- Тише, Саша! Разбудишь нашего гостя.
Зарек резко открыл глаза. "Гость". Никто и никогда его так не называл. Ни для кого он не был гостем.
Мысли его обратились к неделе, проведенной в Нью-Орлеане.
"Где я буду жить? С тобой, с Кирианом или с Ником?"
"Мы решили, что тебе лучше всего иметь собственное жилье".
Он думал, что больше ничто не способно его обидеть, но, как ни странно, это обыденное замечание Ашерона его задело.
Никто не хочет жить с ним в одном доме.
Он-то думал, что давным-давно к этому привык!
Но сейчас простые слова Астрид отозвались в том же уголке его души, что прежде болезненно ныл oт слов Ашерона.
Он встал, быстро оделся и направился к ней.
Зарек остановился в дверях кухни, глядя, как она - с удивительной при ее слепоте сноровкой - печет в микроволновке оладьи.
Волк поднял голову и зарычал.
Астрид наклонила голову, словно прислушиваясь.
- Зарек! Ты здесь, на кухне?
- В дверях.
Он сам не понимал, зачем начал уточнять, где он находится. И вообще - почему он все еще здесь?
Да, за окном по-прежнему бушевала вьюга, но за столетия жизни на Аляске ему пришлось пережить немало бурь и похуже. Приходилось выходить из дома и в лютый мороз, и в метель. Непогода непогодой, а есть-то хочется!
- Я испекла оладьи. Не знаю, какие ты больше любишь: здесь есть черничные с кленовым сиропом и земляничные.
Он подошел к стойке и потянулся за тарелкой.
- Садись, я тебе подам.
- Не надо, принцесса, - резко ответил Зарек. Слишком часто он сам прислуживал кому-то и терпеть не мог, когда прислуживали ему. - Я все сделаю сам.
Она шутливо подняла руки вверх.
- Отлично, мой Прекрасный Принц. Обожаю людей, которые со всем справляются самостоятельно!
- Почему ты называешь меня "прекрасным принцем"? Издеваешься?
Она пожала плечами.
- Око за око: я для тебя - принцесса, ты для меня - Прекрасный Принц.
С невольным уважением покачав головой, он потянулся за блюдом с мясной нарезкой.
- Как тебе удается печь оладьи, когда ты их не видишь?
- Это же микроволновка. Включаю таймер.
Подошел волк и принялся обнюхивать его ногу. То, что он учуял, кажется, его не порадовало, - зверь коротко и недовольно гавкнул.
- Помолчи, Тузик, - оборвал его Зарек. - Сам собственные яйца лижешь, а мне будешь лекции по гигиене читать?
- Зарек, что ты говоришь! - ахнула Астрид.
Зарек стиснул зубы. Отлично, больше он не скажет ни слова! Как известно, молчать он умеет.
Волк обиженно взвизгнул.
- Тише, Саша! - успокоила она его. - Не хочет мыться - его дело!
Аппетит у Зарека мгновенно пропал: он молча поставил тарелку и скрылся у себя в комнате - подальше от этих чистюль, которых он оскорбляет самим своим присутствием.
Астрид ощупью подошла к столу, рассчитывая найти там Зарека, - но нашла лишь тарелку с нетронутой едой.
"Что случилось?" - спросила она Сашу.
"Если бы у него были чувства, я бы сказал, что ты их оскорбила. Но, поскольку чувств у него нет, думаю, он просто отправился к себе за оружием, чтобы прикончить нас обоих".
"Саша! Немедленно объясни, что произошло!"
"Да ничего. Он просто поставил тарелку и ушел".
"И какое у него при этом было лицо?"
"Лицо? Гм… обычное лицо. Как всегда".
Не слишком подробная информация.
Астрид отправилась следом.
- Убирайся! - прорычал он, когда она, постучав, открыла дверь.
Астрид стояла в дверях, жалея о том, что не видит его.
- Зарек, что случилось? Чего ты хочешь?
- Я… - голос его прервался.
- Что?
