Последняя фраза относилась к его внучке, дочери Захария и Джейн. После ночного визита герцога в замок Эллингтон свадьба состоялась стремительно, так что ребенок, уже законнорожденный, появился на свет шесть месяцев спустя. Девочке скоро должен был исполниться год, и она была поразительно похожа на мать Захария.
- На это тяжело смотреть, - согласился с отцом Захарий, нежно при этом улыбаясь жене, которая успокаивала ребенка, пытаясь отвлечь его игрушкой с серебряными колокольчиками.
- Я не знаю, как у моей племянницы хватает наглости на это.
- Или как королеве хватает выдержки сохранять в такой ситуации свое достоинство.
Все трое - Генрих, Екатерина и Анна - все еще жили под одной крышей. Куда бы ни переезжал двор, меняя один дворец на другой, или во время продолжительных королевских выездов, всегда короля сопровождали обе женщины. Кроме того, король и королева регулярно, раз в несколько дней, навещали друг друга, а на всех государственных приемах и собраниях Екатерина появлялась как властвующая супруга.
- Подождем, когда завершатся работы в доме в Йорке и Анна сможет въехать в него. Это будет нечто. Похоже, разыгрывается какой-то ужасный фарс. Я действительно считаю, Захарий, что общее мнение резко восстановилось против короля и его…
Он засомневался, какое употребить слово. Самое большое удовлетворение ему бы доставило сказать "великая проститутка", потому что с каждым месяцем в нем нарастала противоестественная неприязнь к своей племяннице и к ее пройдохе-отцу… Но он знал, что Захарий все же считается с ней, так как Джейн - теперь принятая в обществе в качестве невестки герцога Норфолкского - когда-то дружила с Анной Болейн. Говард раздумывал о том, что у этой дамы совсем немного подруг среди женщин и две сестры Уатт, по-видимому, были единственным исключением.
Захарий не обратил внимания на незаконченную фразу отца.
- Теперь уже скоро наступит перелом. Положение становится критическим. - Бедная Екатерина, бедная Екатерина, - печалился герцог, качая головой. Кто-нибудь другой еще допустил бы возможность падения Анны, но только не Говард. Он слепо верил пророчествам сына и не сомневался, что дочери Болейна суждено стать королевой прежде, чем она лишится благосклонности короля.
- Захарий, - вдруг спросил он, - а я переживу Его Светлость? Грозит ли мне опасность после смерти Анны? - Об этом он никогда раньше не спрашивал, и сын внимательно посмотрел на него.
- В какой-то мере да. У вас много врагов, лорд герцог, мой отец. Прислушайтесь к моим советам. Когда король будет умирать, держите под рукой быстрого коня, чтобы спастись бегством в Кеннингхолл. Таким образом вы сможете уцелеть.
- Гм, - хмыкнул Говард, но слегка побледнел.
- Вы будете обедать с нами, милорд? - спросила Джейн, возвращаясь в комнату с дочерью Сапфирой, которую пришлось уносить из комнаты, так как она слишком раскапризничалась.
- Нет, моя дорогая. Двор переезжает в Виндзор завтра, и у меня еще масса дел. Подойди, дай я поцелую эту малышку.
Джейн передала ему девочку, он высоко ее поднял, а потом опустил так, что она своими ручонками обвила его шею. Пока он нежно ее обнимал, она отчетливо прошептала ему в ухо: "Томас". Он почувствовал озноб и много думал об этом на обратном пути в Гринвичский дворец.
Захарий с Джейн и дочерью махали ему вслед до тех пор, пока он не скрылся из виду, затем они возвратились в свой большой, комфортабельный новый дом. Расположенный в сельской местности, на равнине, в доступном месте, всего в нескольких милях от Гринвичского дворца, он отлично устраивал их: Захарий легко мог добраться до дворца верхом или по воде. А те, кто хотел обратиться к нему конфиденциально, тоже могли приехать к нему без затруднений. Джейн до некоторой степени было удивительно, что ее отец отдал им этот дом в качестве свадебного подарка, да и вся история ее внезапной свадьбы с Захарием озадачила ее. Она никак не могла понять, почему отец вообще дал согласие. Иногда ей хотелось узнать, не околдовал ли его Захарий.
