- Неудивительно, что вы его опрокинули. Полная нелепость расставлять мебель подобным образом.
Хью прошел к низкому буфету, обогнув два стула, стоявшие спинка к спинке, и налил себе портвейна из графина.
- Черт ногу сломит. Кто же тут похозяйничал? - Он вдруг помрачнел, не донеся стакан до рта. Потом отхлебнул глоточек и задумчиво покачал головой: - Девочки не были в доме после моего отъезда?
- Нет. И это меня удивило. Обычно, когда вы уезжаете, они делают здесь остановку во время верховой прогулки.
Значит, это дело рук девчонок. Наверное, прокрались сюда тайком. Он не мог себе представить Триону за подобным занятием. Особенно в библиотеке. Но зачем им понадобилось передвигать мебель? Они, видимо, решили, что это его рассердит.
Так вот в чем дело. Они хотели, чтобы он пришел в ярость? Но на кого она должна была обратиться? Не думали же они, что он во всем обвинит Триону?
Но ведь так почти и случилось, признался Хью себе с досадой.
Вернулся Ангус с помойным ведром, и миссис Уоллис закончила уборку.
- Я разбужу Лайама, и мы приведем комнату в порядок, милорд.
- Нет. Оставьте все как есть.
Она обменялась взглядами с Ангусом:
- Ничего не трогать?
- Да. - Хью поставил стакан. - Отправляйтесь спать. Уже поздно.
- Но ведь вы только что приехали, милорд.
- Я и сам пойду вздремну. Девочек привезу завтра. Нам всем пора отдохнуть.
- Как прикажете.
Хью подождал, пока они уйдут, потом осмотрел столовую и гостиную. Здесь мебель теще была передвинута, если не считать самых тяжелых вещей, но в этих комнатах перестановка была удачной. Он попытался открыть дверь в смежную комнату, но не смог: что-то там застряло и помешало это сделать.
- Маленькие разбойницы! - пробормотал Хью и отправился наверх с лампой в руках. Утром он серьезно поговорит с девчонками. А пока пойдет к жене, ожидающей его в постели. Эта мысль не покидала его, и он настолько ускорил шаг, что почти побежал вверх по лестнице.
Хью приблизился к двери спальни и приостановился, чтобы перевести дух и умерить сердцебиение. Потом глубоко вздохнул, погасил лампу и осторожно открыл дверь. Лунный свет неясно струился в комнату и слабо освещал ковер у постели. Хью поставил лампу возле камина, разделся и подошел к постели.
Мгновение он стоял, глядя на Катриону. Ее длинные волосы веером раскинулись на подушках. От них исходило слабое сияние. Он и сам не знал, почему для него важно, что она лежит в его постели, спит под его одеялом… Что она его жена!
Он никогда не испытывал потребности жениться. Сестра его была замужем и, кажется, счастлива. Дугал расхаживал при встречах с ним с самодовольным и счастливым видом с тех пор, как стал мужем Софии. И даже их брат Грегор, считавшийся убежденным холостяком, женившись, тоже был счастлив в браке. Но Хью думал о женитьбе лишь в отдаленной перспективе, полагая, что это событие произойдет когда-нибудь в будущем, но не сейчас. Не сегодня и не завтра.
Когда оказалось, что он вынужден жениться на Трионе, Хью далеко не сразу понял, насколько изменится его жизнь - и внешне, и внутренне.
Все то, что доставляло ему радость прежде: дом, работа, лошади и даже чувства к дочерям, - теперь казалось важнее, потому что все это он хотел бы разделить с Трионой.
Она вздохнула, пошевелилась во сне и подложила согнутую руку под щеку. От этого движения простыня соскользнула, обнажив плечо, и лунный свет заиграл на ее кремовой коже.
Все тело Хью напряглось. Дрожащей рукой он приподнял с нее одеяло. Сноп лунного света теперь ласкал ее упругие груди, высвечивал очертания округлых бедер и ног. Во сне она нахмурилась и зарылась поглубже в подушку. Сердце его зачастило. Хью скользнул под одеяло и оказался рядом с ней.
