Письмо от Лидии пришло вскоре после дуэли, как раз тогда, когда у него началась лихорадка. В нескольких коротких, взволнованных строчках он увидел возможность надеяться. Но честь требовала, чтобы он сохранил в тайне имена тех, кто присутствовал на дуэли. Целых две недели пропало зря: он и хотел бы связаться с ней, но не мог этого сделать.
Только Бортон знал правду и о его ситуации, и о его состоянии - это касалось как его раны, так и сердечных дел. Он прибыл вскоре после дуэли, расспросил о Мэри - этот бедняга был до сих пор увлечен строптивой племянницей Неда, - потом обругал как следует племянников Неда, которые даже не подумали заехать, чтобы выразить беспокойство по поводу его здоровья, не говоря уж о том, чтобы поблагодарить. Потом он ни с того ни с сего объявил:
- Теперь тебе следует заняться леди Лидией Истлейк.
Этих нескольких слов было достаточно, чтобы понять, что он знает, что Лидия занимает все его сердце и что в нем нет и никогда не будет места для другой женщины.
Хорошо бы еще, чтобы Лидия была хотя бы наполовину такой проницательной. Его взгляд - и без того суровый - стал еще мрачнее.
Весь вечер он мучился незнакомым ему чувством ревности, наблюдая, как она танцует то с одним, то с другим мужчиной. Головы тех, кто находился вокруг, поворачивались за ней следом, привороженные не только оригинальностью маскарадного костюма, но и красотой женщины, фигуру которой он облегал. Шепот сопровождал ее, разговоры стихали, люди замирали, не донеся до рта бокалы с напитками.
Она радовалась жизни и была возбуждена. Несмотря на то что золотая маска не позволяла видеть выражение ее лица и глаз, она никогда еще не казалась ему такой оживленной, как сегодня, блистающей, словно лучик солнца в обличье человека. Почему?
Может быть, она в кого-то успела влюбиться? В кого? В испанского гранда, с которым вальсировала? Или в кардинала? Он не узнавал себя в этом напряженном, разгоряченном человеке, который ревниво следил за каждым ее движением.
Она ушла с танцевальной площадки, и он последовал за ней, движимый беспокойством. Он намеревался предупредить ее, чтобы она позаботилась о своей репутации, хотя она могла сделать вид, будто не узнает его, и он будет вынужден включиться в игру.
Но правила игры менялись, а слова приобретали другое значение, и не успел он осознать это, как уже целовал ее. А дальше что? Это было какое-то безумие.
Он на мгновение закрыл глаза, вспоминая. Его еще никогда не подвергали столь суровому испытанию. Он не припомнит, чтобы когда-нибудь ему было так трудно с чем-нибудь расстаться, как в тот момент, когда он отпустил ее от себя. Только когда она охнула, это напомнило ему, где они находятся, а также о том, что через пару-тройку минут он овладел бы ею, словно гулящей девкой.
А Лидия? Как могла она подумать, что он не узнает ее? Тот факт, что она искренне считала, будто он не узнал ее, потряс его как удар. Как могла она подумать, что он способен так сильно желать какую-нибудь другую женщину, кроме нее?
Он не мог поверить в это.
Глава 25
Лидия нашла Элинор в одной из приемных комнат. Она играла в вист с Эмили. Подождав, пока начали тасовать карты и Эмили удалилась за стаканчиком пунша, она подошла к герцогине и встала за ее спиной. Потом она наклонилась и прошептала ей на ухо:
- Не спрашивай почему, но я предпочла бы, чтобы никто не узнал, кто я такая.
Элинор поняла ее с полуслова. Она была большим мастером играть в эти игры, распространенные среди представителей светского общества. Она даже не повернулась и не взглянула на Лидию, сохраняя высокомерную неподвижность.
Все знали, что Элинор и Лидия были подругами. Если Элинор станет уделять ей слишком много внимания, окружающие придут к выводу, что загадочная Аурелия - это не кто иная, как леди Лидия Истлейк. И их предположение превратится в уверенность, если они уедут вместе.
