Они прошли в кухню. Пока Джессика ставила чайник на плиту, Лукас огляделся. Она гадала, что он подумает, глядя на пеструю коллекцию кувшинов или на доску с приколотыми почтовыми открытками, присланными Ханной. Вероятно, он сравнивал коттедж с роскошными безликими апартаментами в гостинице и находил обстановку доморощенной. Ветер растрепал черные волосы Лукаса, джинсы выглядели более поношенными, чем ее, а кожаная куртка знавала лучшие времена. Глядя на Лукаса в повседневной одежде, Джессика против воли видела перед собой человека, которого знала прежде, – высокого, мускулистого охранника, наблюдавшего за ней из-за ограды теннисного корта.
Память – коварная вещь, представляющая прошлое настолько привлекательным, что хочется вернуться туда. Но возврата нет. Только неудачники живут прошлым, а Джессика не считала себя неудачницей.
Она поставила чайник на поднос и провела гостя в маленькую гостиную с видом на Атлантику. Джессика не стала зажигать камин, уверенная, что Лукас не задержится надолго.
– Так о чем мы? – Она поставила дымящуюся кружку на стол, но Лукас не присел, а встал у окна, глядя на бьющиеся о скалы волны. Его мощный силуэт на фоне окна выглядел немного устрашающе.
Он повернулся к ней:
– Ты переехала, потому что особняк был слишком велик?
Джессика уже собралась согласиться с логическим предположением, ведь теперь она вообще осталась одна. Казалось бы, самое простое – продолжать прятаться за маской спокойной сдержанности, полагая, что это наилучшая защита. К сожалению, она убедилась, что маска не спасает от несбыточных желаний и уж точно не лечит сердце, страдающее от любви к недоступному мужчине.
– Нет, – сказала она. – Меня вынудили обстоятельства. У моего отца накопились огромные долги, о которых стало известно только после его гибели.
Лукас прищурил глаза, но выражение его лица не изменилось. Джессика была благодарна ему за то, что он не торопился с соболезнованиями, как это свойственно большинству людей. В них, как правило, мало искренности. От них становится только хуже. Может, между ней и Лукасом больше общего, чем ей казалось. Или мрачная тема долгов и смерти была ему привычна.
Лукас наконец сел к столу и взял в руки кружку с чаем:
– Расскажи.
– Как многие в то время, он не сомневался, что я выиграю турнир Большого шлема или даже не один. Он был очень амбициозен. – Джессика пожала плечами. – Говорят, из отцов получаются лучшие или худшие тренеры.
– Ты не очень любила его, – медленно произнес Лукас.
Джессика не ожидала такой реакции. Мало кому пришла бы в голову такая мысль, еще меньше людей рискнули бы высказать ее вслух. Она не стала отрицать, только выше подняла подбородок и поглядела с вызовом:
– Тебя это шокирует?
Лукас ответил спокойной улыбкой:
– В жизни почти ничего не может шокировать меня, куколка.
Его голос ласкал ее, но Джессика старалась сохранить твердость.
– Он делал то, что мог, что считал правильным. Правда, никогда не позволял мне жить нормальной жизнью.
– Почему ты не сопротивлялась?
Джессика понимала, что вопрос касается не только жесткого режима теннисных тренировок. Чувствуя неожиданный озноб, она чиркнула спичкой и подожгла комок бумаги на решетке камина. Огонь весело затрещал, охватывая сухие поленья. Подчиняться намного легче, чем самому принимать решения: позволяет избежать ответственности в случае ошибки. Однако в этом трудно признаться даже самому себе.
– Для этого существовало много причин. Думаю, тебя интересует, почему я не проявила настойчивости, когда речь шла о тебе? Я позволила ему разлучить нас. – Джессика чувствовала, что Лукас затаил дыхание, но побоялась взглянуть на него. Если она снимет маску, не отвернется ли он с отвращением?
Она подбросила дров в огонь, чтобы выиграть время.
– Мы были слишком молоды для создания семьи. Кроме того, теннисная карьера оставалась важной для меня.
