Неимоверным усилием воли Тьерри отстранился от нее на расстояние вытянутой руки. Его руки дрожали, сердце готово было выпрыгнуть из груди, но он сделал это. Она не должна благодарить его своим телом.
– Не нужно меня благодарить таким образом, Имоджин, – сказал он, едва узнавая свой голос.
В ее глазах что-то вспыхнуло, и он почувствовал, будто получил пощечину. Ее пылающее лицо мгновенно стало бесстрастным. Она глубоко вздохнула и отвернулась от него.
– Честное слово, Имоджин, я не нуждаюсь в благодарности подобного рода.
Она медленно кивнула и направилась к двери.
– Я поняла. Спокойной ночи, Тьерри.
Глава 8
Имоджин выпрямилась в кресле, приготовившись к плохой новости. Надейся на лучшее, но будь готова к худшему, кажется так гласила поговорка. Сейчас она надеялась услышать от доктора, что с ребенком все в порядке. Альтернатива…
Жесткая рука накрыла ее ладонь, легонько стиснув ей пальцы.
Вздрогнув, она увидела позади себя Тьерри, который наблюдал за врачом, просматривающим результаты исследований. Они были настроены на одну волну. Почувствовав ее страх, Тьерри пришел ей на выручку.
Он и раньше помогал ей. В первую встречу с мадам Жирар Тьерри нежно погладил Имоджин по щеке, выказав ей свою поддержку.
Имоджин глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
Прикосновение Тьерри было похоже на обоюдоострый меч. Она с благодарностью ответила на его рукопожатие, радуясь, что она не одна. С другой стороны, его прикосновения резали по живому. Он не прикасался к ней со дня ее встречи с мадам Жирар в саду. В ту ночь, когда она пришла к нему с доказательством своей приязни и признательности, он высокомерно ее отверг.
Неужели этот человек действительно так много для нее значит?
Имоджин постаралась отвлечься от тревожных мыслей, рассматривая развешанные по стене дипломы и свидетельства.
Тьерри даже не потрудился вынуть руки из карманов в ту ночь, когда она хотела его поцеловать. Нет смысла пытаться раздуть пламя прошлой страсти. Он неподвижно стоял, когда она обнимала его, а потом просто отодвинул ее от себя. Ей без слов стало понятно, что он не хочет физической близости.
Она действительно была его кратковременным увлечением.
– Имоджин? – Она так погрузилась в свои мысли, что не сразу услышала его. Ей необходимо собраться.
– Мадам Жирар, – наконец обратился к ней доктор.
Имоджин приготовилась услышать неизбежное.
Но вместо серьезного лица, с которым врачи сообщают пациенту плохие новости, она заметила на лице доктора оживление. Он выглядел довольным. У Имоджин перехватило дыхание. Значит ли это, что с ребенком все в порядке? Ее пальцы непроизвольно сомкнулись на руке Тьерри.
– Вы не женщина, а головоломка, мадам Жирар, – покачал головой доктор, не скрывая улыбки.
– Неужели? – едва слышно сказала Имоджин.
– Ваши симптомы подходят к классическому диагнозу, и, учитывая вашу наследственность… – Доктор развел руками, как бы подтверждая свое бессилие.
Сердце Имоджин упало, и из груди вырвался горестный вздох. Тьерри крепко обнял ее за плечи.
– Несмотря на это, должен вам сказать, что головные боли и затуманенное зрение не связаны с тем, о чем вы думаете.
– Извините, не поняла.
– У вас нет болезни вашей матери, – улыбнулся доктор.
Имоджин с шумом выдохнула:
– Нет, вы сказали?
– Абсолютно нет. Более того, у вас вообще нет ни злокачественной и никакой другой опухоли. – Теперь доктор просто сиял.
Имоджин в изумлении покачала головой:
– Я решительно ничего не понимаю.
– У вас никогда не было опухоли. Хотя вашему лечащему врачу, как и вам, показалось самое страшное, – продолжал врач, просматривая еще раз результаты анализов. – Я консультировался с вашим семейным врачом и с моим коллегой онкологом, на прием к которому вы почему-то не пришли.
