- Я не хочу вмешивать сюда другие семьи. Не могу. Они не виноваты, что этот ублюдок гнусно использовал такую благородную и чистую вещь, как усыновление, чтобы наживаться на чужих страданиях.
"И на твоих страданиях тоже", - подумала Лана.
- Если мы его найдем и то, что он сделал, выйдет наружу… В конце концов…
- Вот именно. В конце концов. - Колли оглянулась на место раскопок. Слой за слоем… - Не знаю и не хочу знать, что будет в конце концов. Буду решать проблемы по мере их поступления.
- Хочешь, чтобы я отозвала детектива?
- Нет. Я просто хочу, чтобы он сосредоточился лишь на поисках Карлайла, а не собирал материал для уголовного дела. Этим мы займемся потом, когда найдем его. Она писала мне письма. - Колли умолкла, провожая взглядом сойку, вспорхнувшую с ветки. - Сюзанна. Она писала мне письма каждый год в мой день рождения. Она берегла их в коробке. Вчера я прочла одно. Оно разбило мне сердце, но все равно она не моя мать. И ничто на свете не сделает ее моей матерью. - Колли сокрушенно покачала головой. - Но кто-то должен за это ответить. Я не успокоюсь, пока не найду Карлайла. Его и тех, кто был с ним в сговоре. Это все, что я могу сделать для Сюзанны.
- Я пытаюсь представить, что бы со мной было, если бы кто-то отнял у меня Тайлера, и не могу. Это слишком страшно. Но я могу понять, какая это огромная радость для Сюзанны и в то же время непереносимая боль - то, что ты нашлась. Не знаю, как бы я повела себя на твоем месте, но, несомненно, от тебя требуется огромная доброта и огромное мужество.
Колли засмеялась, но смех прозвучал невесело.
- Это не ко мне. Для меня это просто необходимость.
- Думаю, ты заблуждаешься. Впрочем, я не буду терять время на споры с клиентом. Не стану доказывать, что не было никакой необходимости составлять эту бумагу. - Лана вытащила тонкую пластиковую папку из сумки на плече. - Отказ от любых претензий на имущество Сюзанны и Джея Каллен. Тебе придется это подписать. И твоя подпись должна быть заверена.
Колли кивнула, взяла бумаги. Первый решительный шаг в определенном направлении.
- Лео подтвердит мою подпись.
- Советую тебе сперва все обдумать в течение нескольких дней.
- Она не моя мать. Вернее, мне она не мать. Я не имею права претендовать на что бы то ни было от нее. Я хочу, чтобы ты взяла один экземпляр и лично доставила его Дугласу Каллену.
- Иди ты к черту, Колли.
- Засунешь ты эту бумагу ему в глотку или нет - тебе решать, но я хочу, чтобы у него был экземпляр.
- Большое спасибо, - сухо заметила Лана. - Мне это очень поможет раскрутить его еще на одно свидание.
- Если он бросит тебя из-за меня, значит, он вообще тебя не стоит.
- Тебе легко говорить. - Лана нагнала Колли и зашагала с ней в ногу, когда та повернула обратно. - У тебя-то есть парень.
- Вовсе нет.
- Ой, ради бога!
- Если ты имеешь в виду Грейстоуна, ты глубоко заблуждаешься. Все давным-давно кончено. Быльем поросло.
- Я что - не вижу?! Не вешай мне лапшу на уши.
Колли остановилась, спустила солнцезащитные очки на кончик носа и уставилась на Лану поверх оправы.
- Это юридический термин?
- С удовольствием поищу в словаре латинский эквивалент, чтобы прозвучало более убедительно. Ты мне нравишься, - добавила Лана, поправляя сумку на плече, когда они снова тронулись в путь. - Поэтому давай назовем это беспристрастным наблюдением с легкой примесью белой зависти. Он великолепен.
- Да, есть на что посмотреть. - Колли нашла Джейка взглядом Сидя на корточках рядом с Соней, он что-то показывал ей. - Мы с Джейком коллеги и стараемся относиться друг к другу терпимо. Чтобы до драки не дошло.
