Несколько секунд Элайя смотрела на нее с непроницаемым выражением.
- Ну, раз уж вы настроены так по-боевому, - выговорила она, наконец, - и раз так приказал Джордж, я согласна начать учиться. Только запомните вот что, миледи: кое-чему вам меня все равно не научить!
С прямой, как новенькое копье, спиной и вызывающе вздернутым подбородком Элайя уселась в кресло.
- Чем же мы займемся потом, миледи, - надменно осведомилась она, - когда моя одежда не будет больше оскорблять взор моего мужа? Танцами?
- В детали Джордж не вдавался. Элайя фыркнула.
- Неудивительно. Он вообще не любит вникать в детали, верно?
Пожалуй, помирить эту парочку будет совсем не так просто, как ей представлялось с самого начала, тоскливо подумала Марго. Тем не менее она знала, что оставлять все как есть нельзя, надо что-то делать, поскольку из-за своего упрямства и Джордж, и Элайя готовы разбить друг другу сердце.
- Мне понятно твое раздражение, - спокойно заметила она. - Временами Джордж бывает просто невыносим.
Элайя не ожидала от Марго такой искренности.
- Да и хозяин из него никудышный, - согласилась она. - Он слишком доверяет своим управляющим, а сам ничем не занимается. Спору нет, одевается он роскошно, и манеры у него изящные, однако все это совсем неважно.
- А что считаешь важным ты?
- Уважение, - не колеблясь, ответила Элайя.
- Ты полагаешь, Джордж не внушает уважения тем, кто его знает?
Элайя вспомнила о том, как уверенно держал себя Джордж в замке Дугалл.
- Думаю, внушает, - признала она.
- Джорджу просто трудно понять, насколько удобной была твоя прежняя одежда, - посочувствовала леди Марго. - Ему же никогда не приходилось танцевать со слишком туго зашнурованным лифом!
- Или ездить верхом без штанов, - добавила Элайя.
- Нет, держу пари, не приходилось! - Леди Марго звонко рассмеялась. - Увы, боюсь, моего кузена нельзя назвать человеком с богатым воображением.
Элайя подумала об изощренных ласках, которыми они наслаждались по ночам, и определение леди Марго показалось ей не вполне верным, однако она не решилась возразить.
- Как и большинству мужчин, ему трудно смотреть на вещи с точки зрения женщины. Смею предположить, что никто из мужчин и не пробовал это сделать.
- А надо бы, - пробормотала Элайя.
- Да, я согласна, - поспешила ответить Марго. - Однако чудеса случаются редко, и мы, женщины, тревожимся о том, что подумают о нас мужчины.
- А я - нет, - обиженно отозвалась Элайя.
- Вот в этом-то все и дело.
Элайя с неприязнью взглянула на собеседницу.
- С какой стати мне ломать себе голову над тем, что подумает мужчина, если мои мысли его не волнуют?
Марго нахмурила белый, как алебастр, лоб.
- А с какой стати тебе отличаться от всех женщин?
- А с такой, что у меня совсем другой нрав, - хрипло расхохоталась Элайя. - Уж это-то вы, должно быть, успели заметить. Вот поэтому Джордж и не хочет, чтобы вы уезжали. Он хочет заставить меня перемениться.
- О нет, я вовсе не думаю…
- Зато я думаю! И можете передать моему мужу, что я не собираюсь становиться иной, поскольку мне это не нравится! - Элайя вскочила, готовая выбежать из комнаты.
- А почему бы не попробовать? Вдруг тебе это понравится? - тихо и очень мягко спросила леди Марго.
Элайя в замешательстве уставилась на эту женщину, словно олицетворявшую все, чего ей самой не хватало.
Понравится! Но она же не хочет! И все же, если она этого не сделает, то… Элайя порывисто вздохнула. Истина открылась ей внезапно, как будто все вокруг озарила яркая вспышка молнии. Неужели то неизведанное чувство, которое она испытывает к Джорджу, и есть любовь? Тогда существует опасность навсегда потерять надежду на ответную любовь… Это все равно что сдаться без боя.
