- А можно к ним обратиться с просьбой?… О помощи? - наконец выдавила из себя Лина заветный вопрос. И, стараясь не отвлекаться на эмоции и ненужные подробности, рассказала Михаилу Соломоновичу про "Веселых утят" и их невеселые проблемы.
- Видишь ли, матушка, - заговорил Михаил Соломонович, осторожно подбирая слова, - не согрешив, больших денег не заработаешь. Потому-то богатые люди так не любят делиться. Когда душа запродана, как говорится, оптом, отбирать ее назад по кусочкам, понятное дело, не имеет смысла. Неделю назад я уже исчерпал лимит благородства богатых господ. Не без труда выпросил у них немного денег на ремонт храма. Боюсь, счет из вашей детской студии в ту символическую сумму, какую они обычно выделяют на спасение души, не впишется. Впрочем, если представится подходящий случай… похлопочу о вашем деле, - поспешно пообещал собеседник, чтобы предотвратить дальнейшие уговоры и женские всхлипы.
И, церемонно приподняв соломенную шляпу, простился с назойливой просительницей и быстрым шагом отправился на станцию.
За суетой последних дней Лина как-то совсем позабыла про молодых влюбленных. А тут, плюхнувшись на скамейку под лиственницей, внезапно вспомнила о "боттичеллиевской" девушке с ясными глазами и волной золотистых волос.
"Наверное, Серафима уже покинула этот дом, - с грустью подумала она, - веселому ангелу не место там, где с немолодыми и неловкими людьми вечно происходит что-то неприятное, нелепое, омрачающее юную радость и оптимизм".
Но чьи-то прохладные ладони шаловливо закрыли ее глаза.
- Как хорошо, что вы вернулись! - внезапно защебетал звонкий девичий голос. Лина вздрогнула и обернулась. На нее, лучезарно улыбаясь, смотрела Серафима. В руке у девушки был мобильник, с которым она, похоже, не расставалась никогда. "Дивное видение" попросило жалобным голоском: - Останьтесь, пожалуйста, Ангелина Викторовна! А то Викентий Модестович совсем захандрил. С утра жаловался, все разъехались. И Валерия, и Марианна Лаврентьевна - у них даже в такую жару нашлись в городе дела поважнее, чем беседовать со стариком. А вы видите: без своих дам Викентий Модестович скучает - так же, как без острой кавказской кухни и видеокамеры.
- Мне кажется, что кроме вас, Серафима, ему теперь никто не нужен, - пожала плечами Лина.
- Что вы! Викентию Модестовичу постоянно требуется благодарная публика - зрители и слушатели. Как всякому творческому человеку, - рассудительно сказала Серафима. - В этом доме все от него отмахиваются. А ведь он такой, такой… Такой необыкновенный человек!
- Господи, уж не влюбилась ли ты в нашего патриарха? - оторопела Лина, на правах старшей переходя на "ты".
- Что вы, - обиделась девушка, - это совсем-совсем другое… Восхищение, обожание, благодарность… Вообще мне в этом доме живется как-то непривычно уютно и спокойно. Здесь столько умных и надежных мужчин, а меня мама одна воспитывала… Вот и Викентий Модестович - он же мне как старший друг, как учитель…
- Что ж, он интересный собеседник, - согласилась Лина.
- Ну конечно, он необычный, талантливый, образованный человек. Я очень уважаю его. А люблю я… Стасика. И вообще, он мой парень, вы же знаете.
- Стасик от тебя без ума, можешь не волноваться, да и все остальные в этом доме тоже, - улыбнулась Лина.
- Ой, хорошо, что мы с вами вспомнили про Стасика, он же меня давно возле калитки ждет! - спохватилась Серафима. - Я еще полчаса назад обещала рвануть с ним в лес на велике!
Подпрыгнув, девушка повисла на нижней толстой ветке лиственницы, а потом легко подтянулась на ней, как гимнастка. На тоненьких руках обозначились упругие мышцы.
- Десять баллов! - щедро выставила Лина высшую оценку.
Серафима, заразительно рассмеявшись, отпустила ветку. У нее зазвонил телефон, на экране высветилась алая роза на черном фоне.