Но Зарек не мог сказать правду. Не мог признаться, что впервые в жизни хочет тепла. Не физического - душевного.
- Я хочу уйти.
Она вздохнула.
- На улице буран, ты замерзнешь!
- Ну и что?
- Неужели твоя жизнь ничего для тебя не стоит и не значит?
- Нет.
- Тогда почему ты не покончишь с собой?
- С какой стати? - фыркнул он. - Единственное удовольствие в моей жизни - выводить из себя всех вокруг. А если я умру, все вздохнут с облегчением. Черта с два я им доставлю такое удовольствие!
К его удивлению, она рассмеялась.
- Хотела бы я сейчас видеть твое лицо! Интересно, шутишь ты или нет?
- Поверь мне, не шучу.
- Тогда мне тебя жаль. Я была бы рада, если бы ты был счастлив.
Зарек отвел взгляд. Счастье? Чужое, бесконечно далекое слово. Он даже не понимал, что оно означает. Как и некоторые другие слова.
Например, сострадание.
Или любовь.
Этого слова никогда не было в его лексиконе. Он не мог себе представить, что чувствует тот, кто любит.
Ради любви Тейлон готов был отдать свою жизнь, лишь бы жила Саншайн. Ради любви Саншайн отдала в обмен на свободу Тейлона свою душу.
Но Зареку были знакомы лишь гнев, ярость, ненависть. Единственные чувства, которые согревали его и давали силы жить дальше.
- Ненавидеть - значит жить. Почему ты живешь одна среди леса?
Она пожала плечами:
- Мне нравится быть одной. Родные часто меня навещают, но жить я предпочитаю в одиночестве.
- Почему?
- Потому что терпеть не могу, когда со мной обращаются как с ребенком. Мама и сестры ведут себя так, словно я беспомощна, - все делают за меня.
И Астрид умолкла, ожидая ответа.
Но Зарек молчал.
- Не хочешь ли принять ванну? - спросила она, немного выждав.
- Тебе не нравится, что я грязный?
Она покачала головой:
- Да нет. Это тебе решать.
Зарек не привык заботиться о чистоте тела. В бытность рабом ему не так часто выпадала возможность помыться, да и тогда он предпочитал ходить грязным, чтобы никто не приближался к нему иначе, как по необходимости.
И потом, став Темным Охотником, - даже до изгнания - он оставался одинок. Мыться просто не было смысла. А на Аляске это еще и требовало большого труда.
Только после основания Фэрбенкса Зарек завел у себя в хижине большое корыто и мылся перед тем, как ехать в город. Не чаще.
В свое короткое пребывание в Нью-Орлеане он впервые познакомился с такой роскошью, как душ с горячей и холодной водой, под струями которого можно стоять сколько захочешь.
Если бы Астрид потребовала, чтобы он помылся, он бы послал ее ко всем чертям. Но она предоставила ему выбирать, и он отправился в ванную.
- Полотенца в коридоре, в стенном шкафу.
Зарек остановился у шкафа, встроенного в стену возле двери в ванную, распахнул дверцы. Как и все в этом доме, шкаф сиял чистотой и порядком. Все полотенца были аккуратно сложены, и даже цвет их соответствовал цветовой гамме дома.
Он вытащил большое зеленое полотенце и скрылся в ванной.
Услышав шум воды, Астрид наконец позволила себе вздохнуть свободно.
Странно, но, пока Саша не обратил ее внимания на нечистоплотность Зарека, она и не замечала, что тот не моется. От него не пахло, а руки он мыл очень часто, и естественно было предположить, что и все остальное у него тоже чистое.
Вернувшись на кухню, она обнаружила, что Саша доедает оладьи, приготовленные для гостя.
- Чем это ты здесь занят?
"Он же не захотел есть! А оладьи остывают!"
"Саша!.."
"Что? Предпочитаешь разбрасываться едой?"
Укоризненно покачав головой, Астрид положила Зареку новую порцию. Быть может, после ванны он чуть-чуть оттает?
Но ее надежды были напрасны: из ванной Зарек вышел еще мрачнее обычного. Молча, угрюмо он поглощал завтрак.