- В последний раз, когда я видела вас вместе, вы делали успехи в этом направлении. Мне это хорошо знакомо - когда мужчина смотрит на женщину так, словно хочет проглотить ее целиком. Отсюда и зависть. Мне иногда удавалось застать мужа врасплох, когда он смотрел на меня вот так. Такое не забывается. Я видела этот взгляд в глазах Джейка, когда он смотрел на тебя.
Колли наблюдала за Джейком. Он рассеянно хлопнул Соню по плечу, распрямился и направился к груде просеянной породы. Там он подхватил Тая на руки, подбросил вверх, перевернул вниз головой. Тай заходился от смеха.
"Он умеет ладить с детьми, - отметила Колли. - И с женщинами тоже". Тут она разозлилась и заставила себя признать, что он просто умеет ладить с людьми. И точка.
- У нас все было очень примитивно. Секс… ну, словом, в постели нам было чертовски хорошо. А вот вне постели… ничего у нас не вышло.
- И все же ты рассказала ему об этом.
Колли на ходу похлопывала себя по бедру папкой с бумагами.
- Он застал меня в минуту слабости. К тому же Джейку можно доверить секрет. Он не станет выбалтывать всем и каждому. И он очень дотошен - не упускает ни единой детали.
Но с Доланом Джейк сплоховал. Тот глубоко окопался, его невозможно было сдвинуть с места. Джейк и так и этак пытался найти к нему подход во время разговора. Прежде всего он предложил мужскую солидарность, приправленную насмешкой над утренним выступлением Колли.
Колли растерзала бы его на куски, если бы узнала, что Джейк за нее извинялся, но ему надо было зацепиться хоть за какой-то плацдарм в разговоре с Доланом. Ради спасения научного проекта.
Потом он попытался пустить в ход обаяние, выдержку, шутку. Но Долан остался непоколебим.
- Мистер Долан, дело в том, что ваше строительство остановила комиссия по застройке, и у нее были на то веские причины.
- Еще несколько недель, и это кончится. А пока там копошатся ваши люди и разрушают мою собственность.
- Раскопки такого рода хорошо организованы.
Долан фыркнул и оттолкнулся от стола в своем кресле на колесах.
- Я там был и ничего не видел, кроме дыр в земле. Кругом ползают патлатые студенты… Откуда мне знать, может, они дурь курят или еще черт-те чем занимаются. А вы выкапываете кости, увозите их куда-то…
- С останками обращаются бережно и уважительно. Изучение доисторических останков жизненно важно для проекта.
- Только не для моего проекта. Многим местным не нравится, что вы раскапываете могилы. И почему мы должны верить вам на слово, что им тысячи лет?
- Результаты анализов неопровержимо доказывают…
- В науке ничего неопровержимого нет. - Долан сжал руку в кулак и резко выбросил вперед указательный палец, словно изображая пистолет. - Вчера одно, завтра другое. Черт возьми, да вы, ученые, все никак не можете решить, когда был создан мир! Поговорите с моим тестем, он вам как дважды два докажет, что ни фига никакой эволюции не существует. - Он привычным жестом оттянул подтяжки и щелкнул ими. - По-моему, он прав.
- Мы могли бы провести несколько часов в споре о сравнительных достоинствах эволюции и креационизма, но это не решит наших насущных проблем. Какую бы теорию вы ни поддерживали, есть неоспоримые доказательства того, что на ручье Антитам существовало поселение эпохи неолита. Об этом свидетельствуют кости, предметы материальной культуры и факты природной среды.
- А это ничего не меняет. Когда бы их ни хоронили, они не просили, чтобы их выкапывали и совали под микроскоп. Надо иметь уважение к мертвым и оставить покоиться с миром.
- Если все дело в этом, как же вы намерены продолжать строительство?
К этому вопросу Долан был готов. Во всяком случае, он готов был заткнуть глотки протестующим.
- А мы поставим надгробия.
