Внезапно я увидела двух мальчиков, устроивших борьбу на лужайке перед автобусной линией. Они обхватили друг друга за талии, но один вскоре вывернулся и захватил второго, из-за чего рубашка того задралась до ребер, и я могла различить движения мускулов его напряженной голой груди. Я поднесла губы поближе к окну, чувствуя, как усиливается тепло солнца через стекло. Разве слишком невероятно, что в порыве боевой страсти они останутся совсем без рубашек? Мой разум начал рисовать картины, в которых они были не на траве школьного двора, а на пыльной арене римского Колизея, борющиеся насмерть, чтобы я затем могла совокупиться с победителем.
"Я все-таки сомневаюсь, что они правда любили друг друга. То есть, они были едва знакомы, правильно?"
"Возможно и так, Тревор". У меня возникло сиюминутное желание предложить Тревору сыграть в подражание, глядя на тех мальчиков и повторяя за ними. Если я наброшусь на него и обхвачу за талию, - смогу ли я остановиться и не пойти дальше, почувствовав как он сожмется с нервным хихиканьем?
В считанные секунды драка снаружи превратилась из шутливой в серьезную: двое, сцепившись, уже катались по траве. Мальчик сверху пытался прижать руки второго к земле, а дети из автобуса неподалеку повысовывались из окон и подбадривали их. Я должна была оказаться в центре этой драки, чтобы иметь возможность прикоснуться к горячей влажной коже руки верхнего мальчика, когда я буду оттаскивать его в притворной попытке остановить потасовку; почувствовать едкий мускусный запах гормонов. А возможно, будет и еще что-то, - все что угодно могло произойти: меня могли увлечь за собой в кучу, и я окажусь зажатой между их извивающимися торсами, моя одежда может разорваться в бою.
"Двое ребят там ведут себя как идиоты", - сказала я, протягивая руку за своей сумочкой. Я поспешила к двери и Тревор, торопясь, последовал за мной.
"Эй", крикнула я им как можно громче, но вместе с тем так, чтобы это звучало доброжелательно. Верхний мальчик посмотрел вверх, и тот, что был внизу, воспользовался его секундным замешательством, сделав выпад и захватив противника за шею. "Ну все, ребята, хватит уже". - Я подбежала и схватила душителя за обе руки, мои пальцы ухватились за мокрые подмышки его футболки.
Я ждала, что они утянут меня в мешанину их переплетенных рук и ног и продолжат борьбу, но вместо этого сидевший сверху мальчик немедленно встал и попятился, потирая шею. Может быть, он испугался того, что его исключат. "Мы дрались понарошку", - объяснил он, переводя дыхание. Его приятель тоже встал, слишком скоро вывернувшись из моих рук. Нет! Мне хотелось зашипеть на них: не прекращайте трогать друг друга! Когда стало окончательно понятно, что никакого физического контакта между любым из нас не будет, мое разочарование стало настолько сильным, что почва стала уходить у меня из под ног. Я присела на траву, чтобы отдышаться.
"Да", - подтвердил второй мальчик. Его голос был немного ниже. - "Мы просто так". Возникла напряженная пауза, я закрыла глаза и взялась за лоб. Ощущение от их взглядов, обращенных на меня сверху-вниз было таким сильным, что я ощущала их также отчетливо, как солнечное тепло на шее. "Вы в порядке?"
Я кивнула. У меня не сразу получилось встать. Я с тоской посмотрела на их фигуры, сожалея, что мне не пришлось оказаться между ними в то время, как они катались по траве; острый подбородок верхнего мальчика мог бы больно впиться в мое плечо, руки другого могли бы скользнуть по моему заду, когда он лихорадочно искал бы опору для того, чтобы освободиться. "Понятно", - сказала я, кладя руку на покрасневший участок открытой шеи второго мальчика. Воротничок его футболки растянулся. Моя рука проскользила по его коже несколько дюймов, пока не нашла достаточно влаги, чтобы потом я могла успеть попробовать ее на вкус, прежде чем ветер осушит пальцы. "Теперь идите, пока вас не увидел замдиректора".
