– Договорились, Я заеду за вами завтра в десять.
– Завтра мы будем рисковать вместе? В десять?
– Если вы не трусливая курица.
Однако Нора не струсила. Она чувствовала, что никогда еще не была такой смелой. Это чувство преследовало ее до десяти часов утра следующего дня, когда Брендан с ревом въехал во двор ее дома на мотоцикле.
* * *
Да, это опасно, думал Брендан. Они переплыли озеро на пароме, а потом он повел мотоцикл по извилистой дороге вдоль северного берега. Поездка была рискованной не из-за ухабов, движение по которым не сравнилось бы с поездкой на американских горках. Не из-за туристических прицепов или буксируемых лодок и местных жителей, старающихся перейти дорогу.
Поездка была опасной. Нора Андерсон так плотно прижалась к спине Брендана, что между ними не удалось бы просунуть даже папиросную бумагу. Они рисковали, потому что Нора не боялась, а кричала и смеялась, побуждая Брендана на очередное лихачество.
Они остановились на обед в пабе на полпути к озеру. Нора сняла шлем и распустила примятые волосы, ее нос обгорел на солнце, а щеки порозовели от ветра. Она сияла от счастья.
Нора была беззаботной и молодой, и Брендану захотелось, чтобы она такой и осталась.
Поедая сэндвичи со стейком, сидя на палубе, которая простиралась над голубыми водами озера, они разговаривали о выздоровлении Игги и смеялись над Люком, который ел пирог Диди. Брендан поведал Норе о смешных случаях на работе, но не сообщил о проекте жилого комплекса на озере, который должен был стать лучшим в его карьере. Нора поделилась с ним некоторыми амбициозными планами по поводу приюта "Ковчег Норы".
Хотя они не так много друг другу рассказали, Брендан чувствовал себя расслабленным и свободным. Ему казалось, что он знает Нору всю жизнь, и она – самый непринужденный человек, с которым он проводил время.
Нора выпила пива, он ограничился стаканом воды. Брендану предстояло не только ехать по дороге, но и контролировать растущие чувства к Норе.
– Вы знаете, что я сделал вчера вечером? – спросил он.
– Очистили рубашку от пятен солодки?
– После этого.
– Работали?
Брендан осознал, что не сможет ответить утвердительно. Дело в том, что он работал все время, но не вчера вечером.
– Я читал рубрику "Спросите Ровер" в Интернете. Она густо покраснела и отпила пива.
– Зачем вы это сделали?
– Мне было любопытно. Она покраснела сильнее.
– Итак, теперь вы знаете. Работа для чокнутых. Он нахмурился:
– Вы шутите?
– Нет. Я никогда никому не говорила, что веду эту рубрику.
– Но почему?
– Больше всего на свете я хотела стать обычной. Чтобы надо мной не смеялись. Не считали эксцентричной или странной. Я желала стать популярной, чтобы у меня было много друзей. Вместо этого, я довольствовалась странной способностью утешать раненых животных. В моей семье часто шутили, что в прежние времена меня сожгли бы на костре. С животными я налаживаю контакт быстрее, чем с людьми. Я словно читаю их мысли. Я поднимаю животным уровень энергетики. Моя семья считала меня странной. Дети, с которыми я выросла, думали, что я чокнутая. Я научилась скрывать свои способности.
– То есть, когда вы пишете в "Спросите Ровер", вы чувствуете энергетику животных даже на расстоянии?
Она вгляделась в его лицо и поняла, что он не издевается, а искренне интересуется.
– Я не знаю наверняка, скольким животным помогла и сколько людей действительно внимательно читали мои ответы.
– Приходило много писем, – медленно заметил он, – от довольных читателей, которые поражены тем, до чего полезны ваши советы в их ситуации. Откуда вы узнали, что собака, которую трясло целую неделю, сломала зуб? Как вы узнали. что пропавший кот сидит под приборной панелью фургона ремонтной службы?
