Генри нарочно держался отстраненно и недружелюбно. Кит поняла – чем раньше они выберутся из дома, тем лучше. У них появится шанс проветриться и выбросить ненужные мысли из головы. Тем более что оба они не выспались.
Прибравшись на кухне, Кит подошла к Генри, который просматривал газету. Не спрашивая разрешения, она вытащила газету из его рук.
– Эй! Что ты вытворяешь? – Он был в ярости.
– Ты забыл, что хочешь прогуляться? Почитаешь газету, когда вернемся.
Ловко сложив широкополосную газету, она бросила ее на стол. Затем крепко взялась за ручки инвалидной коляски и решительно покатила Генри к входной двери.
Продолжая злиться, Генри язвительно заметил:
– Я не дочитал интересную статью, о том, сколько людей теряет работу, особенно женщин. Видимо, это реальная проблема.
– В самом деле? Не думаю, что решение этой проблемы затянется. Женщины изобретательны и быстро находят запасные варианты. Мы очень легко принимаем вызов и выкарабкиваемся из сложнейших ситуаций. Так было веками, пока мы заботились о менее гениальных и находчивых мужчинах!
– В тебе погиб комик. Тебе уже говорили об этом?
Не сдержавшись, Кит улыбнулась:
– Нет. Не говорили. Но я буду иметь это в виду, если когда-нибудь окажусь без работы. Я могу работать кем угодно, если потребуется.
– Угу.
Генри напряг плечи. Кит заметила, что его определенно раздражает, когда она одерживает над ним верх.
– Я полагаю, мы поедем к месту назначения на машине? – спросил он, быстро меняя тему.
– Нет, не на машине. Я повезу тебя в коляске.
– Еще чего не хватало. – Он повернулся и свирепо на нее уставился. Кит испугалась бы такого взгляда, если бы не знала Генри лучше. – Если мы не поедем на машине, то я возьму костыли и пойду, – заявил он.
– Не сегодня, солнышко.
Они перемещались по просторной прихожей с глянцевыми паркетными полами. Дойдя до вешалки, Кит сняла с нее шоколадно-коричневую замшевую куртку Генри и бодро протянула ее ему.
– Я хочу, чтобы ты подышал свежим воздухом, но нам придется далеко уйти от дома, поэтому на костылях ты не доберешься. Кстати, у тебя есть шарфик? Я не хочу, чтобы ты простыл.
– Слушай, Кит, если ты не перестанешь обращаться со мной как со слабоумным, я вызову такси. И я уеду куда хочу и не скажу тебе, когда вернусь. А ты останешься здесь и будешь размышлять, в какой момент перегнула палку!
Кит никогда не встречала человека, который был бы таким очаровательным, когда злился. Но Генри Треверн был восхитителен в любом настроении. Хотя прямо сейчас лучше ему об этом не говорить. Она догадывалась, что он злится из-за неспособности передвигаться с легкостью, к какой привык, и чувствует себя уязвимым.
Она знала, как страшна подобная ситуация для человека, который контролирует свою жизнь и полагается только на себя. Особенно если события не развиваются так, как хотелось бы. Кит отлично понимала Генри, потому что сама часто испытывала подобное чувство пугающей уязвимости. Особенно когда жила дома с матерью и ежедневно ожидала проблем.
– Я не хочу, чтобы ты на меня сердился, – сказала она.
Не задумываясь, правильно ли поступает, Кит подняла руку и слегка взъерошила волосы на голове Генри. Она хотела опустить руку, но он крепко схватил ее за запястье.
– Тогда не воображай, будто ты все контролируешь. Потому что это не так.
Хотя Генри говорил предупреждающим тоном, Кит не увидела ярости в его светло-карих глазах. Но она прочла в его взгляде гораздо больше встревожившее ее чувство. Когда она смотрела в его глаза, ей казалось, что она погружается в теплый мед.
– Один поцелуй, – хрипло пробормотал он. – Один поцелуй, и я разрешу тебе везти меня куда захочешь, даже в этой чертовой инвалидной коляске.
