- Соберу и сожгу все! Нужно покончить с этим местом! Навсегда! Ноги моей здесь больше не будет! Завтра день рождения отца, а потом я уеду. Он не видит никакого будущего потому, что зациклился на своих воспоминаниях. Если я останусь здесь еще ненадолго, то тоже свихнусь!
Спускаясь вниз по ступенькам, она все еще разговаривала с собой:
- Не хочу больше копаться в нафталине моей памяти, - остановилась и зло сплюнула. - Тьфу ты, как я заговорила! Нужно убираться отсюда, а то опять стихи писать начну!
* * *
Оксана играла чайной ложкой, постукивая ею по ножке бокала.
"Встретились после долгой разлуки, а ведем себя так, будто расстались вчера. Даже не пытаемся выяснить прошлые обиды, а их накопилось столько. Столько нужно сказать друг другу, а мы молчим. Кто заговорит первым?"
У нее отсутствовал аппетит, чего нельзя было сказать о Насте, та ела как заведенная - одна за всех. Взяв банку с кетчупом, она выдавила его в себе в тарелку, забрызгав все вокруг.
- Ты что, нарочно это делаешь? - закричала Оксана.
- Что я сделала? - запищала Настя. - Это не я! Это - кетчуп!
- Это не кетчуп, а ты ешь так по-свински!
- Не по-свински, а по-свинячьи, - загундосила Настя.
Лавров положил вилку и засмеялся.
- Поощряй ее! Она только этого и ждет! - накинулась на него Оксана. - Кто будет стирать?
- Ты, - спокойно ответила Настя.
- Почему я? Если ты пачкаешь - ты и стирай!
- Ты же моя мама.
- Ты считаешь, что мама только на то и нужна, чтобы убирать и стирать?
- Ага! Мамы для этого и нужны: стирать, убирать, да поругать…
- Ты только послушай ее! Это - не ребенок, это…
- Какой-то кошмар! - продолжила Настя, подражая голосу и интонациям матери. - Я все твои фразки знаю. Тут ничего сложного.
- Я твои тоже, - Оксана обратилась к Лаврову. - У нее словарный запас как у неандертальца: чел, лузер, гейм-овер, вкуснятка… Я в твои годы большим запасом слов владела. Я даже стихи писала.
- Стихи? О чем? - спросила Настя.
- О любви, - неохотно ответила Оксана.
- О любви? - засмеялась Настя. - К кому? К моему папе?
- Нет… не к папе.
- К кому? - поморщилась Настя. - К другому дядьке?
- Как точно подмечено - к дядьке, его другим словом и не назовешь, - усмехнулась Оксана, но, заметив, что этим рассмешила Настю, крикнула. - Заткнись и ешь!
- Твой словарный запас, мамочка, тоже будь здоров: заткнись, иди играй, исчезни, испарись…
Оксана поглубже уселась в кресло-качалку на веранде и продолжила:
- Летом была во Франции, в Эльзасе. Это - винодельческий район. Мы путешествовали на машине и по пути потерялись. Я пошла спросить, как выехать на трассу. Хозяин виноградников пригласил к себе. Нас посадили за стол, угостили, дали попробовать вина. После такого гостеприимства пришлось купить с десяток бутылок. Приятно было пообщаться. Он рассказал о своем бизнесе. Несколько сотен лет эти виноградники передаются от отца к сыну. Рецепт вина тоже передается из поколения в поколение. Они так гордятся своей фамилией, своим делом, своим вином… Работают честно, не халтуря. Они не могут халтурить - это фамильное дело. Они уважают своих прадедов, которые все это начинали. Не могут же они испоганить то, на что те потратили столько сил…
У нас же ничего не передается по наследству, и ничем мы не гордимся, поэтому часто и гоним халтуру. И что мы можем передать по наследству? Наши долги? Наши грехи? Самое страшное, что мы не стыдимся этого. Почему так? До революции в России бизнес тоже передавался по наследству. Тоже были корни, которые большевики обрубили в семнадцатом. У большевиков имелась идиотская идея - стереть все подчистую, а потом на пустом месте построить новое государство. Так и сделали: все разрушили, а потом принялись строить государство на этой пустыне. И вот результат - оно стоит непрочно, потому что держаться ему нечем. Если у дерева обрубить корни, то ветки будут чахлые, а вскоре оно и само зачахнет. Поэтому так и живем - только бы нам хватило, ведь нам не нужно отвечать ни перед дедами, ни перед внуками. Живем как на постоялом дворе…
- Все ты понимаешь, во всем разбираешься, а до сих какая-то неприкаянная, - проворчал Лавров.