– Догадки и… ощущения. Мой странный дар. Я надеюсь, вы никому не расскажете, что рубрику в газете веду я. – Она увидела на его лице упрямство. – Это ради Люка. Чтобы у него тоже была здесь нормальная жизнь.
– Чего вы хотите для него? Она вздохнула:
– Того же, чего не смогла получить сама. Популярности и дома, полного друзей. Я не желаю, чтобы из-за меня над ним смеялись или его осуждали.
– Знаете, Нора, люди не могут не осуждать. Например, в темные века, о которых говорила ваша семья, когда жгли ведьм на кострах. Кошек связывали с ведьмами, поэтому их тоже убивали.
– А когда они убили всех кошек, расплодились крысы и разнесли эпидемию бубонной чумы. От нее умерло двадцать пять миллионов человек.
– Мне кажется, я не очень хорошо вас понимаю.
– Люди всегда кого-нибудь осуждают. Многие их выводы просто неверны. Так или иначе, каждый из нас должен найти собственную правду. – Он помолчал. – Мне понравилось "Спросите Ровер", но больше всего мне импонируют ответы, которые вы перечеркивали. Эти черновики когда-нибудь попадают в рубрику?
– Нет. Никогда.
– Жаль.
Она иронично рассмеялась:
– Я не думаю, что мир готов читать колонку "Спросите Нору".
– А вот здесь, по-моему, вы ошибаетесь. Миру понравится умная, смешная и проницательная Нора.
– Если я расплачусь, вы спросите, не началась ли у меня истерика? – произнесла она, запинаясь.
– Нет, – ответил он. – Я сделаю вот что.
И Брендан совершил поистине рискованный поступок – припал к губам Норы. Он целовал ее долго и страстно.
– Я не должен был этого делать, – произнес Брендан, отстраняясь от нее.
– А зачем сделал? – поинтересовалась она, широко раскрыв глаза от удивления и желания.
Он пожал плечами:
– Нам пора ехать.
– Нет. Мне кажется, когда ты читал письма, лежащие у моей кровати, ты раскрыл часть моей души, хотела я этого или нет. Это несправедливо. Ты должен рассказать мне о себе.
Брендан посмотрел на Нору, борясь с желанием поведать ей, кто он на самом деле. Рассказать ей о чувстве вины и облегчить душу.
Внезапно она коснулась его руки. Брендан почувствовал, будто ее энергия обещает ему вывести его из тьмы на свет.
Он все еще может ей сопротивляться.
Однако Нора в очередной раз доказала, что у нее превосходная интуиция.
– Расскажи мне что-нибудь о себе. Свой секрет. Самый мучительный секрет.
Брендан разрывался между желанием не доверять Норе и желанием ей довериться. Она многое понимает. И умеет исцелять. Достаточно просто посмотреть на Чарли. Живя с Норой под одной крышей, кот с каждым днем оттягивает момент своей смерти.
Почему же она задала этот вопрос? О секрете. Свет в ее глазах манил Брендана в том направлении, в котором ему не хотелось двигаться. Свет ее глаз прибавлял ему смелости, когда он хотел поджать хвост и убежать.
Долгий сезон дождей закончился, и вышло солнце. Может, и в его жизни наступит светлое время?
Брендан глубоко вздохнул и поведал о том, о чем никто не догадывался.
– Я чувствую себя неудачником в архитектуре, – произнес он.
– Но ты очень успешный.
– Я никогда-никогда, ни разу не испытывал гордости, стоя перед домом, построенным по моему проекту. Я всегда чувствовал, будто что-то упустил. Таков мой секрет.
Мгновение она пристально смотрела в его лицо, потом сказала:
– Это не совсем секрет. Это его первый слой.
– Что?
– Я готова поспорить на вылеченную игуану, что твое чувство неполноценности имеет давние корни.
– Я не считаю себя неполноценным! – запротестовал он, но ее взгляд заставил его замолчать.
Брендан осознал, что никогда не говорил с Бекки о чем-то подобном. Может, он начал ее терять давным-давно, когда они только поженились?