Кит сделала робкую попытку высвободить запястье, но ее рука словно стала ватной.
– Я же сказала, что больше не могу. – Даже самой себе она казалась неубедительной.
Генри притворно нахмурил темные брови:
– В моем лексиконе нет такого понятия, как "не могу", милая.
– Думаю, оно появится. В большинстве словарей понятие "не могу" описывается как неспособность что-то сделать. Возможно, тебе следует обновить свой лексикон?
После столь остроумной реплики сердце Кит колотилось как сумасшедшее. Она знала, ей ни за что не одержать верх над Генри.
– Ты очень умная, Кит Блессингтон. Но я хочу, чтобы теперь ты замолчала, ибо я тебя поцелую.
Притянув Кит к себе, он жадно поцеловал ее в губы. Безвольно ахнув, она разомкнула губы, и язык Генри скользнул в ее рот. Ей показалось, что она попала в рай.
Разве ей удастся сдержать данное себе обещание не вступать с ним в интимную близость? Генри Треверн завладел ее мыслями и чувствами. Он стал подобен сильнейшей лихорадке, которую невозможно исцелить. Кит понимала, что быстро к нему привязывается. Хуже того, она осознала, что влюбилась в Генри Треверна. Эта мысль повергла ее в шок. Она застонала от отчаяния. Несмотря на искреннюю клятву, Кит, скорее всего, пошла по стопам своей матери и будет совершать глупость за глупостью.
– Нам надо… Мы должны идти, – тихо сказала она.
Она резко выпрямилась, шагнула в сторону и сняла с крючка свою теплую куртку. Оборачивая вокруг шеи фиолетовый шарф, она увидела, что Генри застегивает замшевую куртку. Выражение его лица было несколько озадаченным.
– Твой поцелуй как согревающий глоток виски перед нашей экспедицией в холод. – Он усмехнулся. – Я не могу притворяться, будто не жду еще один поцелуй после нашего возвращения. Вперед, мой капитан!
Глава 10
Ветер был сырым и неумолимо резким. Бодро толкая перед собой инвалидную коляску Генри по ровным бетонным дорожкам парка, Кит понимала, что вынужденная неподвижность его не согреет. Она пожалела, что не захватила с собой плед, чтобы обернуть им ноги Генри, которому такая перспектива точно не понравилась бы. Ей все равно. Пусть гневно смотрит на нее, если так ему комфортнее.
Словно прочитав ее мысли, Генри заговорил:
– Было бы теплее, если бы мы взбирались на ледник! Я не могу сказать, что в восторге от этой экспедиции, Кит.
– Мы не в экспедиции. Предполагалось, что это будет приятная прогулка. Знаю, сейчас холодно, но, по крайней мере, мы на свежем воздухе. В конце парка есть очаровательное маленькое кафе, и мы скоро туда доберемся. Но по-моему, сначала мы должны немного потренироваться, не так ли?
Его широкие плечи напряглись, когда он обернулся, чтобы на нее посмотреть. Ему было не до смеха.
– Не смешно, или я не понял шутку.
– Я не шутила, Генри. – С трудом сглотнув, Кит нахмурилась, желая извиниться. – Я просто хочу, чтобы ты знал, что, даже несмотря на нынешнюю неподвижность, ты все равно можешь развлечься.
– И как ты предлагаешь мне развлекаться?
– Самое главное – правильно настроиться. Сейчас покажу. Держись крепче!
Сделав глубокий вдох, она сильнее вцепилась руками в перчатках в поручни коляски и бросилась бежать со всех ног вдоль по тропинке. К счастью, утром в парке было мало народа. Тропинка была широкой. Единственный человек, который попался им навстречу, – пожилой мужчина, выгуливавший терьера. Деревья, озеро и скамейки пролетали мимо, и Кит, не сдержавшись, расхохоталась. Ей вдруг стало очень весело, что случалось крайне редко, если вообще когда-то бывало. Обнаружив, что раскрепощается, ломая стерео типы, Кит решила чаще развлекаться таким способом.