- Я возьму наемный экипаж, - продолжала Лидия.
- А как быть с Эмили? - пробормотала Элинор, вопросительно взглянув на Лидию, словно только что поняла, что к ней обращаются. Любой, кто наблюдал за ними, подумал бы, что они только что встретились.
- Я была бы благодарна, если бы ты попросила ее встретить меня через пять минут на улице, - прошептала Лидия.
Элинор кивнула и поднялась из-за стола. Повернувшись к Лидии, она громко сказала:
- Послушайте, я не знаю никого из леди, которые не хотели бы, чтобы их узнали.
Не взглянув больше на Лидию, она выплыла из комнаты. Лидия отправилась в противоположную сторону.
У входа в бальный зал Элинор остановилась и поискала глазами Эмили. Она не сразу увидела ее, зато увидела очень напряженное лицо капитана, появившегося со стороны двора и направившегося в бильярдную комнату. Ее глаза задумчиво прищурились. От ее взгляда не укрылись и листочки, запутавшиеся в золотой сетке на подоле платья Лидии.
Это ей не понравилось. У капитана не было средств содержать Лидию так, как она того заслуживала. У него не было возможности вращаться в тех же кругах, что и Лидия. Или, например, как она сама. Это могут не многие.
Не может быть, чтобы девочка была так глупа, что…
Ее губы сжались в твердую линию. Пока никто об этом не знает, не имеет значения, воображает ли Лидия, что влюблена, или она влюблена на самом деле, и нарушила ли она правила приличия или не нарушила.
И никто не должен узнать об этом впредь.
К двум часам ночи толпа перед домом Спенсеров начала редеть: те, кто зарабатывал на жизнь своим трудом, разошлись по домам, чтобы выспаться, и уступили место игрокам, молодым щеголям с их кокетничающими подружками, стареющим дамам полусвета, старым пижонам и щеголям средних лет. Все они задерживались здесь по дороге в следующее игорное или питейное заведение, жаждая увидеть все, что еще можно было увидеть.
Какой-то мускулистый мужчина лет пятидесяти прислонился к воротам, пытаясь убедить очень молоденькую и хорошенькую шлюху, что у него действительно имеется монетка, чтобы оплатить несколько часов ее компании. Девчонка недоверчиво взглянула на него. Правда, у него был стиль и говорил он правильно, но, судя по порезам на подбородке, брился он сам, а его сюртук, хотя и сшитый из тонкого сукна, был перелицован. У него был шишковатый нос пьяницы, а когда он улыбался, глаза оставались холодными.
- Покажите-ка мне сначала монетку, о которой вы говорите, - настойчиво требовала девица.
Мужчина прищурил глаза.
- Ты думаешь, что я вру? - спросил он, презрительно усмехнувшись. Его несмеющиеся глаза превратились в узкие щелочки и стали очень злыми. Девчонка была готова удрать, когда дверь в Спенсер-Хаусе открылась и оттуда, словно пригоршня золотых монет, выплеснулись свет и музыка. Появились две женщины: одна была одета Матушкой Гусыней, а другая - Золотой статуей. Ее золотистое платье вспыхивало и мерцало словно светлячок. Лицо было скрыто под золотой маской.
Девчонка - а она еще была почти ребенком и не могла не поддаться очарованию - совершенно забыла о своем компаньоне.
- Вот это да! - в полном восторге выдохнула она.
Мужчина повернулся, чтобы посмотреть, что привлекло ее внимание, и увидел двух женщин, садящихся в экипаж.
- Ты знаешь, кто это? - спросил, обращаясь к девчонке, красивый златовласый юноша и указал на экипаж.
Девчонка взглянула на него, и взгляд ее задержался дольше, чем нужно: уж очень он был хорош собой.
- Не-а, - дерзко ответила она. - Ну и кто же она такая, милорд?
Парень глупо ухмыльнулся, явно не зная, что она называет милордом каждого потенциального клиента.
- Это леди Лидия Истлейк, - сказал он, тщательно выговаривая слова. - Она не только одна из самых прекрасных женщин в Лондоне, но и одна из самых богатых.
