Он собрался было взять ее на руки, но она больно ударила его пяткой в живот и отвернулась к стенке. Он решил дать ей выплакаться.
Когда Чарли вернулся через полчаса в дом, на столе возле камина горели две свечи, стояла бутылка с шампанским, которая была в пакете с платьем, и два длинных бокала - Элли нашла их в буфете среди бумажных тарелок и стаканов. Она надела его выходную рубашку, верхние пуговицы которой забыла застегнуть. Волосы Элли заплела в толстую косу, начинавшуюся от затылка.
Чарли потер руки в предвкушении удовольствий и сбегал в машину за пакетом с закусками.
- Ты настоящая колдунья, - говорил он, наливая шампанское в бокалы. - Играй себе в какую хочешь игру - я тебе больше слова не скажу. Только не убегай от меня. Договорились?
- Не знаю.
Элли сделала глоток из бокала и озорно блеснула глазами.
- Ты это брось. Я бы мог жениться на тебе, если ты, разумеется, захочешь. Но таких девушек, как ты, и этим не удержишь. Я люблю тебя, Элли.
Она выплеснула остатки шампанского ему в лицо и бросилась к двери. Он настиг ее у самого порога.
- Со мной, малышка, эти штучки не пройдут. - Чарли сопел и натужно дышал. - Ты останешься со мной, даже если мне придется приковать тебя цепью к стенке в сарайчике, ясно? - Он уже стащил с нее трусы и теперь расстегивал свою ширинку. - Сейчас ты присмиреешь и начнешь ворковать как лесная голубка. Тебе ведь нравится, что я с тобой делаю?
- Да. - Она закрыла глаза. - Но это происходит как бы помимо моей воли.
- Какая разница? - Он подложил руки ей под ягодицы и резко вошел в нее. - Колдунья, настоящая колдунья, - шептал он, в блаженстве закатывая глаза. - Старина Чарли готов умереть возле такой девушки.
…Она не отрываясь смотрела на воду. Это был небольшой со всех сторон заросший камышом пруд, в котором плавали дикие утки. Чарли бесшумно подошел сзади и бросил ей на колени газету.
- Кажется, ты сказала правду, малышка.
Она нехотя развернула газету и пробежала глазами колонку под фотографией разбитого "роллс-ройса". "Дочь двоюродной сестры зверски убитой два дня назад Риты Маккензи, которая сидела за рулем принадлежавшего ее тете "роллс-ройса", разбилась сегодня ночью на автостраде номер 17 вблизи… - Строчки поплыли перед ее глазами, замелькали, словно набегающие друг на друга картинки в неисправном телевизоре. - Она и ее дружок Артур Уайз, скончавшийся на месте происшествия, подозреваются в убийстве четы Маккензи. Состояние Ким Миллер критическое, однако, если она выживет, ей по всей вероятности, придется предстать перед судом по обвинению в убийстве первой степени тяжести".
- Ты знал этих людей? - спросила Элли, возвращая Чарли газету.
- Это твои друзья, малышка.
- У меня нет никого, кроме тебя, Чарли.
- Я, конечно, рад это слышать. - Он присел рядом, обнял ее за талию, и она положила голову ему на плечо. - Ты сегодня такая ласковая и нежная. - Он поцеловал ее в шею, в полуоткрытую грудь. - Ты каждый день разная, Элли. Словно в тебе много-много маленьких Элли, которые живут всего один день. Тебе не жаль, что каждый день в тебе умирает маленькая Элли?
- Я не могу заставить ее жить.
Он встал и поднял ее с земли, держа за талию.
- Пошли в дом. Иначе мой Чарли выпрыгнет на улицу и его придется ловить сачком.
Она шла, прильнув к нему всем телом. Ее лицо выражало покорное безразличие.
- Тебе нравится заниматься со мной любовью, но ты никогда не зовешь меня в постель первая, - сказал Чарли, сажая Элли к себе на колени и откидывая со лба ее густые шелковистые волосы. - Почему ты такая странная, Элли?
Она уперлась коленками в край тахты и выгнула спину. Она почувствовала, как концы ее волос коснулись пола.
- Как ты хороша, Элли. - Каждое его движение отдавалось разрядом электрического тока во всем ее теле. - Я с ума от тебя сойду.
Она видела себя в зеркале сбоку. Мерно колышется упругая высокая грудь, волосы напоминают опахало…
Она вдруг дико вскрикнула, Чарли стиснул руками ее талию. Его движения становились все глубже, и ей казалось, ее бьет током в затылок. Наконец он крепко прижал ее к себе и закрыл ей рот жадным поцелуем.
- Ты моя, Элли, - шептал он, заваливаясь на спину и увлекая ее за собой. - Я не отпущу тебя ни на шаг. Иначе, чего доброго, ты натворишь бед.
…Он нанялся водителем к фермеру-инвалиду. Он будил по утрам Элли, помогал ей одеться, кормил завтраком и сажал на заднее сиденье пикапа. Фермер был мужчина средних лет с парализованной левой стороной. Его лицо словно состояло из двух разных половинок. Элли боялась на него смотреть. Ей казалось, это зеркало, отражающее то, что у нее внутри.
В обеденное время Чарли вел ее в какую-нибудь придорожную закусочную и поил пивом с гамбургерами. Она видела, что на них обращают внимание все без исключения, начиная от посетителей и кончая мальчишкой-уборщиком, слышала за спиной неодобрительные реплики и смешки, а однажды к их столику подошел здоровяк в ковбойских сапогах и, положив руку на плечо Чарли, сказал:
- Что-то давненько тебя не видно в баре, дружище. Старуха Мицоса спрашивала даже, не свернул ли себе шею Канзас-Уилли, а может, Билл Бородавка насадил твои яйца на раскаленный шомпол.
Чарли вскочил и схватил здоровяка за ворот рубашки. Но в следующую секунду его руки беспомощно повисли.
- Вижу, оправдались мои худшие опасения, дружище, - сказал здоровяк, брезгливо поведя плечами.
- Не суй нос в чужие дела, Джерри.
- Я бы и рад, да он сам в них лезет, дружище Чарли. Сдается мне, из тех трех сотен баксов, которые ты одолжил у меня на неделю и вот уже скоро месяц, как не возвращаешь, все до последнего цента ушло на нижнее белье и прочие сексуальные штучки-дрючки.
- Я верну тебе твои триста баксов. Послезавтра. Я поступил на работу, Джерри.
- Поздравляю, дружище, только так у нас дело не пойдет. Ты задолжал мне триста пятьдесят баксов.
- Я не знал, что ты берешь проценты, Джерри.
- Ради такой штучки не жалко раскошелиться, Чарли. - Джерри нагло разглядывал Элли. - Ты ходишь в бордель, ты и расплачиваешься за удовольствия. Я тут, дружище, ни при чем.
Чарли бросился на него, как разъяренный пес. Вокруг их столика мгновенно столпились люди.
- Поддай ему, Джерри. Пусть не забывает друзей!
- Эй, штучка, ты можешь выручить своего приятеля - мы скинемся по полсотни и встанем в очередь за твоими ласками.
Внезапно Элли щелкнула замком сумочки, и у нее в руках блеснула вороненая сталь револьвера.
- Сматываемся отсюда, Чарли! Поживей!
Одним прыжком он очутился возле нее. Они пятились к двери, сопровождаемые взглядами двух дюжин изумленных и восхищенных глаз. Нижняя челюсть Джерри отвисла до самой груди.
Чарли сказал, когда они отъехали на приличное расстояние от закусочной:
- Теперь нам придется сматываться отсюда.
- Не бойся. Со мной можешь ничего не бояться.
Он посмотрел на нее, сосредоточенно соображая.
- Или ты блефуешь, или на самом деле тебя охраняют какие-то силы. Скажи Элли, ты блефуешь?
- Нет. Я так чувствую.
- Может, все-таки будет лучше пересидеть какое-то время в укрытии?
- Я хочу домой.
Он свернул вправо и поехал полем. Через четверть часа они уже лежали в постели.
Два дня они были неразлучны.
В холодильнике оставались кое-какие продукты и даже вино. Чарли вышел из дома и через пятнадцать минут вернулся с большой охапкой покрытых капельками росы разноцветных роз. Он сунул их в пластмассовые ведра и поставил в изголовье тахты.
- Старина Чарли совсем рехнулся, - сказал он, целуя Элли в пятки. - Пускай они приходят сюда. Мы умрем обнявшись. Я буду целовать тебя и пить с твоих губ свежую кровь.
Вечером, когда они ужинали, сидя рядом на коврике возле камина, Чарли сказал:
- Мы можем продать жемчуга и отдать долг Джерри.
- Нет. Мы не можем это сделать.
- Но ведь ты никогда не носишь эти бусы. Я выиграю в карты и куплю тебе еще побогаче, малышка.
Она швырнула недоеденный сандвич в огонь и встала. Чарли смотрел на нее с раскрытым от восхищения ртом. В нем стремительно нарастало желание.
Внезапно Элли выхватила из сумки револьвер и, направив дуло в лицо Чарли, сказала спокойным, решительным голосом:
- Давай ключи от машины.
- Куда ты поедешь, малышка? На дворе ночь и…
- Давай ключи, Чарли.
Он встал во весь рост и сделал шаг в ее сторону. Он был так бесстрашен потому, что знал: если Элли уйдет от него, он все равно покончит счеты с жизнью.
- Стреляй, - сказал он и протянул к ней руки. - Только смотри, не промахнись.
Она щелкнула курком и рассмеялась. Он подхватил ее на руки, и они завалились на тахту.
- Ты знала, что он не заряжен, малышка.
- Я не знала этого, Чарли.
- Можешь убить меня из охотничьего ружья, - предложил он. - Вон оно, висит на стене.
- Мне расхотелось уезжать, - ответила Элли, отдаваясь ему.
Отныне Чарли жил в постоянном страхе. Просыпаясь по ночам от кошмаров, он щупал рукой рядом и успокаивался лишь тогда, когда убеждался, что Элли никуда не делась. Однажды он сказал:
- Давай умрем вместе. Тогда ты от меня не уйдешь.
- Я не хочу умирать, Чарли. Мне кажется, это очень скучно.
- Нет. Вдвоем это весело. Мы оставим письмо, в котором попросим, чтоб нас похоронили в одной могиле.
- Это больно, - слабо возразила Элли.
- Ни капельки. Я сейчас покажу тебе. - Он прошлепал в ванную и вернулся через минуту, неся в руке лезвие. - Смотри, как это делается. - Он полоснул по своему левому запястью. Кровь часто закапала на голову Элли.
Она смотрела словно завороженная, как он вскрывал себе вторую вену. Наконец он протянул бритву ей.
- Мама вскрыла себе вены, - сказала Элли. - Я похожа на маму. От моей кожи пахнет так же, как пахло от ее.
- Иди ко мне, малышка. - Чарли опустился на колени и уткнулся головой ей в грудь. - Я вижу нас вместе в райском саду, Элли… Поют птицы… На кустах растут кружевные трусики и гамбургеры… Элли, здесь так хорошо…
Она внимательно разглядывала блестящий металл лезвия. Потом, вскрикнув, резко взмахнула им, и у нее в руке осталась густая длинная прядка темно-соломенных волос Чарли…
Элли приняла ванну и не спеша оделась. Она избегала смотреть в ту сторону, где лежал, зарывшись лицом в подушку, Чарли. Она завернула его волосы в клочок газеты со своей фотографией и подписью под ней: "Элли Уингрен еще не найдена. С нее сняты все подозрения, но шериф Хэмильтон все равно жаждет поговорить с ней по душам". Вздохнув, засунула пакетик в кармашек сумки.
Уходя, она положила в камин несколько поленьев и погасила в комнате свет.
Она сидела, скорчившись, на скамейке, с трудом сдерживая подступавшие к горлу волны тошноты. Голову разламывало от боли. Спину свело судорогой озноба.
Она не ела уже два дня. Не хотелось показываться на глаза людям, и она старалась держаться уединенных мест.
- Мисс, это частное владение, - услыхала она сзади голос и повернула голову.
Мужчина средних лет смотрел на нее колючими, недобрыми глазами. Из-за его плеча торчал ствол охотничьего ружья.
- Здесь нельзя находиться посторонним.
- Я только отдохну немного и уйду.
- Это ранчо миссис Редфорд, моей хозяйки, - сказал мужчина, присаживаясь рядом с ней на скамейку. - Его охраняют злые собаки.
- Я видела их, - сказала она и поморщилась от резкой боли в затылке. - Они уже были здесь.