– Но ведь это не единственная причина, Джесс?
Она ответила не сразу. Задумчиво глядя на пляшущие языки пламени, Джессика собиралась с мыслями.
– Нет, – едва слышно призналась она. – Я росла одиноким ребенком. Родители развелись, когда я была маленькой. Отец оставил маму и ушел к молодой женщине, уже беременной ребенком от него. Мама так и не пережила разрыва: ее терзали стыд и горечь, не оставляя места для других чувств.
Джессика обняла ладонями горячую кружку.
– Когда она умерла, меня забрал к себе отец. Тогда началась моя теннисная карьера. Во всяком случае, у меня появилась цель, которой я могла посвятить себя. Мачеха была недовольна тем, что отец проводил со мной столько времени на корте, а Ханна ревновала к моим успехам. – Джессика нервно усмехнулась. – Может, я сгущаю краски и все было не так плохо…
– Звучит ужасно, – заметил Лукас.
Джессика едва сдержала слезы, услышав искреннее сочувствие.
– К тому времени я уже научилась скрывать чувства. В теннисе это оказалось полезным качеством, однако имело обратную сторону, потому что в жизни я уже не умела иначе. Мои эмоции были полностью заблокированы: никто не мог прочитать их. Понимаешь теперь?
– Думаю, что понимаю, – кивнул Лукас.
– Как я могла давать рискованные обещания? Тем более что супружество в принципе казалось таким ненадежным.
На самом деле все было сложнее. Инстинктивно Джессика понимала, что лишенный любви Лукас требовал от женщины полной отдачи, а она не верила в себя.
– Ты что-то недоговариваешь, – сказал Лукас. – Была еще причина?
Его проницательность казалась совершенно удивительной. Джессику это пугало. Она предпочла бы считать его грубым и бесчувственным. Ей хотелось убедиться, что она поступила правильно, а не винить себя в чудовищной глупости.
– Джесс? – напомнил о себе Лукас.
– Мне казалось, ты бросишь меня, – прошептала она.
– Как отец бросил мать?
– Я была такой юной. Ты помнишь?
Глядя на нее, Лукас начал говорить медленно и задумчиво, словно мыслил вслух:
– Хотел бы сказать тебе, что мои чувства с тех пор не изменились, но это было бы преувеличением и фальшью, потому что восемь лет назад я был другим человеком.
У Джессики задрожали губы, и даже усилием воли она не могла остановить дрожь.
– Правда?
Лукас кивнул.
– Ты мне по-прежнему дорога, куколка моя. Ты единственная женщина, которая заставляет мое сердце биться быстрее. Никто другой не способен вить из меня веревки, даже не догадываясь об этом.
– Что ты хочешь сказать?
Лукас готов был ответить, но врожденная осторожность заставила его аккуратно подбирать слова. Когда обсуждаешь крупную сделку, не выкладываешь на стол сразу все козыри, не так ли? Кое-что придерживаешь?
– Думаю, отношения между нами… не закончены. Может, стоит сделать еще одну попытку? Что нас останавливает?
Джессика поставила кружку на стол, вынула заколку из волос, и они густой волной легли вокруг лица.
– Множество вещей. Начнем с того, что мы существуем в разных мирах, – начала она. – Так было всегда, но теперь проявилось более отчетливо. Меня устраивает простая жизнь в деревне. Ежегодная фотосессия в Лондоне помогала сводить концы с концами. В остальное время я не думала о ней.
– Никто не принуждает тебя становиться лицом "Лулу", если сама не хочешь, – нетерпеливо перебил Лукас. – Речь совсем не об этом.
– Ты не понимаешь, Лукас, – сказала Джессика, указывая в направлении маленького, не замеченного им столика в углу гостиной.
Он повернулся и увидел полотно с изысканной вышивкой, напоминавшей космический простор с яркими планетами и звездами, сверкающими на темно-синем фоне.
– Твоя работа? – спросил он.
– Моя, – кивнула Джессика.
– Красиво.