- А откуда вам это известно, милорд? - спросила девчонка, отвернувшись от пожилого мужчины и придвигаясь поближе к более приятному на вид юнцу.
- Потому что я видел этим вечером, как она выходила из дома леди Гренвилл на Кавендиш-сквер, когда я проходил мимо… - он замолчал и, оглянувшись вокруг, тихо добавил: - направляясь в игорное заведение.
- Вот это да! - сказала девчонка и, мотнув головой в сторону бутылки, которую парень держал в руке, добавила: - Угостишь?
Парень взглянул на бутылку, потом на нее и протянул ей бутылку. Она отхлебнула большой глоток:
- Если она такая богатая, то почему ездит в старом наемном экипаже?
Этот вопрос явно поставил юного красавчика в затруднительное положение.
- Чего не знаю, того не знаю, - признался наконец он, отбирая у нее свою бутылку.
К этому времени экипаж, в котором сидели золотая леди и ее компаньонка, подкатил к воротам и остановился, ожидая, когда лакеи откроют их. Он стоял так близко, что девчонка могла заглянуть внутрь экипажа. Женщина, которую юный щеголь назвал леди Лидией, отвернулась от толпы и разговаривала с Матушкой Гусыней, снявшей с головы чепец, под которым обнаружились тугие завитки седеющих рыжих волос.
- А кто другая женщина? Старая? - спросила девчонка.
- Кузина леди Лидии. И ее постоянная компаньонка.
- А ее как зовут? - спросил уже забытый потенциальный клиент.
Парень пожал плечами.
- Не знаю, - признался он, но вдруг вспомнил: - Говорили, что леди Лидия нашла ее в сумасшедшем доме.
Не сказав больше ничего, мужчина просто повернулся и ушел. Девчонка вздохнула с облегчением, поняв, что ей не придется испробовать на себе его крутой нрав, когда она ему откажет, и не придется ложиться с ним в постель, если у него действительно имеется крона. Она бросила кокетливый взгляд на красивого нового клиента.
- Ну а вас как зовут, милорд? - спросила она, отбирая у него бутылку и отхлебывая еще один изрядный глоток.
Парень глядел на нее с явным одобрением.
- Гарри, - сказал он.
Глава 26
Как и следовало ожидать от человека, посвятившего свою жизнь тому, чтобы контролировать всех членов своей семьи, дедушка Чайлда Смита, гнусный старикан, отказывался умирать, пока не увидит своего сына посвященным в рыцари, свою дочь - замужем за маркизом, а собственную жену - в могиле. Это была его третья жена - первые две, к счастью для них, уже умерли. Он достиг своего преклонного возраста, несмотря на то что ему не раз предсказывали не дожить до изгнания Наполеона. Единственным, кто отказывался подчиниться его требованиям, был Чайлд.
Иногда Чайлду начинало казаться, что именно его отказ жениться продлевает жизнь старого греховодника за пределы установленных природой сроков. Но Мартина Смита никогда особенно не интересовали порядки, установленные природой, как не интересовали желания и потребности других людей.
Но теперь наконец стало ясно, что даже Мартину Смиту больше не удастся обманывать смерть. Он действительно умирал. Нельзя сказать, что это сделало его более терпимым или менее неприятным. Не заставило это его и пересмотреть свою потребность подчинять всех своей воле. Как бы не так. Казалось, это даже усилило отвратительные черты его характера.
Записка, которую Чайлд получил во время маскарада у Спенсеров, была короткой и деловой. Дедушка Чайлда на смертном одре и требует присутствия своего единственного внука. Чайлд сразу же ушел с бала и направился к нему. Старик сидел в постели, обложенный подушками. Шелковый ночной колпак спустился на уши, ввалившиеся глаза помутнели.
- Этот прыщ еще не явился? - спросил Мартин, обращаясь к шеренге докторов и лакеев, стоявших в напряженном молчании.
- Я здесь, дедушка, - сказал в ответ Чайлд, заставляя себя подойти к кровати.
