Глава 13
В субботу утром я ждала Максима Александровича, уже стоя на коленях. Но он подошел, взял меня за плечо и потянул вверх. Я встала, повинуясь его движениям.
- Можешь пока одеться. Сегодня не нужно.
А за завтраком вдруг спросил:
- У тебя же нет ни на что аллергии? - оценил мой удивленный взгляд и испуганный мах головой. - Сегодня у нас много времени, поэтому поиграем. Сессия.
- Господин?
- Почему ты сразу начинаешь трястись? - он улыбнулся. - Доедай быстрее, иди к себе и приготовься ко всему, на всякий случай. Но бояться не стоит: в первых сессиях ничего экстраординарного не делают. Это только кредит доверия.
- К… как прикажете, господин.
Но я все равно волновалась. Разве он не сказал "поиграем"? Возможно, следует отнестись к этому как к игре? Однако ноги все равно немного дрожали, когда я входила в его спальню. Шторы задвинуты, в комнате темнее обычного, но не полумрак. Максим Александрович одет: рубашка и брюки на ремне.
- Разденься.
Я стянула платье через верх. Не знала, должна ли была сюда явиться разу обнаженной, но сейчас не могла понять - разозлился ли он.
- Встань на колени.
Я опустилась вниз. Это уже была почти привычная поза - до сих пор унизительная, но уже не вызывающая паники. Максим подошел ближе, рукой заставил поднять лицо вверх. И после этого застегнул на шее кожаный ошейник.
- Сниму после сессии. Но сейчас помни - это символ твоей покорности.
И будто в подтверждение своих слов, уцепил пальцем за кольцо и потянул вверх. Я встала, вынужденная подняться даже на цыпочки. Ошейник горло не сдавливал, но жесткий материал чувствовался каждым миллиметром кожи.
- Теперь руки.
Я протянула кисти вперед, он надел кожаные браслеты с металлическими кольцами, потом сделал тоже самое с лодыжками. Толкнул к стене. Я прижалась спиной к холодной поверхности, а Максим пристегнул мои руки и ноги за кольца к специальным креплениям так, что мне пришлось их развести в стороны. Над коленями закрепил какую-то палку, и оттого ноги раздвинулись еще шире.
- Распорка. Так ты не сможешь сжаться. Сейчас ничего не беспокоит?
Сейчас меня беспокоило буквально все! Я стала будто совсем беззащитной, раскрытой перед ним полностью. Но неуверенно покачала головой, чтобы не разозлить. И после этого Максим Александрович завязал мне глаза шарфом.
- Теперь жди.
Было немного прохладно. Или мурашки по телу бежали от этой позы? Я прислушивалась к тому, что он делает - ходит по комнате, открыл шкаф. Снова прошел к кровати. Лишенная зрения, я теперь ловила каждый шорох, чтобы хоть чем-то занять мысли. Продолжалось это довольно долго, а потом все стихло. Потеряв счет времени, я начала беспокоиться - а что, если он оставит меня так? Насколько? Плечи уже слабо заныли. Я не смогу, не выдержу, если это продлится слишком долго!
- Господин?
- Я здесь, не волнуйся. Подожди еще.
Еще через несколько минут я услышала, что он подходит. Выдохнула от облегчения. Ожидание - хуже самого процесса.
- Боль и унижение в таких отношениях неизбежны. Но это ровно такие боль и унижение, которые приносят удовольствие обоим. И к некоторым вещам надо привыкать. Сегодня не будет ничего слишком, но если станет страшно - скажи об этом.
- Хорошо, господин.
Первый удар пришелся по бедру. Я вздрогнула, но не могла бы сказать, что это было болезненно. Максим использовал что-то, с несколькими тканевыми хвостами. Удары даже при большом размахе не приносили заметного дискомфорта. Еще один, выше. Еще. Чуть слабее - по груди. Я напряглась, ощущая, что соски реагируют на механическое воздействие. По животу, снова по бедрам. По промежности. Захотелось сжаться, но это было невозможно. Я не находила ощущения возбуждающими - скорее, странными, смущающими. Я привыкала к мягким ударам. Теперь больше заботил не страх, а ожидание - и вздрагивала я от неожиданности, не понимая, когда последует очередной.