Когда он привлек ее к себе, ее глаза широко распахнулись и в лунном свете показались ему темными и бездонными. С улыбкой, от которой его сердце сделало скачок, она обвила его шею руками.
- Добро пожаловать домой, - прошептала она. - Ты нашел кобылу?
Он приподнялся, опираясь на локоть, и провел ладонью по всей длине ее руки, а потом прикрыл рукой ее грудь.
Она ощутила волнение.
Он усмехнулся:
- Да, нам повезло. Она и жеребенок чувствуют себя нормально.
- Поздравляю.
Триона подложила руку под его щеку, и он поцеловал ее в ладонь, прикусив при этом кончики пальцев. Ее глаза потемнели. Он усмехнулся:
- Домой-то я пожаловал, но кто-то передвинул мебель в библиотеке. И я чуть не расшибся насмерть, наткнувшись на что-то в темноте.
- Что? Но мы там ничего не переставляли!
- Кому-то это понадобилось.
И тут она задумчиво прищурила глаза:
- Кажется, я догадываюсь.
- Точно. Поговорим об этом завтра. А пока что кто-то должен обработать мои раны.
Она приподнялась на локте. Их лица оказались вровень:
- Тебе больно?
Он пожал плечами и потер ее сосок большим пальцем.
Она прикусила губу.
Он попытался скрыть усмешку:
- Я, кажется, ударился и головой.
Триона подалась вперед и надолго прижалась губами к его лбу.
Хью закрыл глаза, купаясь в ее нежности. Он ощутил нарастающую тяжесть в паху, потом дотронулся до своей щеки:
- Вот здесь еще.
Она подалась вперед поцеловать его в щеку, и ее шелковистые волосы защекотали его руку.
- И здесь, - сказал он, дотрагиваясь до своей нижней губы.
Ее рука скользнула вокруг его шеи, и ее губы прижались к его губам.
И тут Хью потерял контроль над собой - самообладание покинуло его окончательно. И он овладел ею, горячей и сладостной, полной потребности в нем и желания. И это продолжалось до тех пор, пока у него не перехватило дух. Он овладел ею, потому что желал ее, нуждался в ней, хотел ее. Но главным было то, что она принадлежала ему.
Много позже, взмокшие от напряжения, они лежали рядом, и его руки обвивались вокруг нее, а ее ноги были переплетены с его ногами. Он нежно поцеловал ее в лоб и закрыл глаза.
Потом мягко соскользнул в теплые объятия сна, смутно сознавая, насколько необходимой она стала ему, как важна для его жизни и счастья. Он не был уверен в своих чувствах на этот счет, но в эту минуту, умиротворенный и измученный, был рад, что вернулся домой.
И пока что этого было вполне достаточно.
Глава 18
Нет ничего, что неподвластно любви.
Старая Нора - своим трем любимым внучкам холодным зимним вечером
- Ты так и сказал ему? - спросила София, с возмущением глядя на мужа.
Дугал вздохнул. Всего минуту назад она источала улыбки и восторг по поводу того, что вернулась туда, где ей и следовало быть, - в его объятия.
Теперь же она уже не сидела, уютно расположившись у него на коленях, а стояла перед ним, уперев руки в бока, а ее синие глаза сверкали гневом.
- София, любовь моя, я вовсе не хотел, чтобы это прозвучало именно так…
София рубанула воздух рукой:
- Постой! Ты "нечаянно" сказал своему брату, что наилучший способ обеспечить счастье с молодой женой - это обращаться с ней как с лошадью?
Изложенный подобным образом, его совет и в самом деле звучал чудовищно.
Взгляд Софии приковал его к месту:
- И это было лучшее, что ты мог ему посоветовать?
- Ну, я не подумал, как это может прозвучать.
- А как насчет того, чтобы сказать Хью, что счастливая жена означает счастливый дом?
- Ты права, разумеется.
- Или что он должен потратить время на то, чтобы узнать ее получше, потому что обстоятельства столь неожиданно столкнули их?