- Еще не женился? - прокаркал низким голосом старик.
- Нет, сэр.
Он махнул скелетообразной рукой в сторону Чайлда.
- Ты зря тратишь время, переча мне. Ты слишком любишь свою внешность, чтобы быть бедным.
К несчастью, старик был прав. Именно по этой причине Чайлд Смит стоял сейчас, в час дня, перед дверью городского дома леди Лидии Истлейк и готовился произнести небольшую изящную речь, которая могла бы убедить леди Лидию стать его женой.
Китти будет в ярости. Или, что еще хуже, у нее будет разбито сердце. Пусть уж лучше будет в ярости. Мысль о рыдающей маленькой Китти с разбитым сердцем была абсолютно невыносимой. Но ведь она разумная женщина. Она наверняка его поймет. Ведь он собирается жениться на леди Лидии не по собственному желанию. Отнюдь. Хотя она ему, конечно, нравится. Она такая остроумная, такая элегантная… и очень красивая.
Но она не Китти.
Она не могла бы заставить его сердце учащенно забиться, всего лишь мимоходом улыбнувшись ему, или прогнать заботы, просто поделившись с ним кусочком жареного хлеба с сыром, сидя перед камином. Она не могла бы заставить его забыть, кто он такой и где находится, просто положив хорошенькую головку к нему на колени и приказав кормить ее виноградом. Она не могла бы заставить его хохотать над своим умышленно утрированным акцентом или стонать от наслаждения, когда растирала его ноги.
Но все это не имело значения по сравнению со статусом, который он приобретет, став одним из пятерых самых богатых жителей Лондона.
Да, Китти просто придется принять все это. Ему надо было позаботиться о своем имени, а это означало подчиниться требованиям старика. И, судя по еле слышному, когда он уходил, дыханию старого мерзавца, ему следовало поторопиться.
Он резко постучал в дверь. Открывшая дверь служанка провела его в поразительно скромно обставленную утреннюю гостиную и, приняв у него шляпу и трость, сказала:
- Извольте подождать, сэр, а я узнаю, дома ли леди Лидия.
Чайлд с интересом огляделся вокруг. Для женщины, всегда окруженной роскошью, ее гостиная была поразительно пустой и лишенной декоративных элементов. И даже мебели. На стене висели несколько картин кисти неизвестных художников. Ничем не примечательные каминные часы отсчитывали время. Даже ковер под ногами был непропорционально маленьким, как будто замещал собой большого старшего брата.
Вернувшаяся служанка присела в реверансе и, сказав, что леди Лидия скоро спустится, спросила, не желает ли он что-нибудь выпить. Он отказался, и служанка ушла.
Не заставив долго ждать себя, появилась леди Лидия. Под ее знаменитыми фиалковыми глазами залегли тени того же оттенка, она была бледна, как после бессонной ночи. Ее губы едва заметно дрогнули в улыбке.
Он поклонился.
- Леди Лидия. Прошу прощения, что прошлой ночью я не смог станцевать с вами. Семейное дело потребовало моего присутствия.
- Надеюсь, не произошло ничего неприятного? - спросила она.
Он беззаботно махнул рукой, как бы отметая ее беспокойство. Она уселась в кресло и сложила руки на коленях.
- Ничего неожиданного, просто некоторое неудобство, - сказал он, понимая, что не ответил на ее вопрос. Но ведь если они поженятся, она должна знать, что он ведет жизнь, отдельную от ее жизни, в которой она не будет участвовать и задавать вопросы о которой ей не будет разрешено. Такую же любезность он был намерен оказывать и ей.
- Говорят, будто маскарад у Спенсеров соблаговолила посетить Аурелия, загадочная и легендарная, - сказал он вместо того, что хотел сказать. - Она, говорят, элегантно обмахивалась золотым веером филигранной работы. - Он улыбнулся и многозначительно погрозил ей пальцем.
Он думал, что комплимент придется ей по вкусу и они начнут перебрасываться кокетливыми фразами, но она лишь рассеянно улыбнулась в ответ.