Максим Александрович откинул плеть, я услышала, как стукнулась пластмассовая ручка об пол. И снова неизвестность.
- Я введу это в твою попку. Не сжимайся, он очень узкий.
Но все равно было неприятно. Максим взял меня за талию и чуть притянул к себе, отрывая от стены, ввел гибкий стержень медленно, аккуратно, но сфинктер сам собой сжимался. А потом оставил стержень внутри. Теперь я чувствовала безболезненное растяжение, но было неудобно… неловко. Я постоянно сбивалась на мысль, что внутри меня какая-то игрушка, и если Максим Александрович только захочет, то эта самая игрушка придет в движение. И мне придется стыдно извиваться прямо в этой позе. Надо быть послушной! Тогда он, может быть, не станет…
Теперь он гладил меня: ладонями прошелся от ошейника вниз по плечам, потом по груди, животу, талии. Его руки скользили слишком легко - какое-то масло. Кожа после прикосновения начала разогреваться. Он не трогал только соски, но прошелся вниз по бедрам, складкам в промежности. И я только теперь ощутила, что те места, по которым он бил стали чувствительней. Тепло на них ощущалось сильнее, на бедрах даже немного обжигало.
- Как себя чувствуешь?
- Хорошо, господин… но горячо.
- Сильнее гореть не будет, это не опасно. Но повысится чувствительность.
И после этого он снова начал растирать меня, в тех же местах, избегая только самых нежных мест. Сначала едва касаясь, а потом все сильнее прижимал ладони, гибкими пальцами вызывая мандраж. Кожа реагировала моментально, даже лицо начало гореть, хотя его он маслом не касался. Я застонала, немного выгнулась, будто догоняла его руки. Тело расслаблялось снаружи, но одновременно напрягалось внутри.
- Нравится?
- Да, господин… пожалуйста, еще немного…
Он вдруг поцеловал меня - властно, заставляя широко открывать рот и со стоном ждать нового напора. При этом массировал мои ягодицы. Сейчас даже игрушка в сжимающемся кольце возбуждала. Слишком долго, слишком мучительно. Я уже хотела развязки - пусть войдет в меня, прямо в этой позе, или поможет кончить пальцами. Я была близка к тому, чтобы умолять. Поцелуи и ласки прекратились так же внезапно.
По шагам я слышала, что он отходит. Напряглась, но, услышав шорох совсем рядом, успокоилась. Только бы не оставлял меня в таком состоянии надолго. Максим коснулся моей щеки пальцами через минуту - горячего следа теперь не было, только небольшое тепло. И после этого отстегнул сначала руки, потом ноги, убрал распорку. Я, оставаясь без возможности видеть, начала растирать немного затекшие запястья, но он тут же ухватил меня за ошейник и потянул в сторону. Толкнул спиной на кровать, едва заметно придерживая за талию. Потом за ошейник же заставил подтянуться дальше, чтобы лежала всем телом. Сел бедрами сверху, но я рефлекторно немного подалась вперед.
- Не шевелись. Ты сегодня умница, я не стану тебя наказывать. Только не шевелись. Руки вытяни вверх, уцепись за перекладины и не отпускай. Если отпустишь - я буду недоволен.
Я взялась пальцами за холодные стержни в изголовье. Локти оказались немного согнутыми. Он развел мои выпрямленные ноги широко в сторону.
- Не сводить. Это тоже приказ.
Он передвинулся вперед. Остановился почти под моим подбородком. Я слышала звук расстегиваемой ширинки, потом ощутила прикосновение члена к щеке. Открыла рот, зная, чего именно он сейчас захочет. Но он позволил мне только коснуться языком головки, снова отстранился, потом немного погрузил в рот и снова вышел. Член был каменным. Ощущение, насколько он возбужден, сбивало с толку и меня.
- Руки не отпускай, - я сжала пальцы крепче.