- Это мама, - закричала Серафима и побежала за дом.
Ангелина подумала, что в ближайшие дни ее присутствие в этом доме будет не лишним. "Утята" подождут. В конце концов, у детей сейчас каникулы, а у педагогов - отпуск. Главное - помочь Люсе, которая все еще хромает и часто всхлипывает, что так не похоже на нее, наладить хозяйство без Олеси. (Кстати, спорая помощница их всех тут здорово разбаловала.) Мнительного "плейбоя"-разведенца Гарика тоже хорошо бы как следует встряхнуть, чтобы бесконечно не стонал. А еще - составить патриарху компанию за ужином вместо дезертировавших в самое неподходящее время Валерии и Марианны. Ох, не вовремя съехали дамы с дачи! А может, в свете последних событий подружки патриарха элементарно струсили? Как бы там ни было, он совсем увял без своего "гарема". Надо его хорошенько растормошить. Тем более что Серафима вдруг вспомнила о юном и ревнивом бойфренде и стала проводить со своим Ромео куда больше времени, чем с Викентием Модестовичем… А вот и патриарх, легок на помине!
- Катерина! - раздался капризный голос с балкона. - Свари мне, голубушка, кофе по-восточному. Ну, ты знаешь, как я люблю: четыре ложки свежемолотого кофе на турку, одна ложка сахара, да, и не забудь - с кардамоном! Как назло, мой неуемный внук утащил Серафиму на велосипедную прогулку. По такой-то жаре! Катерина? Ты что, меня не слышишь? Ты где? Куда запропастилась эта вздорная девчонка, черт возьми? - уже раздраженно крикнул Викентий Модестович с балкона. Но в доме никто не отозвался.
- Действительно, где Катюшка? - удивилась Лина. - Неужели до сих пор спит?
- Не знаю, с утра была у себя в комнате, - рассеянно ответила Люся на настойчивый Линин вопрос. Хозяйка сидела в дальнем тенистом уголке сада на маленькой скамеечке и колдовала над пышной гортензией. - А что?
- Да нет, ничего, - пожала плечами Ангелина. - Дед просит ее кофе сварить, а она, как назло, не отзывается. Может, в лес отправилась, Тимошу прогулять?
- Вот он, твой Тимоша, лежит себе в холодке, отдыхает. Видишь, поглядывает на нас одним полуприкрытым глазом и никуда в жару не собирается, - указала Люся на пса, развалившегося в тени сарая.
- Да ладно, не трогай его, пусть отдохнет. И Катю оставь в покое. Она и так домашнее видео снимать запарилась. Припахали девчонку, будто она тут у вас на ставке оператора! Ладно, попробую вместо Кати сварить кофе, хоть задача не из простых, - предложила Лина. - Правда-правда, я никогда прежде не варила твоему папе кофе по-восточному…
- Нет уж, Линка, Кате так просто не соскочить с дежурства по кухне, - сердито сказала Люся. - Ишь ты, разбаловалась! Теперь у нас прислуги нет, все придется делать самим. Я, как видишь, взвалила на себя обязанности шеф-повара. Даже простого повара. А готовить на всю ораву - дело не из простых. Так что, девушки, подключайтесь. Ищи-ка по-быстрому Катерину и тащи в дом. Ух, сейчас намечу вам фронт работ по полной программе! Просто руки чешутся припахать всех так называемых дачников.
Люся, прихрамывая, отправилась в дальние комнаты, а Лина, и не подумав искать Катерину, повернула в кухню. Сама справится! Между тем с балкона уже раздавалось нетерпеливое покашливание патриарха, так что медлить было нельзя.
"Только бы не упустить кофе на плиту! - думала Лина. - А то сколько раз бывало: уставлюсь на турку, а думаю о своем. Потом еще и плиту мыть придется. Сейчас вот, как назло, думаю о разоренных "Утятах" и не могу сосредоточиться".
Она успела спасти кофе в последнюю секунду и уже собралась подниматься к Викентию Модестовичу, но почему-то притормозила возле лестницы. Ангелину потрясла оглушительная тишина, редкая гостья в этом доме.
- Люся! - крикнула она, чтобы стряхнуть с себя полуденное оцепенение.