- Пошли к портному! - воскликнула Элайя и широким шагом вышла из комнаты.
Марго со вздохом последовала за женой кузена, однако был ли это вздох облегчения или отчаяния - никто бы не решился сказать.
Схватив брата за руку, Ричард втащил его в пустую кладовую.
- Это же чудесно! - горячо прошептал он, с трудом сдерживая смех. - Нам несказанно повезло!
- Почему? - недовольным тоном поинтересовался Герберт. - Леди Элайя на редкость бестолкова. Чему тут радоваться? Могу поклясться, что она почти все время пребывала в полном замешательстве!
- Вот именно! В замешательстве! Разве ты не заметил, что она вела себя, как несмышленый ребенок?
- Ну да, и что из этого? - переспросил Герберт. - Хватит говорить загадками, я проголодался!
- Ты болван! - отозвался его брат. - Она же не умеет читать! Готов поспорить, что складывать и вычитать она тоже не умеет!
- Не может быть! Она - дочь лорда.
- Она - дочь сэра Томаса, не забывай! Я вполне верю, что он пожалел денег и не удосужился научить единственную дочь читать!
- Но все девушки благородного происхождения обязательно учатся грамоте! - возразил Герберт, искренне убежденный в том, что его брат заблуждается.
- Говорю тебе, она не умеет читать! Неужели ты не видел, куда я показал, когда мы говорили о покупке муки? Я же ткнул пальцем в строчку, где были перечислены запасы вина! Теперь понятно, почему она с самого начала отказывалась обсуждать с тобой хозяйственные дела.
- Как думаешь, сэр Джордж догадывается?
- Нет, иначе он бы не стал это скрывать. Он бы помог ей. А она наверняка слишком горда, чтобы признаться мужу.
- Очень возможно, - согласился Герберт, все больше оживляясь. - Послушай, но ведь тогда она поверит всему, что мы ей скажем!
Его брат злорадно потер руки.
- Ленивый хозяин, одержимый похотью, и хозяйка, которая не умеет ни читать, ни считать! Да лучшего и желать нельзя.
Как только Марго вошла в зал перед вечерней трапезой, Джордж заподозрил неладное.
- Ну? - спросил он, когда она грациозно опустилась в кресло рядом с ним. - Что стряслось? И где Элайя?
- Пожаловалась на головную боль и сказала, что не придет ужинать.
Без сомнения, она не слишком-то гостеприимно встретит супруга в опочивальне, подумал Джордж. Может, оно и к лучшему.
- Она выгнала портного?
- Выгнала - но только после того, как он снял все необходимые мерки и мы выбрали ткань.
Джордж вздохнул с облегчением.
- Я боялся, что она спустит бедолагу с лестницы.
- Да, она была не в лучшем настроении, - призналась Марго. - Мне ни разу не доводилось встречать взрослую женщину, которая бы так любила капризничать. Кстати, она страшно сердита на тебя.
- Знаю, - ответил Джордж. Внешне он оставался невозмутим, однако душу его снедало беспокойство. Он пожалел, что не присутствовал при беседе кузины с женой: был слишком горд, чтобы проявлять любопытство. Гордость же не позволяла ему расспросить Элайю, откуда у нее столь редкостное мастерство… в делах особого рода.
- Это хороший знак, Джордж. Любое сильное чувство внушает надежду. Если бы она была тебе безразлична - вот тогда надо было бы тревожиться. Скажи, ей нравится заниматься с тобой любовью?
- Марго!
Джордж пристально посмотрел в безмятежное лицо двоюродной сестры и с трудом подавил желание поделиться с Марго своими мыслями о добродетели жены - вернее, о ее отсутствии.
- Насколько я могу судить, она наслаждается нашей близостью так же, как и я.
- Отлично! - Марго довольно улыбнулась.
- Пожалуй, - проворчал он, гадая про себя, часто ли Элайя наслаждалась такими… занятиями и многим ли мужчинам дарила свои ласки. Или только одному, с огненно-рыжими волосами.