Сейчас он дразнил меня, и от непонятных ощущений, от неизвестности продолжения я только больше распалялась. Пусть уже сделает то, что ему хочется! Кажется, именно этого хочется мне. Но он снова отодвинулся.
Потом пальцами раздвинул половые губы и приложил головку. Я застонала в ожидании. Но он не входил, только плавными движениями водил туда и обратно, вызывая желание податься навстречу. Я кое-как сдерживалась.
- Хочешь кончить?
- Да, господин. Позвольте мне…
- А как ты хочешь это сделать?
- Как… как вы хотите, господин.
На этот раз я не лукавила. Максим Александрович не один наслаждался властью надо мной - я наслаждалась его наслаждением. Возможно, чувство это усиливалось от повязки на глазах. Это сужало мир до него одного. До его возбуждения. До моей полной зависимости от его возбуждения.
И после этого член медленно вошел во влагалище. Максим лег на меня всем весом
- он тоже был обнажен. Казалось, что губы его в миллиметре от моих. Сфинктер сжимался из-за игрушки в нем, оттого беспокоило давящее ощущение тесноты. Неудобно, отвлекающе… узко. Я хочу, чтобы он продолжил, только бы…
- Господин, вы забыли вынуть из меня…
- Кто тебе сказал, что я забыл? И не смей отпускать руки.
Больше книг на сайте - Knigolub.net
И после это начал двигаться, с каждым толчком наращивая темп. Я извивалась от двояких ощущений, но старалась не сводить колени. Пальцы от перенапряжения уже ныли. Не отпускать руки, не обращать внимания на то, что меня будто берут сразу с двух сторон, не сопротивляться себе. Оргазм на этот раз наступал постепенно, я чувствовала каждый шаг приближения. А потом накрыл, выгнув все тело. И даже при этом я не разжала пальцы. Еще через два толчка он вышел из меня и кончил мне на живот.
- Теперь можешь отпустить.
Снял повязку - я сощурилась от неожиданности, хотя в комнате не было яркого света. Отпустила перекладины и размяла пальцы. Посмотрела на белую жидкость на своей коже.
- Пока не шевелись. Помоешься, когда разрешу.
Я послушно откинула голову на подушку. Максим Александрович медленно расстегнул и снял ошейник, потом вытащил из меня секс-игрушку. Я с удивлением отметила, что она на самом деле небольшая - не толще пальца, и гибкая. А мне казалось, что в дырочке двигается самый настоящий член.
Сам Максим Александрович уже застегнул брюки, накинул рубашку и сел с краю. Сказал, поглаживая мои ноги:
- Ты забыла поблагодарить.
- Да… Спасибо, господин.
Теперь я чувствовала себя уставшей и разнеженной. От его ласковых касаний истома только усиливалась.
- Теперь скажи честно - что тебе не понравилось больше всего.
Я задумалась. Сперма на животе немного смущала и, высыхая, чуть стягивала кожу, но я не позволила себе обращать на это внимания.
- Точно не знаю, господин.
- Подумай.
- Возможно, когда вы хлестали меня этой… я не знаю, как эта штука называется. Это не было больно, но и не возбуждало.
- Это было страшно?
- Нет.
- В следующий раз я попробую использовать что-то другое. Будет немного ощутимее, но ведь ты уже не будешь так бояться. Когда расслабишься в достаточной степени, это просто станет частью сессии. Возможно, тебя и не будут возбуждать удары сами по себе, но тебя будет возбуждать мысль, что это предисловие к другим действиям.
В следующий раз? Но сейчас эта мысль в разморенном сознании не вызвала недовольства. Если все будет проходить примерно так же, то я не могу назвать это чем-то ужасным. Просто взаимоприятная игра в доверие. Возбуждая меня и чувствуя власть надо мной, Максим Александрович сам получает удовольствие, и за это дарит удовольствие мне. Кажется, я справлюсь. Я бросила взгляд на часы. Все заняло не больше двух часов, а по внутренним ощущениям казалось, что прошел целый день.
- Все, теперь ты свободна. Можешь помыться и отдохнуть. Сегодня вечером прогуляемся и где-нибудь посидим.