Никто не отозвался.
- Люся, ты где?
Вновь тишина.
- Иди сюда, - позвала подруга из глубины дома тихим голосом.
Лина вошла в комнату Катерины и застыла на пороге. Такого беспорядка она давненько не видела. Жилище выглядело так, словно в нем побывали с обыском. Все перевернуто! Коробки из-под обуви, пакеты из-под одежды, пудреница, тушь, сумочки, заколки, лифчики… На краю разоренной кровати сидела Люся и безучастно смотрела перед собой.
- И что это значит? - прошептала Лина.
- Катя исчезла, - так же тихо отозвалась Люся. Подруга рассеянно вытащила из прически шпильки, и ее длинные темные волосы упали на плечи, закрыв заплаканные глаза.
- Так, граждане, дружно встали рядышком, ровненько держим шеренгу, - командовала Марианна Лаврентьевна, пытаясь перекричать шум улицы. - Повторяю, все собрались, подровнялись, выстроились в цепочку вокруг дуба и подняли транспаранты. Сейчас подъедет телевидение.
- Баннеры, что ли, поднять? - лениво переспросил парень в драных джинсах.
- Вы что, молодой человек, в Америке живете? - недовольно проворчала Марианна. - Есть же много русских синонимов этого слова: "плакаты", "транспаранты", "лозунги"…
Проведя поверку негустых рядов, Марианна вдруг уткнулась генеральским взглядом в осанистую фигуру в льняном костюме. Этот новобранец в ее списках не значился.
- Боже, Михаил Соломонович, вы? Какими судьбами? - обомлела организаторша.
- Пришел поддержать вас, Марианна Лаврентьевна, - застенчиво улыбнулся новый знакомый. - Вот, понимаете, отдежурил в больнице и решил заглянуть на митинг. Считайте, из любопытства.
Марианна ласково улыбнулась нежданному волонтеру и быстро повязала ему на рукав повязку с зеленым дубовым листком.
- Становитесь в живую цепочку, - скомандовала она уже тоном не генерала, а маршала. Появление Михаила Соломоновича явно придало ей сил, - Имейте в виду: скоро приедут опричники застройщика, и ваш шикарный костюм может пострадать.
- Сгорела хата, нехай клопы сгорят! - задорно выкрикнул Михаил Соломонович. Эту поговорку он частенько слышал в детстве от бабушки, выросшей в белорусском местечке, и вворачивал порой к месту и не к месту.
- Ну и шуточки у вас! - поморщилась Марианна Лаврентьевна, как строгая учительница на уроке в седьмом классе.
- Народная мудрость, - лукаво пояснил новый знакомый. Похоже, он испытывал давно забытое радостное, беспричинное возбуждение. Так отличник и гордость школы, прибежав подраться с параллельным классом после уроков, тайно умирает от страха, и одновременно его охватывает неведомый прежде восторг. Соломенная шляпа достойного джентльмена была сдвинута набекрень, воротник летней сорочки предусмотрительно расстегнут.
Люди томились в скверике уже полчаса. Терпение их таяло. Кто-то красноречиво вздыхал, кто-то переминался с ноги на ногу, кто-то поглядывал на часы, однако ни враги дуба, ни телевидение не показывались. Марианна Лаврентьевна уже начала беспокоиться, что ее команда "перегорит" раньше времени. И тут возле сквера со скрипом тормознула черная "вольво". Из нее неторопливо, с чувством собственного достоинства, вылез мужчина, одетый в "форму" чиновника - темный костюм и белую рубашку с темным галстуком, и уверенной походкой профессионального начальника направился к группе, окружившей дуб.
- Марианна Лаврентьевна, - обратился он к даме с пылающими волосами. - Как я рад видеть вас здесь, среди жителей нашего района!
Команда посмотрела на предводительницу с уважением. Похоже, их комиссарша была давно и близко знакома с этим большим начальником.
- Хорошо, что я не ошибся в вас! Вы настоящий патриот нашего города. - Чиновник крепко пожал руку Марианне. А потом, запнувшись на секунду, церемонно поцеловал сухонькие пальцы.
Старушка оторопела и вмиг забыла свои гневные речи.