"Да, мэм", - ответили они в унисон, сгребли свои сумки и побежали, перейдя на шаг только когда достигли автобусов. Я повернулась и обнаружила Тревора все на том же месте в паре шагов от меня. Из-за своей черной футболки и джинсовых шорт он обильно потел.
"Идиоты", - произнес он, одаривая меня понимающей улыбкой. Я прищурилась, пристально оглядывая его. Его щеки стали розовыми от жары, а с волос чуть ли не капало. У меня был шанс на трехсторонний поединок, но этого не произошло, так возможно ли, что вселенная теперь дарит мне Тревора в качестве утешительного приза? Ему, конечно, было очень жарко в этой одежде, и сбросить ее было бы божественным избавлением.
Но я тут же напомнила себе обо всех опасностях, которые он представляет. Пот, глянцем покрывающий его тело, на самом деле был ядом. "Увидимся завтра, Тревор". - Я бросила ему небрежную улыбку и, повернувшись, зашагала к стоянке. Но мои слова не получились полностью небрежными. Мне показалось, что я по-настоящему хочу, чтобы он пошел следом, и я бы обрадовалась, если бы он увязался за мной и мы бы сели в машину вместе.
"Я видел в телепередаче… то есть это было по телевизору, но это было на самом деле… там детям запретили видеться родители девочки, и она со своим парнем убила своего отца и мать". - Тревор почти шептал, пытаясь придать истории таинственный оттенок.
"Влечение создает сильные чувства", - пробормотала я. - "Они подчиняют себе разум".
"Дааа…" - согласился он. - "Я понял: это как решающий момент в игре, верно?"
"Мы можем обсудить одну из этих тем на занятиях". Когда мы достигли желтой линии, обозначавшей край преподавательской стоянки, я заметила замдиректора Розена, идущего вдоль вереницы автобусов со своей карманной рацией. Я не могла посадить Тревора в свою машину на глазах у других учителей, независимо от того, как сильно бы я хотела посмотреть, что из этого получится. Он был как щенок, которому нужен невидимый забор, показывающий где находится граница его двора.
"Последний вопрос", - улыбнулся он. - "Ромео и Джульетта - ваша любимая пьеса Шекспира?"
Я засмеялась, и вышло громче, чем я хотела. Я оглянулась в сторону уходящих преподавателей - не смотрит ли кто-то из них на нас, но, кажется, никто не обратил внимания. "Нет. Моя любимая - Гамлет. Она самая реалистичная".
Его рука смахнула насекомое, прилетевшее на соль и воду, заливающие его лицо. Будь мы одни, я быть может, предложила бы вытереть его пот моими волосами. С одной стороны, Тревор и правда был очень привлекательным, но я должна была противостоять ему, этот плод висел слишком низко. С гулким ревом автобусы начали проезжать мимо. Я провожала их взглядом, как будто следя за передвигаемыми наперстками; все они выглядели одинаково, но мой приз был только в одном. В каком из них был Джек?
"Разве "Гамлет" не начинается с призрака? Как он может быть самым реалистичным?" - Тревор не замолкал. Мне отчаянно захотелось протянуть руку и приложить к его губам палец. Интересно, что он сделает - просто замолчит? Или его губы слегка приоткроются, так чтобы мой палец проскользнул между его зубов и достиг языка?
"Потому что все ведут себя лицемерно", - сказала я. "А потом они все умирают", - Тревор продолжал говорить, хотя его слова потонули в шуме проезжающих автобусов. Мои глаза переключались то на его рот, то на удаляющиеся выхлопы, которые оставлял каждый отъезжающий автобус. Клубы дыма вдали собирались вместе в одну черную тучу, из которой, как я надеялась, словно по волшебству, мог показаться Джек.