- Правда? - я села, а радости в голосе не пыталась скрыть. - Спасибо, господин!
- Иди уже, - он улыбнулся. - А то у меня появляется настроение устроить что-нибудь еще.
Глава 14
Не открывая глаз, я сладко потянулась и перевернулась на другой бок. Будильник пищит, еще пять минут - потом успею собраться. Ровно в восемь я выйду из спальни и сделаю господину минет - так, как он скажет. Мысль эта странным образом разволновала и заставила проснуться окончательно. И сразу нахлынули воспоминания о вчерашнем вечере… Я резко села, схватилась за голову, заметила попутно, что одета в свое "комнатное" платье.
Вначале мы очень-очень долго гуляли по парку, потом медленно шли по улице. Ни о чем важном не разговаривали. Казалось, что и Максиму Александровичу хочется отдохнуть от рабочих проблем, забот и бытовых обсуждений. Я держала его под руку и успевала ловить взгляды прохожих. Интересно, как мы с ним выглядим со стороны?
Потом мы разместились за маленьким столиком у стены в шумном баре, который располагался всего в двух кварталах от дома. Веселого народу вокруг было предостаточно, и это заметно расслабляет. Мы пили текилу. Правда, после двух рюмок Максим Александрович предостерег:
- Не налегай так. Тебя с вина-то развозит.
Но я не собиралась хотя бы в этом месте, наполненном веселыми людьми, выглядеть маленькой девочкой. Поэтому опрокинула в себя и третью. После нее вообще все пошло как по маслу… Правда, теперь я не могла точно вспомнить, что именно и куда шло.
- Я не хочу запрещать тебе выпивать, но плохо не станет? - он улыбался, поставив локоть на стол и переплетя пальцы.
- Не волнуйтесь, Максим Саныч! Мне тут так нравится! И настроение замечательное!
А потом, через какой-то темный провал, снова:
- Все-все, поставь. Тебе уже хватит.
Я сделала глоток, но потом отставила рюмку в сторону. Наклонилась ближе:
- А знаете, почему мне тут нравится? Потому что это не ваша квартира, где все нельзя!
- Это я уже понял. По тому, как ты пытаешься сейчас высказать все, о чем намолчалась дома.
- Да! А что, это странно? То нельзя, другое нельзя, шаг боишься сделать! Вы вообще очень страшным бываете. Но пугает даже не это, а то, что вам это нравится! Нравится, когда я сжимаюсь - да-да, не спорьте! Вы случайно в детстве котят не топили?
- Не топил. Может, закуски возьмем?
Я помахала рукой перед его носом - пусть с мысли не сбивает!
- Я еще раньше все на вас смотрела! Вот, думаю, какой-то девушке повезет - такого хахаля отхватить! Вы же в офисе такой восхитительный, что челюсти сводит!
- То есть я тебе с самого начала нравился?
- Еще как! Но со стороны… вы были как актер на плакате: зубы там белые, улыбка из рекламы зубной пасты, волосы по ветру развиваются, мускулы блестят на солнце отдельными кубиками, все дела… Но плакат - он ведь плакат и есть! Вот и я так же… на вас. У вас, если хотите знать, глаза красивые! И руки. Руки даже покрасивее глаз, если хорошо приглядеться.
- Так-так, рюмку поставь.
- Да и все на вас, как на плакат! Они ж не знают, что под плакатом скрывается… маньяк-рецидивист! Простите, Макс Саныч, называю вещи своими именами! Без обид?
- Без обид. Я сейчас тебе нарезку какую-нибудь возьму. Ты только на месте сиди.
Я и сидела на месте. Успела, правда, допить оставшееся в рюмке, потом еще подлить и опрокинуть. Зачем нам нарезка, если у нас лимон закончился?
Зацепила с принесенной тарелки ломтик мяса:
- Спасибо, господин! Вот прям то, что надо! Угодили!
Он налил себе, но почему-то отодвинул бутылку подальше от меня.
- Ладно, искренняя моя, и маньяк-рецидивист тебе уже очень не понравился?