- Поэтому и трудно мне, что все понимаю. Бабе-дуре легче. Нас обучают, обучают, а потом мы - образованные барышни критикуем все с неприкрытым цинизмом, подвергаем сомнению. Из-за этого я с первым мужем ужиться не смогла и со вторым.
- Я тебя не спрашивал, - деликатно начал Лавров. - Почему ты развелась?
- Знаешь, папа, рассказывать-то нечего. Первый раз вышла замуж не по любви, а для того, чтобы избавиться от материнской опеки и отомстить тебе.
- Для чего нужно было мстить мне? - ничего не понимая, спросил отец.
- Я только и делала, что мстила тебе всю жизнь. В первый раз хотелось поиграть в свадьбу - белое платье, фата… Брак был глупый, детский, ведь мы только закончили школу. Он на юридическом, а я на филфаке…
Она остановилась, отпила глоток вина и продолжила:
- Со вторым мужем я все рассчитала. Любви мне было не нужно. С любовью один и тот же сценарий: гулянья под луной, бессонные ночи… Потом любовь куда-то уходит, а вместо нее - обиды, измены, развод, - вздохнула она. - Один и тот же сценарий…
- Без любви все по-другому?
- То же самое, но без любви. Разочарований меньше, ведь ничего не ждешь, - пояснила она.
- Так чего ты с ним развелась?
- При всех его достоинствах, а точнее сказать, при всех его деньгах - с ним была такая тоска! Все эти вечеринки! Каждый раз я мечтала об одном, чтобы этот скучнейший до одурения вечер закончился. Говорить не то, что думаешь, и делать не то, что хочешь.
Рядом с богатым мужем ты полностью обезличиваешься. Твой интеллект, как и твое образование никому не нужны. Говорить нужно как можно меньше - просто быть милой. Такая тоска! Всю жизнь играть по чужим правилам. Закон жизни - нужно платить за все самой или тот, кто за тебя это делает, отнимет у тебя свободу. Я бросила работу, целый день мокла в бассейне или потела на тренажерах с такими же горемыками как я… Длинные вечера, нескончаемые ожидания, изо дня в день то же самое… С первым мужем я хоть могла поругаться, хлопнуть дверью, уйти ночевать к подруге, а тут у меня и подруг не осталось. Старые не соответствовали имиджу, а новых не смогла завести. Вскоре он увлекся какой-то модной журналисткой, жена-наседка быстро наскучила. О чем мы могли поговорить вечером? Ничего нового я не могла сказать. Однажды я не выдержала и исчезла.
Оксана замолчала, уставившись в пространство:
- Если бы я любила его, то сошла б с ума, а так… лишь было мерзко до тошноты…
- Ты вышла за него из-за денег? - спросил Лавров.
- Допустим.
- Деньги не сделали тебя счастливой?
- Как видишь, - пожала печами Оксана.
- Люди часто преувеличивают значение денег. Богатство - это еще не счастье, - поучительно изрек отец.
- Во всяком случае, богатство куда ближе к счастью, чем нищета. Благодаря мужу я не превратилась в загнанную лошадь, а все такая же красивая, как и раньше. И все у меня хорошо, - сказала она, но голос у нее почему-то сорвался.
"Все у меня хорошо? Почему ж так заболело сердце? И так хочется плакать?.."
- Сама себе противоречишь…
- Я не только себе противоречу, но и сама себе лгу, и…
Лавров внимательно посмотрел на нее:
- Мне кажется, что ты хочешь казаться хуже, чем ты есть.
- Потому, что я хуже, чем я есть.
- Ты изменилась. Была такая милая, скромная девушка. Куда все делось? - спросил отец.
- Жизнь так мордой по асфальту провела, что от моей скромности ничего не осталось, - ответила Оксана, горько скривив губы.
- Да что вы за поколение такое?
- Риторический вопрос, он задавался во все времена…
- И какой ответ сегодня? - поинтересовался Лавров.
- Сегодня, когда прогресс движется такими темпами, этот вопрос актуален, как никогда. Пропасть между поколениями никогда не была такой большой, и все сложнее нам понять друг друга. С изобретением компьютера мир так изменился: люди целые дни сидят перед экраном, не выходя на улицу. Все общение происходит виртуально - через блоги, форумы и тому подобное…
- Зачем?
- Так удобнее. Ты можешь врать, ругаться, можешь выставлять свои фото, подправленные фотошопом. Это уход в другой мир, где ты такой, каким мечтаешь быть, а не такой, как в реальности. Это мир иллюзий: где нет долгов, осточертевших супругов, вечно орущих детей. В наше время все виртуально: знакомство, общение… Человеческое общение сегодня - роскошь. Посидеть, как мы сидим - лицом к лицу, я могу себе позволить нечасто. Обычно я общаюсь лишь по телефону и по мэйлу.
- Не нравиться мне такая жизнь! В наше время было общение. Мы собирались, у нас были комсомольские собрания…
- Одна хрень! Чем это лучше? Стучали друг на друга, да подсиживали, - выпалила она.
- Это случалось не часто, - ответил Лавров и замкнулся.
Оксана наполнила бокалы и закурила. Слышно было как трещит сверчок, как тихонько скрипнула калитка…
- Сознайся, тебе сегодняшняя жизнь нравится? - спросил Лавров.
- Мне моя жизнь вообще не нравится, и дело тут не во времени. Это глубоко здесь, - она прикоснулась пальцем к груди. - Я несчастна сама с собой! Сама себе надоела! Меня от себя тошнит!
- Почему?
- Жизнь прожита впустую, а годы уходят… Когда женщине сорок, сумерки наступают быстрее. Сегодня поднялась в свою комнату - там мои игрушки, дневники… Так захотелось стать семнадцатилетней и начать все заново. Найти смысл жизни…
Ее лицо исказилось страданием, став почти уродливым.
- Вечерами вместе с бутылкой виски я стараюсь найти смысл жизни. Иногда мне кажется, что я почти нашла его, но утром наступает похмелье и возвращает меня в реальность… ко мне…
Слезы покатились по щекам:
- Помню, когда я падала в детстве и разбивала коленки, ты целовал меня, приговаривая, что скоро все заживет. Мне казалось, после поцелуев боль на самом деле проходит. Как давно это было! С тех пор я столько раз падала, и некому было целовать мои раны… эти раны… они скрыты от глаз. Они здесь, - она приложила руку к груди. - И никогда не заживут… их уже не зацелуешь… Мне все чаще и чаще хочется вернуться в детство, ведь разбитые коленки заживают быстрее…
- Мужика тебе нужно.
- Не верю я, что с новым мужиком все изменится, - передернула плечами Оксана. - Мне часто снится один и тот же сон. Как будто я без ремня безопасности на всей скорости несусь по трассе… Мне становиться так страшно!
Оксана замолчала, уставившись в одну точку.
- Ну и что? - спросил Лавров.
- Что? - очнулась она.
- Чем закончился этот сон?
А-а… Ничем. Обычно я просыпаюсь, но думаю, что однажды увижу конец этого сна. Я или спасусь, или погибну…
Часть 3
Проснувшись, она спустилась вниз и открыла окно. Все запахи сада тут же наполнили комнату. Где-то далеко прокукарекал петух. В окно влетела пчела и, жужжа, закружила над блюдцем с медом.
Оксана налила себе в чашку кофе и стала медленно размешивать сахар. За спиной послышался негромкое шарканье.
- С днем рождения, папа! - поздравила Оксана. - Теперь ты совсем большой…
- Не с чем поздравлять! Дни рождения меня давно уже не радуют, - отозвался отец.
Она подошла к нему и поцеловала в плечо.
- Меня тоже, - согласилась Оксана. - Не будем зацикливаться на дне рождения. Представим, что у нас просто праздник. Сейчас приберу в доме, съезжу за продуктами и накрою стол. И мы посидим все дружно, как раньше.
С тряпкой в руке и с ведром воды она зашла в комнату отца - скромно, чисто, так было всегда. Постель заправлена, письменный стол в идеальном порядке.
- Насте бы у него поучиться.
Стены были увешаны фотографиями. Оксана подошла поближе. На всех снимках - она.
Иногда вместе с отцом. Ни одного снимка матери. Тряпка выпала из рук.
"Подонок! Как он мог?! Это - предательство! Толькоона! Мать для него не существовала. Любил ли отец когда-нибудь свою жену? Если честно, то трудно представить: как можно влюбиться в мою мать?"
Закрыв глаза, Оксана попыталась воссоздать в памяти ее образ. Холодная, вечно чем-то обиженная, с поджатыми губами. Усталое, рано поблекшее лицо, зачесанные назад волосы, жесткие руки с коротко стрижеными ногтями, сердитые глаза. Тусклые, бесформенные платья. Некрасивая обувь без каблуков на ее жилистых ногах часто смотрелась как ортопедическая. Ее не назвать красивой, но и некрасивой тоже не назвать. Никакая… Никакого запаха… Никаких украшений…
Мать не проявляла никаких эмоций, все чувства были загнаны внутрь. Пустота.
Оксана никогда не видела ее счастливой или плачущей, наверное, с тех пор, как мать отняли от груди, она не проявила ни одного человеческого чувства.
Но однажды эти тонкие поджатые губы (ведь должна же она была это сделать) признались отцу в любви. Однажды мать должна была лежать под отцом и стонать. Это казалось невообразимым, но во всяком случае один раз это было сделано…
Оксана украла тюбик помады у Наташи. Она стоит перед зеркалом и красит губы. Помада сладко пахнет малиной и блестит на губах. Оксана распускает волосы и взбивает их руками. В этот момент входит мать. Она хватает ее за волосы и полотенцем больно стирает помаду с губ. Оксана плачет. Тонкие бесцветные губы матери скривились:
- Ты хочешь быть такой же шлюхой, как она?
- Лучше быть шлюхой, чем такой как ты! - выкрикивает Оксана и получает пощечину.
- Зачем я тебя родила? Вся в своего кобеля-отца! Такая же дрянь! - бросает ей в лицо мать.
Оксана задыхается от ненависти. Ее лицо побелело, руки сжаты в кулаки, глаза мечут молнии.
- Ненавижу тебя! - кричит, заливаясь слезами Оксана.
Она вся дрожит от ненависти к матери. Мать берет тюбик помады и выходит из ее комнаты.
- Сегодня будешь сидеть весь день дома! На выходные к отцу не поедешь!
Оксана слышит звук закрывающейся на ключ двери. Она подбегает, пинает дверь, колотит кулаками, рыдает, но ничего не помогает. Мать неумолима. В эти выходные Оксана не поехала к отцу.
"Я не любила мать, но сейчас мне жаль ее. За что она была так обижена на всех? Почему не любила даже близких? Так ли я отличаюсь от матери? Ведь любовью к ближним тоже не могу похвастаться. Я не хочу повторять ошибки матери! И все же не могу полюбить тех, кто окружает меня… совсем запуталась…"
Оксана приблизилась вплотную к стене. На первом снимке - улыбающаяся Наташа: в светлом платье, стоящая в эффектной позе на палубе. Ветер раздувает ей волосы и подол широкой юбки…
На следующей фотографии Наташа с отцом. Отец еще молод, статен и хорош собой. Наташа смотрит в камеру, а он на нее. Отец смотрит на нее взглядом, полным восхищения. До появления Наташи отец смотрел с таким восхищением лишь на одного человека - на Оксану. Она была его принцессой.
Вот фотография, где они втроем: Оксана стоит с вымученной улыбкой, она здесь лишняя, отец с обожанием смотрит на Наташу, а та смотрит в объектив, и ее взгляд говорит, что она любит себя, только себя и никого другого.
- Сука! Ты испоганила мою жизнь!
Как счастливо все начиналась! Оксана, Ксаночка, котенок - единственный ребенок в семье, которого баловал отец, не смея ни в чем отказать. Он жил только ради нее, пока не появиласьона. Отец развелся и ушел кней, а Оксана осталась жить с ненавистной ей матерью.
"Это ужасно, когда один человек так много для тебя значит. С потерей его вся жизнь идет наперекосяк, а все из-за этой гадины. Как я ее ненавижу! Почему бог так несправедлив?"
В углу висела иконка. Святая Дева Мария, прижимающая к своей груди младенца Христа. В рассеянных солнечных бликах она казалась живой. Оксану охватил суеверный страх.
"Нельзя желать ближнему того, чего не желаешь себе, ибо вернется назад. Я всю жизнь ей желала только плохого, вплоть до смерти. Может, из-за этого моя жизнь и не сложилась…"
В панике она схватила ведро и выскочила из комнаты отца.
- Мама, возьми меня с собой! - Настя бегала за ней, как хвостик. - Ну, пожалуйста-а!
- Зачем тебе со мной ехать? Это далеко. Ты что, супермаркета не видела? Я хочу побыть одна.
- А я не хочу побыть одна! Ты только о себе думаешь!
- Людям иногда нужно побыть одним. Когда-нибудь ты поймешь это, - сказала Оксана как можно мягче.
- Угу. Как же!
Послышался звук захлопывающейся двери и шорох шин.
Лавров услышал за своей спиной шарканье босоножек и почувствовал запах клубники. Вдруг жаркие и липкие ладошки легли ему на глаза.
- Настя! - отгадал он.
Лавров услышал за спиной, как она давится от смеха.
- Может, это не Настя! - сказала она страшным голосом. - Может, это приведение!
- Нет у нас тут приведений! - сказал Лавров, сняв ладошки с глаз.
Он повернулся. Настя стояла и громко смеялась, так громко, что просто задыхалась от смеха. Так мы можем смеяться только в детстве - ведь в детстве для счастья причины не нужны.
- Почему ты с нами не живешь?
- Вы живете в городе. Я не люблю город. Кто это у тебя такой страшный? - он кивнул головой в сторону зеленого монстра, с которым она спала ночью.
- Это - Шрек. А что?
- Ты спишь с таким страшным?
- Он очень добрый. Страшный, но добрый. Такое тоже бывает. Не все красивые хорошие. Я это знаю…