- Нет. Я просто смотрела, хотя многие из них танцевали. Несколько мужчин меня приглашали, но я не очень сильна в танцах.
- Тебе не нравится танцевать, или ты не любишь, когда мужчины прикасаются к тебе?
- Я не общительная и не хотела привлекать много внимания к себе. Я умею танцевать, но мне не нравится делать это с незнакомцами. Пол и Бекки выходили на танцпол несколько раз. Я просто оставалась за столом.
Он расслабился, с плеч спало напряжение.
- Я не танцую. Боюсь, что другие станут смеяться надо мной. Нам не давали слушать музыку в "Мерсил". Это все в новинку.
- А твоя жена? Она танцевала?
- Моя пара болела, когда нас освободили. Проводила все свое время в нашем доме, подключенная к аппаратам. Не хотела оставаться в больнице, поэтому ее поместили дома, приспособив все к ее потребностям.
Дана кивнула:
- Понимаю. Мы делали тоже самое для Томми, ближе к концу, но он хотел попробовать еще одно лечение с очень маленьким шансом на успех. Его госпитализировали за десять дней до смерти. Мы думали, что он продержится дольше, иначе я бы настояла, чтобы его отправили домой. - Дана попыталась оттолкнуть вдруг нахлынувшую печаль. - Думаю, он спланировал это, чтобы у меня не осталось воспоминаний о его кончине в нашей спальне.
- Я переехал в мужское общежитие после того, как потерял свою пару. Не вынес постоянных напоминаний в нашем общем доме.
- Это тяжело, - призналась Дана. - Мне, наверное, тоже нужно было так сделать, но я люблю наш дом. Так много хороших воспоминаний связаны с ним, что они перевешивают плохие. Нам посчастливилось купить дом нашей мечты с первого раза.
Морн нахмурился.
- Большинство людей покупают то, что называется "первым жильем", а позже приобретают дом, о котором мечтали, но не могли себе позволить сразу. Томми унаследовал деньги от своей семьи и владел собственным бизнесом. Он продал его, когда узнал, что у него серьезные проблемы со здоровьем, но мы всегда были финансово обеспечены и не нуждались в деньгах.
- Понятно.
Молчание затягивалось. Дана сообразила, что Морн не очень разговорчивый, и решила его мягко подтолкнуть.
- Ты хочешь поговорить об этом?
Он отвернулся.
- Нет.
Она решила начать сама этот трудный разговор.
- Ты хочешь поговорить? Задать мне какие-нибудь вопросы?
- О чем в твоей паре ты скучаешь больше всего?
Это был сложный вопрос. Дана задумалась.
- Не могу назвать что-то одно, но если начать перечислять, во-первых, я бы упомянула про смех. - Она улыбнулась воспоминаниям, пробившимся сквозь ее мысли. - С Томми было очень весело. Он мог заставить меня смеяться несмотря ни на что. - Придя в себя, она сказала: - Я скучаю по нему, когда забираюсь в кровать. Я чувствовала себя в безопасности и сразу же прижималась к нему, прежде чем уснуть.
Морн повернулся к ней лицом. Встретившись с ним взглядом, Дана поразилась слезам в его глазах. Синие и осенние оттенки, казалось, стали ярче, и у нее перехватило дыхание.
- Я жил только ради своей пары, а теперь у меня никого нет.
Дана не понимала этого.
- Как ее звали?
На его щеке задергался нерв, а слезы высохли.
- Я не могу произнести вслух ее номер. Слишком больно.
- Номер?
- Она не выбрала имя. "Мерсил" присваивала нам номера. Я отказывался взять имя, пока она не умерла, раз у нее его не было.
Для Даны это звучало ужасно и душераздирающе. Женщина, которую Морн любил, болела, и когда наконец-то оказалась на свободе, не смогла воспользоваться ею в полной мере. Она мысленно представила себе надгробие с выгравированным на нем простым номером вместо имени. Так трагично.
- Мне очень жаль.
- Это не твоя вина. И не все люди одинаковые, я знаю. Ты не причастна к ее гибели.
- Мне так жаль, что вам пришлось такое пережить. Назови это извинением за всех козлов в мире. Жизнь несправедлива.
- Нет. - Он потянулся к ней, но не прикоснулся.
Дана сжала его руку.