Приходилось признать, что Тревор полностью не подходит для моих целей. Но рев моторов проезжающих автобусов заставил меня почувствовать, что я и Тревор сейчас вместе в одной опасной ситуации, и нуждаемся друг в друге, чтобы выжить. Я была впечатлена, как его губам удавалось оставаться девственно розовыми, как внутренние ткани, несмотря на окруживший нас черный смог. На ветру я почувствовала, что между ног у меня увлажняется. Тревор глядел на меня с кривой ухмылкой; от этого казалось, что он читает мои мысли. Возможно, мы посылаем друг другу химические сигналы. Его растущее тело, конечно, почуяло мой влажный запах катализатора жизненного опыта, что может подтолкнуть его перейти от теории к практике.
"До свиданья, Тревор", - прошептала я. Я почувствовала, как слезы сдавливают мою грудь. Было трудно отказываться от бесспорного удовольствия. Как просто было бы постоять здесь еще и поговорить с ним немного дольше, дождаться пока парковка опустеет и предложить подвезти его. Он бы сел в машину, немного смущенный, чересчур поджав ноги, чтобы не касаться нежной горячей кожи сиденья. Через пару кварталов мы бы уже были на главной дороге, ведущей из города. Спустя десять минут мы бы выехали за его пределы, оставшись в окружении незастроенных пространств травы и земли, огороженной для будущих пригородов. Тогда бы я приглушила радио и сказала ему снимать шорты, подчеркнув, что я говорю серьезно. У первого же знака стоянки я бы наказала ему произнести мое имя, если он увидит приближающуюся с любой стороны машину. Затем я снова включу радио и наклонюсь к нему между коленей, заполняя мой рот частью его, до тех пор пока прежде неуверенные пальцы не начнут расчесывать мои волосы, и сначала тихий, потом более громкий и испуганный голос не позовет: "Миссис Прайс, я вижу машину".
"Миссис Прайс?" Тревор вытащил свой мобильный телефон и показывал мне на экране что-то, чего я не могла видеть из-за яркого дневного света. Я представила, что он показал мне фото своего возбужденного члена с приложенной линейкой и улыбнулась ему, преисполненная благодарности.
"До завтра, Тревор". - Я повернулась к машине и больше не оборачивалась. Неистовство похоти было как капельница в моих венах. Я чувствовала, как оно начинает распространяться внутри меня. Это было похоже на беспомощное осознание того, что кто-то подсунул тебе наркотик. Я попыталась дать этому чувству освобождение, стуча каблуками по асфальту так сильно, как только могла. У меня было ощущение, что я сорву дверь с моей машины, если буду неосторожной. Сев внутрь, я наскоро закрутила волосы в узел, и прижалась шеей к обжигающе горячей спинке сиденья. Дрожащей рукой я дотянулась до зеркала заднего вида и настроила его прямо на свое лицо. "Сейчас ты приедешь домой и затянешься маленькой дозой кокаина, что лежит в банке из под Altoids в ящике с пижамами. Потом ты будешь машинально трахать своего мужа, пока твое отверстие не превратится в зияющую рану. Ты будешь настолько агрессивной, что он испугается, и его страх будет удерживать тебя от того, чтобы окончательно отринуть его. Ты будешь поддерживать горение этой докучливой искры столько, сколько нужно, ради того, чтобы приобрести немного больше времени с Джеком. Джеку нужно узнать тебя, прежде чем он сможет доверять тебе. Джеку нужно доверять тебе, прежде чем ты сможешь доверять ему. Тебе нужно доверять ему, прежде чем ты сможешь трахнуть его. Конец".
"Эй, эй, Селеста!"
Я подпрыгнула на своем сиденье; свиноподобный кулак Джанет неожиданно снова забарабанил по моему окну. Услышала ли она то, что я только что сказала? Я быстро завела машину и опустила окно. Она просовывала свою голову внутрь до тех пор, пока ее гоблинская шея не оказалась над гильотиной оконного стекла. Несколько раз втянув ртом воздух, она начала рыскать глазами по салону, оценивая интерьер. "Эта штуковина в отличном состоянии", - пропела она. Я заметила, что под прямыми солнечными лучами Джанет немедленно начала терять контроль над основными функциональными системами своего организма. Ее рот теперь непроизвольно приоткрылся и отвисал вниз. Казалось, что ее только что подстрелили в спину.