- Мисс, я говорю вам абсолютно серьезно. В прошлом году они задрали теленка мистера О’Хара, который случайно забрел сюда. Вам не поздоровится, мисс.
Два сытых добермана выскочили из-за кустов и бросились к мужчине. Он велел им сидеть, и они послушно устроились рядом с ним на траве, то и дело поглядывая в сторону Элли.
- Уходите, мисс. При мне они вас не тронут. Ворота направо.
Она встала, держась за спинку скамейки. Казалось, над головой занесли какой-то тяжелый предмет и он вот-вот опустится на нее.
- Я сейчас.
Она набрала в легкие воздуха и сделала шаг вперед. Под ногами разверзлась земля и все вокруг потемнело.
…Она подняла веки и огляделась. Комната была небольшой. Перед раскрытым окном цвели магнолии. В их ветках щебетали птицы. Где-то далеко куковала кукушка.
Она попыталась встать, но тело было негнущимся. Все-таки ей удалось спустить ноги с кровати. От усилий спина покрылась липким потом.
- Привет, - сказал чей-то хриплый голос. - Доброе утро!
Она вздрогнула и зажмурила глаза. Кровь с шумом ударялась в виски. Противно ныл затылок.
- Доброе утр-ро! - повторил тот же голос. - Пор-pa вставать. Кофе готов.
По комнате на самом деле был разлит аромат кофе. Послышались шаги. Элли медленно открыла глаза и увидела мужчину в джинсах и клетчатой рубашке.
- Папа, - сказала она. - Как я соскучилась по тебе, папа!
- Ну и дела. - Мужчина растерялся. - Если ты и впрямь моя дочка, то скажи хотя бы, как тебя зовут.
- Элли… Элен… Элина… Леля. Одно из этих имен должно принадлежать мне. Только я забыла - какое.
- Хорошо хоть что-то вспомнила. Я уж думал, тебе совсем мозги отшибло. Доктор Буш сказал, тебя нужно определить в психиатрическую лечебницу. Ты тут такое молола, когда в бреду лежала. Принести кофе?
- Да. И что-нибудь поесть. Я ужасно проголодалась.
Он вернулся через несколько минут с подносом, на котором дымилась чашка с кофе и аппетитно желтели тосты и мед. Он поставил поднос на столик возле кровати и сел в кресло напротив.
Пальцы не слушались ее - они были словно деревянные, а в подушечках покалывало. Она поперхнулась горячим кофе и закашлялась. Кашлять было больно, словно внутри кровоточило и саднило. И тем не менее она с аппетитом позавтракала и в изнеможении откинулась на подушку.
- Так ты говоришь, я твой отец. Занятно. - Мужчина усмехнулся. - Все может быть. Я никогда не считал, сколько сделал за свою жизнь детей. Делать-то их приятно, а вот растить хлопотно. Одному оно куда вольготней живется.
- Дай мне зеркало, пап.
- Ишь ты, а оно, оказывается, приятно, когда тебя так называют. - Он встал, снял со стены небольшое зеркало в деревянной раме и протянул Элли. - Лола… Красивое имя. Может, ты мексиканка? Была у меня одна девушка… Она работала в цирке - висела на трапеции вниз головой. Помню, мы славно с ней времечко провели. Потом она укатила к себе домой и вышла замуж за какого-то богача. Если мне не изменяет память, он торговал недвижимостью и рогатым скотом. Может, ты дочка той циркачки?
- Не знаю. - Она разглядывала себя в зеркало. Большие темно-зеленые глаза лихорадочно блестят, скулы заострились, и кожа на них так бледна, что, кажется, сквозь нее просвечивают кости. На носу появились мелкие серые точки угрей. Она брезгливо поморщилась и вернула зеркало.
- Хороша ты, Лола, ничего не скажешь. Эй, а сколько тебе лет? - осторожно спросил он.
- Я родилась в семьдесят шестом году, десятого июля, - сказала она словно с чьей-то подсказки.
- Что ж, сходится. Помню, мы с этой Роситой всю осень любовь крутили. Правда, она не говорила мне, что беременна. Ну да, наверное, у нее уже был на примете тот богач. Она еще трепалась про какого-то кузена, который вроде бы рисовал картины и продавал их за большие деньги. Я тогда не верил ей - все женщины любят прихвастнуть своими родственниками и знакомыми. Славная была девочка эта Росита.