- О, Сапфира! - сказала она, опуская дочь в ванну, чтобы помыть ее - занятие, которое та очень любила. - Какой странный, прекрасный человек твой отец!
- О, это действительно так, - подтвердил Захарий, появляясь в дверях.
Джейн засмеялась и брызнула в него водой.
- Это отучит тебя подслушивать, - сказала она и вылила целую пригоршню воды на его нечесаные волосы, заставив его затрясти толовой, как собачонку.
- Сегодня ночью я преподам тебе урок хороших манер, - сказал он. - Так что поспеши. Я проголодался.
Встав в ванночке и держась ручками за край, заплакала Сапфира. Захарий подошел к ней и склонился так, что его глаза оказались вровень с ее глазами.
- Успокойся, дорогая, - сказал он, и дочь сразу же прекратила плакать.
- У тебя прекрасный подход к малышке.
- Да, я давно ее знаю. - Джейн пожала плечами. Как это часто случалось, она совсем не поняла, о чем он говорит.
Летом у них вошло в привычку прогуливаться по своему парку после обеда, и в этот вечер, когда они стояли на берегу и наблюдали, как солнце опускается за реку, легкий ветер донес плеск воды и скрип уключин.
- Гости? - удивилась Джейн.
- Да, - вздохнув, ответил Захарий. Присмотревшись, они заметили появление барки леди Анны Рочфорд. - Да ведь это - сама Анна! Что ей понадобилось в такой час?
- Я полагаю, посоветоваться с тобой.
- Боюсь, что да. Хотя это так не похоже на нее - просить о помощи. Должно быть, что-то произошло. - Джейн шагнула вперед, чтобы приветствовать и поцеловать кузину, отметив при этом ее необычайную бледность и напряженное выражение лица.
- Доктор Захарий, - без предисловий начала Анна, - мне надо срочно поговорить с вами. Случилось что-то очень странное. Я не хочу обижать тебя, Джейн, мне сейчас не до разговоров, пока я не переговорю наедине с твоим мужем.
Захарий слегка поклонился.
- Тогда не будете ли, миледи, так любезны последовать за мной? - И он повел ее на верхний этаж своего дома. Как и на Кордвейнер стрит, он предпочитал работать на мансарде, потому что именно оттуда, как он повторял, было ближе всего к звездам, управляющим ходом всей нашей жизни.
- Я слушаю вас, леди Анна, - сказал Захарий, - что так глубоко встревожило вас?
- Это, - ответила она, из глубины своего плаща достала необходимую книжицу и швырнула ее на стол, где лежали его магический кристалл, ветхая колода карт и астрологические чертежи. Захарий нагнулся, изучая книжку. Это было ужасно. У него не было сомнения, что то было творение черных сил, предсказывающих будущее и вселяющих ужас. На одной странице грубо, от руки была начертана буква "Г", и изображен король, принимающий угрожающе толстые размеры. На следующей странице, отмеченной буквой "К", была изображена королева, стенающая от отчаяния, ломая себе руки; и следующая - самая зловещая - изображала саму Анну, причем ее окровавленная голова лежала у ее ног.
- Где вы раздобыли это? - спросил он.
- Это было оставлено в моей спальне. Но как это попало туда, я не знаю.
- Кто-нибудь еще видел это?
- Моя главная фрейлина, Нэн Сэвил. Она страшно перепугалась.
- Еще бы. Так же, должно быть, напуганы и вы, миледи, потому что это черные силы.
Он посмотрел Анне прямо в глаза, но не заметил страха на ее лице, только необычайную бледность. Уже не в первый раз у Захария возникала мысль, что нельзя полностью отрицать то, что Анна знакома с нечистой силой.
- Почему вы приехали ко мне?
- Потому что, хотя я и успокоила Нэн, сказав, что это пустяк, мне в самом деле страшно. Захарий, я умру? Вы ничего не в силах сделать, чтобы помочь мне?