"Ну я не знаю, мой фургон не заводится. Я должна была это предвидеть. Говорят, беда не приходит одна".
Вместо того, чтобы спросить о прочих несчастьях, посланных ей Вселенной (внешний вид и характер?), я решила сократить общение. "Что тебе нужно, Джанет?"
"Трипл-Эй потратят час только на то, чтобы вытащить свои головы из задниц. Подвезешь меня? Я позвоню из дома, чтобы его отбуксировали. Из своей гостиной, в которой есть кондиционер. Не могу даже думать об этом, пока не доберусь до кондиционера". Наши лица почти соприкасались, однако ей удавалось смотреть мимо меня, избегая зрительного контакта. У нее катаракта? Я восхитилась ею, как существом в целом: несмотря на то, что каждая ее часть имела свои индивидуальные дефекты, она все еще была здесь и функционировала.
"Конечно, садись". - Я протянула руку и осторожно раскрыла свою спортивную сумку, пытаясь вытащить полотенце и не выронить фаллоимитатор. Позволь, я подложу это, чтобы сиденье не обжигало.
Я почувствовала как машина зловеще просела, когда она передала ей свой вес. Ее стремящиеся к брюху буфера нависали прямо над рычагом переключения передач. Когда мы поехали, каждый раз, когда мне нужно было переключить на третью, моя рука задевала край ее живота. "Извини", - пробормотала я. Джанет пожала плечами.
"Я даже не чувствую эту часть тела", - сказала она.
* * *
Хотя тяга Форда к соответствию гендерных ролей и означала, что он терпеть не может курящих женщин ("Нет ничего более мужеподобного чем пыхтеть дымом. Это занятие для мужчин и выхлопных труб"), после секса он был согласен с чем угодно. А если он прикасался ко мне в течение длительного времени, мне приходилась опустошить добрую половину пачки, чтобы успокоиться.
Он весело шлепнул меня и удовлетворенно подмигнул. Когда я заметила, что он не снял свое кольцо, я взяла вторую сигарету и закурила сразу две. Было время, когда в колледже я дала себе обещание, что никогда не буду заниматься сексом с мужчинами, носящими кольца. У Форда была куча драгоценностей, оставшихся со школы, колледжа, братства, полицейской академии. Это была взрослая форма дешевого бахвальства, и я ненавидела это. "Детка, я знаю, что тебя бесит иногда, когда я его не снимаю", - произнес он. - "Но когда ты это делаешь, черт возьми…"
"Знаю", - сказала я с отсутствующим выражением. Меня охватило чувство, будто мы избили друг друга. У меня получилось, хоть и на несколько часов, вытеснить наружу злобные желания внутри меня. "Когда я говорю "нет", я только пытаюсь тебя защитить. Тебе нужна передышка чтобы восстановить силы". Я выпустила долгую струю дыма в потолок, вспоминая невесомый блеск на губах Тревора. Я должна быть с ним жестче, хватит его поощрять. Нельзя позволить себе снова поддаться соблазну, подобно тому, как сегодня. Тогда, на парковке, у меня возникло чувство, что он меня преследует. И если он это делает, он может разносить разные слухи. Он может использовать все это для давления и шантажа. Многие ученики, которые бегали за мной, были не тем, что мне надо. Тот, кто мне нужен, и кого я отчаянно надеюсь встретить - это Джек, за ним я готова бегать сколько угодно. Тот, кто даже если и убегает, будет постепенно сбавлять темп и позволит мне его поймать.