– Спасибо. Это уже больше чем хобби: несколько моих вещей купил магазин в городе. Я вышиваю и тружусь в саду – вот мои занятия. Теперь, когда Ханна уехала, подумываю завести кошку. Что же до тебя, Лукас, ты живешь в гостинице и разъезжаешь на лимузине с шофером. Для тебя важно иметь роскошный номер в центре Лондона и обслугу. Мы существуем на разных полюсах, Лукас. Тебя не привлекает домашний уют. – Голос Джессики задрожал, словно от боли. – А я мечтаю о настоящем доме.
Глава 12
Прежде чем ответить, Лукас долго смотрел в окно. Серые волны Атлантики с шумом обрушивались на берег, в камине уютно потрескивал огонь. Ему необходимо время, чтобы поразмыслить над словами Джессики. Никогда раньше она не позволяла себе такой откровенности. Вероятно, это потребовало немалых усилий. Хотя Лукас не собирался открыть все карты, но он готов был продолжать разговор, с осторожностью подбирая слова.
– Что, если я открою секрет? Мне не приходила в голову мысль о доме, поскольку мне неизвестно, что это такое. Более того, обстоятельства моей жизни не способствовали такому интересу.
– Именно об этом речь. Ты сам ответил на свой вопрос.
– Но ты можешь показать мне, – невозмутимо продолжал Лукас.
Джессика недоверчиво уставилась на него, полагая, что он пошутил и вот-вот рассмеется. Однако Лукас сохранял абсолютную серьезность.
– У меня такое чувство, что эта история между нами еще не закончена, – пояснил он.
– История?
– Не цепляйся к словам, Джесс. Не забывай, что я грек.
– Как будто об этом можно забыть. – Она заправила за ухо светлую прядь. – Не понимаю сути твоего предложения.
Лукас пожал плечами:
– Очень просто. Я перееду к тебе, и мы посмотрим, насколько я совместим с домашним уютом.
– Но ты международный плейбой, – засмеялась Джессика.
– Это спорный вопрос, – ответил он с улыбкой.
– У тебя есть работа.
– Кроме того, у меня есть компьютер и телефон, а еще целый штат менеджеров. А еще у меня очень давно не было отпуска.
Джессика опустила глаза, рассматривая ногти. Предложение Лукаса застало ее врасплох. Она подозревала, что им движут скорее амбиции, чем искренние чувства. Он сам признался, что история между ними не закончена. По всей видимости, это мучает его: Лукас из породы людей, которые не любят останавливаться на полдороге. А может, дело в том, что ему пока не надоел секс с ней и он рассчитывает, что увлечение пройдет само собой и тогда он уйдет. Тогда разговоры о доме всего лишь предлог, чтобы на время остаться с ней.
С другой стороны, что она выиграет, если Лукас уйдет? Оставшуюся жизнь она проведет в поисках ответа и сожалениях. Неужели у нее не хватит смелости дать волю чувствам, которые подспудно жили в ней так долго и не давали двигаться вперед? Сколько раз она думала о том, что упустила свой единственный шанс, а теперь у нее появилась возможность все исправить. Если она позволит Лукасу войти в ее жизнь, то вполне возможно, он сам разрушит пьедестал, на который она возвела его, и тогда Джессика избавится от его власти.
– Если я соглашусь, – медленно сказала она, – то оставлю за собой право в любой момент прекратить отношения.
– Не могу гарантировать…
– Нет, Лукас. – Она не дала ему договорить, устыдившись, что загнала его в угол. – Тебе не придется давать клятву верности или что-то обещать. Я просто стараюсь быть практичной, потому что практична по природе. – Джессика перевела дыхание. – Если один из нас когда-нибудь, в любое время, решит уйти, ему стоит только сказать об этом. Никаких вопросов, никаких условий: достаточно улыбнуться на прощание и сказать "до свидания".
Темные глаза Лукаса весело сверкнули.
– Я и мечтать не мог о таком прекрасном сценарии.
– Рада угодить, – улыбнулась Джессика.
Лукас поднялся и прошелся по комнате. Джессика всем существом чувствовала тестостерон, излучаемый мощной фигурой.