- Надо чаще, друзья мои, всем нам так же, как сегодня, всем миром проявлять свою гражданскую позицию! - назидательно обратился прибывший чиновник к толпе.
- Боже, Алексей Иванович! - оторопела Марианна. - Как вы, при вашей немыслимой занятости, узнали про нашу акцию?
И не просто узнал, подписал соответствующее распоряжение: сохранить исторический дуб для горожан, - медленно, выделяя каждое слово, объявил глава управы (а это был, конечно, он). - Так что, граждане, огромное спасибо за помощь. А теперь расходитесь, пожалуйста, не мешайте прохожим гулять на бульваре и наслаждаться природой.
- Как - "расходитесь"? Куда - "расходитесь"? - разочарованно пробормотала Марианна. - Сейчас подъедет телевидение. А представители застройщика? Они ведь тоже обещали появиться…
- Зачем нам с вами, Марианна Лаврентьевна, поощрять дешевые фокусы желтой прессы, - развел руками глава управы. - Мы же интеллигентные люди! Как надоели все эти предвзятые репортажи о нашем округе! А в особенности - лживые комментарии к ним. Вы уверены, дорогие сограждане, что репортеры расскажут о вас по телевизору правду, а не извратят ваши слова и не исказят ваши прекрасные лица? Неужели вашим родным будет приятно видеть злые и агрессивные физиономии? Да еще на страницах сомнительных бульварных газет? Друзья мои, будем выше этого!
- Да разве этим журналюгам вообще можно доверять? - закричала девчонка с пирсингом в носу. - А вдруг и вправду такое наплетут, что нас с Максом из универа вышибут… Короче, Макс, валим отсюда по-быстрому. Въезжаешь? Отчисляемся отсюдова! Пусть стариканы парятся, если делать не фига!
И парочка лениво направилась к выходу из сквера. Следом за ними, побросав на землю плакаты, стали медленно расходиться остальные пикетчики.
- Друзья, товарищи, подождите! - тщетно взывала Марианна. - Давайте хотя бы сфотографируемся вместе! На память. Плечом к плечу. Можно с вами сфотографироваться, Алексей Иванович? - спросила она главу управы почти заискивающе.
Глава с достоинством кивнул, принял сообразную случаю позу, и дама бережно достала из сумочки "мыльницу".
- Дела не ждут, - проворчал чиновник, взглянув на часы, - однако, раз вы лично просите, Марианна Лаврентьевна…
Марианна повязала на руку Алексею Ивановичу повязку с дубовым листком, и чиновник, эффектно приосанившись в центре группы, сфотографировался с пикетчиками. Через несколько секунд глава управы быстрой пружинистой походкой шел к своей машине.
- Уважаемый Алексей Иванович, - догнал его Михаил Соломонович и осторожно тронул за рукав.
Представитель власти недовольно оглянулся. Мероприятие "общение с народом" завершилось, что еще?
- Пожертвуйте, сколько сможете, на ремонт храма Непорочного Зачатия, - вкрадчиво попросил Михаил Соломонович. Пока другие фотографировались, он успел застегнуть рубашку на все пуговицы, поправить шляпу и теперь выглядел вполне респектабельно и даже официально.
- По всем текущим вопросам обращайтесь к моему помощнику, - недовольно пробормотал хозяин района. - Извините, совсем нет времени. - Он дружески помахал рукой жалкой кучке пикетчиков, ловко вскочил в машину, словно это был Джеймс Бонд, а не чиновник Алексей Иванович, и укатил прочь.
Пикетчики застыли, как герои в финале "Ревизора", стараясь осмыслить явление главы управы народу. Михаил Соломонович взглянул на Марианну Лаврентьевну и неожиданно предложил:
- А теперь, раз мы столь рано освободились, позвольте пригласить вас, Марианна Лаврентьевна, на чашечку чая. Неподалеку есть одно недорогое кафе.
Марианна удивленно взглянула на галантного мужчину, пожала плечами и, хотя презирала все эти буржуазные заведения, обдирающие простой народ, неожиданно для себя самой согласилась.
Алексей Иванович вошел в кабинет, попросил у секретарши чашку чаю и устало опустился в кресло.