Сначала ее сумасбродная идея ошеломила Генри, и он молчал. Но потом он крикнул:
– Ты сумасшедшая женщина, Кит Блессингтон! Тебе об этом известно?
– Тебе весело? – крикнула она в ответ.
– Черт возьми, да! Мы можем ехать быстрее?
Кит сдержала данное обещание. Покатав Генри в другой части парка, она, запыхавшаяся и розовощекая, отвезла его в кафе – выпить кофе и поесть кексов. Из-за столика, который они выбрали, открывался замечательный вид на сверкающие воды озера. Светило солнце, сине-зеленые воды мерцали, как бриллианты. Радостно обхватив пальцами горячую кружку кофе и наблюдая за порозовевшим лицом Генри, Кит испытала приятное ощущение благополучия, которое хотелось запомнить навсегда.
– Согрелся? – Она улыбнулась.
– Я странно себя чувствую. Будто пробежал марафон. – Уголки его рта соблазнительно приподнялись. – Ну, может, полумарафон. Ты была права, я повеселился.
– Отлично. Мне тоже было весело. Как кекс?
Генри покачал головой и положил откушенный кекс на тарелку:
– С твоим нечего и сравнивать. Шесть баллов из десяти, я бы так сказал.
– То есть мой кекс…
– А ты плохая девочка, Кит, – сказал он, – раз напрашивается на комплименты.
Он понизил голос, и по телу Кит разлился жаркий трепет. Ее соски напряглись и уперлись в ткань лифчика.
– Но я все равно скажу. Ты определенно на десятку.
– Мы говорим о моих кексах или обо мне? – поинтересовалась она.
– Неужели ты не догадалась? – Наклонившись через стол, Генри взял ее за руку и поцеловал. – Правда в том, что рядом с тобой у меня голова идет кругом. Когда я смотрю на тебя, Кит, грань между реальностью и иллюзией кажется мне размытой.
Генри говорил совершенно серьезно. Присутствие Кит в его жизни все больше и больше влияло на его благополучие. И не только потому, что она появилась рядом с ним, когда он в ней нуждался. Когда он смотрел в ее завораживающие голубые глаза, его сердце билось чаще. Генри поднимался в горы и сплавлялся по бушующим рекам в поисках острых ощущений и восторга. Он раскручивал и делал звездами музыкальных исполнителей, потому что верил в них, когда от них отказывались другие, не желая рисковать. Но ничто в его жизни не сравнится с ощущениями, которые он испытывал рядом с Кит. Неудивительно, что у него кружится голова!
От его комментария Кит сильнее покраснела.
– Голова у тебя идет кругом от свежего воздуха и скорости, с которой я толкала твою коляску, – пошутила она, решив не верить в иные причины его заявления.
В кафе находилась еще одна молодая пара. Когда Генри потянулся к руке Кит и поцеловал ее, он взглянул через плечо и заметил, что девушка довольно ему улыбается, словно принимая в престижный элитный клуб. Внезапно Генри стало наплевать, что на него и Кит кто-то смотрит и думает, будто они пара. На самом деле он надеялся, что окружающие воспримут их как пару. Его сестра Сэм будет на седьмом небе от счастья, узнав, что он не против такой идеи.
– Расскажи мне о женатом мужчине, с которым у тебя была связь, – попросил он.
– Ладно…
Несмотря на то что его просьба явно ее смутила, Генри обрадовался, когда Кит кивнула.