Он очень тщательно это продумал, когда понял, что длительный перерыв в работе может подорвать его бюджет. Он мог себе позволить выделить небольшой участок, огородить его, даже установить несколько гранитных плит, чтобы пометить, что тут лежат старые кости. Более того, он уже решил сделать из этого рекламный трюк для популяризации своей новостройки. Раньше он не раз эксплуатировал подобным образом историю Гражданской войны, так почему бы не использовать доисторические времена?
Единственное, чего он не мог себе позволить, так это сидеть и ждать.
- Нам еще только предстоит определить границы участка, на котором находилось древнее кладбище, - заметил Джейк. - Где же вы собираетесь ставить надгробия?
- Закажу свое собственное исследование, а потом мы сделаем все, как полагается. Вы же пригласили какого-то индейца… я извиняюсь, коренного американца дать вам отмашку своими заклинаниями. Вот и я сделал пару звонков. Чем я хуже? Я тоже могу пригласить своего коренного американца. Он приедет и запретит осквернять эти тела.
Джейк откинулся на спинку стула.
- Да, вы можете это сделать. Среди племен существуют разногласия насчет того, как нужно действовать в таких случаях. Но, поверьте мне, мистер Долан, в этой игре мы побьем любые ваши козыри. Я занимаюсь этим последние лет пятнадцать, у меня есть такие связи, о которых вам даже мечтать не приходится. Так уж получилось, что я сам на четверть индеец, то есть, извиняюсь, коренной американец. Да, многие считают, что прах тревожить нельзя, но в любом случае симпатии большинства будут на нашей стороне. Мы стремимся сохранить останки и обращаемся с ними бережно, а вы собираетесь перепахать эти могилы и залить их бетоном, чтобы получить доход с ваших вложений.
- Я заплатил за эту землю, - Долан воинственно выдвинул вперед челюсть. - Заплатил по-честному. Земля принадлежит мне.
- По закону, да, безусловно, - кивнул Джейк. - Но в конечном счете закон поддержит нас и то, что делаем мы на этой земле.
- Не говорите мне о законе! - Впервые с тех самых пор, как они начали разговор, Долан вышел из себя и заорал. Джейка это не удивило, он давно уже следил за тем, как напряжение незаметно нарастает. - Меня уже тошнит от городских умников! Понаехали сюда и указывают, что мне можно делать, а чего нельзя. Я прожил в этом округе всю жизнь. Мой отец начал это дело пятьдесят лет назад, мы с ним всю жизнь положили на то, чтобы у наших земляков было приличное жилье. И вдруг, откуда ни возьмись, свалились на нашу голову какие-то чокнутые любители природы, какие-то там экологи, и подняли вой, что мы, дескать, строим жилье на фермерских землях. Заметьте, они не спрашивают у фермера, почему он решил продать землю. Может, ему надоело гробиться день за днем, год за годом, а потом слушать, как люди жалуются, что молоко все дорожает. Вы ничего не знаете об этой земле и не имеете права приходить ко мне в контору и говорить мне, будто у меня нет на свете ничего святого!
- Я не знаю, что для вас свято, мистер Долан. Но мы сейчас говорим не о фермерской земле и не об утрате сельского простора. Мы говорим о находке колоссальной научно-исторической важности. И чтобы ее сохранить, мы будем с вами бороться до последней пяди этой земли. - Он поднялся на ноги. - Мой отец - фермер в Аризоне, и я видел, как он гробил свою задницу год за годом, чтобы прокормить семью. Он все еще этим занимается, таков его выбор. Если бы он решил продать землю, это тоже был бы его выбор. Я незнаком с вашей местностью и с людьми, которые ее населяют, мне знакомы лишь пятьдесят акров местной земли, и к тому времени, как я закончу здесь свою работу, она будет знакома мне лучше, чем вам знаком ваш собственный двор. Люди жили здесь, работали и умирали. На мой взгляд, это означает, что эта земля принадлежит им. И я добьюсь, чтобы их права были признаны.
- А я хочу, чтобы ваша шайка убиралась с моей земли.
- Поговорите со штатом Мэриленд, с земельной комиссией вашего округа, с судебными органами. - Теперь его зеленые глаза были холодны, и голос больше не звучал лениво. - Попробуйте выступить против нас, Долан, и пресса похоронит вас задолго до того, как суд решит, кто из нас прав. Компания "Долан и сын" станет историей.