- Это было бы хорошей мыслью…
- Или что ему следует позаботиться о том, чтобы ей было уютно в его доме, а иначе она будет чувствовать себя чужой? - Глаза Софии пылали огнем: - А о чем ты вообще думал? У тебя, мой друг, большое самомнение. Но человек ты на самом деле невежественный.
Шотландский акцент Софии усилился, а это было верным признаком того, что Дугал оказался в беде. Он широко развел руками:
- София, как только я это произнес, понял, что совершил ошибку. Но мне показалось, что Хью понравился мой совет. Потому, возможно, это и принесло определенную пользу.
- Ты навещал их в последнее время?
Дугал заерзал на стуле, размышляя о вполне довольном виде Хью в последние дни.
- Да, хотя порой трудно понять, как себя чувствует человек.
- Да ничего трудного в этом нет. Выглядят ли счастливыми Хью и его жена? Улыбаются ли друг другу? Держатся ли за руки?
- Ну, он часто на нее смотрит…
- И что бы это могло значить?
- Что он ею интересуется.
- Ну, это естественно! Он ведь на ней женился! Не так ли?
- Он был вынужден это сделать. Так сложились обстоятельства. А ведь Хью не собирался идти под венец.
- Как благородно с его стороны! - усмехнулась София. - Значит, он венчается с ней, привозит к себе в дом и начинает дрессировать, как своих лошадей. Прикажи заложить карету - мы сейчас же отправляемся к ним.
- Но Хью ведь обещал заехать за девочками чуть позже…
- Мы выезжаем немедленно. Вместе мы попытаемся исправить тот вред, что нанесла им твоя бесценная мудрость.
София собралась уже выйти, но Дугал оказался проворнее. Он подался вперед и схватил ее за талию, повернул к себе и снова усадил на колени. И удерживал в этом положении, хотя она казалась неподвижной и неподатливой.
- София, я не собирался навредить им.
- Но как у тебя язык повернулся давать подобные советы?
- Ты же знаешь, как он относится к своим лошадям - трепетно и нежно. Вот я и подумал, что такие чувства следует проявить и к жене, чтобы стать хорошим…
- Наездником?
- Я хотел сказать "мужем". - Дугал вздохнул: - София, я признаю, что выразился неудачно. Я только хотел ему сказать, что если он будет терпеливым и станет проводить с ней много времени, как он это делает со своими чертовыми лошадьми, тогда, возможно, ему удастся создать хорошие отношения в семье. Я понимаю, что наломал дров, но ведь я желал ему такого же счастья, какое обрел с тобой.
Выражение лица Софии отчасти смягчилось:
- Ты очень находчивый человек.
- И вдобавок самый счастливый, - ответил он, наслаждаясь тем, что она находится в его объятиях. Господи! Как ему недоставало ее! - Он захватил один из ее золотых локонов и пропустил сквозь него пальцы по всей его шелковистой длине. - О, София, - сказал он тихо. - Мне жаль, что я рассердил тебя, но я ужасно скучал…
Она фыркнула.
Он скрыл улыбку и поцеловал ее в щеку, добавив шепотом:
- Я только хотел, чтобы Хью нашел то, что смогли найти мы. Ты, Софи, - весь мир для меня.
Ее густые ресницы мягко прикрылись, и тело стало более податливым в его объятиях.
- Мы ведь счастливы? Правда?
Он снова поцеловал ее в кремовую щеку.
- Больше, чем я мог себе вообразить. Согласна? - Он прижался лицом к ее шее. - Я так скучал по тебе.
Она вздрогнула и, прильнув к нему, положила голову ему на плечо, и ее светлые волосы защекотали его шею.
- Я тоже по тебе скучала. Сожалею, что задержалась так надолго, но путешествие оказалось слишком тяжелым для бедного отца.
- Рад, что ему теперь лучше.
Он крепче сжал ее в объятиях.
На мгновение София замолчала, потом вздохнула и выпрямилась:
- Мне жаль, что я так вспылила и набросилась на тебя, но ты дал глупейший совет своему брату.