- Как бы там ни было, Джордж, - предостерегла его Марго, - наслаждение физической стороной брака - это еще не все.
- И что же ты от меня хочешь? - поинтересовался Джордж.
- Будь с ней терпелив.
- Господи, разве я недостаточно терпелив?
- Думаю, недостаточно. Не жди, что она сумеет перемениться быстро, - если, конечно, ты хочешь, чтобы она переменилась.
- А ты полагаешь, мне приятно знать, что моя жена даже есть как следует не умеет? И смахивает то ли на оруженосца, то ли на служанку? А танцам предпочитает стрельбу из лука!
Марго устремила на него проницательный взгляд.
- Джордж, ответь мне на один вопрос. Если Элайя станет такой, как ты хочешь, ты не разлюбишь ее?
Джордж уставился на нее с возмутительно непроницаемым выражением.
- Ты считаешь, я ее люблю?
- Да.
- Все дело в том, что ее поведение повергает меня в замешательство, - ответил он, помолчав.
Марго не знала, сознает ли он всю опасность задуманного. Может быть, стоит предостеречь его и сказать, что некоторые браки распадаются из-за неосуществившихся надежд? Марго испытала это на своем собственном опыте - она не родила мужу наследника, о котором он мечтал. Супруг каждый Божий день проклинал ее за бесплодие - даже в тот день, когда погиб.
- Джордж, я постараюсь научить ее всему по мере моих сил. Но ты должен не вмешиваться и предоставить дело мне.
- Обещаю стать примерным, терпеливым супругом, - с улыбкой пообещал Джордж. - Это будет совсем нетрудно.
Однако Марго не разделяла его уверенности.
Глава четырнадцатая
Элайя сидела на каменном полу, прижавшись спиной к стене и подобрав под себя ноги. Она размышляла, тайком прокравшись в опочивальню после того, как Эльма закончила прибираться там.
Элайя решила, что сегодня - только сегодня! - она спрячется и не станет заниматься с Гербертом утомительным обсуждением домашних дел.
Каждый день, оставаясь с ним наедине в комнате на верху башни, Элайя старалась определить, насколько обоснованны ее подозрения. Несколько раз ей казалось, что список, который Герберт показывал ей, выглядел чуть-чуть не так, как накануне, или что цифры выведены иначе, или слова казались дописанными у самого края строчек. Однако буквы казались ей такими похожими друг на друга!
По какой-то необъяснимой причине она чувствовала, что ни мрачному Герберту, ни его благодушному, улыбчивому брату нельзя доверять. К сожалению, она не смела высказать свои опасения, поскольку ей пришлось бы признаться в том, что она не умеет ни читать, ни писать.
Устало вздохнув, Элайя опустила голову на колени. Отец научил ее всему, что следует знать превосходному воину, но никак не превосходной жене. Здесь, в Равенслофте, она вечно боялась сделать что-то не так. Леди Марго пыталась обучить ее всяческим мелочам, однако каждая домашняя обязанность, вроде подсчета простыней и салфеток, наводила на Элайю смертельную тоску. Лишь временами ей удавалось ощутить счастье прежних дней и вновь почувствовать себя свободной. Случалось это, когда она отправлялась кататься верхом, однако и тут радость ее не была вполне безоблачной.
За каждой трапезой Джордж не спускал с нее глаз, что бы она ни делала. Ей казалось, что он следит за малейшим ее движением, и от этого ей кусок не шел в горло, хотя повар неизменно готовил изысканные и наверняка дорогие кушанья.
В отличие от Джорджа, который в открытую делал жене замечания за столом, его кузина была более тактична и деликатна. Раньше у Элайи никогда не было подруг, и временами ей хотелось думать, что они с Марго могли бы подружиться.
Если бы только та не была так красива и безупречна!
Если бы только Джордж не наслаждался ее обществом!
Снова и снова, как ни старалась Элайя подавить грызущий сердце страх, к ней возвращались мысли о том, что Джордж пригласил кузину вовсе не потому, что считал, будто его жене надо чему-то учиться. Марго была красивой и образованной леди, к тому же он, судя по всему, ей очень нравился. Возможно, она даже влюблена в него…
Взгляд Элайи задержался на постели. С тех пор как Джордж приказал ей слушаться его, каждую ночь она пребывала в растерянности.
Она пыталась вести себя так, как положено образцовой супруге, - оставаться бесчувственной, однако не выдерживала. Прикосновения и ласки мужа слишком быстро возбуждали, распаляя ее страсть. У нее просто не было сил лежать бревном. А он, казалось, отдалялся от нее все больше. Вместо того чтобы больше узнавать своего мужа, Элайя чувствовала, что они становятся чужими.
Что-то изменилось - между ними словно медленно вырастала непреодолимая стена. Временами, когда они оставались наедине, у Элайи создавалось впечатление, будто Джордж старается вовсе не замечать ее.
Она встала и, приблизившись к одному из сундуков с одеждой мужа, кончиками пальцев погладила тисненую кожу, которой была обита крышка. Да, она изо всех сил старалась доставить Джорджу наслаждение. Она пыталась измениться - ради него. Терпела неудобные платья и ненавистные уроки танцев. Силилась вникнуть в хозяйственные счета. Провела несчетные часы, выслушивая управляющих.
И все напрасно. Она проиграла не только сражение, но, похоже, и всю войну. Что же теперь делать? Закрыть глаза и умереть?
Признать поражение? Уползти домой, как побитая собачонка?
Нет. Ни за что! Отец всегда говорил, что лучше умереть с честью, нежели бесславно капитулировать.
И она одержит победу - на свой лад.
Элайя быстро откинула крышку сундука и достала первые попавшиеся под руку бриджи. Они были велики, однако она всю жизнь одевалась в обноски старших братьев. Недоставало лишь пояса, и она оторвала широкую полосу от подола нового платья из голубой шерсти. Быстро, привычными движениями она подняла юбку, надела бриджи и затянула импровизированный пояс.
Подоткнув юбку повыше, она спустилась во двор и прошла на оружейный склад. Там она сняла с гвоздя лучший лук из тисового дерева, взяла колчан со стрелами и забросила его за спину.
На охоту - вот куда она поедет!
Церковные колокола возвестили о начале заутрени, когда Джордж неслышно отворил дверь своей опочивальни. После ужина, состоявшего из жареной куропатки - как сообщил ему Гастон, птицу собственноручно подстрелила Элайя, - Джордж засиделся, играя в шахматы с Ричардом Джоллиетом.
Почти всю трапезу Элайя хранила молчание, однако к этому он уже привык. В последние дни она почти не отзывалась на его речи. Манеры ее, несомненно, улучшились, однако это напряженное безмолвие стало просто невыносимым.
Джордж уже не раз думал о том, что Элайя согласилась стать его женой от отчаяния, поскольку истинный объект ее любви, Руфус Хамертон, отверг ее.
К сожалению, у Джорджа были все основания полагать, что Руфус был любовником Элайи или одним из ее любовников и что она не берегла девственность для мужа.
Даже Ричард Джоллиет говорил - о, крайне осторожно, явно не желая огорчать своего хозяина и друга! - что Элайя с удовольствием проводит время среди солдат, и даже счел необходимым намекнуть, что хозяйка Равенслофта слишком уж вольно держит себя.
Ее поведение ничуть не рассеивало его подозрения. Элайя избегала его, и все обитатели замка догадывались, что хозяин и его молодая жена не ладят друг с другом.
Однако ночью все менялось. Какие бы мысли ни тревожили Джорджа днем, позднее, в опочивальне, все становилось по-прежнему. Ему было достаточно лишь раз коснуться ее бархатистой кожи или поцеловать, чтобы испытать желание, и тогда все на свете, кроме любви, исчезало.
Закрыв дверь, он постоял, прислушиваясь к глубокому, ровному дыханию Элайи, и сделал несколько шагов по залитой лунным сиянием комнате.