- Я начну с того, что предам это огню.
Он поднял книгу в одной руке и взял свечу в другую руку, но прежде, чем пламя коснулось одной из страниц, почудилось, что вся комната пришла в движение. Шкаф, в котором стояли стаканы, кувшины, наполненные травами, пестики и ступки, вдруг распахнулся, и все его содержимое стало с грохотом падать на пол и раскалываться. Магический кристалл был подброшен в воздух и наткнулся на окна, карты завертелись по комнате, как будто увлеченные смерчем.
- Что происходит? - вскричала Анна Болейн. Но Захарий не ответил. С побледневшими губами он выхватил из-за ремня свой кинжал, нацарапал на полу большой круг и потом другой - внутри него. Громадные напольные часы, стоящие в углу комнаты, поднялись и, как возмездие, стали двигаться прямо на него.
- Sator arepo tenet opera rotas! - запел он и бросился на пол, когда часы упали на него сверху.
- Войдите в круг! - закричал о Анне. - Ради Бога, скорее войдите! - Она, словно в трансе, повиновалась ему. Стараясь изо всех сил выбраться из-под часов, Захарий протянул руку, чтобы схватить немного вербены и укропа из всей этой кучи разбитых кувшинов, лежащих на полу. Затем пронзительно закричал:
- Salom arepo lemel opera molas! - И стал пробиваться к Анне, чтобы встать около нее.
- Рисуйте пентаграммы, - приказал он, передавая ей свой нож, и увидел, как она мигом поняла, что он имеет в виду. У него не было времени размышлять об этом, потому что он раскидывал ветви вербены между двумя кругами, постоянно отбиваясь от ударов.
- Уйдите, изыдите, силы зла, - повторил он вновь, но безрезультатно. Вихрь продолжался, пока он пробирался к безопасному месту возле Анны, которая в полуобморочном состоянии находилась в самом центре нарисованных четырех пентаграмм. Встав рядом и поддерживая Анну под руки, он отдавал себе полный отчет в том, что становится свидетелем дьявольского неистовства самых разнузданных сил, и если кто-то из них отважится покинуть созданное им укрытие, то мгновенно умрет. И, каким бы ни был он могущественным и сильным, он не знал, что ему делать. Его магическая сила была недостаточна, чтобы противостоять разбушевавшемуся неистовству злых сил.
Стулья разбивались о стены, а стол приподнялся в воздух и затем с оглушительным грохотом упал на пол. Захарий никогда раньше не испытывал ужаса, но сейчас ощутил это чувство. Он замкнул круг кинжалом после того, как вошел в него, так как знал, что, какой бы ни был сильный вихрь, ничто их не заденет здесь, но он не в силах был что-то предпринять, он мог только наблюдать, как темные силы грозят уничтожить все в комнате.
- Придите, помогите, силы добра, - с отчаянием снова произнес он и вдруг, к своему ужасу, увидел, что дверь приоткрывается.
- Джейн, не входи! - Завопил он. - Ради Бога, не входи! - Но было уже поздно. Его жена стояла в дверях с широко раскрытыми от страха и удивления глазами, а на руках у нее была отбивающаяся и кричащая Сапфира.
- Убери ребенка. Уходи! - снова закричал он, в то время как комнату заполнило большое облако зловещего зеленовато-желтого цвета. Но Джейн стояла как прикованная, она открыла рот, чтобы закричать, но от ужаса слова застряли у нее в горле. Руки ее ослабели, и ребенок вывалился на пол и пополз среди разбитых склянок и рассыпанных вербен, в беспорядке разбросанных по всей комнате. Казалось, девочку не пугают летающие вокруг нее предметы, и Захарий увидел, что дочь протянула свои крохотные ручки и начала играть с вербеной.