– Спасибо. Ты, как никто, умеешь доставлять мне удовольствие, – фыркнул Лукас. – Но если ты предложила такие равные и практичные правила, позволь мне тоже оговорить несколько условий, куколка моя.
Его потемневшее лицо насторожило Джессику.
– Каких именно? – выдавила она, немного задыхаясь.
– Мы будем играть в общий дом, но у нас не будет строгих правил и регламента. Ты не будешь хлопать дверцами шкафов, если я опоздаю к ужину.
– При условии, что иногда ты будешь готовить ужин, а я – опаздывать.
– Согласен, – усмехнулся Лукас, – но только не пытайся перевоспитать меня. – Он окинул горящим взглядом ее фигурку. – И никаких ограничений по сексу. Мы не будем пользоваться им как оружием или инструментом для переговоров.
– Господи. Похоже, у тебя печальный опыт общения с женщинами.
– Думаешь? – Лукас цинично улыбнулся. – Поверь, у меня не было особых проблем, как у всякого здорового и богатого мужика, который к тому же хорош в постели. Не делай кислое лицо – я стараюсь быть честным. – Лукас выдержал паузу. – К вопросу об откровенности, хочу задать встречный вопрос: не поделишься ли впечатлениями о своем опыте с мужчинами?
Джессика не ожидала такого вопроса, однако понимала – сейчас не время рассказывать о том, что Лукас был ее единственным мужчиной: не хотела выглядеть в его глазах щепетильной недотрогой и боялась насторожить его. Кроме Лукаса, никто не пробуждал в ней чувственность, но он не должен знать об этом, иначе ему будет нетрудно догадаться о глубине ее любви. Ему невдомек, что она ожидала от него больше, чем он мог ей дать.
Джессика продолжала улыбаться.
– Раз впереди нас ждет интересный эксперимент, давай не будем ворошить прошлое. Что было, Лукас, то было: теперь это не имеет значения.
– Ладно. – Он поднял ее на ноги и, приподняв пальцами подбородок, заглянул в глаза. Когда Лукас заговорил, его голос звучал низко и хрипло: – Я хочу тебя, Джесс.
– Давай поднимемся в спальню, – прошептала она.
Лукас покачал головой:
– Никуда не пойду. Задерни занавески.
Трясущимися руками Джессика выполнила приказ. Обернувшись, она посмотрела в его лицо, склонившееся к ней в сумраке комнаты, освещенной красноватыми всполохами огня в камине.
– Лукас, – нетерпеливо окликнула она, и в этот момент он дал волю страсти.
Расстегнув молнию на ее джинсах, Лукас сдернул их вниз и отбросил в сторону. Неловкими, торопливыми движениями Джессика помогла ему стянуть с нее свитер. Она распахнула его кожаную куртку, упавшую с широких плеч на пол, и потянулась к молнии. Пальцы дрожали и не слушались. Лукас отвел ее руки, но Джессика успела почувствовать его мощную эрекцию.
– Давай я сам, – сказал он, освобождаясь от остатков одежды.
Джессика ахнула, увидев его во всем великолепии обнаженного тела. Было что-то возбуждающе первобытное в их наготе перед жарко горящим камином. Джессика изнемогала от желания, наблюдая, как Лукас нарочито осторожно натягивает презерватив, пытаясь обрести контроль над собой. Наконец Лукас накрыл ее большим телом. Джессика не сдержала стона, когда он вошел в нее сильным толчком и начал двигаться в уверенном ритме.
– Лукас, – запротестовала она, когда Лукас вдруг прервал движение.
– Открой глаза, – приказал он. – Смотри на меня.
Джессика неохотно распахнула ресницы, боясь, что он разгадает ее чувства в момент полной беззащитности. Она пыталась убедить себя, что все женщины испытывают одинаковые эмоции во время близости, хотя это было не так: ее до краев переполняло счастье, а сердце трепетало – безошибочные признаки любви.
Однако Лукас не искал любви. В ее взгляде он хотел увидеть только наслаждение, высшую степень удовлетворения.
