Он накрыл ее ладонь своей, легонько пожал.
- Не позволяй ему пробраться в твое сердце, нимфа. В нем столько тьмы, что вся твоя доброта с ней не справится.
Астрид на мгновение задумалась. Сама она уже очень давно перестала считать себя доброй. Много столетий она не испытывала по отношению к людям ничего, кроме равнодушия.
- Многие могли бы сказать то же самое о тебе.
- Только те, кто меня не знает!
- Но ведь и мы не знаем Зарека.
- Поверь мне, нимфа, я таких парней на своем веку повидал немало. Всю жизнь с ними воюю. С подонками, которые воображают, что весь мир настроен против них, - и ведут себя со всеми как с врагами. - Не без труда он поднял на руки обездвиженное тело Зарека. - Следи за своим сердцем, Астрид. Я не хочу, чтобы тебе снова причинили боль.
Сидя на полу и прислушиваясь к удаляющимся тяжелым шагам Саши, Астрид размышляла над его предупреждением. Он прав. Один раз она уже позволила Майлзу себя одурачить: он умудрился сделать так, что она совсем забыла о здравом смысле.
Но Майлз был горд и тщеславен. А о Зареке не скажешь ни того, ни другого.
Майлз притворялся добросердечным, на самом же деле думал только о себе.
А Зарек не притворяется. Он действительно ни в грош не ставит никого, и менее всех - самого себя.
И все же… есть только один способ выяснить истину.
Она пошла на кухню и налила Саше стакан сока.
- И что ты теперь будешь с ним делать? - поинтересовался Саша, присоединяясь к ней несколько минут спустя.
- Дам ему немного поспать, - уклончиво ответила она.
Если бы Саша догадался, что у нее на уме, - ох, какой бы разразился скандал! А она не собиралась тратить время на препирательства с разъяренным оборотнем.
Вот почему, пока Саша возился с Зареком, она добавила в его стакан несколько капель настойки лотоса.
Саша молча взял у нее сок и полез в холодильник в поисках какой-нибудь еды.
Зелье подействовало не сразу, обмен веществ у катагари немного иной, чем у людей, и химические вещества действуют на них медленнее.
- Астрид! - прорычал Саша несколько минут спустя. - Только не говори, что ты со мной сделала то же самое! - Чуть позже легкое электрическое потрескивание подсказало ей, что он сменил облик.
На ощупь Астрид нашла Сашу, растянувшегося на полу. Он снова был волком - и спал крепким сном.
Оставшись одна, она прошла по дому. Убедилась, что везде выключен свет, что камин не горит, что обогреватель настроен на комфортную температуру.
Затем взяла в своей спальне склянку с идиосом и, сжав ее в руке, вошла в спальню Зарека.
Отпив глоток, она свернулась клубочком рядом с ним на широкой кровати. Ей предстояло вновь погрузиться в темные тайны этого загадочного мужчины…
Зарек снова был в Нью-Орлеане. Стоял напротив старого монастыря Урсулинок во Французском квартале, вдыхал прохладный воздух, прислушивался к доносящейся откуда-то издалека музыке.
Рядом остановилась группа туристов под предводительством гида, одетого точь-в-точь как вампир Лестат, герой романов Энн Райс . Рядом крутился еще один "вампир", в длинном черном плаще и с накладными клыками.
Туристы, разинув рты, слушали рассказ гида о знаменитом убийстве, которое произошло на этом самом месте. На ступенях монастырского крыльца были найдены два тела - без единой капли крови в жилах! Должно быть, не случайно старинные легенды гласят, что в этом монастыре когда-то находили приют вампиры: днем они укрывались здесь от солнца, а ночью отправлялись на поиски добычи…
Тут Зарек, не выдержав, громко фыркнул.
Гид с бейджиком "Андре, вампир, 300 лет" посмотрел в его сторону и вдруг громко объявил:
- Смотрите-ка, вон стоит вампир! Самый настоящий!
Туристы, все как один, повернулись к Зареку.