- Сапфира! - окликнул он. Она услышала его, беспомощно стоящего в магическом круге, и посмотрела - эти глаза показались ему страшно знакомыми. Она слегка улыбнулась в ответ и отчетливо произнесла, ни к кому не обращаясь:
- Убирайся. Потом она сунула свой маленький пальчик в укроп и написала: "JHS+". Внезапно наступила полная тишина, и зловещая книжка, тлевшая на полу на том же самом месте, вспыхнула пламенем и исчезла. В последовавшем оглушительном безмолвии Захарий посмотрел на дочь и поклонился. Это был поклон подмастерья мастеру, признание превосходства. Он понял, что стоит перед силой, самой могущественной из всех.
* * *
Из-за того, что Роза находилась в положении, Фрэнсис настаивал, чтобы она совершала свой переезд из Морсби в Виндзор - куда двор переехал на сезон летней охоты - на носилках, а он будет скакать верхом рядом с ней. Она немного поворчала, потому что была отличной наездницей, но его взгляд, выражавший неподдельное беспокойство, когда он убеждал ее: "Но, любимая, это ради нашего ребенка", - так растрогал ее, что она уступила и они просто выехали на два дня раньше, чем обычно.
- И сразу же скажем леди Анне, что ты хочешь оставить ее свиту.
Но при этих словах на лице у Розы появилось решительное выражение, с которым Фрэнсис познакомился уже очень хорошо.
- Нет еще, дорогой, моя полнота не так заметна. Я останусь при дворе до тех пор, пока живот не станет выглядеть неприлично.
- Но почему? Ты любишь поместье Саттон. Почему бы тебе не отдохнуть там, пока не родится ребенок.
- Потому что мне нравится быть при дворе летом - на охоте, на выездах. Я оставлю двор осенью.
- Я не понимаю, - сказал Фрэнсис.
Они прибыли в Виндзорский замок и опять оказались в том самом улье сплетен и слухов, в который превратился не только английский двор, но и другие королевские дворы Европы. Королева Екатерина располагалась в своих апартаментах со свитой, леди Анна - в своих, а король, более напряженный, чем обычно, метался между двумя покоями. Его самые старые слуги не могли вспомнить, чтобы он когда-нибудь раньше бывал в таком состоянии. Однако и в самой Анне Болейн Роза сразу заметила перемену. Эти глубокие, таинственные глаза приобрели новое выражение, в котором был и вызов, и что-то еще, непостижимое. Роза задумалась об этом, когда в первое после возвращения из Морсби утро доставала бархатный охотничий плащ госпожи.
- Вы довольны вашей поездкой, госпожа Вес-тон? - спросила Анна, в то время как одна из служанок расчесывала ее густые блестящие волосы, рассыпавшиеся по спине, что вызывало у Розы сравнение с черным водопадом.
- Да, миледи. Я получила большое удовольствие, - и она подошла и встала позади Анны. Плащ в изящных складках лежал на руках у Розы, смотревшей в зеркало на Анну. Та поймала ее пристальный взгляд, и именно тогда Роза определила то новое, что появилось в глазах госпожи. Она выглядела загнанной. Как будто она побывала в аду и, избежав Страшного Суда, вернулась с беспощадной решимостью действовать, несмотря ни на что.
- Почему вы так пристально смотрите на меня? - спросила Анна. - Считают, что глазеть на другого человека в зеркало - к несчастью.
- Нет, мадам, эта примета верна только для старых жен, - возразила Роза. - А я просто думала о том, как прекрасно лежат ваши волосы.
Это только наполовину было правдой, но, казалось, ответ вполне удовлетворил госпожу.
- Да, - сказала Анна, - страх перед неизвестностью - это для старух и дураков. Вы верите в приметы, Роза?
- Иногда, госпожа. Например, считают, что поместье Саттон проклято, вы не слышали об этом?
- Да, Фрэнсис говорил мне об этом несколько лет назад.
Всякий раз, когда Анна упоминала имя Фрэнсиса, Роза чувствовала, как у нее холодеет внутри и просыпается обида, но она ничего не могла поделать. Его близкие, дружеские отношения с возлюбленной короля раздражали. Потому Розе было непонятно, когда Фрэнсис сказал ей вечером в постели:
- Завтра задолго до рассвета король едет на охоту и просил меня и нескольких других придворных присоединиться к нему. Я думаю, нас не будет несколько дней.