– Так лучше, – прошептал он, глядя в ее глаза. – Скажи, чего тебе хочется. Что мне сделать?
Неужели он ждал, чтобы она указала ему свои эрогенные зоны и любимые позиции? На самом деле она хотела от Лукаса только одного.
– Поцелуй меня, – попросила Джессика, потому что эта просьба была самой близкой к просьбе о любви.
Глава 13
Берегитесь исполнения желаний.
Стоя у окна спальни, Джессика смотрела вниз, где в саду Лукас рубил дрова и складывал их в быстро растущую поленницу. Зрелище впечатляло: взмах сильных рук, блеск топора на солнце, удар и треск расколотого полена. Под влажной кожей играли рельефные мускулы мощных плеч и спины.
У Джессики пересохло горло. Сколько раз она представляла себе эту картину в те моменты, когда давала волю безудержной фантазии. Она мечтала, чтобы Лукас по собственному желанию вернулся в ее жизнь и в ее постель. Теперь это свершилось. Более того, их отношения не скованы жесткими рамками ее карьеры и капризами его богатого босса. Теперь Лукас сам невероятно богат, а ее карьера закончена. Чего еще можно желать?
Почему же ее мучают вопросы, на которые нельзя найти ответа? С тех пор как Лукас переехал в ее коттедж, они жили как супружеская пара и делали все, что обычно делают супруги: вместе готовили еду, ходили за продуктами. Поначалу странно было видеть Лукаса в продуктовой лавке среди местных жителей и заезжих туристов. Люди бросали дела и провожали его глазами. Впрочем, их можно понять: в кожаной куртке и потертых джинсах, высокий и смуглый, он выделялся в толпе, как пришелец из иного мира.
Так оно и было. Лукас прошел через жестокость и насилие, боль и отчаяние, наложившие на него явственный отпечаток, отличающий от других. Неудивительно, что остальные мужчины меркли в сравнении с ним и ничего не значили для Джессики.
Она очень быстро привыкла к его присутствию. Ей нравилось быть частью пары: с мужчиной интереснее смотреть страшные фильмы или играть в настольные игры, которым она научила его, причем скоро Лукас начал чаще выигрывать у нее. Она полюбила засыпать и просыпаться в объятиях его горячих рук. Они занимались любовью где и когда хотели.
Тем не менее Джессика не переходила неких условных негласных границ между ними: они никогда не говорили о будущем и не употребляли слово "любовь". На первый взгляд Лукас принял новые условия жизни в доме, остававшемся все-таки ее домом, а не их общим. Он ничего не вкладывал в жилье и не предлагал этого делать. Впрочем, Джессика, как ни старалась, не могла представить Лукаса Сарантоса доживающим свой век в сельском коттедже.
Несмотря на желание делегировать полномочия своим управляющим, скоро бизнес начал потихоньку вторгаться в их жизнь, как щенок, льнущий к ногам с требованием поиграть с ним. Началось все с телефонных звонков, электронных сообщений, требующих ответа, телеконференций, в которых надо было участвовать.
Чтобы не мешать, Джессика обычно уходила в сад и слышала глубокий голос Лукаса, часто говорившего по-гречески. Она смотрела на сухую землю и думала, когда же появятся первые ростки нарциссов – признаки наступающей весны.
В этот раз после такого звонка она только успела распрямить спину после прополки сорняков, когда почувствовала теплую руку Лукаса на обтянутых джинсами ягодицах. Джессика тихо ахнула от удовольствия.
– Все под контролем?
– Конференция прошла успешно. Потом позвонил брат. – Лукас сделал паузу. – Мой близнец.
Джессика посмотрела внимательно, чувствуя особый акцент на этом слове. Она понимала почему. Для Лукаса все еще непривычно осознавать, что у него есть брат-близнец – успешный бизнесмен Алек Сарантос. Удивительно, но внешне различать братьев удавалось с трудом, а ведь они узнали о существовании друг друга совсем недавно.
– Как он?
– В порядке. Он сейчас в Лондоне.