От Имоджин не ускользнула вопросительная интонация в голосе врача, как и то, что Тьерри сильнее ухватил ее за плечи.
– Я не видела в этом смысла. Я знала, что он мне скажет. Я просто… – Имоджин посмотрела в серые глаза, полные сочувствия, и выпалила: – Я просто не могла услышать свой диагноз так скоро после смерти мамы. – Имоджин глубоко вздохнула. – Я решила ненадолго уехать, прежде чем посмотреть правде в глаза. – Имоджин указала на бумаги на столе: – Вы считаете, что это не опухоль? Что же в таком случае со мной?
– Как я понял из рассказа вашего доктора, вы не давно и сестру потеряли?
Почему он тянет? Почему не говорит, что с ней?
Теплая рука Тьерри успокаивающе поглаживала ее плечо, не давая впасть в истерику.
– Да, она погибла в результате несчастного случая.
– И вскоре заболела ваша мать?
Имоджин согласно кивнула:
– Вскоре после смерти сестры. Но я не вижу связи.
Серые глаза доктора смотрели на нее с сочувствием.
– Стресс и горе творят удивительные вещи, мадам Жирар.
– Я не понимаю, доктор. – Имоджин подалась вперед, освобождаясь от руки Тьерри. – Объясните, пожалуйста, что происходит.
– Я рад сообщить вам, что результаты анализов показывают, что вы практически здоровы.
– Но этого не может быть! Не могла же я выдумать эти ужасные головные боли. Они такие сильные, что я даже плохо видела.
Доктор согласно кивнул:
– Уверен, что так и есть. Скажите, а боли случаются так же часто?
Имоджин заколебалась, припоминая.
– Не так часто, как раньше, – медленно сказала она. Последний раз голова болела еще в Париже. Она не помнила точной даты и искоса взглянула на Тьерри. Но он смотрел на врача.
– Вы хотите сказать, что все это результат стресса и не имеет отношения к физическому заболеванию? – спросил Тьерри с таким же недоумением в голосе.
– Но это не делает приступы боли менее реальными. Я совершено уверен, что приступы боли, которые испытывает ваша жена, сходны с теми, которые возникают при опухоли мозга. – Врач посмотрел в записи, а потом снова на Имоджин. – Вы многое пережили за последнее время, мадам Жирар. Лучшее лекарство для вас сейчас – отдых и положительные эмоции, – улыбнулся доктор. – И может быть, малыш, – добавил он.
– Вы это серьезно? – Новость по-прежнему не укладывалась в голове у Имоджин.
– Абсолютно. Со временем все симптомы исчезнут без следа.
Имоджин крепко обхватила себя руками, стараясь подавить рвавшиеся наружу рыдания. Доктор что-то участливо говорил ей, но она его не слышала.
Ее затопило чувство огромного облегчения, что с ней и с ребенком будет все в порядке.
– Я чувствую себя полной дурой, – сказала Имоджин, смотря из окна машины на мелькающие улицы, которые они проезжали, возвращаясь в замок. – Я просто не могу в это поверить.
Тьерри сосредоточился на дороге и хранил молчание.
А Имоджин, как заезженная пластинка, все повторяла и повторяла, что здорова. Ей необходимо было свыкнуться с этой мыслью и поверить в реальность происходящего.
Она положила ладонь на живот. Все ее существо наполнилось благодарностью, в глазах заблестели слезы.
– Единственный раз я действовала импульсивно. – Она всплеснула руками. – Всю жизнь я была осторожной, взвешивала все за и против, прежде чем принять решение. И лишь однажды поддалась влиянию момента…
В тот день в приемной сиднейской клиники чувство безысходности охватило ее с такой силой, что у нее отпали все сомнения, как нужно действовать. Она была уверена, что смертельно больна. Если бы она дождалась приема у врача, а не сбежала бы на другой конец света…
"Но тогда я бы не встретила Тьерри и не ждала бы сейчас от него ребенка", – подумала Имоджин.