- Пап, я долго болела? - Она плохо слушала его.
- Два месяца без малого, вот как долго.
- И ты все это время за мной ухаживал?
- А что оставалось делать? Класть тебя в больницу обошлось бы ой как дорого. Доктор Буш так и сказал: как распорядится Бог. Вижу, Бог, если он есть на самом деле, свойский парень.
- Спасибо тебе, пап.
Она почувствовала, как на глаза навернулись горячие слезы.
- Не стоит, Лола. Я одинокий человек. Если ты вправду моя дочка, это замечательно, ну а если нет, то все равно хорошо. Как-никак, живая душа.
- Пап, а ты не будешь заставлять меня лежать с тобой в одной кровати? - вдруг спросила она и почувствовала, как вспыхнули от возбуждения щеки.
- Да что ты такое мелешь? - Он вскочил с кресла и стиснул кулаки. - Мне скоро пятьдесят стукнет, а тебе еще и двадцати одного года нету. Что, я не найду себе подружку по возрасту или, на худой конец, проститутку? Вдруг ты на самом деле моя дочь? Уж тогда Господь точно меня покарает.
- Я твоя дочь. Я соскучилась по тебе.
Он встал на колени перед кроватью и неуклюже обнял ее за шею. У него были сильные руки человека, выполнявшего нелегкую физическую работу. От него пахло лошадью и еще чем-то очень знакомым. Она не помнила, что это за запах.
- А что с мамой, Лола? - спросил он, медленно вставая с колен. - Она в порядке?
- Мама умерла, когда мне было одиннадцать лет.
- Дела… - Он отошел к окну, чтоб она не видела внезапно набежавших слез. - Небось, упала-таки со своей трапеции…
- Мама вскрыла себе вены. Отец гулял, она не вынесла этого.
- Вот мерзавец. Я бы с удовольствием скрутил ему шею.
Ей вдруг показалось, что голова ее состоит из двух половинок, каждая из которых хранит воспоминания о прожитом. Но они были отрывочные и противоречивые, и ей никак не удавалось связать их между собой. Для этого нужно было, чтоб зажила эта болезненная трещина в затылке.
- Моя сестра… Я не знаю, что с ней случилось. Это было где-то не здесь. Я не помню, как называлось то место.
- Верно. У Роситы была пятилетняя девочка от первого брака. Она отдала ее на воспитание монашкам. В Колумбии или в Пуэрто-Рико, я точно не помню.
- Пап, помоги мне все вспомнить. Я… мне кажется, я живу не своей жизнью.
Он обернулся от окна и сказал хриплым от слез голосом:
- Ларри Иванс клянется тебе, дочка, что сделает это. Ты должна верить слову Ларри Иванса, потому как он всегда его держит. Моя бабушка была из племени чероки. Она говорила мне: держи язык за зубами, а уж если высунул его, то держи слово, иначе в следующем воплощении будешь безголосой тварью вроде червя или гусеницы. Лола, клянусь тебе, ты вспомнишь все, начиная с пеленок. И расскажешь мне. Уж я доберусь до твоего мерзавца отчима, пусть даже он живет в Антарктиде.
Через несколько дней она уже выходила в сад. В отсутствие Ларри она разговаривала с большим белым попугаем, который жил в вольере под ее окном.
- Доброе утро, Ромка, - говорила она ему, открывая поутру окно. - Что ты видел во сне?
- Жрать! Хочу жрать! - кричал попугай и стучал по жердочке кривым клювом. - Пор-ра кормить Тома. Пор-pa жрать!
Она поджаривала тосты, заваривала кофе и садилась завтракать за маленьким столиком в саду. Попугай робко вылезал из вольера и, шумно хлопая крыльями, перелетал на стол. Он смотрел на нее круглыми удивленными глазами и отчаянно вертел головой. Как-то она спросила у него:
- А ты не знаешь, где Петька? И Мила? Куда они подевались? Или все это было в моем предыдущем воплощении? А ты снова со мной, да, Ромка?
Она задумчиво жевала тосты с медом, пила кофе и строила ему рожи. Попугай кричал:
- Ронни убил Тома. Ларри убьет Ронни. Смерть Ронни! Смерть!