– Моя мама не жила с моим отцом, – произнес он и откашлялся. – Она забеременела, а ему было наплевать. Она никогда не говорила, но я подозреваю, что она провела с моим отцом всего одну ночь. Кто знает? Может, она даже шантажировала его своей беременностью, чтобы попытаться заманить в ловушку. Но если она его и шантажировала, то это имело неприятные последствия. Она осталась одна, молодая и без образования. Она злилась на всех мужчин в мире, кроме меня. – Он пожал плечами, стараясь отшутиться: – Перед тобой стопроцентный незаконнорожденный ребенок.
Взгляд Норы был ожесточенным, словно она видела намного больше, чем Брендан намеревался ей сказать.
– Нет, – мягко произнесла она, – это очередной слой. Что было дальше? Рассказывай до конца.
– Мы были бедны, – сказал Брендан. – Знаешь, принято говорить, что бедность – это когда ты не ходишь в ресторан, чтобы поесть, или не получаешь сорок подарков на Рождество, или не носишь новомодную одежду от известных дизайнеров, как все остальные.
– Настоящие бедняки не хвастаются своим положением, – сказала она.
Ну вот. Достаточно. Брендан сказал ей, что чувствует неудовлетворенность своей работой. И о том, что он незаконнорожденный и вырос в бедности.
Однако это не все его секреты. И Нора об этом знает. Брендан ощущал, как ее энергия вытягивает из него слова. Или, может быть, ему просто пора выговориться.
– Мы были практически нищими. По утрам моя мама работала горничной в мотеле и в частных домах, а по вечерам официанткой. Мы считали каждый цент. Иногда у нас не было еды. Иногда нас выселяли, потому что мы не могли заплатить за квартиру.
– Я вырос, зная, что обязан оправдать каждую жертву моей матери. Каким-то непонятным для меня образом ей удавалось зарабатывать на еду и накопить немного денег, чтобы я поступил в университет. Я работал на трех работах. Я получал стипендию. Мать дожила до того момента, когда я получил диплом.
– После ее смерти я колесил по стране, потом переехал в Хансен. Здесь была небольшая архитектурная фирма. Я сказал себе, что должен трудоустроиться, но мне кажется, что я переехал сюда, чтобы забыть прошлое.
– А потом я встретил Бекки. По правде говоря, я не верил, что такая девушка, как она, посмотрит на парня вроде меня. Она была единственной дочерью и выросла в очень обеспеченной семье уроженцев Хансена. У нее на заднем дворе был бассейн, она имела загородный дом в Вале, окончила дорогую школу в Швейцарии.
– Я отгородился от своего прошлого, – сказал он. – Я его стыдился. Я никому не говорил, откуда родом, особенно богатой девушке, которая безумно в меня влюбилась. Я подумал, что если бы она узнала обо мне все, то никогда не согласилась бы выйти за меня замуж.
– Она так ни разу и не спросила?
– Конечно, она спрашивала. Мне кажется, сначала ей нравилась моя таинственность, ибо я мало говорил о своем прошлом.
Брендан умолк. Он наговорил слишком много. Кому нужны его переживания? Но вот он посмотрел на Нору и понял, что ей не все равно. И он увидел, что свет ее глаз не позволит ему отмолчаться – Брендан не успокоится, пока не выговорится.
– Я чувствовал, что должен заслужить веру Бекки в меня. Мне было недостаточно ежемесячно оплачивать счета. Нет, я должен был добиться успеха. Мне требовались все атрибуты успеха.
– Когда мой босс собрался на пенсию, я решил купить у него фирму. А потом, в это же самое время, на продажу выставили дом Бекки. В таких домах, вроде этого, когда-то работала моя мать, пока я был маленьким. Она называла их замками.
В самом деле, пора остановиться. Но казалось, маленький мальчик, обещавший матери купить ей замок, не остановится, пока не скажет все до конца.
– Иногда, если отменяли занятия в школе или я заболевал, мне приходилось идти с ней в те причудливые дома.