Несмотря на шок, который она испытала, узнав о беременности, Имоджин хотела этого ребенка.
Она украдкой взглянула на Тьерри сквозь полуприкрытые глаза.
Его лицо было напряжено, челюсти плотно сжаты.
– Все, что произошло с нами, – она взмахнула рукой, – случилось из-за моей несдержанности. Я должна была дождаться результатов анализов.
Тьерри по-прежнему молчал.
– Прости меня, пожалуйста, Тьерри. Я очень виновата. Ты, конечно, сильно расстроен.
– Ты считаешь, что я бы предпочел услышать от доктора, что ты умираешь? – спросил он. – За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я расстроен, что ты будешь жить? – сказал Тьерри, смерив ее пронзительным взглядом. – Что же такого я сделал, чтобы ты думала обо мне подобным образом?
– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Если бы я не сделала скоропалительных выводов, мы бы не поженились. Теперь из-за моей ошибки мы связаны по рукам и ногам.
Конечно, они могут развестись. Но она ни за что на свете не станет поднимать эту тему. Она пока не готова. Ей нужно время, чтобы все обдумать.
– Что сделано, то сделано, Имоджин. И не нужно себя корить, этим ничего не исправишь, – спокойно сказал Тьерри.
– Ты действительно так считаешь? – переспросила Имоджин, уставившись на него. Он выглядел чересчур спокойным. Что скрывалось за его внешним бесстрастием? Я не нарочно все это сделала. – Имоджин инстинктивно положила руку ему на колено, почувствовав, как он мгновенно напрягся.
Она впервые с той ночи дотронулась до него.
– Ты должен мне верить. Я не хотела заманить тебя в ловушку. Я искренне верила…
– Ты думаешь, что я этого не знаю? – Тьерри взглянул на нее.
– Я не знаю, чему ты веришь. – Тьерри был всегда добр к ней. Но она не сумела полностью в нем разобраться. Сейчас он казался ей высеченным из гранита. Она не чувствовала прежней близости. Имоджин убрала руку с его колена.
– По тебе было видно, что ты испытала настоящий шок, услышав слова врача. Я думал, что ты упадешь в обморок.
Тем не менее он не обнял ее, не притянул поближе к себе, как делал это раньше.
– Я думаю, что вместо извинений нам надо бы отпраздновать такое событие. Не каждый день умирающая женщина получает отсрочку.
Уголки его рта сложились в подобие улыбки, и Имоджин с облегчением перевела дух, хотя ей показалось, что напряжение не отпустило его полностью.
Они отметили чудесное исцеление Имоджин в ресторане, о котором она читала в путеводителях, но не смела мечтать. Обслуживание было безупречным, еда фантастической, атмосфера элегантной. Если сомелье и был удивлен, что они поднимают бокалы с газированной водой, но не подал виду.
Тьерри был очень любезен, красноречив и остроумен. К тому времени, когда их подошел поприветствовать шеф-повар, Имоджин чувствовала себя расслабленной, как никогда раньше.
Она возвращалась из дамской комнаты, когда увидела Тьерри беседующим с атлетически сложенным гостем с копной светлых волос.
– Твой друг? – спросила она, садясь за стол и видя, как незнакомец покидает заведение.
– Да, давний приятель.
Имоджин вдруг поняла, что ничего не знает про его друзей. Они проводили время вдвоем, если Тьерри не был на работе.
– Давний?
– Да. Мы дружили до того, как я стал уважаемым бизнесменом, – сказал Тьерри шутливым тоном.
Имоджин склонила голову набок.
– И чем же ты занимался прежде, чем стать уважаемым?
– Всем, что доставляло мне удовольствие. – Увидев, что Имоджин ждет продолжения, он добавил: – Горные лыжи, вечеринки, путешествия, полеты на воздушном шаре, снова вечеринки. – Он допил кофе. – Только что получил приглашение на уик-энд в Альпах.
– Поедешь?