"Омерзительно! - не умолкал Саша. - Жрет, как свинья! Тебе повезло, что ты его не видишь!"
"Саша, перестань его критиковать!"
"Черта с два! Вилкой он орудует, как лопатой, а нож вообще в руки не берет - так целиком и глотает!"
Но Астрид не могла возмущаться невоспитанностью Зарека - слишком хорошо она помнила его сны. В самом деле, ему негде было научиться хорошим манерам, ведь еду ему бросали в угол, как зверю. И что это была за еда? Гниль и объедки.
В смертной жизни Зарек всегда ходил голодным… И вдруг ей пришла новая мысль: ведь, став Темным Охотником, он тоже постоянно голодал!
В отличие от других Охотников, у Зарека не было Оруженосца, который бы заботился о нем и доставлял ему пищу в дневное время. Еду Зарек должен был добывать себе сам. А в диких лесах Аляски, особенно зимой, рацион его неизбежно был очень скуден.
От этой мысли к горлу ее подступила тошнота. Если бы Зарек был смертным, без сомнения, он умер бы от голода.
Темные Охотники от недоедания не умирают, но страдают от него так же, как люди.
Она поставила перед ним еще одну тарелку оладьев.
- Что это? - спросил он.
- На случай, если ты не наелся.
Зарек промолчал: но Астрид слышала, как он пододвинул тарелку к себе и открыл новую банку кленового сиропа.
"Опять он поливает их сиропом, словно суп себе готовит! - простонал Саша. - Я больше не могу! Если понадоблюсь, я у себя в логове!"
Астрид молча прислушивалась к тому, как ест Зарек. Хотела бы она сейчас его увидеть!
"Поверь, это зрелище не для дам!" - предупредил ее Саша.
Однако Астрид полагала, что он преувеличивает. Она прекрасно знала характер волка: будь Зарек непогрешим, Саша все равно найдет, к чему придраться!
Закончив есть, Зарек поднялся из-за стола и вымыл тарелку.
Нет, он не свинья. Просто одинокий, ожесточенный человек. Человек, незнакомый с правилами общежития, потому что ему никогда не приходилось жить в мире с другими. Люди всегда поворачивались к нему спиной. Теперь она понимала, что разглядел в нем Ашерон, и ее уважение к атлантийцу, способному проникнуть в глубину человеческого сердца и заметить то, чего не видят другие, возросло многократно.
Но что же делать ей самой? Как спасти Зарека от разгневанной богини?
Она должна найти причину для его оправдания, или Артемида его убьет.
Послышался треск бумаги - Зарек отрывал бумажное полотенце.
- Я слушала новости, - сказала Астрид. - Метель не утихает, и неизвестно, когда она закончится. Говорят, такой снежной бури не бывало уже несколько столетий.
Зарек устало вздохнул.
- Сегодня вечером я уйду.
- Ты не можешь уйти!
- У меня нет выбора.
- Выбор есть всегда!
- Ошибаешься, принцесса. Выбирать могут люди с деньгами и со связями. Все остальные просто крутятся, стараясь выжить. - Он прошел мимо нее. - Я должен уйти.
Астрид застыла на месте, всерьез испуганная его намерением. Он Темный Охотник, а значит, действительно может уйти. В отличие от смертного, метель не причинит ему вреда. Он не может замерзнуть насмерть. Зарек, конечно, продрогнет до костей, но к холоду он привык.
Что же делать?
Если пойти за ним, - он очень быстро догадается, что она тоже бессмертна.
На секунду она подумала о том, чтобы призвать на помощь сестер, но тут же отбросила эту мысль. Стоит попросить у них помощи, и они будут напоминать ей об этом целую вечность! Ну нет! Она не ребенок и со своей работой справится сама!
Но как удержать его здесь, когда он твердо вознамерился уйти?
Повернувшись к двери, она наткнулась рукой на какую-то склянку, стоящую на столе. Подняла ее к лицу, понюхала. Приправа. Склянка напомнила о зельях, которые принес ей М'Адок.