– Для ребенка, живущего в двухкомнатной лачуге в районе для нищеты, такие дома казались замками. Отдельная комната под столовую. Четыре ванные комнаты. Паркетные полы и турецкие ковры, красивые картины и удивительные люстры. У детей были тематически оформленные спальни. В одном доме у мальчика была комната пирата, а у девочки – принцессы. Я вырос, мечтая, что когда-нибудь разбогатею.
Брендану казалось, что уже можно остановиться. Но в его душе словно прорвало плотину. Он будто очищался от чего-то токсичного, с каждым словом ему становилось легче и свободнее.
При виде света в глазах Норы он был в свободном падении, надеясь, что выдержит приземление. Глубоко вздохнув, он решил рассказать все до конца.
Глава 14
– Бекки было безразлично, купим мы этот дом или нет. Но мне было не все равно. Я должен был обеспечить ей тот уровень жизни, к которому она привыкла. Я переусердствовал. Я не хотел, чтобы она работала. Я считал, что, если она станет работать, меня сочтут неудачником, который не в состоянии содержать жену. Я трудился день и ночь. Она все сильнее разочаровывалась во мне, пытаясь до меня достучаться. Она начинала понимать, что моя так называемая таинственность – обычная неспособность найти с ней общий язык. Она сказала, что я перестал веселиться. Что жизнь ее больше не радует.
И вот наконец самое худшее. Сейчас он расскажет, как погубил хорошую женщину, которая не сделала ничего дурного, а просто его любила.
– Я не хотел ребенка, – хрипло произнес он. – Я думал, что ребенок – очередной стресс. Я не знал, что она пыталась спасти наш брак. Я даже не подозревал, что он рушится. Она организовала совместные выходные. Мы должны были кататься на лыжах. Обрадовался ли я? Нет. Я рассердился. Я не понимал, зачем она тратит деньги на всякую ерунду. Но она хотела, чтобы мы развлеклись. Она желала, чтобы мы оказались в романтической обстановке. У нее для меня была большая новость. Новость, которую стоило отпраздновать. Новость, на которую стоит тратить деньги. В день, когда предстояло ехать, у меня на работе возникли проблемы. Тогда казалось, что их нужно срочно решить. Теперь я задаюсь вопросом, не сделал ли намеренно эти проблемы срочными, чтобы показать Бекки, как я раздражен из-за ее денежных трат на поездку, которая отрывает меня от работы. Я сказал ей, чтобы она ехала на лыжный склон без меня. Я собирался приехать туда вечером. Она ушла от меня в расстроенных чувствах. Пока она была в пути, начался сильный снегопад. Она потеряла контроль над автомобилем, вылетела за пределы дороги и врезалась в дерево. Она погибла мгновенно. Причину праздника я узнал от следователя. Бекки была беременна. Ребенок тоже погиб. Она перестала принимать противозачаточные таблетки. Я знаю, потому что после обнаружил их в аптечке. Потом я снова и снова задавал себе один и тот же вопрос. Спровоцировало ли аварию то, что Бекки расстроилась из-за меня? Наверное. И если работа была для меня всем до той аварии, то после я стал дневать и ночевать в офисе. Работа стала единственным способом заглушить мое чувство вины. Единственным способом. Знаешь, за неделю до смерти она сказала мне: "Если я умру первой, то вернусь и сообщу тебе, что у меня все хорошо". Но я не услышал любви в ее словах. Я просто ответил: "Ничего хорошего с тобой не будет. Ты же умрешь". Она так и не вернулась, – прошептал Брендан. – Она не сообщила мне, что с ней все в порядке. Потому что ей плохо. И только я виноват, что ей плохо.
Брендан ждал, когда пожалеет о том, что открылся Норе, поведал о самом сокровенном. Он сожалел о том, что теперь она знает о нем гораздо больше прежнего.
Он ждал, когда она скажет что-нибудь неподходящее.
Например, что он должен простить себя, что с Бекки все в порядке, что он вообще ни в чем не виноват.
Однако Нора ничего не сказала.
Она даже не взглянул на него. Она смотрела на зеркальные, безмятежные воды озера. Ее глаза были похожи на бездны спокойствия.