- Я это понял, как только произнес эти слова. Если бы ты была рядом, ты бы точно знала, что следует говорить в таких случаях, но тебя не было, а из меня советчик оказался никудышный.
Лицо ее приняло задумчивое выражение:
- Какие же у них отношения сейчас?
- Он гораздо больше захвачен чувством к ней, чем сознает. И похоже, с каждым днем все больше к ней привязывается. - Дугал помрачнел: - Но он опасается стать ближе к ней, сказать ей о своей любви. Ведь это очень обязывает. Согласись. А если им придется расстаться, как он первое время предполагал? Видимо, он опасается причинить тем самым боль и себе, и девочкам.
- Конечно. Он столько труда положил на то, чтобы защитить их от беспутной матери, что предпочел бы запереть в четырех стенах.
Дугал поцеловал ее ладонь:
- И это напоминает кое-кого хорошо мне известного.
- Да, но ведь ты тоже боялся увлечься мной, потому что считал, что столь сильные чувства могут вынудить тебя сдерживать твой характер. Однако этого не случилось. Вот и Хью похож на тебя. Не умеет себя обуздывать.
Дугал надолго погрузился в молчание.
- Было время, когда мы все обезумели от горя, вызванного общей утратой.
Внезапно в глазах Софии появилось скорбное выражение:
- Когда умер Каллум?
Горло Дугала сжала судорога. Он не мог выговорить ни слова, только кивнул. Его младший брат, любимец всего клана, бессмысленно погиб, а оставшиеся в живых пятеро братьев впали в отчаяние.
И их общая ярость вызвала столь сильные ветры, что они поднимали дома с фундаментов, вызывали такие сильные дожди, что ручьи выходили из берегов и превращались в бурные реки, сносившие строения, амбары и все, что попадалось на пути. Гром и молния обрушивались с небес, разя все, что двигалось, а за ними следовали ураган и смертоносный град.
Когда началась такая буря, это привело их в чувство, однако уже было слишком поздно. И никто из них не мог совладать со стихийными бедствиями… В период самого отчаянного буйства стихии Дугал нашел Хью, лежащего без чувств на парапете замка. Это всех их отрезвило.
При воспоминании о Хью, промокшем насквозь и столь бледном, что они сочли его мертвым, грудь Дугала защемило. Только слабое биение пульса, которое они с трудом нащупали, убедило их в том, что их брат жив. Они уложили Хью в кровать, но он начал быстро угасать. Это продолжалось до тех пор, пока не прибыла старая Нора и не принялась выхаживать его. Со своим знанием трав и отваров она ухитрилась вернуть его к жизни, но истек почти год, прежде чем здоровье его восстановилось.
Дугал потер лоб, задумавшись о том, остался ли Хью прежним после стольких испытаний.
София склонила голову набок:
- А как девочки ладят с Трионой?
- Они не горят желанием подружиться с ней. Я пытался поговорить с ними, но, похоже, они приняли твердое решение не общаться с ней. - Поколебавшись, Дугал добавил: - Я опасаюсь, что они что-то задумали.
- Почему ты так считаешь? Что они натворили?
- Не знаю. Просто несколько последних дней они выглядят таинственно. Я случайно слышал, как они шепчутся, а когда спросил их, о чем, они с самым невинным видом отделались от меня, сказав, что говорят о лошадях.
- Значит, они и в самом деле что-то задумали. - София поцеловала мужа в щеку. - Идем. Нам надо ехать в Гилмертон. У меня такое чувство, что там все прояснится.
Триона спустилась к завтраку, задержавшись, только чтобы положить на поднос письмо к сестре в парадном холле. Дворецкий должен был отправить его. Когда она поднялась с постели, Хью даже не шевельнулся. Он был совершенно измучен. Если его не доконали поиски кобылы, то лишили последних сил упражнения в постели. Эта мысль вызвала у нее улыбку, но она тотчас же исчезла. В постели у них с Хью всегда были отличные отношения, но она жаждала большего.
С тяжелым сердцем Триона направилась в гостиную, но в дверях встретила Ангуса. Ей это показалось странным.
- Завтрак готов? - спросила она.