– Я рассказывала, что двадцать первый день своего рождения я праздновала в клубе с друзьями? На верхнем этаже клуба был ресторан, а он работал там официантом. Он был очень обходительным, но по какой-то причине уделял максимум внимания мне. К концу вечера, когда у него закончилась смена, он ко мне подошел. Я слишком много выпила, чтобы поднять себе настроение. Мне исполнилось двадцать один год, а в моей жизни не было ни одного значимого человека, кроме моей матери. Я чувствовала себя неудачницей. Когда он предложил отвезти меня домой, я согласилась. – Кит на секунду отвела взгляд, будто боясь раскрыть Генри слишком многое и услышать его осуждение. – Он отвез меня домой. Я снимала комнату на верхнем этаже многоквартирного дома. Он начал меня целовать. Я должна была заставить его остановиться, но я была пьяна и едва понимала, что делаю. Я ляпнула, что мне нужно прилечь, и он повел меня к кровати. – Печально качая головой, Кит поморщилась. – Короче говоря, он переспал со мной, а перед уходом сказал, что женат. И насколько я помню, он сообщил мне об этом с большим удовольствием. Вот и все. Конец истории. По правде говоря, я легко отделалась.
– И ты не сообщила о нем в полицию?
– Зачем? Он просто взял то, что, как ему казалось, я предлагала. Виновата только я. Я поступила так, как поступать не следовало, – выпила лишнего и позволила незнакомцу отвезти меня домой. Единственный мой разумный поступок в ту ночь – я настояла на том, чтобы он предохранялся. К счастью, у него были презервативы. Видимо, он не в первый раз воспользовался пьяной женщиной. – Кит смотрела прямо перед собой. – Тебе, наверное, интересно, почему я вела себя так глупо. В ту ночь я потеряла бдительность, потому что мне польстило его внимание. Иногда нам хочется, чтобы нас любили и нами восхищались. Мораль такова: каждому человеку необходимо внимание другого человека.
– Но ты позволила ему лишить тебя девственности, Кит. Печальная история. Жаль, что твоим первым мужчиной не стал человек, ценящий девичью невинность.
– Мне тоже жаль. – Она немного помолчала. – Ну, я рассказала тебе свою историю. Теперь ты расскажи о своей матери.
Какой бы болезненной ни была тема, Генри понимал – он обязан во всем признаться Кит, если хочет, чтобы между ними развивались отношения. Вдруг ему стало важно, чтобы она доверяла ему, особенно после того, что она ему рассказала. А значит, он должен набраться мужества и поведать ей о своем прошлом. Возможно, если он рискнет, то между ними сложатся по-настоящему прочные отношения.
По крайней мере, нужно попробовать.
Пристально глядя ей в глаза, Генри неуверенно улыбнулся. Хватит ли ему смелости, чтобы рассказать этой женщине о своем неприятном прошлом?
– Ну ладно, – согласился он.
Широко раскрыв глаза, Кит осторожно высвободила руку и откинулась на спинку сиденья, обратив на Генри все свое внимание.
– Моя мать была очень красивой, – произнес он и беспокойно пригладил волосы. – Мужчины слетались к ней как пчелы на мед. Мой отец – богатый помещик, безумно влюбился в нее с первого взгляда и предложил ей выйти за него замуж. Несмотря на любовь, карьера и имущество всегда были для него на первом месте. Казалось, она не особенно возражала. Ей нравилось, что ее муж принадлежит к поместному дворянству, у него много денег, но она не понимала, зачем он так много работает, если может просто проживать состояние. Если бы она удосужилась выяснить, то вскоре узнала бы, что забота о недвижимости и людях, которые на него работают, – предмет особой гордости отца. Поместье принадлежит семье с шестнадцатого века, и мой отец не собирался, как он говорил, доводить его до краха. Еще он занимался благотворительностью и надеялся, что моя мать поймет, как это важно, и начнет ему помогать. Она была специалистом по связям с общественностью, поэтому он решил, что она привлечет дополнительные средства и будет организовывать благотворительные мероприятия. Он предлагал ей попробовать наладить хорошие отношения с персоналом поместья. Короче говоря, мой отец считал, что ей нужно чем-то заняться, пока не появятся дети. Но оказалось, у нее свои представления о том, какой должна быть "хозяйка дома". Когда она переехала в поместье мужа, выяснилось, что их взгляды не совпадают. Она не смирилась с изоляцией в сельской местности. Она была истинной горожанкой и ненавидела одиночество, а мой отец постоянно занимался поместьем. Моя мать требовала круглосуточного внимания. В очень редкие моменты откровенности отец говорил мне, что он надеялся, что, родив меня и Сэм, она немного успокоится. Но вместо того, чтобы стать преданным членом семьи, она становилась все беспокойнее… и заводила романы.
Скривившись, Генри покачал головой.
– Сначала мой отец закрывал глаза на ее интрижки, надеясь, что она устанет от своего бездушного поведения и поймет, что дома ее ждут двое детей, которые ее обожают, и муж, любящий ее до такой степени, что прощает ее бесстыдное поведения и верит, будто она изменится к лучшему.
Откашлявшись, Генри взял кружку и сделал большой глоток кофе. Он вгляделся в задумчивое лицо Кит, стараясь понять, что она думает о его неверной матери и слишком терпеливом и заблуждающемся отце. Генри Треверн-старший никогда не терял надежду на то, что его жена осознает свои ошибки и будет с радостью довольствоваться ролью жены и матери своих детей.
– К сожалению, она так и не исправилась. – Он пожал плечами. – Когда Сэм и мне были девять и семь лет соответственно, она сбежала с итальянским графом и поселилась в Венеции. Она ни разу не дала о себе знать, хотя мой отец регулярно писал ей о том, как сильно по ней скучают ее дети. – Генри прикусил губу, почувствовав, как от воспоминаний сильно заныло сердце. Он снова откашлялся и отпил кофе. – Примерно шесть лет назад, когда я начал делать карьеру в музыкальном бизнесе, итальянские власти сообщили моему отцу, что она погибла в автомобильной катастрофе. За рулем сидел двадцатиоднолетний сын графа от предыдущего брака, который тоже погиб. В Венеции все знали о том, что у него и моей матери роман. Паршивенькая история, правда?
– Как грустно. Мне жаль всех вас. – Кит побледнела. – А кто заботился о тебе и твоей сестре после ее отъезда?
Генри поморщился:
– Несколько не очень надежных нянек. Парочка из них могла бы работать и дальше, но отец решил, что они недостаточно хороши для его детей. Он всегда их в чем-нибудь упрекал. Мне кажется, благодаря моей прекрасной и неверной матери он решил, что все женщины непостоянны и им нельзя доверять. Как только я и Сэм достаточно повзрослели, он отправил нас в частную школу-интернат. – Сделав еще глоток кофе, Генри понял, что тот уже почти остыл: – Тьфу. – Вытирая губы тыльной стороной ладони, он поставил кружку на стол и пылко посмотрел на Кит. – Мы могли сблизиться. Я и мой отец, я имею в виду. Но он не понимал, почему я захотел уехать и самостоятельно делать карьеру, если в один прекрасный день я унаследую его имущество и титул. Он до сих пор не понимает моего стремления быть полностью независимым и, как он говорит, желания "бездумно рисковать своей жизнью", занимаясь экстремальными видами спорта.
Кит наморщила лоб:
– Поэтому он не навещал тебя в больнице после инцидента? Ты сказал, он прислал тебе письмо по электронной почте со словами "Разве я не говорил тебе, что гордыня до добра не доведет?".
Генри удивился бы, если бы подобную деталь запомнила любая другая женщина, но не Кит. Он вздохнул. Честно говоря, ему хотелось избавиться от пропасти, отделяющей его от отца, но он ничего не мог поделать.
– Понимаешь, проблема в том, что он прав. Единственная причина моего согласия спорить с Ригденом – желание доказать, что я лучше его. Иногда гордыня лишает меня здравомыслия. – Он с сожалением постучал костяшками пальцев по гипсовой повязке: – Эта травма – тому доказательство. Но мой отец тоже слишком горд, чтобы признать, что иногда он ошибается. Он должен был навестить меня в больнице!
Ласково улыбаясь, Кит кивнула в знак согласия: