумением Катрионы ездить верхом и ее неуклюжими попытками удержаться в седле. Даже теперь Кристина могла представить рассерженное папино лицо. Может быть, всего лишь может быть, папа был неравнодушен к Катрионе, но не хотел, чтобы кто-нибудь узнал об этом, даже сама Катриона?
Кристине все это не нравилось. Еще хуже было то, что Девон почувствовала себя униженной тем, что папа их так отчитал, была полна ярости и жаждала отомстить Катрионе.
Кристина тяжело вздохнула и присоединилась к Агги.
Девон сердито вышагивала, юбки ее развевались от быстрых движений при каждом шаге.
- Не могу поверить, что она на это решилась!
- А что она делала? - спросила Агги, не выпуская яблока изо рта.
- Всего лишь передвигала мебель, - ответила Кристина.
Агги помолчала, потом спросила:
- И что?
- И все, - сказала Кристина. - Но Девон считает, что в этом кроются дьявольские козни.
- Она и есть дьявол, то есть дьяволица, - отрезала Девон перед сестрами: - Может быть, мы и не застали Катриону за чем-то ужасным, но ведь мы наблюдали за ней всего несколько минут.
Кристина вздохнула:
- Не знаю. У меня возникло чувство, что мы занимаемся ерундой. Может быть, предоставим действовать папе? Иногда мне кажется, что она ему нравится. К тому же он просил нас быть с ней вежливыми. А ведь раньше он никогда не просил нас об этом? Разве не так?
Девон нахмурилась, стоя лицом к Кристине:
- Видишь, что получается? Она медленно, но неуклонно перетягивает его на свою сторону и заставляет думать и действовать по-своему. У нее ведь нет детей. Она считает нас лишними, помехой.
Сердце Кристины упало. Неужели Катриона так к ним относится? Неужели они мешают ее жизни с папой?
- Она будет и дальше оттеснять нас от него, - продолжала Девон голосом, скрежещущим как наждак. - Она заставит папу считать, что мы способны только делать пакости, а потом, когда у них появится собственный младенец, для нас больше не останется места.
У Кристины до боли сдавило грудь, будто кто-то сел на нее.
Агги недоуменно заморгала:
- Ты… ты правда думаешь, что она этого добивается?
- Я уверена!
Внезапно Кристина вскочила и повернулась лицом к Гилмертон-Мэнору - она не могла больше сидеть спокойно. Дом возвышался на гребне холма как драгоценный камень в оправе кольца. Солнце светило в его окна, и они блестели, а плющ заботливо обвивал здание со всех сторон. Это было место, которое она считала домом. В горле ее образовался комок. Она не вполне поверила словам Девон, но одно было ясно: многое изменится, когда у папы и его жены появится свой малыш! Останется ли тогда в его жизни место для них?
Она закусила губу, едва сдерживая слезы. Нахлынули воспоминания о скверно пахнущих жалких комнатах и вечном ожидании матери, которая далеко не всегда возвращалась. Кристина вспомнила о тех двух неделях, когда, доведенная до отчаяния голодным плачем сестер, отправилась на холодные улицы Парижа, чтобы добыть хоть какую-нибудь еду. Это заняло у нее долгие часы, но ей все же удалось стащить кое-что, чтобы хватило на несколько дней. Она вернулась промокшая и грязная. Платье ее было изорвано мужчиной, от которого разило джином и который пытался затащить ее в укромный уголок. Она понимала, чего он хочет. Отчаяние придало ей сил вырваться и убежать так быстро, как только хватило сил, и вернуться на холодный чердак, который был в то время их временным приютом.
Теперь их домом стал Гилмертон. Она посмотрела на него сверху вниз, любуясь, как солнце играет на стеклах решетчатых окон, на крепких каменных стенах, на надежных мощных дверях.
Это был их дом, и она была готова на все, чтобы сохранить его. Они с сестрами не должны утратить Гилмертон, потерять папу.
У нее из груди вырвалось рыдание, и тотчас же ее сжали в яростном объятии тонкие руки Девон. К ним присоединились округлые ручки Агги. Они оставались в таком положении довольно долго, пока воспоминания об их бесприютности не потускнели и Кристина не пришла в себя.
Когда Девон ее выпустила, Кристина вытерла глаза и попыталась улыбнуться.
- Нам пора возвращаться. Дядя Дугал заметит наше отсутствие.
Девон смахнула слезы тыльной стороной руки:
- Мы поедем вдоль озера. Так будет быстрее.