- Дела пойдут лучше. Я думала о Томми постоянно, когда он умер. Это была бесконечная агония. Прошло время, и стало легче. Несколько дней могут пройти, когда я не думаю о нем вообще. - Большим пальцем она погладила пальцы Морна, надеясь его утешить. Его рассказ растрогал ее. - Тогда я чувствую себя виноватой. - Она улыбнулась. - Так ждешь этих дней, а когда они наступают, и приходят воспоминая, чувствуешь себя паршиво. Меня уверили, что это часть процесса исцеления.
- Я пытаюсь не думать о ней.
- Это нормально.
- Я чувствую вину.
Она кивнула.
- Вина выжившего. Так это называют.
- Ненавижу быть в одиночестве.
- Ты не одинок. Я здесь, да и рядом с тобой всегда много Новых Видов.
- Ты знаешь, о чем я. Спать одному, есть одному. Абсолютная тишина - вот что ужасно.
Дана кивнула.
- Именно. - Она подвинулась ближе к нему. - Ты должен постараться найти друзей. Это действительно помогает. Я потеряла многих после смерти Томми. Некоторые избегали меня, потому что не смогли справиться с его утратой, или, вероятно, просто не знали, что сказать. Некоторых людей избегала я сама, потому что терпеть не могла то, как они на меня смотрели. Жалость - отстой. - Она замолчала на мгновение. - Некоторые люди вели себя так, как будто моя потеря заразная, и боялись меня, как чумной. Это напоминало им, что их собственная жизнь может рухнуть в одночасье. Я была экспонатом А.
Он обернулся и посмотрел на нее.
- Экспонат А?
- Свидетельство того, что может случится с ними, если они потеряют любимого человека.
- Некоторые Виды используют меня в качестве примера, почему не надо обзаводиться парой и нуждаться в единственной. Ее потеря причинит боль.
- В точку. Ты для них тоже экспонат. - Дана улыбнулась. - Я нашла новых друзей, тех, кто не знал Томми. Они не сравнивали меня до и после. Это помогло. Для них я была просто Даной.
- Все меня знают здесь и в Заповеднике.
- У тебя появился новый друг. - Она слегка наклонилась и столкнула его руку со своего плеча.
Он улыбнулся, и это было убийственно. Улыбка преобразила его лицо, и Дана потрясенно уставилась на него. Морн был привлекательным, но улыбающийся, счастливый Морн сражал наповал. Доказывая тем самым, что не останется надолго один, если только позволит другой женщине ему помочь.
- Я рад, что ты мне покоя не даешь.
- Я тоже.
- Я с нетерпением ждал возможности поговорить с тобой сегодня. Это дало мне цель.
- Я думала, что Пол и Бекки не отправятся спать. Я тоже с нетерпением ждала возможности пообщаться с тобой.
- Какова твоя жизнь за воротами?
- Я вернулась на работу около девяти месяцев назад. Устроилась на работу в офис, которая занимала все мое свободное время. Это заставляло меня выходить из дома пять дней в неделю. Там я нашла новых друзей. С некоторыми из них мы время от времени ходим в кино. У меня появилась цель, я не хочу сидеть целыми днями дома, пялиться на стены и упиваться жалостью к себе. Вечеринка жалости закончилась. Я занималась этой рутиной слишком долго.
- Вечеринка жалости?
Его растерянный взгляд позабавил ее.
- Это поговорка. Означает, что какое-то время я упивалась жалостью к себе и ничего не делала, чтобы что-то изменить. Я просто хотела утонуть в своем страдании. И в конце-концов, даже заболела от этого.
- У меня нет обязанностей в Хоумленде, как у других Видов.
- Может, они должны быть.
- Я не уверен, что они мне доверят. Знают, что я нестабильный.
- Так не должно быть. Скажи им, что тебе нужно чем-то заняться. Это поможет тебе снова вести счет дням.
- Я знаю, что ты имеешь в виду.
Она так и думала.
- Сегодня суббота. По крайней мере, ее конец.
Он усмехнулся.
- Благодарю. Я не знал.
- Уверена, что ОНВ сделает для тебя все, что требуется. Пол не устает говорить о них хвалебные речи.
- Они хорошие люди. - Морн отвел взгляд. - А что на счет секса?
Дана смутилась.
- А что насчет этого?
Он откашлялся.
- Некоторые из женщин предлагали обмениваться со мной сексом. Если я прикоснусь к одной из женщин Видов, это излечит боль? Они сказали, что это может помочь мне ее забыть.
- Ты хочешь сказать, что клин клином вышибают?
Он взглянул на нее и нахмурился.
- Я часто слышала это высказывание. Это означает заняться сексом с кем-то новым. Я не знаю. Прошло несколько лет, как умер Томми, с тех пор я ни с кем не спала. Это слишком странно, и я ни к кому не испытывала сексуального влечения. Мы обсуждали это на групповой психотерапии. Некоторые рассказывали что это помогает, по словам других, наоборот, потом ощущаешь опустошение. Я считаю - это зависит от человека. Как ты думаешь?
- Было бы неловко.
- Согласна.
Молчание затянулось между ними. В конце концов, Морн произнес:
- Она была моей единственной женщиной.
У них оказалось так много общего.
- Томми и я были вместе с юных лет. Он единственный мужчина, с кем я встречалась. Он мой первый поцелуй, мое первое все. Мое последнее все. - Депрессия угрожала снова накрыть ее. Но она откинула ее прочь. - У меня есть надежда. Это что-то новое для меня. Я думаю, что настало время найти себе кого-нибудь. Я одинока. Сначала даже не рассматривала повторный брак. Это прогресс. У тебя тоже все получится. Дай себе время.
Казалось, он с интересом изучал пол.
- Тебя уже заинтересовал какой-нибудь мужчина? Он разозлится, если ты останешься здесь дольше, чем планировала?
- У меня никого нет. Один парень с работы проявляет интерес, но он не мой тип.
Морн прекратил разглядывать пол и уставился на нее.
- Что плохого в том мужчине?
Она улыбнулась.
- Он вроде офисного игрока.
Он нахмурился.
- На Моргана вешаются множество женщин. В этом он весь. Он бабник. Я не хочу этого. Наверняка изменяет направо и налево. - Она вздрогнула. - Вот чего я боюсь.
- Твоя пара был тебе верен? Я слышал, что некоторым людям не свойственна верность.
- Томми был особенным. Глубоко чувствующим, он любил меня. И оставил после себя высокую планку, которой я боюсь, никто не сможет достичь. У него также имелась половая фобия. - Дана рассмеялась. - Из-за этого я отчасти чувствовала себя в безопасности, знала, что он не станет мне изменять. Я единственная, к кому он прикасался без страха. Понимаешь?
- Тебя беспокоит, что ни один другой мужчина не сможет относится к тебе так же хорошо и быть верным?
Она кивнула.
- Я не думаю, что другая женщина захочет быть моей парой. Женщины Видов не любят обязательств. Они разделяют секс с другими мужчинами, но не позволяют нам спать с ними в одной кровати. А я скучаю по ней рядом со мной.
- Расскажи мне о ней.
Он сопротивлялся с минуту.
- Она была из приматов, высокая. - Он замолчал. - Фыркала, когда смеялась. Выглядело так мило. - Дана улыбнулась и погладила его по руке, побуждая рассказать больше. - Она не болтала много, но если говорила, то о чем-то важном.
- Умная.
Морн кивнул.
- Они поселили нас вместе с ранней юности. Она меня боялась.
- Ты здоровяк.
Морн рассказывал, не глядя на нее.
- Я ее первый мужчина, а она моя первая женщина. Они сказали, что мы повязаны друг с другом как пара и будем вместе всегда. Что мы должны научиться жить вместе. Она сторонилась меня, а мне стало любопытно. Я все время пытался к ней приблизиться. Она издавала какие-то странные звуки, и я отступал. Я не хотел ее пугать. - Дана могла представить Морна таким. Он хороший парень. - Я отдал ей спальный коврик, дождался, пока она заснула, и лег рядом. Мне понравилось ее обнимать. Она просыпалась утром и сразу уходила от меня. Через некоторое время она поняла, что я ее не обижу. Мы начали общаться. А потом у нее началась течка.
Эта подробность смутила Дану.
- Течка?
- Сексуальная потребность. От нее так хорошо пахло, и я хотел ее. Я не занимался раньше сексом и испытывал боль. Мой член был постоянно твердым.
От неожиданности Дана перестала поглаживать его руку, но потом снова начала, поощряя. Это напоминание о том, кем он был. Новым Видом с ДНК животного.
- Я так понимаю, вы разобрались что к чему?
- Она страдала и не понимала, что с ней не так.
- Я не знала, что у приматов бывает течка.