Я развела руками:
- А вот тут сложно сказать! Само собой, я его возненавидела! Вот прямо до желания убить. Но иногда он делал со мной так… - я никак не могла подобрать нужные слова, поэтому подключила жестикуляцию, - что меня внутри как скрючит и вверх поднимается.
Я старательно напрягла кулак и провела снизу вверх, чтобы продемонстрировать процесс скрючивания наглядно.
- То есть тебе было хорошо?
- Не всегда, скажу я вам, не всегда. Но иногда было так хорошо, что у меня уши закладывало. Может, мы пива возьмем? В горле сушит!
- В другой раз. Ты лучше съешь что-нибудь.
Но вместо этого, я уперлась локтями в стол и наклонилась, чтобы перейти к доверительному тону:
- Позвольте, я вам один совет дам! - не дождалась его реакции, потому продолжила: - Вы в другой раз, когда вам девушка сильно понравится, ей букетом в морду… или конфетами там. Я вам точно говорю - девушки это любят. Вы прям чудовищно красивый, а с букетом так вообще ахтунг. А вот по роже сразу не бейте
- подождите, пока она от букетов голову потеряет! И вот тут, когда она уже на седьмом небе от счастья и беды не подозревает, хрясь! Если возмутится, то снова букетом прикройтесь. Так любую можно запутать!
Если я правильно помню, он не злился. Если я правильно помню, он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться в полный голос.
- Ну вот что вы смеетесь? Я же откровенно говорю! Давайте теперь и вы откровенно - почему именно меня захотели? Я ведь не такая, чтоб уж сильно яркая.
- Ты красивая, но дело не в этом. Ты смотрела так… как ты там показывала свое скрючивание?
- Красивее Аньки нашей?
- Не знаю, никогда не думал о ней в таком ключе. Как тебя увидел, так сразу и захотел. Словно каким-то органом почувствовал, что ты моей станешь.
Я только пьяно отмахнулась:
- Знаю я этот ваш орган! Со всех сторон, можно сказать, изучила… Вот это просто животное желание, скажу я вам! А мы-то люди!
- Захотел и хочу… даже сейчас хочу, несмотря на твое поведение.
- А что не так с моим поведением?
- Пойдем уже домой.
- Ну уж нет! Я ведь еще не танцевала! А вы умеете танго, господин? Научите меня танго, а?
И снова провал. Я не помню тот момент, когда перестала болтать без умолку и уже шла с ним по улице, вдыхая прохладный вечерний воздух. Максим Александрович меня приобнял - скорее всего только для того, чтобы я не ушаталась в какой- нибудь канализационный люк.
- Я тебе нравился, но ты даже не захотела меня выслушать. И не пришла бы, если бы не прижало?
- Совершенно точно, Макс Саныч. Ни за что бы не пришла!
- А теперь чего хочешь?
До подъезда оставались считанные метры - жаль, я бы еще прогулялась. Он, кажется, спрашивал меня о планах: на остаток нашего договора или вообще, на будущее. Но в тот момент я не поняла подоплеки. Вывернулась и вышла вперед, повернулась к нему лицом.
- А можно?
Максим Александрович только бровь приподнял, ожидая.
- Не переживайте, не целовать! Помню же, что нельзя, - я потрясла головой, но мысли никак не хотели вставать на место. - Я вот всегда мечтала, чтобы у меня был любимый человек, который носил бы меня на руках!
- Ты хочешь, чтобы я тебя взял на руки? - он снова смеялся. - Или мне какого-нибудь прохожего заставить?
- Я вам вот что скажу: все хотят! Даже если говорят, что не хотят, все равно хотят! Вы им не верьте, если говорят, что не хотят…
И тут же. пока он не успел остановить, с разбега запрыгнула на него, обхватывая руками и ногами. Максим Александрович пошатнулся, но удержал, подхватил меня одной рукой под попу, а другой придерживал за спину, чтобы не упала. Я устроилась уютнее и уткнула нос в его шею.
- А уснуть можно? Кажется, мне очень надо теперь уснуть… От вас даже пахнет здорово - вот точно, все есть для того, чтобы запутать противника!
- Спи. Только замолчи.