- Да, - сказала она. - Жаль, что вас там не было. Вы бы одобрили мой костюм.
В ее словах не было ни капельки кокетства. Она посмотрела в сторону и прикоснулась к виску кончиками пальцев. Все шло не так гладко, как он предполагал. Вместо приятной блестящей собеседницы перед ним была усталая, озабоченная своими мыслями женщина, которой, кажется, не терпелось поскорее спровадить его.
Как будто заразившись от нее этим безразличием ко всему, он утратил даже тот небольшой энтузиазм, какой имел в отношении своей миссии. Возможно, это было к лучшему. Деловое соглашение - даже между друзьями - должно обсуждаться по-деловому. Конечно, вполне допустимо подсластить это парочкой комплиментов.
- Леди Лидия, я вами восхищаюсь, - сказал он. Это было правдой. - Я льщу себя надеждой, что за последние недели мы стали друзьями. - Это тоже было правдой.
Она не проявила ни интереса, ни нетерпения. У нее был вид человека, смирившегося перед судьбой.
- Да, мистер Смит. Мы с вами друзья.
- Леди Лидия, я счел бы себя самым счастливым человеком…
- У меня нет денег, - решительно прервала его она.
Он застыл, глядя на нее, пока не заметил, что сидит с раскрытым ртом. И захлопнул рот.
- Прежде чем вы скажете что-нибудь еще, я хотела бы, чтобы вы это знали. Моего состояния больше нет. У меня нет ни недвижимости, ни денег, ни ожиданий наследства. - Говоря это, она была не слишком расстроена, просто выглядела очень усталой. - Флотилию Истлейков захватили пираты, мои акции превратились в кучу ненужных бумажек, а большая часть моего личного имущества распродана, чтобы финансировать этот последний сезон. Мой последний золотой сезон, - иронично произнесла она нараспев.
Его брови сошлись на переносице. Теперь он понял, почему леди Лидия Истлейк вдруг проявила интерес к замужеству, после того как в течение многих лет давала отставку самым заманчивым холостякам. Обдумав этот вопрос, он решил, что на его ситуации это не отразится.
- Меня это не волнует, леди Лидия, - сказал он с привычной манерной медлительностью. - После женитьбы у меня будет достаточно средств, чтобы купить десять флотилий.
- Вот как?
Он принялся расхаживать перед ней.
- Вы были со мной очень откровенны, что отчасти удержало меня от предложения, которое связало бы меня обязательствами. Я ценю вашу честность и намерен ответить вам тем же самым. - Он сделал паузу, но все еще не взглянул на нее. - Если я женюсь до того, как умрет мой дедушка, то унаследую огромное состояние. Если же не женюсь до его смерти, его состояние будет передано нескольким университетам; один из них в Эдинбурге. - Он презрительно усмехнулся. - Это было бы пустой тратой денег, вы согласны?
Он откашлялся и продолжил:
- Леди Лидия, я пришел к выводу, что мы с вами очень хорошо подошли бы друг другу. Вы происходите из благородной семьи и обладаете шармом, остроумием, обходительностью и изысканностью.
Впервые за все время разговора в ее мрачных глазах вспыхнула насмешливая искорка, и она с нескрываемой иронией добавила:
- Вы, кажется, забыли упомянуть о моей несравненной красоте.
Он действительно забыл. Для него упоминания заслуживала красота одной-единственной женщины.
- Это само собой разумеется. Вы очень красивы.
- Спасибо.
Отсутствие одобрения с ее стороны привело его в некоторое замешательство, но он продолжал гнуть свою линию.
- Все это есть и у меня, кроме благородного происхождения, хотя мои предки джентльмены.
- Понятно, - кивнула Лидия.
- Поэтому, леди Лидия, - он прочистил горло, - мне кажется, что таким хорошо совместимым людям, как мы, было бы весьма разумно объединиться в браке.
- Похоже, что это имело бы смысл, - пробормотала она.
Он кивнул.
- Именно так. И, понимая это, - он сделал глубокий вдох, - леди Лидия, окажите мне честь принять мое предложение выйти за меня замуж.