Брендан должен был показать ей свое истинное лицо. Должен. И он это сделает.
– Я ни разу не плакал по ней, – прохрипел он. – Ни в ночь трагедии. Ни на ее похоронах. Никогда.
Он думал, что на этот раз Нора от него отстранится. Но вместо этого она крепче сжала его руку. Прикосновение ее ладони дарило энергию, понимание, силу и исцеление.
Вдруг Брендан почувствовал огромную свободу. Ему показалось, что он летит.
Он ожидал, что, выговорившись, упадет на колени и обезумеет от горя.
Он почувствовал, будто у него выросли крылья.
После того откровенного разговора между Бренданом и Норой возникла неожиданная связь, и они вместе "полетели" к свету.
Они просто не могли насытиться друг другом. Люк тоже преобразился к лучшему. Несмотря на протесты Норы, Брендан научил его ездить на мотоцикле по подъездной дороге к ее дому. А потом он научил и Нору. Как и в игре в покер, Люк обучался быстрее.
В жаркие дни они втроем отправлялись на пляж, чтобы поплавать и порезвиться в освежающей холодной воде. Они арендовали каяки, катание на которых было намного веселее, чем на педальных лодках с плоским днищем. На прогулки по прохладному лесу они брали с собой собаку с тремя лапами.
По вечерам, пока Игги приходил в себя после операции под кухонным столом, а Чарли лежал на коленях Люка, они играли в покер. Брендан даже позволил уговорить себя сыграть в скребл.
Все чаще Брендан и Нора находили способы остаться наедине. Он водил ее по очаровательным местам, типа каскадного водопада. Они отправлялись на пикники и иногда задерживались на них допоздна, чтобы посмотреть на звезды на чернильно-черном небе.
Проект жилого комплекса "Деревня на озере" казался Брендану почти не важным.
Важным для него стало чтение последних заметок Норы для рубрики "Спросите Ровер", поездки с Люком и Чарли к Диди.
Во время одной из таких поездок Брендан подумал, что пора решить вопрос с Чарли.
– Возможно, Чарли пора вернуться домой к Диди. Ему стало лучше.
Брендан и Люк мыли посуду. Диди и Нора сидели в креслах-качалках на крыльце. Чарли лежал на коленях у Диди.
– Нет, – сказал Люк и обеспокоенно посмотрел через стеклянную дверь. – Нет. Ему не стало лучше. Он просто держится.
Но, учитывая то, как Чарли выглядел недавно, разве не чудо, что он "держится"?
Брендан улыбнулся украдкой. Из прожженного циника он превратился в человека, верящего в чудеса.
Разве любовь не творит чудеса? Она делает невозможное возможным.
Любовь.
Только благодаря любви все вокруг кажется светящимся.
Даже желание физического контакта с Норой – прикосновение к ее руке, отведение прядей волос от ее лица, поцелуи – все казалось чудом. Брендан воскрес и жаждал жизни.
Ему очень нравилось осыпать Нору небольшими подарками: золотое ожерелье в виде двух соединенных сердец, тонкие серебряные серьги в виде обруча. Она очень неохотно принимала его подарки, а потом носила их с огромным удовольствием.
Он водил ее по общественным местам, знакомил с друзьями и деловыми партнерами. Она по-прежнему запрещала ему говорить о том, что она ведет рубрику "Спросите Ровер".
И однажды случилось следующее. Нора стояла у раковины на его кухне, когда все гости ушли.
Брендан подошел, обнял Нору и глубоко вдохнул аромат ее волос. Она повернулась и крепко его обняла.
А потом она потянулась вверх, а он опустил голову.
И вот их губы встретились.
Во время страстного поцелуя Брендан Грант понял, что любит Нору. Слегка от нее отстранившись, он посмотрел в ее глаза и понял, что она тоже его любит.
– Я хочу остаться на ночь, – прошептала она.
Но Брендан решил, что им нельзя торопиться с близостью.
То, что он чувствовал к Норе, было слишком хрупким и дорогим.
Найдутся люди, которые скажут, что еще слишком рано и он торопит события.