Приличная доза настойки лотоса, и Зарек уснет непробудным сном на несколько дней…
Но тогда ничто не защитит его от кошмаров.
И это может свести его с ума.
Или же… что, если руководить его сном, как это делают скотос?
Может быть, стоит на это решиться?
Быстро, опасаясь передумать, она отправилась к себе в спальню, где были спрятаны зелья.
Но вот вопрос: как угостить этим Зарека?
Глава 8
Натянув капюшон, Зарек направился к входной двери - навстречу метели и пронизывающему холоду.
Астрид встретилась ему на полпути. Она ждала в прихожей, и при виде ее Зарека мгновенно охватило жгучее желание. Но больше всего поразила его печаль на ее прекрасном лице.
Боги, до чего же она красива! В этот миг он всем сердцем желал остаться с ней, как волк, которого она нашла раненным в лесу, принесла домой и приручила.
Хотел бы он осмелиться протянуть руку к звезде!
Так протяни!
Но Зарек сжал кулаки, укрощая свое желание. Желания, мечты - все это роскошь, недоступная рабам.
Не говоря уж о страсти к порядочным женщинам из приличных семей.
Ему и смотреть-то на нее не следовало, а тем более мечтать к ней прикоснуться!
Как бы ни сражался он за свою независимость, как бы ни бунтовал против Ашерона и Артемиды - в глубине души он всегда знал правду. А правда заключалась в том, что и сейчас, как и две тысячи лет назад, он - раб. Только теперь - раб греческой богини, которая хочет его убить.
Можно, конечно, сбежать от судьбы, но далеко от нее не убежишь. Рано или поздно все равно придется смириться с тем, кто ты такой и где твое место.
Женщины, подобные Астрид, - не для таких, как он. Они - для порядочных, хорошо воспитанных мужчин. Для тех, кому знакомы значения простых слов: "доброта", "тепло", "сострадание", "дружба".
"Любовь"…
Он хотел молча пройти мимо.
- Угощайся! - Она протянула ему чашку горячего чая.
Сладкий ароматный пар согрел Зарека, но не сильнее, чем нежный румянец смущения на ее щеках.
- Что это?
- Я хотела сказать "рвотное", но ты мне не доверяешь, так что, боюсь, примешь это всерьез. Это розмариновый чай с медом. Выпей перед уходом, и пусть он согреет тебя в пути.
Зарек, смущенный и раздосадованный, хотел было отказаться, - но не осмелился. Слишком редко он получал такие подарки.
Стыдно признаться, но ее внимание и забота глубоко его тронули.
А хуже всего то, что при этой мысли естество его вновь возбудилось. Пробормотав "спасибо", он взял чашку и все время, пока пил, не сводил с нее глаз. Боги, какая же она красавица! Звучит на редкость глупо, но он уже знал, что будет тосковать без нее.
Он пил чай и пристально рассматривал Астрид.
Ее джинсы плотно облегали длинные стройные ноги. Может ли мужчина не мечтать о том, чтобы такие ножки обвились вокруг его талии?
Или запрокинулись ему на плечи…А аккуратная попка? Все в нем ныло от желания обхватить ее ладонями, прижать Астрид к себе так, чтобы она ощутила его возбужденное естество, чтобы поняла, как он ее жаждет…
Против собственной воли он воображал ее нагой в своих объятиях. Их губы сливались в поцелуях; лаская ее груди, он забывался в ее теплой, влажной глубине…
Хватит! Пора сматываться!
Он допил чай и протянул ей пустую чашку.
Она отступила на шаг, сжав чашку в руке. Лицо ее стало еще печальнее.
- Зарек, я так хочу, чтобы ты остался!
Эти слова прозвучали для него небесной музыкой. Пусть это всего лишь жест вежливости, Зарек никогда его не забудет.
- Ну, это вряд ли, принцесса.
- Я действительно этого хочу!
От боли, исказившей ее прекрасное лицо, у Зарека сжалось сердце, но он заставил себя ожесточиться. Все это ложь!