Он пожал плечами, но Имоджин заметила огонек азарта, промелькнувший в его взгляде. С таким же воодушевлением он рассказывал ей о своих былых приключениях.
– У меня очень много работы.
– Я думаю, тебе нужно поехать. – Слова вырвались у Имоджин помимо ее воли.
– Извини?
– Посмотри, сколько ты работаешь. Когда у тебя был в последний раз выходной?
– Меня сроки поджимают.
– Разве нельзя отложить дела на пару дней? Ничего страшного не произойдет, если ты возьмешь выходной на уик-энд.
И ей не помешает остаться одной на несколько дней, чтобы во всем разобраться. Она столько месяцев привыкала к мысли о скорой смерти, что теперь ей нужно привыкнуть к мысли о возрождении.
Кроме того, существует проблема их брака. Муж поддерживает ее, проявляет заботу, но не желает как женщину.
– Тебе необходимо уехать, – продолжала настаивать Имоджин.
– Отдохнуть пару дней, – начал размышлять Тьерри вслух. – Звучит заманчиво.
* * *
Два дня превратились в четыре. Точнее говоря, к моменту его возвращения он будет отсутствовать пять дней.
Горы дарили незабываемые ощущения. Несмотря на сложные и порой опасные подъемы, во время восхождения Тьерри почувствовал полную свободу. Но альпинизм требовал большой физической выносливости, поэтому Тьерри легко принял приглашение друзей провести дополнительное время на курорте, чтобы полностью восстановиться.
А может быть, он уже стар для подобных восхождений. Стоя под горячим душем, Тьерри ощущал, как усталость покидает натруженные мышцы. Он не помнил, чтобы раньше так уставал. Может быть, он чувствовал себя не в своей тарелке из-за последних новостей о здоровье Имоджин, стараясь осмыслить новый поворот судьбы.
Тьерри покрутил в бокале коньяк, вдыхая его тонкий аромат, а затем залпом выпил. Эффект от напитка был приятен и понятен, в отличие от происходящего в его жизни. Тьерри сделал знак бармену повторить. В голове по-прежнему царил сумбур.
Тьерри ухмыльнулся. Раньше его жизнь была простой и понятной. Да, он потерпел фиаско на любовном фронте в молодости. Но благодаря этому опыту он обрел полную свободу действий как в выборе партнерш, так и в любимых видах спорта. Даже тяжелая работа по восстановлению семейного бизнеса не смогла отнять эту свободу. Бизнес снова процветал, и Тьерри вот-вот собирался передать управление своему кузену.
Прежняя беззаботная жизнь манила его. И тут появилась Имоджин. Он снова поднес бокал к губам, сделав большой глоток. Такой коньяк надлежало смаковать, но у Тьерри не хватало терпения. Ему хотелось напиться и заглушить терзавшие его сомнения.
Он никогда не чувствовал такого облегчения, которое охватило его при словах доктора, что жизнь Имоджин и их ребенка в безопасности. Но новость принесла не только облегчение.
Холодная логика говорила ему, что не Имоджин завлекла его в ловушку женитьбы, а именно он настаивал на браке. Ему стоило лишь увидеть выражение ее лица, когда доктор объявил, что она практически здорова, чтобы не сомневаться в искренности ее поведения.
Черт возьми, он даже понял и принял ее решение сбежать из клиники в Сиднее и отправиться в путешествие вместо того, чтобы ходить по врачам и лечиться.
Однако никакая логика не помогала преодолеть то чувство, что он оказался в западне. Одно дело жениться из-за ребенка. Совсем другое – обрести жену на всю жизнь. В его душе томились чувства, которым он пока не мог найти объяснения.
Тьерри хотел вернуть былую жизнь.
Сейчас он чувствовал себя связанным по рукам и ногам. Он попал в силки, которые сам и расставил.
Женившись на Имоджин, он поместил ее в разряд "обязанности". Она стала для него недосягаемой как любовница. Теперь она здорова, и коварные мысли снова полезли в голову.
Тьерри попросил бармена оставить всю бутылку на стойке и налил себе двойную порцию. Он никогда раньше столько не пил, предпочитая иметь трезвую голову. Но ни к чему хорошему это не привело.