Выйдя за дверь, Джейк вытащил сотовый телефон и набрал номер:
- Лео, смажь колеса правосудия. Долан горит желанием нас выпихнуть, и погасить его запал мне не удалось. Наоборот, пожар разгорелся еще жарче. По дороге я загляну к Лане Кэмпбелл. Адвоката Природоохранного общества надо держать в курсе.
- Она все еще здесь.
- Ну тогда я еду.
В полутора милях от города Джей Каллен сидел в доме своей бывшей жены, построенном на заказ компанией Долана, и смотрел на лицо Колли Данбрук на экране видеомагнитофона со знакомым ощущением тяжести, стеснения в груди и тошноты, которое наваливалось на него всякий раз, когда Сюзанна возвращала его к вечному кошмару их жизни.
Джей был тихим человеком. Он окончил местную среднюю школу, женился на Сюзанне Гроган, в которую влюбился с первого взгляда в шестилетнем возрасте, и поступил в колледж, чтобы стать учителем.
Двенадцать лет он преподавал математику в своей родной школе. После развода, почувствовав, что у него больше нет сил выносить совместную жизнь с Сюзанной, одержимой поисками их пропавшей дочери, он переехал в соседний округ и перешел на работу в другую школу.
Ему удалось обрести некое, хотя и весьма относительное подобие покоя. Ему случалось неделями подряд сознательно не вспоминать о дочери, но дня не проходило, чтобы он не думал о Сюзанне. И вот теперь он сидел в доме, в котором никогда не жил, и ему здесь было не по себе. Дом был слишком большой, просторный, вычурный. А главное, они вернулись к исходной точке, к началу кошмара, который затянул их в водоворот, разрушил их брак и разбил его жизнь на куски.
- Сьюзи…
- Пока ты не успел доказать мне как дважды два, что она не может быть Джессикой, позволь рассказать тебе остальное. Она была удочерена через четыре дня после того, как похитили Джессику. Это было частное удочерение. Она сидела на том самом месте, где ты сейчас сидишь, и говорила мне, что хочет сдать кровь на анализ. Я не прошу тебя соглашаться со мной, Джей. Я прошу тебя согласиться на анализы.
- А какой смысл? Ты ведь уже убедила себя, что это Джессика. Я по лицу вижу.
- Ее надо убедить. И тебя, и Дага…
- Не вмешивай в это дело Дага, Сьюзи. Бога ради, пощади его хоть на этот раз.
- Это его сестра.
- Это посторонняя женщина. - Джей рассеянно погладил голову Сэди, когда она положила морду ему на колени. - Что бы ни показали анализы крови, она все равно останется нам чужой. - Он отвернулся от лица на экране, причинявшего ему физическую боль. - Нам никогда не вернуть Джессику, Сьюзи. Как ни старайся, ты не сможешь повернуть время вспять.
- Ты предпочел бы не знать, да? - Горечь душила ее, мешала свободно дышать. - Ты предпочел бы все забыть. Забыть ее, чтобы спокойно плыть по жизни, не натыкаясь на подводные камни.
- Вот именно. Видит бог, я хотел бы все забыть, но не могу. Я не могу забыть, но не могу и подчинить этому всю свою жизнь, как ты, Сюзанна. Я не могу позволить мять и взбивать себя, как ты взбиваешь свое тесто. - Джей опять погладил шелковистые уши Сэди, от души жалея, что нельзя вот так же просто успокоить Сюзанну. - То, что с нами произошло двенадцатого декабря, обернулось для меня не только утратой дочери. Я потерял жену - своего лучшего друга. Я потерял все, что было мне дорого, потому что ты перестала меня замечать. Все твои мысли были заняты только Джесси.
Эти слова ей приходилось слышать от него и раньше. И раньше она видела это тихое отчаяние в его глазах. Это ранило ее до сих пор.
- Ты сдался. - Сквозь душившую ее горечь прорвались слезы. - Ты отмахнулся от нее, забыл о ней, как будто речь шла о потерявшемся щенке.