Элайя лежала на боку, в одной лишь тонкой сорочке, прижимая к себе край атласного покрывала. Густые вьющиеся волосы рассыпались по подушке, на загорелых щеках лежала тень от длинных ресниц. Такой, наверно, была когда-то богиня охоты Диана. Джордж протянул руку и отвел с ее щеки непослушную прядь. Губы ее слегка приоткрылись, и она, тихо вздохнув, перевернулась на спину.
Джордж ощутил мощный зов желания и постарался прогнать прочь навязчивые видения, в которых возле Элайи лежал рыжеволосый гигант - дотрагиваясь до нее, целуя ее, овладевая ею.
Одежда Джорджа бесшумно упала на пол. Он забрался в теплую постель и, взяв руку жены, нежно поцеловал мягкую ладонь. Губы его заскользили по ее гладкой коже. От Элайи пахло свежестью, а вовсе не сладковатыми притираниями, как от других женщин.
Джордж принялся неторопливо ласкать ее. До сих пор страсть всякий раз слишком быстро ударяла ему в голову, и он не успевал как следует насладиться безупречным телом Элайи.
Она снова пошевелилась и вздохнула.
- Джордж… - прошептала она, прижимаясь к нему и обвивая его руками.
Он собирался не спешить, дать огню страсти охватить Элайю со всей силой, так как желал подарить ей такое же блаженство, какое получал сам. Однако, едва губы их сомкнулись в поцелуе, рассудок перестал повиноваться ему. Как всегда, пылкий и полный страсти ответ Элайи мгновенно распалил его. Она вся была словно соткана из огня, и Джордж не смог бы покинуть ее, даже если бы от этого зависело спасение его бессмертной души.
Быстро, слишком быстро волна наслаждения вознесла их на самый гребень и отхлынула, оставив Джорджа совершенно без сил. Элайя одернула на себе сорочку.
- Где ты был? - поинтересовалась она.
- В раю, - пробормотал он, не открывая глаз.
- Нет, я не о том. Почему ты не пришел раньше?
- Я был в зале с Ричардом Джоллиетом.
Джорджу совсем не понравился такой допрос. В конце концов, с тех пор как они поженились, он не сделал ничего плохого. У Элайи в отличие от него нет причин жаловаться.
- Тебе не пристало допрашивать меня, - сказал он, приподнимаясь на локте. Сомнение, горевшее в карих глазах Элайи, рассердило его. - Я волен делать все, что мне угодно и с кем угодно. Я здесь хозяин.
- А я - твоя жена.
- Это я еще помню, - огрызнулся Джордж и откинулся на подушку.
- Да что ты? - с вызовом спросила Элайя, резко отодвигаясь от него. По спине ее, вероятно, от ночной прохлады пробежали мурашки. Не надо было отвечать на его нежности, раз он не торопился к ней. - Так где же ты был, муж!
- Я вправе не отвечать тебе, - с ноткой раздражения в голосе отозвался Джордж. Выбравшись из постели, он встал и начал натягивать бриджи. - Но я уже сказал, что был в зале с Ричардом Джоллиетом. А потом сидел у огня и думал - о твоем поведении.
- Моем поведении? - взорвалась Элайя, с яростью глядя на него. - А что такого в моем поведении? По крайней мере я не трачу время на праздные игры! И не спихиваю свои обязанности непонятно на кого! Если уж ты решил пересчитать мои изъяны, то не худо бы тебе оглянуться и на себя!
Джордж нагнулся, подбирая с пола одежду.
- Я вовсе не провожу время в праздности.
- Ах, прости, пожалуйста! Я и забыла, что игра в шахматы - это важная работа! Или ты скажешь, что поступил, как полагается хозяину? Когда мельника избили до полусмерти, ты послал разбираться управляющего.
- Его поколотил прежний дружок его возлюбленной, - ответил Джордж, нетерпеливо отмахнувшись. - Я так и думал.
- Но не удосужился заняться этим сам.