Морн ответил низким, гневным голосом:
- "Мерсил", наверное, что-то подсыпала ей в еду. Она не ела то же самое, что и я. Они хотели получить потомство, а мы действовали недостаточно быстро. Позже я узнал, насколько опаснее было бы, если бы они опоили меня. Самцы становятся очень агрессивными, испытывают настолько сильную боль, что потом ничего не помнят. 139 и я поняли это. К счастью, я быстро сообразил, как доставлять ей удовольствие ласками, и она часто позволяла мне брать ее. - Он замолчал.
- Её номер 139? - Догадалась Дана. - А какой у тебя?
- 140.
Она размышляла.
- На один номер от тебя.
- Я не знаю, почему мы получили настолько близкие друг к другу номера. В "Мерсил" нам никогда не объясняли этого. Возможно, они планировали сделать нас парой с самого начала и ждали, когда мы станем достаточно взрослыми для разведения, прежде чем поселить в одной клетке.
- Ты знаешь, как долго вы были вместе?
- Нет. В "Мерсил" время не имело значения. Бесконечно. Долго. Потом нас привезли в более ужасное место. Ей стали делать какие-то уколы, она ослабла и заболела. Люди не скупились на обещания, которые давали мне: если я буду делать все, что мне говорят, они ее вылечат. Они использовали ее, чтобы контролировать меня. И я исполнял все их приказы. Ее жизнь, вот что имело значение. ОНВ освободило нас, но ей не стало лучше. Они мне врали.
- ОНВ?
- "Мерсил". - Прорычал он. - Они не могли вылечить 139. У нее случилась передозировка экспериментальными препаратами для овуляции, они надеялись, что она забеременеет. Хотя наши женщины бесплодны. - Он продолжал говорить низким, полным гнева и боли голосом. - Это сильно повредило ее внутренние органы. Причиненный ущерб не подлежал восстановлению. Они настолько сильно хотели заполучить младенцев Новых Видов, что практически убили ее в ходе эксперимента. Я не знал, что они с ней делали, пока нас не освободили. Док Триша сказала, что на тот момент, когда нас доставили в Хоумлэнд, организм 139 был отравлен настолько сильно, что начали отказывать внутренние органы. Долгое время ее поддерживали восстанавливающими препаратами, но все бесполезно. Она всего лишь продержалась подольше.
- Мне очень жаль.
- Мне тоже. - Морн глубоко вздохнул и медленно выдохнул. И продолжил более мягким голосом: - Я должен был убить 139, когда она умоляла меня об этом. Она так сильно страдала. Я оказался плохой парой.
- Ты надеялся, что ей станет лучше.
Он повернулся к ней, слезы блестели в его глазах.
- Она говорила, что если бы я заботился о ней, то придушил бы. А я просто не мог этого сделать. - Он вырвался из хватки Даны и уставился вниз на свои руки, лежащие на его бедрах. - Я оказался слаб.
- Морн. - Дана поперхнулась, тоже страдая от его боли. - Не делай этого с собой. Очевидно же, как сильно ты ее любил и не мог причинить ей боль. Это не слабость. Ничего плохого нет в том, что ты никогда не отказывался от надежды спасти любимую женщину. Это все, в чем ты виноват.
Он наклонился ближе.
- Как мне жить с этим?
- Проживай по одному дню за раз и позволь себе исцелиться. Прекрати так сильно держаться за свое горе. Заведи друзей. Найди, чем занять свое время. Осознай, что жизнь продолжается, даже когда кажется, что оно того не стоит. Ты жив. Я жива. Мы здесь. Прими это.
Он сморгнул слезы и выпрямился.
- Попросить себе работу и найти цель в жизни?
- Это отличное начало.
Он кивнул, глядя в сторону.
- Я должен отнести тебя обратно.
Дана сжала его руку. Он не отстранился.
- Почему бы нам просто не посидеть здесь немного? Или ты хочешь побыть один?
- Нет.
Она тоже не хотела быть одной. И переплела свои пальцы с его.
- В следующий раз нам нужно найти более удобное место для встреч. - Она поерзала попкой на деревянной скамейке. - Или я прихвачу с собой подушку.
Он взглянул на нее, выгнув бровь.
- Подушку?
- Использую ее как сиденье.
Он улыбнулся.
- Люди слишком привыкли к комфорту.
- Это не так уж и плохо.