- Не будь такой глупой, - засмеялась она. - Я просто шучу.
- Ты прекрасно знаешь, что я никогда не любила ничего мрачного или потустороннего и никогда ничего не имела общего с оккультными науками… - Я не закончила фразу.
Сэра с удивлением смотрела на меня, и в ее глазах отражалось сочувствие.
- Что такое? - спросила я. - Почему ты на меня так смотришь? Так странно.
- Ты жутко побледнела, Мэл. Я прошу прощения, честное слово. Я забыла, что ты слегка чувствительна к такого рода вещам.
- А ты нет, - ответила я, пытаясь прийти в себя и даже стараясь засмеяться. Но до сих пор я чувствовала холод во всем теле и, как бы ни было это нелогично, чувствовала какой-то необычный страх.
- Совершенно верно, - согласилась Сэра. - Чем более мрачные и пугающие события изображают в кино и в книгах, тем больше мне это нравится. - Она снова засмеялась. - По был моим любимым писателем, пока не появились Стивен Кинг и Энн Райс.
- Боюсь, у меня совсем другие вкусы, - заметила я.
Закрыв за собой дверь, я вернулась на кушетку.
Сэра прошла к длинному столу под окном в задней части моей мастерской и остановилась, глядя на разложенные на нем акварели.
- Это просто замечательно, Мэлли! - закричала она с удивлением. Голос ее заметно оживился. - О! Мне нравятся рисунки этих зверюшек, живущих в стене! Вот Элджернон, черная змея, которая засунула голову в коробку с конфетами. О! Да это вишни в шоколаде. И какая миленькая Анджелика в своем пасхальном колпачке, будто на шествии на Пятой авеню, и бурундуки, готовящие колыбель для ребеночка, которого они хотят усыновить. - Она повернулась ко мне, на лице ее сияла улыбка. - Мэл, ты просто гениальна, это блестяще. Это изумительные рисунки, полные очарования и юмора. Ты выбрала не ту профессию. Ты должна была бы стать иллюстратором детских книг.
- Очень мило с твоей стороны говорить мне такие вещи, но у меня по горло других дел, не считая Эндрю и близнецов, - сказала я. - Но я рада, что они тебе понравились. Я получаю удовольствие, делая эти книжки, и Эндрю помог мне с редактурой.
- Дети будут очень рады, когда найдут их в своих чулках на Рождество, - сказала Сэра.
- Надеюсь, если учесть то время, которое я на них потратила.
- Ты должна попытаться их издать, Мэл.
Я отрицательно покачала головой.
- Я не уверена, что они настолько хороши.
- Поверь мне, они достаточно хороши для этого.
- Я писала и рисовала для Джейми и Лиссы - только для них, и это мне больше нравится.
…После того как Сэра ушла из мастерской, я снова взялась за кисть и подошла к портрету, стоявшему на мольберте. Это был портрет Дианы, и я его рисовала для рождественского подарка Эндрю.
Первые наброски я сделала в июле, когда она у нас гостила, и сделала много ее фотографий в той же позе и в то же время дня. Работая маслом последние два месяца, я почти уже закончила портрет. Я провела добрых полтора часа, сконцентрировавшись на Дианиных волосах, пытаясь уловить их медный оттенок, и когда я почувствовала, что получилось верно и уже больше я ничего не смогу улучшить, я отложила кисти. Мне необходимо было на пару часов уйти от портрета, чтобы получить новое восприятие; к тому же уже почти наступило время ланча, и я хотела сесть за стол вместе с Сэрой, близнецами и Дженни.
Взяв тряпку, я намочила ее в скипидаре и очистила кисти, которыми писала этим утром. Когда я кончила, то погасила свет, накинула на себя плотный вязаный жакет и направилась к двери. Но, не дойдя до нее, я услышала телефонный звонок и подняла трубку.
- Алло.
- Это я, любимая, - послышался голос Эндрю из Лондона.
- Привет, дорогой, как ты там? - спросила я, улыбаясь в трубку, довольная, что слышу его голос.
- У меня все в порядке, но я по тебе ужасно скучаю, и по близнецам тоже.
- Мы тоже по тебе соскучились.
- Ты ведь приедешь на следующий уик-энд, не так ли? - спросил он встревоженно.
- Ничто не сможет мне помешать! Сэра согласилась приехать с Дженни и близнецами сюда, и они будут здесь вместе развлекаться.
- И мы тоже, котенок, я тебе это обещаю, - сказал мой муж.
Часть вторая КИЛГРЭМ-ЧЕЙЗ
11
Лондон, ноябрь 1988
В четверг утром я вылетела в Лондон на "конкорде". Эндрю настоял на том, чтобы я летела сверхзвуковым рейсом, потому что это очень быстро, всего три с половиной часа; он рассуждал так: раз я еду всего на несколько дней, это даст нам возможность побыть вместе подольше. Все мои возражения он преодолел, заверив меня, что расходы на мой дорогой билет берет на себя его фирма.
И я убедилась, насколько это замечательно. Я едва успела перекусить в самолете, расслабиться и приняться за чтение моей Колетт, как мы уже приземлялись в Хитроу. Другим преимуществом полета на "конкорде" было быстрое получение багажа. Нанятый мной носильщик очень быстро погрузил мои чемоданы на тележку и пулей промчался вместе со мной через таможню. Когда мы вышли в зал прилета аэропорта, я еще не успела опомниться от той скорости, с которой все было проделано.
Я огляделась в поисках Эндрю и увидела его прежде, чем он заметил меня. Он стоял сразу за барьером и выглядел очень красивым и элегантным с небрежно брошенным на плечо плащом. На нем были серый в полоску костюм, бледно-голубая рубашка и одноцветный серый шелковый галстук; он, как всегда, выглядел безукоризненно, и не только в одежде, но и от макушки его ухоженной головы до носков, до блеска начищенных коричневых туфель.
При виде его я почувствовала волну возбуждения. Так всегда со мной бывает, когда мы в разлуке. Он был единственным мужчиной, которого я когда-либо любила, и единственным мужчиной, которого я когда-либо могла захотеть.
Вдруг он меня увидел, и его лицо расплылось в улыбке. Я подняла руку, приветствуя его, улыбнулась ему в ответ и поспешила навстречу. Через доли секунды он уже держал меня в объятиях, прижимая к себе и целуя. Крепко вцепившись в него, я вдруг подумала - как замечательно, что менее четырех часов тому назад, покинув аэропорт Кеннеди, я стою здесь, на английской земле и обнимаю мужа.
Наконец мы отодвинулись друг от друга и я сказала:
- Мои вещи на тележке. - Я показала через плечо на носильщика.
Эндрю взглянул в том направлении и кивнул.
- Добрый вечер, хозяин, - сказал носильщик. - Машина ждет?
- Да, на стоянке перед зданием, - сказал ему Эндрю.
- Прямо и вперед! - Носильщик пошел перед нами, катя перед собой тележку. Мы следовали за ним.
Эндрю обернулся ко мне и поднял брови:
- Ты приехала на весь срок, не правда ли?
- Какой срок?
- Моей командировки. Я полагаю, багажа тебе достаточно будет?
Я засмеялась:
- Всего два чемодана и сумка с косметикой.
- Однако большие чемоданы, - пробормотал Эндрю, слегка улыбаясь.
Я бросила на своего мужа кокетливый взгляд и сказала:
- Но если ты хочешь, я останусь.
- В самом деле, любимая? - Его лицо просияло, а в глазах появилось нетерпение.
Я тут же пожалела, что дразнила его, и объяснила более серьезным тоном:
- Я бы очень хотела остаться дольше, чем мы планировали, Эндрю, но ты же знаешь - я не могу. Я должна быть обратно в понедельник.
- Почему?
- Я не могу бросить детей дольше, чем на уик-энд.
- Конечно, можешь, дорогая. Близнецы будут в порядке - у них есть Дженни, твоя мать и Сэра.
- Сэра работает на неделе, - ответила я.
- Твоя мать не работает, и Дженни - очень надежная няня. С ней они, как за каменной стеной.
- Но мы же договорились, что я прилетела сюда только на уик-энд, - напомнила я ему. Потом пристально глядя на него, добавила: - Я не должна была с тобой начинать эту торговлю, и мне не следовало тебя дразнить, говоря, что останусь надолго. Честно говоря, это невозможно. Я буду чувствовать себя неспокойно, Эндрю.
Лицо его приняло угрюмое выражение, но он молчал. Мы продолжали идти, не говоря ни слова.
Внезапно приняв решение, я снова остановилась, повернулась к нему и сказала:
- Послушай, я останусь до вторника, дорогой. Я думаю, там все обойдется. Ладно? Ты на это согласен?
Улыбнувшись, он кивнул и воскликнул:
- Мэл, это великолепно, просто великолепно!
Затем, крепко взяв меня за локоть, он повел меня к выходу.
Мы вышли через стеклянную дверь аэровокзала, пересекли улицу и пошли на стоянку, где нас уже ждал носильщик с моими чемоданами на тележке.
Я вздрогнула. Стояла туманная ноябрьская ночь, и была холодная, типичная для поздней английской осени погода.
Темно-зеленый "роллс-ройс" медленно тронулся навстречу нам и затормозил. Шофер в униформе выскочил из машины, кивнул мне и сказал:
- Добрый вечер, мадам.
Он пошел помогать носильщику засунуть чемоданы в багажник, прежде чем я успела ответить.
Повернувшись к носильщику, я поблагодарила его за помощь и направилась к машине. Эндрю дал ему на чай и последовал за мной. Усадив меня, Эндрю залез в автомобиль следом за мной и закрыл дверцу. Он немедленно заключил меня в объятия и поцеловал долгим поцелуем, затем отодвинулся и сказал:
- Так хорошо, что ты здесь, Мэл.
- Я знаю. Я чувствую то же самое, - ответила я. - Замечательно оказаться здесь, рядом с тобой.
Шофер сел за руль и включил зажигание. Несколько секунд спустя мы оставили здание аэропорта позади и направились в сторону магистрали, ведущей в Лондон.
Я взглянула на мужа. Задержав взгляд на его лице, я обнаружила, что он выглядит намного более усталым, чем мне показалось при встрече. Под глазами у него залегли тени, и в спокойном состоянии его лицо показалось необыкновенно утомленным. Он выглядел крайне усталым.
Нахмурившись, я спросила:
- У тебя были намного более напряженные дни, чем ты мне сказал, не правда ли?
Эндрю быстро кивнул, сжал мою руку и указал глазами на шофера, давая понять, что не желает говорить при нем. Он пробормотал вполголоса:
- Потом.
- Хорошо.
Открыв сумку, я достала два конверта, подписанные печатными буквами неровным детским почерком: "Папе". Я передала их Эндрю.
- Лисса и Джейми написали тебе по открытке.
Он достал очки в роговой оправе, распечатал письма и с видимым удовольствием принялся их читать.
Я откинулась на мягкую кремового цвета кожаную обивку сиденья и стала смотреть в окно. Было уже шесть тридцать утра, но еще не рассвело, так что ничего за окном не было видно. Дорога блестела от дождя, и движение в этот час было напряженным. Но "роллс-ройс" спокойно двигался вперед с немалой скоростью, и я знала, что, несмотря на дождь, который теперь превратился в ливень, мы приедем в "Клеридж" через час или около того.
Позже, тем же вечером, после того как я позвонила Дженни в Нью-Йорк, распаковалась, приняла душ, снова сделала макияж и переоделась, Эндрю повел меня обедать в "Коннот Отель".
- По сентиментальным причинам, дорогая Мэл, - сказал он, когда мы шли из "Клериджа" в другую гостиницу" расположенную на Карлос-Плейс.
Было по-прежнему холодно и сыро, но сильный ливень давно уже прекратился, и я была рада немного подышать воздухом после перелета в душном салоне самолета. В любом случае, я любила ходить пешком по Лондону, особенно в районе Майфер в околообеденное время.
Движение транспорта становилось гораздо менее напряженным, и на улицах было меньше народа; в действительности они были почти пустыми в это время дня. Есть что-то очаровательное в этой старой красивой части Лондона. На некоторых улицах Майфера дома все еще жилые, хотя часть элегантных особняков в георгианском стиле заняты под офисы; но, независимо от этого, Майфер имеет для меня особый смысл и хранит в себе множество дорогих воспоминаний о том времени, когда Эндрю ухаживал за мной.
Как только мы сели за наш столик в ресторане "Кон-нота", Эндрю заказал бокал белого вина для меня и очень сухой мартини для себя. Пока мы ждали, когда принесут вино, он начал рассказывать о лондонском отделении "Блоу, Эймса, Бреддока и Заскинда" даже без какой бы то ни было просьбы с моей стороны.
- Я думаю, что довольно скоро покончу здесь с делами, - объяснил он, наклонившись ко мне через стол и пристально глядя на меня. - Здесь такая неразбериха, как я тебе вроде бы уже говорил по телефону. Последние несколько лет руководства здесь никуда не годится. Зять Джо Бреддока не может отличить свою задницу от локтя, и нам с Джеком Андервудом приходится вертеться, чтобы удержать лондонское отделение на плаву.
Я слушала с недоверием. Это предприятие всегда было очень выгодно в финансовом отношении. По-видимому, до недавнего времени. Пораженная, я воскликнула:
- Ты хочешь сказать, что вам, возможно, придется закрыть лондонское отделение?
Он энергично закивал головой:
- Да, безусловно, я буду вынужден. Малколм Стенли - один из величайших дураков, которых я когда-либо встречал. Я не знаю, что случилось с Джо? Доверить управление ему европейскими делами фирмы - это больше, чем простая глупость, это преступление. И это затрагивает все европейские дела, не только лондонское отделение, поскольку большинство наших французских, немецких и континентальных дел затевается и управляется отсюда.
- Да это самый настоящий непотизм, - согласилась я. - Вот почему Малколм занимает эту должность. - Потом спросила: - Но что конкретно такого он сделал, Эндрю?
- Он устроил чертовскую неразбериху, это совершенно точно, - пробормотал Эндрю, замолчав, как только официант подошел к столику, неся напитки.
После того, как мы чокнулись бокалами, Эндрю продолжал:
- Недостаток Малколма Стенли заключается в том, что он не смог найти общего языка со своим персоналом. Одним словом, он не может им управлять, и, по моему мнению, это из-за того, что он натравливает своих сотрудников друг на друга. Во всяком случае, моральное состояние коллектива ужасающее, и все его ненавидят. Кроме того, он жуткий крохобор и все время старается сэкономить деньги, причем самыми дурацкими путями. Например, он нанимает не слишком талантливых исполнителей, вместо того чтобы найти лучших и способнейших. В результате мы теряем на многих проектах, которые мы делаем для наших клиентов, потому что качество исполнения посредственное. - Эндрю покачал головой. - Он допустил множество ошибочных действий на самых различных уровнях.
- Но что можно с этим поделать? В конце концов, Малколм Стенли женат на дочери Джо, Эллен, а ей нравится жить в Лондоне. Поэтому я готова держать пари, что Джо не переведет или не уволит ее мужа, как я понимаю.
Эндрю задумался и молча потягивал свой мартини.
Наконец он произнес:
- Да, я тоже не думаю, чтобы Джо что-нибудь такое сделал с Малколмом, поэтому Джеку и мне придется устроить так, чтобы мерзавец стал безвредным, а для этого надо лишить его власти.
- И как же вы планируете это сделать? - Я вопросительно подняла брови.
- Назначим кого-нибудь еще управляющим лондонским отделением, добьемся этого прямым путем.
- Но Джо может с этим не согласиться. И Малколм, бесспорно, тоже, - вставила я.
Эндрю понимающе улыбнулся:
- Джо согласится с некоторыми вещами, Мэл. Джек, Харви и я говорили с ним недавно об уходе на пенсию, и не абстрактно, и поэтому он согласится на наше предложение, для того чтобы самому остаться в агентстве. Он боится самой мысли об уходе от дел, как ты понимаешь.
Я кивнула, но промолчала. По моему мнению, Джо Бреддок почти впал в детство и давно уже должен был уйти от дел.
Эндрю продолжал:
- Конечно, ты права в том, что Джо не понравится, если его зятя лишат места и переведут куда-нибудь. Не понравится это и самому Малколму Великому. Он будет бороться до последнего, в этом нет ни малейшего сомнения, если мы скажем ему, что хотим, чтобы он ушел. Но мы не собираемся это делать. Вместо этого мы надеемся протолкнуть его наверх, дать ему какой-нибудь фантастический титул. - Эндрю сделал театральную паузу, а затем закончил: - И мы свяжем ему руки, если понадобится, наденем на него наручники. - Он заговорщицки усмехнулся. - Это откроет дорогу для нового опытного профессионала, который вытащит компанию из болота, поставит ее на прежние рельсы и поведет к финансовому благополучию. Мы надеемся.
- Ты имеешь в виду кого-нибудь конкретно? - удивилась я вслух.
- Джек и Харви хотели, чтобы я занял этот пост. Однако я сказал: "Благодарю вас, нет". Честно говоря, Мэл, я не хочу, чтобы вы снимались с насиженного места, забирать детей из Тринити и переезжать в Лондон на пару лет. А именно это последует в случае моего назначения. Понадобится два, а может быть, и три года, чтобы осуществить всю эту операцию.
- Ох, - сказала я, глядя на него. - Но я ничего не имела бы против того, чтобы пожить в Лондоне два или три года. На самом деле, Эндрю, ничего против. Если вы еще никого не наняли, почему бы тебе, в конце концов, не согласиться на этот пост?
Он покачал головой:
- Невозможно, Мэл, это не для меня - подчищать за кем-нибудь его огрехи. Кроме того, на Харви, Джеке и мне держится все в Нью-Йорке. Я хочу продолжать этим заниматься, для меня это очень важно. - Сузив яркие голубые глаза, он сказал тихо: - О, черт подери, дорогая, ты разочарована?
- Да нет, - возразила я, хотя он совершенно точно угадал мои мысли.
- Я знаю тебя, Мэллори Кесуик, - сказал мой муж очень спокойно. - И я думаю, что ты разочарована… самую малость.
- Ну, да, - призналась я. Затем ободряюще улыбнулась ему. - Но в данном случае это неважно. Это твое решение. В конце концов, это твоя карьера, и больше всего это затрагивает именно тебя. Что бы ты ни решил о том, где работать, оставаться в агентстве в Нью-Йорке или в другой стране, для меня все будет хорошо. Я тебе обещаю.
- Спасибо за это. Я просто не хочу жить в Англии, - ответил он. - Ты ведь это давно знаешь. Я люблю Манхэттен, и мне нравится работать на Мэдисон-авеню. Ритм города волнует меня и вселяет в меня силы, а я люблю свою работу. Но, кроме того, мне бы не хватало "Индейских лужаек", так же как и тебе.
- Это верно, я бы по ним скучала. Так кого вы наняли? Или вы еще никого не нашли?
- Джека Андервуда. Он собирается переезжать сюда и брать дело в свои руки. На самом деле, он прилетает в следующую среду, чтобы мы смогли все обсудить вместе до моего отъезда. И на следующей неделе он примет управление британским отделением компании. Для него это будет переезд навсегда. По меньшей мере, на несколько лет. Мне его будет не хватать.
- Таким образом, вы с Харви должны будете управляться вдвоем в Нью-Йорке?
- Да. И это нам подходит. И мы верим, что нам удастся вернуть агентству его прежнее положение. Хотя мы и сдали некоторые свои позиции, в определенных областях рекламы мы еще очень сильны; у нас есть заслуги и очень лояльные старые клиенты.
Протянув руку, я взяла его ладонь, лежавшую на столе.
- Я давно не видела тебя таким усталым, родной. Наверное, здесь тебе несладко пришлось. Намного труднее, чем ты мне об этом говорил.