- Не ври! - рявкнул он. - Терпеть не могу, когда мне врут!
С этими словами он прошел мимо нее к дверям… и остановился. Вдруг у него закружилась голова, и перед глазами замерцал какой- то туман.
Зарек ожидал, когда дурнота пройдет. Но она становилась все сильнее. Руки и ноги внезапно отяжелели, все тело словно налилось свинцом, даже стало трудно дышать.
Что это с ним происходит?
Он протянул руку к двери, но в этот миг его колени подогнулись и тьма заволокла все вокруг.
Астрид поморщилась, услышав тяжелый звук падения тела на пол. Как она хотела бы быть рядом и подхватить Зарека! Но понимала: пока она слепа, об этом и думать не стоит.
Подбежав к нему и опустившись на колени, она поспешно ощупала его с ног до головы.
Слава богам, кажется, он не пострадал!
- Саша! - позвала она. Чтобы перенести Зарека на кровать, ей требовалась помощь.
"Что случилось?" - послышался мысленный вопрос Саши.
- Я опоила его зельем.
Она ощутила движение воздуха, услышала рядом с собой электрическое потрескивание - Саша принимал человеческий облик.
Сейчас она не видела своего друга, но по опыту знала, что он должен быть обнажен, - превращение всегда совершается без одежды.
В человеческом облике Астрид видела Сашу довольно редко. Хотя катагари-люкос могут время от времени, по необходимости, принимать обличье человека, но волчье для них предпочтительнее: это их естественный вид, к тому же в образе волка они обладают большими магическими способностями. Не говоря уж о том, что волк физически сильнее, ловчее и выносливее человека. Впрочем, кое-что они предпочитают делать в человеческом облике.
Например, есть. Или совокупляться.
Саша-человек был блондином, с волосами светлыми, словно седой волчий мех, и пронзительными (как и у волка) синими глазами.
Лицо его поражало суровой, мужественной красотой. А тело…
Мощной мускулатурой и совершенством форм Саша определенно не уступал Зареку. Даже странно, что к нему Астрид никогда не чувствовала сексуального влечения.
Удивительно, но факт - с Сашей они всегда были просто друзьями. Откровенно говоря, чаще всего он вел себя как заботливый старший брат - и порой изрядно ей этим надоедал!
- О чем ты только думала? - проговорил он. Звучный, насыщенный голос Саши нес в себе отзвук его колдовской силы: не зря ходят слухи, что катагари способен соблазнить любую женщину, лишь позвав ее по имени.
А сексуальная мощь и неутомимость катагари давно стали предметом восхищенно-завистливых перешептываний даже среди богов.
Однако обаяние Саши и исходящий от него соблазн не вызывали в Астрид никаких чувств, кроме (и это - самое большее) отстраненного восхищения.
- Ты сам знаешь: ему нельзя со мной расставаться, пока не закончатся испытания.
Саша раздраженно вздохнул.
- И чем ты его опоила?
- Настойкой лотоса.
- Астрид, ты отдаешь себе отчет, как это опасно? Эта настойка прикончила уже бесчисленное множество смертных. Некоторые сходили с ума от одного глотка! Или еще хуже: привыкали к зелью и не желали больше просыпаться!
- Зарек не смертный.
- К сожалению, да, - вздохнул Саша.
Астрид выпрямилась:
- Саша, отнеси его в постель.
Даже не видя своего друга, она ощутила его гнев.
- А где "пожалуйста"?
Астрид повернулась направо и устремила - как надеялась - на Сашу самый суровый взгляд, какой имелся в ее репертуаре.
- В последнее время ты стал совершенно невыносим!
- А ты в последнее время что-то полюбила командовать! По-моему, этот тип на тебя дурно влияет! - Помолчав, он сурово отчеканил: - Не забывай, Астрид: я здесь только потому, что сам так решил. Я остаюсь с тобой, потому что не хочу, чтобы тебя кто-нибудь обидел.
Потянувшись к нему, она положила руку ему на плечо.
- Знаю, Саша. Спасибо тебе.