На душе было тяжело, так как от Джорджа не приходило никаких вестей. По словам Марго, до самого дальнего имения можно доехать всего за полдня, и Элайя не раз думала о том, что Джордж мог бы прислать слугу справиться о здоровье жены.
На пятый день болезни Эльма сообщила ей, что леди Марго слегла, так как наступил срок ее месячного недомогания. Оставшись без надзора, Элайя тут же решила покинуть опочивальню, где все слишком живо напоминало ей о Джордже и тех ночах, которые они провели вместе. Пожалуй, даже домашние дела приятнее, чем постылое заточение. Распахнув дверь светлицы, она увидела склоненного над пергаментами Герберта.
- Миледи! - воскликнул он и, с шумом отодвинув кресло, вскочил. - Разве вам не полагается лежать? Лекарь сказал, что…
- Я знаю, что он сказал, - раздраженно отозвалась Элайя. - У меня просто нет сил больше валяться в постели.
- Прошу вас, садитесь, миледи, - пригласил мажордом и заботливо придвинул к столу другое кресло. - А я тут проверяю цену за угрей, которых нам подавали на днях. Мне кажется, они слишком дороги, чтобы покупать их каждую неделю.
С трудом расправив, как положено, складки платья, Элайя опустилась в кресло. Наверное, надо было послушаться Эльму и надеть что-нибудь другое, а не этот наряд из плотной парчи золотисто-янтарного оттенка, однако в нем, несмотря на пышную юбку, было удобнее всего двигаться.
Элайя раздраженно поправила головной убор: он по-прежнему не нравился ей, и она согласилась надеть его лишь потому, что на этом настояла Эльма, заявив, что хозяйка рискует снова простыть, тем более что день сегодня выдался дождливый и промозглый.
Герберт подал ей свиток.
- Да, пожалуй, - заметила она, притворившись, что бегло проглядывает страницу.
Она пыталась не думать о том, что была здесь последний раз больше недели назад - как раз перед тем, как Джордж неожиданно уехал. К сожалению, вся ее жизнь делилась теперь на две части: все, что было до отъезда Джорджа, и то, что произошло после.
- Что-нибудь не так, миледи? - встревожился Герберт. - По правде говоря, мне кажется, вам надо отдохнуть.
- Я достаточно наотдыхалась, пора и делами заняться, - твердо ответила Элайя, взяв со стола другой свиток.
- А-а, о новых салфетках, - протянул Герберт, и Элайя замерла, увидев цифру, - как-никак в числах она немного разбиралась. Она в упор посмотрела на домоправителя - он густо покраснел, и в глазах его промелькнул неподдельный страх. - Нам не хватало салфеток, и надо было заказать еще пятьдесят. Получилось ровно двести, миледи.
- А когда были доставлены новые салфетки? - спросила Элайя.
- Как раз перед вашей свадьбой, миледи. Ведь салфетки были нужны нам для этого замечательного торжества, - добавил Герберт с натянутой улыбкой, и подозрения Элайи окрепли.
Она отлично помнила количество салфеток, которые они по настоянию леди Марго пересчитали вместе: ровно сто семьдесят пять.
Выходит, за месяц пропало двадцать пять салфеток. Вряд ли их украли слуги, так как салфетки, скатерти и простыни хранились под замком, от которого было лишь два ключа: один у мажордома, а другой у хозяйки замка.
- Они обошлись нам недешево, - заметила Элайя.
- Вы правы, миледи, но ведь салфетки того стоят.
- Верно, - с напускным спокойствием согласилась она.
Осторожнее, веди себя осторожнее, подсказывал ей рассудок. Если дворецкий в самом деле не заслуживает доверия, тем более не следует спешить с выводами.
Затем Элайя вспомнила, что на время болезни отдала все ключи кузине мужа. Неужели Марго…
С первого дня их знакомства, и в особенности в дни болезни Элайи, леди Марго относилась к ней очень чутко и деликатно, несмотря на затаенное соперничество, сквозившее в их отношениях. Элайя залилась краской при мысли о том, что заподозрила Марго.
А вот мажордом и его братец - другое дело. И поведение Герберта сейчас весьма подозрительно. Вполне возможно, что братья долгие годы обкрадывали чересчур доверчивых хозяев. Надо будет постараться добыть побольше улик и попробовать определить, кто же именно нечист на руку. По крайней мере Элайя надеялась, что ей удастся все объяснить Джорджу. Вот только жаль, что она не умеет читать, хотя многие слова казались ей теперь знакомыми.
- А что еще может предложить нам этот торговец? - спросила Элайя. - Он живет неподалеку?
- Нет-нет, миледи, совсем нет, - зачастил Герберт. - Живет он в Лондоне. Так получилось, что он проезжал через нашу деревню, - и это оказалось очень кстати, правда?
Он снова заулыбался, но глаза его оставались настороженными.
- Как жаль, - протянула Элайя. - Может, когда сэр Ричард по поручению моего мужа опять отправится в Лондон, он попросит торговца заглянуть в наши края?
- Разумеется, миледи. Я непременно передам вашу просьбу брату.
- Отлично. Это все на сегодня, Герберт? - спросила она.
У ворот замка послышались конский топот и шум, и на мгновение сердце Элайи будто остановилось.
- Это… это сэр Джордж возвращается? - спросила она, не в силах двинуться с места. Так, наверное, замирает олень, услыхав, как под ногой охотника слабо хрустят ветки.
Герберт выглянул в окно.
- Нет, миледи. Похоже, у нас гости, хотя мы никого…
Теперь уже можно было различить голоса прибывших.
- Руфус! - воскликнула Элайя и вскочила с кресла. Хворь как рукой сняло. Подбежав к окну, она замахала рукой: - Руфус!
Затем опрометью, словно за ней гналась целая шайка головорезов, она выбежала из светлицы.
Герберт снова выглянул в окно и увидел группу всадников, предводителем которых был высокий крепыш с огненно-рыжими волосами.
Должно быть, один из братьев леди, раз она так обрадовалась, подумал Герберт. Может, этот неожиданный визит поможет ей забыть о салфетках?
Мажордом вытер капельки пота, выступившие над верхней губой. Господь Всемилостивый, с чего вдруг она вспомнила о салфетках?! А вдруг она узнает, что заказано было совсем иное количество? В таком случае она заподозрит…
Салфетки - это мелочь, и украсть их несложно. Нетрудно обвинить во всем слуг. Ричард всегда говорил, что, если их разоблачат, следует валить все на прислугу.
Герберт тяжело опустился в кресло. Может, он зря беспокоится? Как бы там ни было, подумал он, надо сообщить Ричарду, что важные дела в Равенслофте требуют его присутствия. Да, так будет разумнее всего, и пусть Ричард сам расхлебывает неприятности.
Глава шестнадцатая
- Руфус!
Услышав знакомый голос, молодой человек, внимательно осматривавший превосходно укрепленный замок, обернулся.
- Элайя! - радостно воскликнул он и слегка пригнулся, ожидая, что она постарается сбить его с ног, как случалось не раз после долгой разлуки.
Однако почти сразу же выпрямился, изумленно глядя на прекрасную молодую женщину в роскошном платье из мягко поблескивающей золотистой парчи, что остановилась в нескольких футах от него. Улыбаясь, она изящно приподняла складки юбки и грациозно поклонилась.
Руфусу показалось, что он впервые видит Элайю Дугалл. Собственно говоря, так оно и было. Ему ни разу не доводилось видеть ее в таком нарядном платье, выгодно подчеркивающем ее безупречно стройную и вместе с тем соблазнительную фигурку. Прежде лицо Элайи вечно закрывали падавшие на лоб и глаза спутанные волосы, и Руфус только сейчас обратил внимание на совершенство линий ее лица, окутанного легким шелковым покрывалом, на ее полные, чувственные губы, при взгляде на которые у него затрепетало сердце. Стоявшая перед ним незнакомка скромно, чисто по-женски потупилась, прикрыв глаза длинными ресницами, и он решил, что это, верно, подменыш, оставленный феями.
Гость почтительно поклонился, а нарядная дама приблизилась и, едва коснувшись его щеки, поцеловала. Даже пахла она теперь по-другому, благоухала свежими цветами и травами, и с непривычки Руфус наморщил нос.
- Добро пожаловать в Равенслофт, сэр Руфус, - приветствовала она его, и он всмотрелся в ее лицо. В усталых, обведенных темными кругами глазах застыло беспокойство, а улыбка казалась неуверенной, что было совсем не похоже на прежнюю Элайю.
Господь и все его угодники, что же сделал с ней Джордж де Грамерси, если она так переменилась? Где бесстрашная, не знающая смущения и всегда готовая к проказам Элайя, с которой он вырос? Разумеется, в этом платье она прекрасна, как неземное видение, но Руфус подумал, что Элайя утратила нечто очень важное, присущее только ей одной.
Он покашлял, заметив собравшихся на почтительном расстоянии слуг.
- Леди Элайя, нижайше молю вас простить меня за то, что нагрянул к вам без приглашения, - вежливо произнес Руфус. - Отец призвал меня домой, и я решил, что неплохо будет провести несколько дней у вас, ибо не знаю, когда снова окажусь в этих краях. Надеюсь, сэр Джордж не станет возражать?
- Он в отъезде, - ответила Элайя. В глазах ее что-то дрогнуло. - Он отправился навестить отдаленные поместья, однако я уверена, что он бы не стал возражать. Я счастлива оказать вам гостеприимство. - Она слабо улыбнулась и направилась к выходу.
- Какой замечательный замок, Эла… леди Элайя, - проговорил Руфус, послушно следуя за ней.
- Да, замечательный, - бесцветным голосом согласилась она.
Они подошли к дверям, и Руфус задержался на пороге, переводя взгляд с Элайи на громадный, роскошно убранный зал. Помимо размеров просторного помещения, его поразило многоцветие дорогих гобеленов, украшавших стены.
Все тут говорило о том, что сэр Джордж - человек состоятельный и со вкусом. Но какое все это имеет значение, если Элайя явно несчастна в браке с ним?
Опомнившись, Руфус увидел, что она давно прошла вперед и поджидает его у стола на помосте для почетных гостей. Он быстро приблизился к ней, и сгорающая от любопытства молоденькая служанка налила им вина.
Руфуса мучила жажда, и он, одним глотком осушив кубок, вытер губы тыльной стороной ладони. Элайя медленно подняла свой кубок и осторожно пригубила.
- Твой отец жив и здоров, - заговорил Руфус. - А ты-то сама как?
- Прихворнула недавно, но сейчас все прошло.
Ее непривычная, неестественная сдержанность беспокоила Руфуса все больше. Они же остались друзьями, верно? Он изо всей силы сжал ножку кубка.
- И сэр Джордж не возвратился, узнав, что ты заболела?
- Я не посылала за ним.
Вот это уже больше напоминало прежнюю Элайю. Она никогда в жизни не просила, чтобы ее пожалели, даже когда хворала.
- Я мог бы и сам догадаться, - тихо сказал Руфус, одобрительно улыбнувшись.
Она не ответила, хотя кровь бросилась ей в лицо, и сердце Руфуса бешено забилось.
- Ты давно видел отца?
- Я гостил у него несколько дней. Проныру должны посвятить в рыцари этой осенью.
Лицо Элайи озарила улыбка, совсем как в былые дни, и в глазах затанцевали веселые искорки.
- Давно пора!
Наступило молчание, и Руфус осушил еще один кубок, а Элайя попыталась продолжить непринужденную беседу, хотя на душе у нее было невесело.
При виде Руфуса, старого, верного друга, Элайю охватила безудержная радость. Пожалуй, в первую минуту в душе ее ожила прежняя привязанность, которую она по неопытности принимала за любовь. Однако потом она поняла, что испытывает к нему лишь дружеские чувства, не более того.
Да, она догадывалась, что Руфус удивится, увидев ее в нарядном платье, однако от взора Элайи не укрылось, что изумление его сменилось восхищением, смешанным с каким-то благоговением. Впрочем, ей тоже казалось, что она видит совершенно незнакомого человека, а ведь ей нужен был преданный друг!
Сидя рядом с Руфусом и стараясь развлечь его, Элайя внезапно подумала, что все складывается к лучшему. Хорошо, что Джорджа нет дома, иначе он непременно обратил бы внимание, какие взгляды кидает на нее Руфус, и принял бы это за доказательство их греховной связи.
- Должно быть, случилось что-то важное, раз он уехал так скоро после свадьбы, - заметил Руфус, не глядя на Элайю.
- Да, так он и сказал, - ответила она. Тишину разорвал оглушительный раскат грома, и в окна ударили первые капли дождя. Руфус быстро поднялся.
- Я должен проследить, как разместятся мои люди, и заняться багажом, пока все не промокло.
- Очень хорошо, - отозвалась Элайя. - Я велю, чтобы тебе и твоему отряду показали ваши комнаты. - Он кивнул, и снова ей почудилось, что они стали чужими. - Я так рада, что ты приехал, Руфус! - горячо добавила она.
Круто повернувшись, Руфус вышел из зала. Ни багаж, ни его воины ничуть не волновали его - просто он не мог больше находиться рядом с Элайей. Она так мало походила на озорную, жизнерадостную девчонку, с которой он был когда-то дружен!
Она стала женщиной, и теперь сэр Джордж де Грамерси, похоже, медленно убивает ее.
Джордж невидящим - взором уставился в окно парадного зала в своем самом отдаленном поместье. Дождь помешал ему выехать на охоту, и теперь он не знал, чем занять себя. Оставалось только сидеть, смотреть на стекающие по окну капли и думать об Элайе. И о решении, которое он принял относительно их будущего.
Он пришел к выводу, что их скоропалительный брак был ошибкой, основанной лишь на вожделении и желании избавиться от одиночества.
Он был готов не обращать внимания на то, что Элайя не умеет вести себя, как подобает настоящей леди, - в конце концов, при помощи Марго она сделала значительные успехи. Он мог бы привыкнуть к ее строптивому характеру и подозрительности.
Однако он не желал рисковать и не был уверен в своей выдержке, сознавая, что она делила ложе с другим - или, что еще хуже, с другими.
Может случиться так, что, не совладав со своим гневом, он в один прекрасный день поднимет на нее руку. Нет, ни за что!
Он вернется в Равенслофт и сообщит Элайе о своем намерении начать бракоразводный процесс. Это будет несложно, так как среди священства у него немало друзей, и уж они обязательно отыщут какую-нибудь юридическую зацепку, которой будет достаточно для расторжения брака, например отдаленное родство. Такое случалось часто.
Джордж решил скрыть, что до замужества Элайя не сохранила свое целомудрие. Он не скажет ни словечка ни ей самой, ни ее отцу - как не станет упоминать и свои слабости. В конце концов, он благодарен Элайе за блаженство, которое она подарила ему.
Получив развод, она сможет снова выйти замуж, а он опять станет холостяком - вот только вряд ли у него будет желание еще раз начинать эту рискованную игру.
У ворот деревянной стены, окружавшей небольшой, раскисший от дождя двор, появился всадник. Стражник впустил его, верховой спешился и торопливо зашагал к дому. Что-то, должно быть, случилось. Горло Джорджа перехватило от волнения. Неужели Элайе стало хуже? Он каждый день посылал кого-нибудь из слуг тайком расспросить о ее самочувствии, и вчера ему доложили, что опасность миновала.
Джордж направился к двери. Его опередил Ричард, просматривавший приходо-расходные книги перед жарко пылавшим очагом.
- У меня послание для сэра Ричарда, - задыхаясь, проговорил парень. С его насквозь промокшего плаща на земляной пол струились потоки воды. - Это от вашего брата, сэр.
Джордж узнал посыльного - это был Дерек, тот самый, кто так славно упился в день его свадьбы.
- Как чувствует себя моя супруга? - стараясь, чтобы голос его звучал спокойно, осведомился Джордж.
- Думаю, ей уже лучше, милорд, - ответил Дерек. - Она встала с постели - я сам видел, как она вышла встретить гостя.
- Проходи и сними, ради всего святого, этот плащ, - с облегчением пригласил парня Джордж. В дверь, что вела на кухню, робко заглянула служанка, и он приказал: - Принеси-ка нам эля, да поживее!
- Благодарю вас, милорд, - заговорил Дерек, повесив мокрый плащ на гвоздь у двери. - Ну и погодка сегодня - не дай Бог оказаться в дороге!
Джордж присел у очага и жестом пригласил Дерека сесть. Он взглянул на Ричарда, который, достав из кожаного мешочка свиток, читал послание, озадаченно нахмурив брови.
- Надеюсь, ничего не случилось, Ричард?
- Нет-нет, милорд, ничего серьезного, - с улыбкой отозвался управляющий. - Однако мне кажется, будет лучше, если я завтра же вернусь в Равенслофт - разумеется, при условии, что у вас нет для меня неотложных поручений здесь.
- Нет, можешь ехать. - Джордж повернулся к Дереку. - Значит, у нас гости? И кого же занесло в Равенслофт попутным ветерком?
- Болдуин говорит, это сэр Руфус Хамертон.
- Что ты сказал? - тихо переспросил Джордж, напряженно глядя на Дерека. Парень решил, что, верно, переврал имя гостя.
- Мне послышалось, Болдуин назвал его сэр Руфус Хамертон, милорд, - с запинкой ответил Дерек.
Сэр Джордж взглянул через плечо на управляющего.
- Ричард, я вернусь в Равенслофт вместе с тобой. Отправимся на рассвете.
Дерек, не скрывая удивления, посмотрел на хозяина и пожал плечами. И кто их разберет, этих благородных?
- Леди Марго де Понтипул, позвольте представить вам сэра Руфуса Хамертона, - торжественно провозгласила Элайя, когда гость приблизился к столу, за которым сидели дамы. На Элайе было другое платье, красноватого, как начищенная медь, оттенка, которое словно светилось в мерцании факелов.
Руфус взглянул на леди Марго, и голова у него закружилась - до сих пор ему не доводилось встречать столь прелестное создание. У нее были лучистые глаза цвета бесценных изумрудов, чудесно очерченные розовые губки и молочно-белая кожа.
- Руфус, леди Марго - двоюродная сестра моего мужа.
- Счастлив познакомиться с вами, миледи, - пробормотал он, отвесив низкий поклон.
- А я рада познакомиться с другом жены Джорджа, - ответила леди. Голос ее был так же прекрасен, как и лицо, а улыбка согревала сердце, как летнее солнышко.
- Присаживайся, Руфус, - пригласила Элайя.
Началась трапеза, превратившаяся для Руфуса в утонченную пытку. По одну сторону от него сидела ошеломительно прекрасная леди Марго, а по другую - нежданно преобразившаяся Элайя. Интуиция подсказывала Руфусу, что его долг - защитить ее, и ему отчаянно хотелось узнать, почему ее муж уехал. Тем не менее он понимал, что вечерняя трапеза со множеством свидетелей - не самое подходящее для этого время.
А потому Руфус решил: ничто не мешает ему вести беседу с очаровательной кузиной сэра Джорджа. Когда слуги подали последнюю перемену, леди Марго с явной неохотой поднялась.
- Прошу извинить меня, - сказала она. - Я должна поговорить с отцом Адольфусом и заказать службу за упокой души моего супруга. Скоро годовщина его гибели.
Элайя кивнула, и леди Марго грациозно направилась к сидевшему за одним из переносных столов священнику.
- Какая она красивая, верно? - вполголоса сказала Элайя, наблюдая за ней.
- Элайя, в чем дело? - тихо спросил Руфус.
Она по-прежнему не отрывала взгляда от леди Марго. Неожиданно в голову Руфуса пришла очень нехорошая мысль.
- Ей что, больше негде жить? - напрямик осведомился он.
- Есть. - Элайя ответила так тихо, что он с трудом расслышал ее голос.
- Тогда почему она тут?
- Руфус, я… - Элайя взглянула на бледного человека в черном, что сидел рядом со священником, и замолчала.