Лицо Ангуса было мрачным:
- Да, миледи. Но войти в комнату затруднительно. Лайам отправился привести двоих грумов, чтобы помочь передвинуть буфет. Там все оказалось вверх дном.
Послышался стук в парадную дверь. Пробормотав слова извинении, Ангус поспешил открыть ее.
Вошла бабушка:
- О, вот ты где, девочка! В чем дело? У тебя озадаченный вид!
- Я просто хотела войти в смежную с гостиной комнату, но пройти туда не смогла.
Снова послышался стук в огромную тяжелую парадную дверь.
Триона попыталась скрыть нетерпение и подала знак Ангусу.
Вошли Кристина, Девон и Агги, разрумянившиеся от холода, но Ангус продолжал придерживать дверь открытой для лорда Дугала.
На сердце у Триона стало веселее:
- Вот и вы! А я гадала, когда вы приедете.
Девочки держались вместе: у Девон и Кристины был смущенный вид.
- Папа вернулся? - возбужденно спросила Агги.
- О да! Он спит.
Плечи Агги поникли:
- Ну и соня!
В коридор вошел Дугал, а с ним - невысокая миловидная женщина, которая показалась Трионе самым красивым созданием, какое она когда-либо видела в жизни.
Женщина ласково улыбнулась ей и выступила вперед:
- Моя дорогая! Мне так жаль, что меня здесь не было, когда вы приехали.
Триона вежливо протянула руку, но женщина заключила ее в самые нежные объятия.
Изумленная Триона мгновение стояла молча и неподвижно, но потом рассмеялась и ответила на объятие женщины.
- Вы ведь София Макфарлан? Не так ли? - спросила бабушка.
Женщина обернулась и с восторженным восклицанием бросилась обнимать Нору.
- Господи Боже! - сказала Триона. - Нынче утром, кажется, у нас собрался весь свет.
Улыбка бабушки стала шире, и она заключила Софию в горячие объятия:
- Я так и подумала, что это вы! Как ваш папаша, хоть он и плут, прости Господи?
- Прошу прощения, - поправил ее Дугал с шутливой серьезностью, - теперь фамилия Софии Маклейн, и уже довольно давно.
Бабушка только шутливо отмахнулась и снова обратилась к Софии:
- Никогда не думала, что этот ваш бездельник станет хорошим мужем, но, как видно, ошиблась. Он вошел в эту роль с такой же легкостью, как утка в воду.
Дугал отвесил изысканный поклон, и когда наклонил голову, волосы его блеснули золотом.
- Я прекрасно себя чувствую под этой кошачьей лапкой и очень счастлив.
Бабушка хмыкнула:
- Так и должно быть.
Триона задумчиво наблюдала за Дугалом и Софией, обменявшимися выразительными взглядами. Выражение их лиц было нежным, они выглядели любящими супругами. Как ей добиться, чтобы и Хью смотрел на нее так же?
Дугал повернулся к Трионе:
- Вы можете не знать этого, но однажды ваша бабушка спасла нашу сестру Фиону. И, по правде говоря, у нее хлопот был полон рот с нами, Маклейнами. Она лечила нас и поправляла наше здоровье долгие годы.
Триона перехватила взгляд Девон, шептавшейся с Кристиной.
- О, я и не подумала о завтраке для детей. Вы уже поели?
- Нет, - поспешил с ответом Дугал. - И мы просто умираем от голода.
София рассмеялась:
- Я так спешила познакомиться с вами, что мы позабыли про завтрак. Но надеемся все же не лишиться его.
- Я уверена, что еды у нас вдоволь, - сказала Триона. - Хватит на всех. - Она повернулась к слуге: - Ангус, не скажешь ли миссис Уоллис, что у нас гости к завтраку.
Слуга, помогавший гостям снять верхнюю одежду, взял с собой плащи и с поклоном удалился исполнять поручение.
Триона заметила, что Кристина мрачно уставилась на дверь соседней комнаты:
- Кристина, ты ела сегодня?
Девочка вздрогнула, и лицо ее залила краска: