Пьяная улыбка на Таськиной физиономии растаяла.
– А! Да! Сергей, как там у нас дела? – напряженно вслушиваясь, спросила она. Где-то на уровне солнечного сплетения зародился и стремительно нарастал страх.
– Тут такое дело, Таисия. Меня тут это… остановила Транспортная… эта самая… прокуратура, – спотыкаясь на каждом слове, сказал Сергей, – говорят, у них есть информация, что в икре вы перевозите взрывчатку…
Распластавшись на Ленкином диване, Таська силилась думать конструктивно.
Итак: есть контейнер, есть Транспортная прокуратура, есть подозрение в терроризме…
Конструктивные мысли на этом обрывались, и начиналась очередная волна паники.
Кто сдал? Почему? Зачем? Чтобы дважды заработать на одной теме?
По краю сознания вереницей проплывали лица: бригадиры, рыбаки, инспекторы, менты… В одно мгновение Корсаков из равнодушного периферийного городка превратился во вражеский лагерь.
Группа поддержки – Ленка – меряла шагами узкий проход между диваном и телевизором, напрягала извилины, пыталась выстроить в ряд события и проследить их логику.
– Транспортная прокуратура. Откуда она взялась? Почему так быстро? Контейнер уехал только вчера… Получается, его там уже ждали? Ничего не понимаю. Кто тебя караулил? Или это случайность, фишка так легла?
– Но почему? – бессильно вопрошала Таська.
Сна не было ни в одном глазу.
– И не просто там менты или ветнадзор, а сразу прокуратура.
– Какая, к бесам, информация? Какая взрывчатка? Да что они там, сдурели? – бормотала, как в бреду, Таська.
– Голый свистёж, – поддакнула Ленка, – инсценировка. Скорее всего, тебя прессуют по анонимному звонку в прокуратуру.
Единственное, что можно было отнести к взрывоопасным веществам, – двести коробок контрабандной икры. В тротиловом эквиваленте это тянуло на пять – семь лет с конфискацией.
Икру устроил Анохин через своего приятеля на заводике – тоже бригадира. Бригадира звали Юрик, был он анонимным алкоголиком, но у алкоголика имелись принципы.
– Вдов и сирот не обижаем – бережем патроны, – зубоскалил он, с симпатией поглядывая на Таську сквозь прищур заплывших от хронического пьянства глазок.
Анохин же подогнал мента Саню.
Саня был чудаковатым малым, то ли контуженым, то ли от рождения со странностями. Рано поседевший, с тяжеловатыми чертами лица, он что-то все время насвистывал и, казалось, слушал собеседника вполуха, но все сделал по высшему разряду. Неведомыми путями устроил сопроводительные документы на груз. Естественно, бумаги обходили молчанием двести коробок икры.
Мысль, что она обманывает государство, мучила Таську ровно одну минуту. "Кто первый начал? Граждане или государство? – задала она себе вопрос и сама же ответила: – Государство".
Совесть была успокоена и молчала, и вот тебе пожалуйста… Пособничество терроризму. Уж лучше воровство икры.
К утру мысли стали путаться. Свернувшись калачиком, Таська забылась тревожным сном, но и во сне продолжала искать ответ на вопрос: кто?
Кто эта гадина? Кто-то же стукнул?
Если предположить невероятное, вдруг это мент Саня?
Слил ее просто так, из любви к искусству или отомстил, потому что остался недоволен размером взятки?
Таська распахнула глаза и села, как от толчка, от догадки: это не местные ее заложили. Это кто-то из Москвы. Кто-то, у кого есть связи и выход на Транспортную прокуратуру в Холмске. Связи и выход…
Когда-то что-то такое она уже слышала.
В глубинах памяти засела и пугливо пряталась какая-то ценная мысль.
Таська зарылась лицом в подушку-думку и с силой впилась зубами в кант гобеленовой наволочки.
Кто, черт возьми?
От напряжения разболелась голова, но, как ни старалась Таська, мысли ей не подчинялись: они все время возвращались к грузу.
Контейнер, ее первый контейнер с рыбой и икрой, любовь всей ее жизни, стоял в тупике. Продукт, который она в таких муках высиживала на острове, который не должен ждать ни одного дня, ни минуты, может в одночасье стать утильсырьем. Тогда…
Тогда все усилия по вытаскиванию "Даров Сахалина" и себя самое из зыбучих песков нищеты пойдут прахом.
Таська представила себя стоящей на карнизе с удавкой на шее. Удавкой был кредит, а карнизом – погода.
Ночные температуры внушали оптимизм, но дневные…
Днем еще было тепло, черт бы все побрал!
…С рассветом выехали в Холмск.
По дороге Ленка жевала жвачку и время от времени прикладывалась к бутылке с "Бон аквой", а Таська в сосредоточенном молчании рассматривала тянущийся за окном поредевший, совсем уже зимний лес. Говорить было не о чем – все было обговорено, задача поставлена. Даже не задача, а сверхзадача: вызволить контейнер, не давая взяток.
Просто на взятку не было денег. Ни копейки.
Улыбаться, прикидываться шлангом, в качестве морального давления размахивать фамилиями известных людей – таков был план.
Найти некоего капитана Шаповалова, бдительно стоящего на охране покоя россиян и по этой причине желающего вскрыть контейнер отправителя Т.Р. Бинч, оказалось довольно просто.
Шаповалов Леонид Помпеевич отыскался в своем рабочем кабинете, за идеально пустым столом, с трезвонящим телефоном в руке.
Жидкие жирные волосенки, свисающие на воротник кителя, желтые от сигарет, дрожащие пальцы, как и бегающие глазки, не понравились Таське сразу и навсегда.
Внутренний голос отчетливо сказал, что Шаповалов не испугается никаких фамилий и на улыбки не поведется. И кроме больших денег, никакой аргументации не примет.
– Здравствуйте. – Таська на всякий случай все же подхалимски улыбнулась.
Шаповалов поднес телефон к уху, поднял равнодушный взгляд на посетительницу.
– Я занят, – буркнул он, – подождите за дверью.
С убеждением, что все пропало, Таська вымелась в тесный коридор.
Очередь прибывала, народ обреченно подпирал стены, к Шаповалову косяком валили коллеги, и все это длилось до обеда.
Ровно без одной минуты первого Леонид Помпеевич вышел в коридор, плотно прикрыл за собой дверь и вставил ключ в замочную скважину.
"Пунктуальная сволочь", – с ненавистью подумала Таська.
Интуиция подсказывала, что вторую половину дня капитан проведет на каком-нибудь совещании у начальства. Доверившись внутреннему голосу, Тася оттеснила несколько человек, приблизилась вплотную к Шаповалову и вполголоса попросила:
– Нам бы поговорить, Леонид Помпеевич.
Он скосил глаза на визитершу:
– Что у вас?
– Вы мой контейнер задержали.
В глазах Шаповалова мелькнуло что-то похожее на воспоминание.
– Ждите.
Ровно через час Леонид Помпеевич появился в коридоре, бережно неся стакан какао, накрытый булкой с изюмом.
От запаха еды у Таськи подвело живот.
Не дожидаясь приглашения, она просочилась следом за хозяином в кабинет.
Шаповалов водрузил стакан с булкой в центр стола, устроился в кресле, закурил и, щурясь от струйки дыма, попавшего в глаз, поинтересовался:
– Это вы из Москвы?
– Да, я, – покаялась Таська. Она уже усвоила, что сей факт на островитян действует как красная тряпка на быка, но не отрицать же очевидное…
– У нас есть информация, что в контейнере имеется запрещенный к перевозке груз, – сообщил Шаповалов сытым голосом.
До этой самой минуты Таська все же на что-то надеялась: на то, что водитель соврал, что произошла ошибка, путаница контейнеров, какое-нибудь досадное, но вполне разрешимое недоразумение. Например, водитель сам что-то провозил в кабине… Может, наркотики. Слова капитана лишили Таську последних иллюзий, и это причинило такую боль, что она почти выкрикнула:
– Но это же не правда!
– Сбавьте тон, – поморщился капитан, – мы вызвали вас для того, чтобы опровергнуть информацию или подтвердить.
– Меня никто не вызывал, – уже спокойней заметила Таська, – я сама приехала.
– Это в ваших интересах. Будем вскрывать контейнер.
– Что, прямо сейчас? – обмирая, спросила Тася.
Согнув запястье, Шаповалов нашел под манжетой часы, что-то прикинул и сообщил:
– Завтра. Пока точно не скажу, во сколько. К великому сожалению, вы не одна такая.
Минуту назад готовая спорить с Шаповаловым до хрипоты, до разрыва голосовых связок, Таська заткнулась – не потому, что в компании с такими же страдальцами она не чувствовала себя отщепенкой. На ум Таське вдруг пришло, что боженька или кто-то там еще дарит ей время, чтобы оставить Шаповалова со товарищи с носом.
Из кабинета капитана Таська выходила с невесть откуда взявшейся смутной надеждой, что еще не все проиграно.
В Бога Таська и раньше не верила, а после того, что случилось с Егором, вообще стала закоренелой атеисткой. Но когда Анохин ответил по телефону, да еще трезвым голосом, у Таськи вырвалось:
– Слава богу.
– Как приятно, когда тебе так радуются, – растаял Анохин.
– Николай, у меня неприятности.
– Выкладывай, что стряслось?
– Мой контейнер арестовала Транспортная прокуратура, – выложила Таська.
– Да ты что? – поразился Анохин. – Почему? Что говорят?
Таська подробно изложила факты, начиная с пресловутых двухсот коробок и заканчивая подозрением в терроризме.
Выслушав ее, Анохин присвистнул:
– Ни фига себе, ты даешь, Москва.
Таська пропустила мимо ушей уничижительное прозвище.
– Коля, скажи, что делать?
– Что делать? – задумчиво протянул Анохин. – Что делать? А что тут сделаешь? У Федосеевой есть духовка?
– Есть, – растерянно произнесла Таська, – а при чем здесь духовка?
– Суши сухари.
– Коля! – взмолилась Таська.
– Я уже сорок лет Коля. Надо звонить Санементу, – добавил он, и вовремя: Таська уже приготовилась пустить слезу.
– У меня нет его номера.
– Ладно, Москва, я сам ему позвоню. А ты будь на связи.
И Анохин отключился, оставив Таську в растрепанных чувствах.
В "Ниве", где они с Ленкой сидели под зданием прокуратуры, было холодно, и Ленка время от времени включала печку, к тому же смолила сигарету за сигаретой, так что у Таськи уже слезились глаза.
От телефонного звонка обе дернулись.
– Да? – волнуясь, ответила Тася.
– Ты чего орешь? – невозмутимым тоном спросил Анохин.
– Коля! – снова укорила своего нечаянного друга Таська. – Ну, хватит прикалываться.
– Кто прикалывается? Я прикалываюсь? – обиделся тот. – Даже не думал.
– Ты звонил Санементу?
– Звонил. – Анохин выдержал паузу, за время которой Таська успела дважды умереть и родиться. – У Сани сегодня выходной. Он собирался на рыбалку, так что с тебя пузырь.
– Коля!
– Не паникуй, Москва. Не все так безнадежно. Я обрисовал ситуацию Сане, у него появились кое-какие идеи.
– Какие? – чувствуя, как замерло сердце, спросила Таська.
– Это ты у него сама спросишь, потому что он обещал прибыть в Холмск и самолично все разрулить. Часа через два встречай красные "жигули". – Он продиктовал номер, который благополучно прошел мимо Таськиного сознания, и простился.
– Спасибо, – спохватилась Таська, но Анохин уже исчез с радара.
За новую надежду, подаренную ей Анохиным, Таська ухватилась, как за соломинку утопающий.
В Саниных стареньких "жигулях" было тепло, чисто и от ароматизатора благоухало лесом, не в пример Ленкиным Vogue, однако присутствие пассажира на переднем сиденье напрягло Таську.
Пассажира Саня назвал Еремой и рекомендовал как своего друга и лучшего специалиста по разруливанию конфликтных ситуаций с погонами. Услышав имечко, Таська подкатила зрачки: человеку по имени Ерема она бы не доверила поливать кактус, не то что выручать контейнер.
При ближайшем рассмотрении Еремей оказался основательным человеком. Эта основательность проступала в складчатом затылке, в движениях, в повороте головы и вопросах, которые он задавал:
– Кто твоим делом занимается?
– Шаповалов Леонид Помпеевич.
– А, этот, – что-то про себя соображая, Еремей подергал щекой, – когда задержали груз?
– Вчера поздно вечером, можно даже сказать, сегодня ночью.
– Ты уже говорила с Шаповаловым?
– Говорила, – уныло подтвердила Таська.
– Что он сказал?
– Сказал, вскрывать контейнер будет.
– Когда?
– Завтра, только не сказал во сколько.
– Надо перепроверить информацию, – обращаясь к Сане, высказал свое мнение специалист по конфликтным ситуациям.
Таська нетерпеливо ерзала на заднем сиденье "жигулей", ей не терпелось ввязаться в бой с Шаповаловым.
– Мне-то что делать?
– Устраивать армрестлинг с прокуратурой мы не станем, – разочаровал специалист, – надо действовать хитростью.
– Точно, – загорелась Таська, – а какой хитростью?
– Что-нибудь придумаем, – заверил ее собеседник, – а пока дай-ка сюда инвойс. Чтоб случайно не перепутать контейнер.
Мрачный юмор Еремея только усилил Таськины страхи. По всей видимости, Анохин что-то успел о ней напеть этим двоим.
Раздираемая противоречивыми чувствами, она протянула специалисту файл с бумагами.
– Так что вы собираетесь делать?
– Плюнем в рот врагу, – серьезно пообещал Ерема, и у Таськи зачесались руки дать ему подзатыльник.
– Должно быть, слюна у вас ядовитая, – проворчала она.
– А то! – развеселился специалист, оглядываясь и изучая собеседницу внимательным взглядом.
Саня-мент почесал бритую голову и низким хриплым голосом распорядился:
– Здесь не отсвечивайте на своей "Ниве", снимите номер в гостинице и ждите нас там.
Двухместный номер без удобств удалось снять в стареньком здании ведомственной гостиницы рыбаков.
Ленка подалась в общий душ, а Таська, как была, в куртке и ботинках, упала на железную кровать. Навязчивое чувство, что ей вот-вот наденут наручники, немного отступило, и она провалилась в сторожевой сон.
Разбудил Таську слабый стук в дверь.
Решив, что осторожность в ее положении не повредит, Таська легко соскользнула с кровати, подкралась к двери и прислонилась к ней ухом.
– Таисия, – раздался чей-то шепот.
Поворот ключа в замке в ночной тишине был подобен грому. Таська толкнула дверь и в образовавшуюся щель выглянула в мрачный, холодный коридор.
Какая-то тень метнулась ей навстречу, Таська задохнулась от ужаса и даже забыла взвизгнуть.
К несказанному облегчению, за дверью оказался Еремей.
– Нам пора, – прошипел он, пока ничего не соображающая от страха Таська таращилась на него.
Плеснув в лицо водой из графина и наспех промокнув воду полотенцем, она выскользнула следом за Еремеем на улицу, где их поджидали "жигули" с Саней за рулем.
Через несколько минут "жигули" проскочили железнодорожный переезд и въехали на контейнерный склад.
Невесть откуда взялся фургон с крытым верхом. Обе машины беспрепятственно проследовали вдоль плотных рядов контейнеров.
К Таськиному несказанному удивлению, площадка, куда они приехали, оказалась неохраняемой, фонари не горели.
Ночную тишину нарушала близость станции, шум составов и монотонный голос диспетчера.
На Таську напал настоящий мандраж. За каждым контейнером ей мерещилась засада, а в каждом шорохе – начало операции по захвату террористки Бинч.
В полной темноте отыскали многострадальный контейнер. Посветив себе ручным фонариком, Еремей сорвал пломбу и открыл дверь.
– Показывай, – вполголоса велел он Таське и направил луч фонаря на коробки внутри контейнера.
Таська сунулась внутрь, ожидая и страшась обнаружить запах гниения, но страхи ее не оправдались – в луче фонаря на коробках заблестела изморозь, а из глубины контейнера тянуло холодом.
– Двести вот таких коробок. – Она ткнула пальцем.
– Снимаем триста пятьдесят.
– Почему?
– Работаем под ограбление. Коробки я отвезу к себе на дачу, потом отправишь их авиа из Южно-Сахалинска.
– Н-нет. – У Таськи стучали зубы.
– Да, – твердо ответил Ерема, – считай.
Он сам, Саня и еще две какие-то сомнительные личности в куртках с издевательской надписью "Охрана РФ" оперативно сгрузили в ожидающий фургон триста пятьдесят криминальных коробок с икрой, после чего измотанная страхами Таська вернулась в гостиничный номер, чтобы вместе с Ленкой до утра прислушиваться к шагам и голосам.
Насколько хорош специалист по конфликтным ситуациям, Таська оценила уже утром.
Сорванная пломба произвела нужный эффект.
Шаповалов создал комиссию, в присутствии понятых и пострадавшей Т.Р. Бинч составил акт, сопроводив его оптимистичным:
– Подозреваю, что все произошло с вашего ведома, – и, не дав Таське открыть рот, добавил: – Приложу все усилия, чтобы это доказать.
Упиваясь победой, Таська только улыбнулась в ответ, но уже на следующий день стало ясно: приложит.
Обвинение капитан не предъявлял, но и контейнер с площадки забрать не позволил и на все вопросы отвечал:
– Собираю информацию.
– А есть что собирать? – нахально спросила Таська.
Шаповалов остался бесстрастным:
– Существует процедура, которую никому не позволено нарушать. Тем более что ваше дело на контроле в области.
Деньги таяли; чтобы не платить за гостиницу, Таська с Ленкой снова переселились в "Ниву".
Умывались в туалете на станции Холмск, влажными салфетками протирали подмышки и другие интимные места, потом пили суррогатный кофе с булкой в совковом кафетерии и снова забивались в "Ниву".
На третий день таких бдений Ленка подрулила к какой-то кафешке.
– Пойдем, что ли, кутнем.
Они перекинулись взглядами, одновременно фыркнули.
– У-у-у… На кого мы с тобой похожи, – простонала Ленка и залилась истерическим хохотом.
– Бизнесвумен, блин, – провыла Таська и перегнулась пополам от смеха.
– Бомжихи, – сквозь слезы выговорила Ленка.
Хохоча, вывалились из "Нивы", оккупировали уборную на вокзале, вышли обе без косметики, с гладкими прическами, как воспитанницы приюта святой Магдалины.
Ленка выдала инструкцию:
– Заправимся под завязку. Тебе силы нужны. Они тебе кровь будут сворачивать, пока самим не надоест.
– Отлично. Спасибо за поддержку, – надулась Таська.
Кафе, которое они осчастливили своим присутствием, оказалось пустым.
– Нужно звонить представителю президента на Дальнем Востоке, – внезапно предложила Ленка, когда они расположились за столиком у окна.
Таська посмотрела на подругу с интересом.
– Представителю президента? – переспросила она, хотя отлично слышала, что сказала Ленка.
– Да. В приемную.
– Так ты прямо и дозвонилась. Так тебя и соединили, – стала придираться Таська, – так он прямо и поверил, что меня, бедную, обидели.
– Вот позвони, и узнаешь, поверит или нет.
Таська на мгновение задумалась, а потом поделилась сомнениями:
– А что я скажу? Не то, что обвинения – Помпеич вообще никаких требований не предъявил. Мутный тип.
– Разуй глаза. Помпеич вымогает взятку.
К ним подошла официантка, и разговор сам собой оборвался.