Может, напившись до чертиков, он обретет ясность мысли?
Он потерял счет выпитым бокалам, когда вдруг услышал за своей спиной низкий, чуть хрипловатый голос.
– А можно и мне глоточек?
Тьерри обернулся и, несмотря на выпитое, сумел сфокусировать взгляд на женщине. Высокая, стройная, с васильковыми глазами и пшеничными волосами, с чувственным ртом и понимающим взглядом. Именно таких женщин он всегда предпочитал.
Тьерри улыбнулся, получив ответную улыбку, способную растопить снега на вершине Монблана. Она поставила бокал на стойку, и Тьерри наполнил его твердой рукой, не пролив ни капли. Женщина взяла из его рук напиток, прижавшись к нему всем телом. Выпив коньяк, она облизала губы, глядя ему прямо в глаза. Тьерри почувствовал знакомое волнение.
– Как насчет продолжения у тебя в номере, – прошептала она, обняв Тьерри за шею и целуя его.
Почувствовав ее губы на своих губах, Тьерри судорожно обнял ее за талию.
Глава 9
Тьерри подъехал к офисному зданию в глубине замка.
Он не был настроен на работу, но чувство долга взяло верх. Тьерри был уверен, что в его отсутствие скопилось множество вопросов, требующих его внимания. Намечалось подписание двух крупных сделок по недвижимости, и Тьерри хотел узнать, как продвигается проект. Еще ему нужно просмотреть расписание работы нового горнолыжного курорта.
К тому же он просто не был готов к встрече с женой.
Жена. Это слово стало реальностью во многих отношениях, о чем Тьерри и не подозревал, когда сочетался браком с Имоджин в короткой гражданской церемонии.
Жена значила больше, чем временная ответственность и забота о ней.
Предлагая ей брак, Тьерри действовал инстинктивно. Он всегда следовал инстинктам, даже в бизнесе, и они никогда не подводили.
Губы Тьерри сжались в тонкую линию. Но всегда наступает первый раз.
Он припарковался у входа и выключил зажигание. Голова раскалывалась от боли, напоминая о вчерашнем безумстве.
И как только он мог подумать, что алкоголь способен решить его проблемы! Даже альпинизм, его любимый спорт, не прочистил ему мозги. Вместо того чтобы насладиться восхождением, он постоянно отвлекался на мысли об Имоджин.
Не говоря уже о том, что он устроил вчера в баре!
Даже будучи подшофе, он прекрасно знал, что нужно от него блондинке. Как будто связь с одной сексапильной женщиной могла разрешить его проблему с другой. Он не помнил, почувствовал ли возбуждение, когда она подсела к нему в баре. Но когда она накрыла своими губами его рот, Тьерри пронзило глубокое отвращение. Ему было неприятно ее прикосновение, и он был противен самому себе.
Он резко и грубо оттолкнул ее, вероятно оставив синяки у нее на руках. Женщина была слишком шокирована его реакцией, чтобы сразу почувствовать боль.
Это был всего лишь короткий поцелуй, но Тьерри впервые почувствовал вину за то, что был с женщиной.
Ему хотелось верить, что чувство вины и злость были следствием сильного опьянения, а не были связаны с его отношением к жене.
Тьерри вышел из машины, хлопнув дверью. Ему необходимо сосредоточиться на работе и перестать думать о личном.
Он почти дошел до своего кабинета, когда кто-то окликнул его. Тьерри выругался про себя. Он хотел сейчас одиночества, но работа в команде имела свои правила. Обернувшись, Тьерри увидел сотрудника адвокатского бюро, направлявшегося к нему с конвертом в руках. Увидев выражение его лица, Тьерри мгновенно собрался.
– У нас проблема? – спросил он, мысленно перебирая находящиеся в работе сделки.
– Никаких проблем, – ответил адвокат с вымученной улыбкой. – Просто подбиваем концы. – Передав конверт, он, к удивлению Тьерри, быстро ретировался.