ГЛАВА 4
К тому моменту, когда осень вошла в отворенные двери сентября, внутри меня, кажется, расплодился вирус. Каждая эрогенная точка на моем теле воспалилась и болела. Между уроками я часто убегала в учительский туалет, чтобы, опираясь одной ногой на сиденье унитаза, запустить палец в пылающую боль между ног. Благодаря Ромео и Джульетте, в классе теперь можно было свободно разговаривать о сексе и, сидя за своим столом, я часто терла гениталии, и от совершаемых фрикций едва сдерживалась, чтобы не застонать. Большинство детей, опьяненные свободой говорить на эту тему открыто, охотно участвовали в обсуждении. Марисса, например, была в этом деле заводилой. Ее зубы постоянно были окрашены в различные оттенки омбре из-за красного фруктового пунша, и всякий раз, когда она придумывала, что сказать, она привставала со стула, сидя на одной ноге и размахивая рукой с отчаянием выжившего в авиакатастрофе и увидевшего спасательный вертолет.
"Я думаю, что если бы они никогда… ну, вы понимаете… не делали это…" - Она замолчала, ликующе улыбаясь, когда класс зашелся хихиканьем. Марисса была подстрекателем, причем нахальным. Если когда-то Джек станет ее целью, то она будет способна преследовать его неустанно, я была в этом уверена.
"Занимались сексом, ты имеешь в виду", - дополнила я. Хихиканье усилилось.
"Точно. Я считаю, что если бы они не занимались сексом, они бы не убили друг друга, и все такое. Я смотрела передачу о том, что секс может, вызывать всякие штуки в мозгу и сводить с ума".
"Интересно". - Я оглядела аудиторию. Большинство учеников шепотом обменивались друг с другом менее приемлемыми для учительских ушей предположениями об озвученном тезисе. - "А что думает народ? Секс сводит вас с ума?"
Парочка лидеров-спортсменов немедленно поспешила заявить о богатом личном опыте. "Безусловно", - раздался низкий голос Дэнни с задней парты. Его мясистое лицо искривляла грубая усмешка.
"Не знаю", - сказал еще один игрок футбольной сборной. Признаюсь, я не сильно утруждалась тем, чтобы запоминать их имена или отличать одного от другого. Они были слишком физически развиты, чтобы быть для меня привлекательными: их всплеск взросления был позади, мышцы уже обрели оформленные мужские очертания. "Я полагаю, что, напротив, отсутствие секса сводит тебя с ума". Гам искусственного недоверия пронесся по классу. Тут раздался звонок и тревожное гудение мгновенно сменилось шумными выкриками.
Когда Джек проходил мимо меня к двери, его лицо заливала краска, а сам он застенчиво опустил глаза на свои ботинки. Я встала и позвала его по имени так тихо, что он мог бы не услышать меня, или сделать вид, что не услышал. Но он повернулся. Я поманила его к себе, тепло глядя ему в глаза, но ничего не говоря, пока последний ученик не закрыл за собой дверь.
Я заговорила вполголоса, сопровождая каждое слово преувеличенными движениями губ. "Ты очень тихо ведешь себя в классе, Джек Патрик". - Я широко улыбнулась, показывая, что это не критика.
Он почесал затылок и улыбнулся, а его лицо стало еще краснее. Может быть, он смотрит вниз потому, что жар на щеках смущает его? Я протянула руку и указательным пальцем подняла его голову, взявшись за ямку в нижней части его подбородка. Теперь его глаза смотрели прямо на меня. На каблуках я была выше: макушка его светлых волос доставала мне до уровня рта. "Вот так", - прошептала я почти беззвучно, стараясь выдыхать слова. - "Так лучше, не правда ли? Ну так скажи мне теперь, Джек, раз ты ничего не говорил на уроке и оставил меня домысливать о том, что творится у тебя в голове. Как ты считаешь, что больше сводит с ума - иметь секс, или не иметь его?"
Его глаза расширились; казалось, его мозг отказывается верить в то что я действительно задаю ему этот вопрос. Он нервно засмеялся и покачал головой, снова опуская ее.