- Это неправда. - Но его гнев уже сменился усталостью. - Я не сдался и не отмахнулся от нее, но я смирился. Мне пришлось смириться. Просто ты не понимала, что со мной творится, что я чувствую. Откуда тебе было знать - ты же меня в упор не видела. А когда прошло семь лет, смотреть уже стало не на что. От нас ничего не осталось.
- Ты во всем винил меня.
- О нет, дорогая, я никогда тебя не винил. - Он не мог этого вынести, не мог видеть, как она снова погружается в пучину отчаяния, вины и горя. - Ни разу в жизни.
Джей встал и обнял ее. Он обнимал ее и чувствовал, как она сотрясается от плача. И знал, что ничем не может ей помочь, что он и сейчас не нужен ей, как не был нужен и в тот момент, когда она позвонила ему и сказала, что Джессика пропала.
- Я сдам анализы. Сделаю все, что ты скажешь.
Он позвонил врачу и договорился о визите прямо из дома Сюзанны. Ее это вроде бы немного успокоило, зато сам Джей ушел от нее взвинченный, почти больной от невыносимой тяжести в груди.
Он решил не ездить на раскопки. Сюзанна его уговаривала, чуть ли не умоляла, чтобы он поехал и поговорил с этой Колли Данбрук. Но он не был к этому готов. Да и что он мог ей сказать?
Откровение снизошло на него в день совершеннолетия Джессики. Его дочери, если она еще жива, - а он молил бога, чтобы она была жива, - исполнился двадцать один год. Она стала взрослой женщиной. Она больше никогда, никогда не будет принадлежать ему.
У Джея не было сил на обратный путь домой, ему страшно было даже думать об одиноком вечере. Странное дело: ведь именно ради одиночества и покоя он согласился на развод. После семи бурных лет, наполненных ссорами, отчуждением и горем, он был готов не просто смириться с одиночеством, он чуть ли не жаждал одиночества. Он уверял себя, что так и не женился во второй раз именно потому, что предпочел одиночество. Но в глубине души Джей Каллен так и остался женатым человеком. Если Сюзанна жила ради призрака Джессики, ее муж жил воспоминаниями о своем браке.
Когда он, уступая уговорам друзей или зову своей собственной мужской природы, приглашал куда-нибудь женщину, чтобы потом отвести ее в постель, ему это казалось супружеской изменой. Никакое свидетельство о разводе не могло его убедить в обратном. В душе он по-прежнему оставался мужем Сюзанны.
О других мужчинах в жизни Сюзанны он старался не думать. Он знал, что она сказала бы ему на это: что это и есть его главный недостаток. Он всегда предпочитал отгораживаться от всего, что его огорчало, что мешало размеренному течению жизни. Ему нечего было возразить: это была чистая правда.
Джей въехал в город, и его пронзила острая боль сожаления, смешанная со сладостью воспоминаний. Здесь был его дом, хотя он давно уже жил в другом месте. Его жизнь была здесь.
Мороженое и летние праздничные шествия. Учеба в школе, состязания и тренировки Школьной лиги. В школу он ходил пешком. Срезал угол, пробираясь через сад миссис Хобсон. Ее пес Честер с лаем преследовал его до самого забора. А на углу его ждала Сюзанна. Когда они перешли из начальных классов в среднюю школу, она стала делать вид, что вовсе его не ждет.
Он хорошо помнил и ее, и себя на всех этапах.
В первом классе она носила "крысиные хвостики", перехваченные резинками. Потом она стала носить распущенные волосы, закрепляя их такими смешными маленькими заколочками с розовыми цветочками и голубыми бабочками.
В первый раз он поцеловал ее под старым дубом на углу Главной и Церковной улиц. Их пораньше отпустили из школы из-за снега, и он проводил ее до дому, хотя друзья звали его играть в снежки. И оказалось, что дело того стоило. Его бросало в дрожь, ему было так страшно, что он обливался холодным потом, но его муки были вознаграждены. Его губы коснулись губ Сюзанны. Им обоим было по двенадцать лет.