Тот ответил им свирепым взглядом, а затем сделал то, чего определенно делать не стоило: обнажил клыки и зарычал.
Туристы с визгом бросились врассыпную.
Оба "вампира" - тоже.
При виде их поспешного бегства Зарек непременно рассмеялся бы, если бы умел это делать. Но он не знал, что такое смех, - лишь его губы изогнулись в циничной ухмылке.
- Поверить не могу, что ты это сделал!
Обернувшись, он увидел в тени Ашерона: тот стоял словно призрак, облаченный в черное, со сверкающей пурпурной гривой.
Зарек пожал плечами.
- Как только они остановятся и спросят себя, что же произошло, - тут же подумают, что это часть представления.
- А гиды?
Решат, что кто-то их разыграл. Смертные прекрасно умеют находить разные объяснения. Ашерон тяжко вздохнул.
- Черт побери, Зет! Я-то надеялся, ты постараешься доказать Артемиде, что исправился и что тебя можно подпускать к людям!
- Скорее ад замерзнет, - бросил Зарек и, развернувшись, зашагал прочь.
- Эй, Зет! Я не договорил с тобой!
Зарек не обернулся.
Используя телекинез, Ашерон впечатал его в стену соседнего дома. Надо сказать, за все прошедшие две тысячи лет старший из Темных Охотников ни разу не прикоснулся к Зареку. Должно быть, догадывался, насколько неприятны ему чужие прикосновения.
И, как ни странно, уважал его чувства.
Ашерон твердо встретил его взгляд.
- С прошлым покончено, Зет. А будущее зависит от того, какое решение ты примешь на этой неделе. Пятьсот лет я торговался с Артемидой, умоляя ее дать тебе шанс доказать, что ты способен вести себя прилично. Ради твоей собственной жизни, ради твоего рассудка - не продуй этот шанс!
С этими словами он отпустил Зарека и зашагал следом за туристами.
Зарек не двигался с места, пока Ашерон не исчез за углом. Он размышлял над словами атлантийца.
Он не хотел покидать этот город! Нью-Орлеан очаровал его с первого взгляда, едва он увидел толпу на Джексон-сквер.
Как же здесь тепло!
Нет, этот шанс он не упустит! Он будет выполнять свой долг и честно защищать людей, которые здесь живут!
Чего бы это ни стоило, он убедит Артемиду, что ему можно доверять!
Он никогда больше не убьет ни одного смертного…
Двинувшись вниз по улице, Зарек почти сразу заметил четырех молодых мужчин. По высокому росту, золотистым волосам и поразительной, нечеловеческой красоте он мгновенно опознал в них даймонов.
Даймоны шептались между собой, но он ясно различал, что они говорят.
- Главный сказал, она живет над клубом "Бегущий Волк".
Другой даймон рассмеялся.
- Подружка Темного Охотника - удивительно! Разве такое бывает?
- Как видишь, бывает. Ну, теперь мы ему отплатим! Представь: приходит он к ней, - а она ждет его в постели… холодная и без единой капли крови в жилах!
Зарек готов был напасть на них прямо сейчас, но остановился: двери соседнего бара распахнулись, и из них, спотыкаясь и хохоча, вывалилась какая-то подгулявшая компания. Даймоны, увлеченные своим замыслом, даже не взглянули в их сторону.
Туристы брели по тротуару, смеясь и обмениваясь шутками. Они никогда не узнают, что, если бы не счастливая случайность, для всех них эта ночь стала бы последней.
Хрупкая штука - жизнь смертного.
Зарек стиснул зубы. Он понимал: придется подождать. Напасть на даймонов удастся только в каком-нибудь темном закоулке, где их никто не увидит.
Отступив в тень и сделавшись для них невидимым, он последовал за ними к дому Саншайн…
У Астрид раскалывалась голова, но она, не отступая, следовала за Зареком в его снах. Она была с ним единым целым, когда он довел даймонов до пустынной автостоянки и пресек их замыслы несколькими смертельными ударами. И позже, когда на него набросились полицейские.
Она была с ним на крыше, откуда он позвонил Тейлону и предупредил об опасности, грозящей Саншайн. Чувствовала его ярость. Его отчаянное желание помочь людям, которые в ответ отталкивали его или смотрели на него с презрением.
Все они судили о нем несправедливо.
И он не понимал, как достучаться до них.
Поэтому - нападал. Набрасывался на них первым, чтобы они не успели причинить ему боль.
Наконец Астрид почувствовала, что больше не в силах совершать это путешествие. Нужно отделиться от сознания Зарека - или она сойдет с ума, захваченная силой и болью его мучительных переживаний.
Оторваться от него было непросто, связующее зелье продолжало действовать. Но Астрид была неземным созданием, и в конце концов ей удалось преодолеть его притяжение.
Собрав все свои силы, она оторвала свой дух от духа Зарека и продолжала следовать за ним незримой тенью, безмолвной свидетельницей его грез.
Теперь она не чувствовала того, что с ним происходит, только лишь видела.
Но собственные чувства остались с ней. Сердце Астрид разрывалось от сострадания, какого она не испытывала никогда в жизни. Сила собственных эмоций пугала ее: жалость к Зареку, страстное желание облегчить его боль пробили панцирь равнодушия, в который она заключила себя много столетий назад.
В первый раз за все эти века она ощущала чужую боль. И не просто ощущала - мечтала ее прекратить. Согреть, успокоить, утешить этого несчастного, который бежал, но не мог убежать от самого себя.
Тем временем сновидение изменилось: теперь Зарек, полуголый и босой, в одних лишь черных кожаных брюках, пробирался через заснеженный лес. Бушевала страшная буря. Метель хлестала его по обнаженному телу. Обхватив себя руками, дрожа от холода и проклиная все на свете, Зарек пробирался через сугробы по пояс высотой.
Он то и дело падал, но каждый раз поднимался и продолжал свой путь. Астрид не могла не восхититься его силой.
Его обнаженные мускулистые плечи покраснели от холода. Его длинными черными волосами играл ветер. Зарек неотрывно всматривался в даль, словно пытался разглядеть что-то в заснеженной пустыне.
Но его взору открывалась лишь холодная, мертвая чаша.
Астрид беззвучно шла за ним - не проваливаясь в сугробы, не ощушая ни холода, ни ветра.
- Нет, я не умру! - прорычал Зарек, ускоряя шаг и запрокидывая голову к черному беззвездному небу. - Вы меня слышите? Артемида! Ашерон! Я не сдохну - не доставлю вам такого удовольствия!
И он пустился бежать по хрустящему снегу. Его босые ноги стали багровыми: Астрид страшно было даже представить, как ему сейчас больно.
Она старалась не отставать.
Но вот он споткнулся и упал.
Тяжело дыша, Зарек лежал неподвижно лицом в снегу. Одна рука его была запрокинута за голову, другая - вытянута перед собой. Астрид, невидимая, стояла рядом, глядя на вздымающуюся от глубоких вздохов татуировку - змею, обвившую его пояс.
Перевернувшись на спину, он устремил глаза в черное небо, усеянное сверкающими точками звезд. Снежинки падали на его разгоряченное лицо, мокрые пряди черных волос прилипли ко лбу. Он все еще тяжело дышал, стуча зубами от холода.
Астрид замерла на месте.
- Я хочу тепла, - прошептал он. - Я так хочу тепла! Хоть раз в жизни! Неужели ни одна звезда не спустится с неба, чтобы поделиться со мной своим теплом?
Астрид нахмурилась, не понимая этого вопроса. Впрочем, странные слова и нелогичные поступки - самое обычное дело во сне.
Перекатившись на бок, Зарек заставил себя подняться и продолжил свой путь сквозь метель.
Вслед за ним Астрид добралась до хижины, затерянной в лесах. В маленьком окошке бревенчатого домика горел свет - словно яркий маяк посреди холода и тьмы арктической ночи.
Из дома доносились приглушенные голоса, то и дело прерываемые взрывами смеха.
Счастливый приют!
Едва держась на ногах, Зарек побрел к одинокому окну. Приложил ладонь к замерзшему стеклу, отогревая его теплом своего тела. Вгляделся внутрь - отчаянно и жадно, словно маленький бродяжка, с улицы наблюдающий за рождественским праздником богачей, куда он никогда не попадет. Невидимая Астрид приблизилась, чтобы увидеть то, что видит он.
Дом посреди леса был полон Темных Охотников. Они что-то праздновали: ярко горел огонь в камине, стол ломился от выпивки и разнообразных блюд. Гости смеялись и болтали между собой, как братья. Как одна семья.
Астрид не узнала никого, кроме Ашерона, но Зарек, очевидно, знал их всех.
Сжав руку в кулак, он оторвался от окна и двинулся к двери лесной хижины.
- Впустите меня! - крикнул он и забарабанил кулаком в дверь.
Дверь отворилась. На пороге показался молодой Охотник - мускулистый блондин в наряде байкера: кожаных штанах и жилете, расшитом алыми кельтскими узорами. Его красивые карие глаза при виде Зарека потемнели от отвращения.
- Тебе здесь не место, - отрезал он и попытался захлопнуть дверь.
Однако Зарек удержал дверь рукой.
- Черт побери, кельт, впусти меня!
Кельт отступил назад, но теперь дорогу Зареку преградил Ашерон.
- Что тебе нужно, Зет?
Зарек устремил отчаянный взгляд в суровое, словно высеченное из камня лицо своего наставника.
- Я хочу войти. - Поколебавшись, он выдавил: - Пожалуйста, Ашерон, впусти меня!
Ни одно чувство не отразилось на каменном лице Ашерона.
- Тебе нет места среди нас. И никогда не будет.
И он захлопнул дверь.
- Будь ты проклят, Ашерон! Будьте вы все прокляты! - Зарек бесновался у двери, колотя в нее кулаками и ногами. - Лучше убей меня, слышишь, ты, ублюдок! Убей!
Когда он заговорил снова, ярость ушла из его голоса. Теперь он говорил тихо, жалобно, словно сломленный ребенок, и это тронуло Астрид еще сильнее, чем его мольба о смерти.
- Впусти меня, Эш. Пожалуйста. Клянусь, я больше не буду. Я буду хорошим. Прошу тебя! Не оставляй меня одного! Мне так холодно! Я так хочу тепла! Пожалуйста!
Астрид ощутила, что по щекам ее текут слезы.
Но дверь оставалась заперта.
Охотники за стеной пировали и веселились, и никто не вспоминал о Зареке.
В этот миг Астрид вполне ощутила то страшное, беспросветное одиночество, которое сопровождало его всю жизнь.
- Ну и черт с вами! - взревел Зарек. - Вы мне не нужны! Мне никто не нужен!
Он оторвался от двери, и лесная хижина растаяла у него за спиной, но звуки веселого пира еще звенели в воздухе. Зарек бессильно опустился на колени в снег. Ветер хлестал его по лицу, метель запорошила волосы и ресницы.
Он прикрыл глаза, словно не мог больше слышать доносящегося издали шума и смеха.
- Мне никто не нужен, - шептал он. - Мне ничего от вас не нужно.
И вдруг, как часто бывает во сне, все снова изменилось: теперь Зарек оказался у дверей своего собственного дома.
Ветер стих, утихла и метель. Стояла тихая, ясная ночь.
- Астрид! - ее имя он выдохнул, словно молитву. - Как бы я хотел, чтобы ты была со мной!
При этих словах Астрид застыла, боясь шевельнуться. Никогда прежде он не произносил ее имени, и в его устах оно звучало, как музыка.
Он поднял взор в темное небо, где мерцали миллионы звезд.
- "Хотел бы я знать, зачем звезды светятся, - проговорил он задумчиво, вновь цитируя "Маленького принца". - Наверное, затем, чтобы рано или поздно каждый мог вновь отыскать свою".
Зарек вздохнул. Обхватив руками колени, он продолжал неотрывно всматриваться в звездное небо.
- Я нашел ее - свою звезду. Она - сама красота, само очарование. Сама доброта и милосердие. Мой теплый огонек посреди бесконечной зимы. Хрупкая - и сильная. Отважная - и нежная. Но я не могу к ней прикоснуться. Никогда не осмелюсь.
Астрид, затаив дыхание, слушала его поэтическую речь. Сама она никогда не задумывалась о том, что ее имя по-гречески означает "звезда".
Но Зарек об этом вспомнил.
Может ли быть убийцей человек с таким поэтическим даром?
- Астрид, - повторил он задумчиво. - Моя Цирцея. Но Цирцея превращала людей в животных, а ты сумела сделать человеком дикого зверя.
И вдруг его охватил гнев: он яростно топнул ногой, взметая снег.
- Что я за идиот! Мечтаю о звезде, которая никогда мне не достанется!
И он снова с тоской устремил глаза в небо.
- Ни одному человеку не суждено дотянуться до звезды. А я даже не человек!
И, закрыв лицо руками, он зарыдал.
Астрид почувствовала, что больше этого не вынесет. Она хотела вырваться из его сна, но не могла этого сделать без помощи М'Адока.
Ей оставалось лишь стоять рядом с Зареком, следить за ним, быть немой свидетельницей его невыносимого горя.
В жизни он иной. Железный человек, способный выдержать любой удар. Невозможно себе представить, чтобы он расклеился или проявил какие-то чувства, кроме гнева. А подойти к нему вплотную, прикоснуться, утешить, ободрить просто немыслимо.
Только во сне Астрид открылись потаенные глубины его сердца. Его ранимость. Его хрупкая красота.
Только теперь она по-настоящему поняла то, чего этот человек никогда никому не показывал.
Его нежную, поэтическую душу, глубоко оскорбленную людской злобой и равнодушием.
Всей душой Астрид желала облегчить его страдания! Взять его за руку и повести за собой в мир, в котором он не будет изгоем. Показать, что и он может потянуться к кому-то и не будет отвергнут.
Ни разу за все столетия своей жизни, ни к одному из своих подсудимых Астрид не испытывала того, что сейчас чувствовала к Зареку. Он затронул какую-то глубинную часть ее существа, - прежде Астрид и не подозревала о ее существовании!
И больше всего он задел ее сердце. Сердце, которое, как она боялась, заледенело навеки.
Но теперь оно снова билось, жарко и взволнованно - ради него.
Нет, она не может больше стоять и смотреть на его муки!
Не раздумывая о том, что делает, Астрид перенеслась в его хижину и распахнула дверь…
Сердце Зарека на мгновение замерло в груди, когда, подняв глаза, он увидел перед собой ее небесное лицо.
Нет, не небесное - прекраснее любых небес!
Никогда еще, ни в одном сне никто не отворял ему запертую дверь.
Но теперь это сделала Астрид.
Она стояла в дверях, ласково улыбаясь ему. Светло-голубые глаза ее больше не были слепы - она смотрела прямо на него. Смотрела жарким, призывным взглядом.
- Входи, Зарек. Входи и позволь мне тебя согреть.
Не думая, что делает, он вскочил и сжал ее протянутую руку. Наяву Зарек никогда, ни за что не осмелился бы до нее дотронуться, но ведь это сон!
Рука ее была теплой. Почти горячей. На миг ему показалось, что ее прикосновение обжигает.
Она обняла его обеими руками, притянула к себе. Зарек застыл, пораженный неведомыми прежде ощущениями. Близостью и теплом ее тела, ее дыханием на своей замерзшей щеке. Мягкой девичьей грудью, прижатой к его груди.
Так вот каково это - обнимать женщину! Боги, что за чудо!
Он закрыл глаза, всем своим существом впивая это новое, неведомое наслаждение. Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного!
Какая же она мягкая и нежная!