"Как надоели все эти непродуктивные поездки по городу, бесполезные встречи и пустопорожние разговоры! - подумал с раздражением. - А ведь приходится терпеть, соблюдать правила игры, общаться с маргиналами и полусумасшедшими старухами, а теперь еще и с набожными стариками. Господи, да за что мне все это?" И глава управы медленно, глядя на иконку в углу, со вкусом перекрестился.
На глаза ему попалась фотография в рамочке, создававшая в казенном кабинете уютную семейную обстановку. Внучка Верочка обнимала огромного ротвейлера, пес был с ней одного роста. Умильная парочка - девочка и собака - стояла на крылечке загородного дома в три этажа. Алексей Иванович мельком поглядел на свои "котлы" на руке, на дорогой айфон на краешке стола, на стильные ботинки, слегка запылившиеся в парке, окинул взглядом просторный кабинет и постепенно успокоился.
"Вот за все за это", - услужливо подсказал внутренний голос.
"Господи, спасибо тебе за все", - внезапно подумал Алексей Иванович и вновь широко перекрестился.
Немного придя в себя после общения с народом, чиновник поднял трубку давно звонившего телефона и устало сказал:
- Да, Сергей Петрович, вы правы, пора заканчивать с этим детским садом. Время не ждет. Право на застройку сквера вы выиграли по конкурсу. Так что все грамотно и законно. Решение принято, надо исполнять. Словом, как только стемнеет, подгоняйте технику… Как можно быстрее и профессиональнее убирайте этот чертов дуб. Только сразу, подчеркиваю, сразу ставьте высокий забор, чтобы любопытные не шлялись. И какую-нибудь надпись отпугивающую не забудьте сделать. Что-то вроде: "Осторожно! Радиация!" Короче, придумайте что хотите, только быстро, времени на раскачку не осталось. Прошу вас, сделайте все по уму!
А теперь, Сергей Петрович, о главном. Так сказать, не для печати. Если журналюги про дуб пронюхают - я ничего не знаю. Мол, ты посвоевольничал, со мной не посоветовался. Что тогда будет? А ничего! В крайнем случае выговор влеплю. Переживешь, не маленький. Ну а над сметой потом покумекаем в спокойной обстановке, когда шум утихнет. Ладно, Петрович, сейчас некогда, честное слово. Звони завтра. Расскажешь, что и как.
И, положив трубку, глава управы устало откинулся на спинку кресла.
Люся, прихрамывая на больную ногу, металась по комнате, как раненая тигрица.
- Где она? - кричала обезумевшая мать, хватая в охапку вещи дочери и вновь с каким-то остервенением разбрасывая их по комнате. - Что с ней? - хрипела Люся, и глаза ее, обычно светло-серые, порой лукавые, веселые, порой усталые, сделались темными и колючими. Лина тихонько сидела на краешке кровати. Она чувствовала, что любое из ее слов сейчас может оказаться лишним.
- Наверное, Катерина удрала с подружками в кино или в кафе, - наконец несмело предположила Ангелина, чтобы хоть как-то нарушить тягостное молчание, - ведь ты сама говорила, что утром Катя была дома.
- Просто? Удрала? - закричала Люся на подругу и приблизила к ней красное заплаканное лицо с прилипшими темными прядями, - а зачем тогда она устроила в комнате этот жуткий кавардак? Говори! Ты думаешь, я полная идиотка?
- Оставлю без комментариев, а то мы поссоримся, - проворчала Лина.
- Если хочешь знать, я уже звонила Кате на мобильный, ее телефон все время "вне зоны доступа".
- Ну, знаешь, это еще ни о чем не говорит, - резонно заметила Лина. - Мало ли, батарейки в мобильнике сели. А что вещи по комнате разбросаны… Ну, быть может, искала, что надеть. Знаешь, молодые девушки вечно недовольны собой. В юности им не хватает уверенности в себе. Эх, к нашему бы опыту да их молодость и красоту!
- Нет, я, кажется, знаю, что произошло, - вдруг тихо проговорила Люся.
Лина напряглась. Она чувствовала, ничего хорошего Люсе сейчас в голову прийти не может.