- Миледи тоже собирается?
- Полагаю, да. Его Светлость, вообще-то, не распространяется на эту тему. Кажется, он что-то скрывает.
- Она ни о чем не говорила мне.
- Я вспомнил. Король написал письмо моему отцу, и он хотел, чтобы ты лично доставила его в поместье Саттон.
- Я? А почему же он не пошлет гонца?
- Я не знаю, Роза. Готовится что-то странное.
- В каком плане?
- Я не имею понятия, Роза. Мне нужно спать, иначе я ни за что не смогу подняться вовремя.
Некоторое время она лежала без сна, желая обдумать происходящее, но, когда еще в темноте Фрэнсис вылезал из постели, она уже крепко спала. Он оделся при свете свечи и поцеловал ее в полудреме.
- До свидания, любимая. Я вернусь к тебе через несколько дней. Возможно, уже в поместье Саттон.
- Почему туда?
- Ты задаешь слишком много вопросов. Передай письмо моему отцу. Я уверен, что в нем есть все ответы.
Роза снова заснула, и ей приснилась борзая Анны Болейн по кличке Уриан - это животное она ненавидела из-за его дьявольской натуры: он отводил голову назад и выл без передышки. Но когда она проснулась, то, к своему ужасу, поняла, что этот звук раздается и на самом деле. Крик, полный боли и страдания, доносился из одной отдаленной комнаты и был совсем не похож на человеческий. Устремившись бегом по коридору прямо в ночной сорочке, Роза встретила Маргарет, леди Ли, фрейлину Анны.
- Ради Бога, леди Ли, что означает этот странный вой? Кто-то умирает?
Даже леди Ли, которая, как и сестра Томаса Уатта, была другом детства Анны Болейн, с болью ответила:
- Это - Ее Светлость.
- Что причиняет ей такие страдания?
- Рано утром король уехал тайком с Анной Болейн. Он не попрощался с королевой, и она теперь говорит, что точно знает, что король покинул ее уже навсегда.
- Как она может это знать?
- Я думаю, интуиция.
- Если она права, то это - ужасная неблагодарность за двадцать два года верного супружества. У меня за нее сердце обливается кровью.
- Роза, как ты можешь говорить так, если служишь леди Анне?
- Я могу это сказать и говорю. Я бы таким образом и зверя не бросила.
Покраснев, Роза заспешила обратно в свою комнату. И только тогда она увидела письмо, адресованное "сэру Ричарду Вестону, поместье Саттон", и прочла записку от Фрэнсиса, лежащую рядом с письмом: "Дорогая жена, я люблю тебя. Не забудь доставить это лично и незамедлительно. Твой, в добром здравии, но сонный Фрэнсис".
Казалось, письмо было таким срочным, что она забыла на время даже о ребенке и приказала приготовить ей коня с женским седлом. Придворный конюх помог ей сесть в седло, укрепил ноги в стременах, и она выехала. Ее голубая длинная юбка развевалась вдоль бока лошади. Она на полной скорости пересекла Виндзорский лес, Уокинг и помчалась дальше к поместью Саттон.
Сэр Ричард и леди Вестон оба находились в замке, и приезд невестки застал их в парке, где они рассматривали несколько новых кустов, подаренных им прошлой осенью Маргарет и Уолтером в честь рождения сына Маргарет - Ричарда.
- Моя дорогая! - воскликнула Анна. - Какой замечательный сюрприз! Что ты здесь делаешь? Я думала, вы с Фрэнсисом в Виндзоре.
- Я была там до сегодняшнего утра, но Его Светлость написал очень срочное письмо сэру Ричарду и по какой-то причине пожелал, чтобы это письмо доставила я лично.
- Ричард, ты должен немедленно вскрыть это письмо, - встревоженно обратилась Анна к мужу, подходившему к ним. - Я горю от нетерпения узнать, что в нем.
Бормоча про себя о "конфиденциальных известиях", Ричард тем не менее подчинился.