Если катались по всем окрестным деревням, то, въехав в деревни, первым делом направлялись к шестам или горушкам, причем принимавшие участие в катании молодожены обязательно должны были скатиться с горушки или по шестам в каждой деревне (дд. Зарубинская, Лубягино, Белянкино).
Вот что писал о масленичных катаниях в Вологодском уезде С.В.Максимов, "Делаются десятки верст, чтобы попасть на так называемые "съездки", то есть грандиозные катания, устраиваемые в каком-нибудь торговом селе. До какой степени бывают велики эти "съездки", можно судить по тому, что, например, в с. Куденском лошадей на кругу бывает от 600 до 800. Еще с утра из всех окрестных деревень съезжается сюда одна молодежь и останавливается или у родных или в тех домах, где есть "игровые" и знакомые девушки. А часам к трем пополудни начинается катанье. Катают всего охотнее молодых девушек, причем девушки, если их катает кучер из чужой деревни, должны напоить его допьяна и угощать гостинцами. Много катаются и бабы, которые из желания похватать подвертывают сзади шубы, чтобы показать дорогой мех и никогда не надевают перчаток, чтобы все видели, сколько у них колец.
Но больше всех катаются "новожены", то есть молодые супруги, обвенчавшиеся в предшествовавший мясоед, так как обычай налагает на них как бы обязанность выезжать в люди и отдавать визита всем, кто пировал у них на свадьбе".
Эти собрания носили и другие названия. Так, в Семенцовской вол. в конце прошлого века по утрам от среды до воскресенья включительно ездили кататься на лошадях на карбище. "Для карбища выбирается деревня с широкими улицами, куда со всей округи сбираются молодцы, и девицы, "новожени", разряженные в пух и прах, в само лучшее платье".
В д. Макарове (Кирил.) масленичное катание на санях в другую деревню называлось катанием на горушке. Это название становится понятным, если учесть, что в некоторых местах на масленой неделе собирались на горку, где веселились и пели долгие песни (д. Клеменево). По многим свидетельствам, ледяная горка для катания на санях нередко становилась центром гулянья на масленицу.
Катание молодоженов сопровождалось особенным ритуалом и было связано с их гощением у родителей невесты. Вот как, например, это происходило в д. Покровская Пунемской вол.
"На масленой неделе в среду тесть сам едет за зятем молодым. Его всегда угощают у зятя допьяна. В этот же день тесть везет молодых к себе в гости. Угощают все вpeмя как можно лучше. Теща всегда угощает с поклонами. В пятницу, субботу и воскресенье молодые с братом жены за кучера едут кататься. За три дня надо проехаться по всей волости. В каждой деревне лошадь захватывают и молодых не пускают, пока они не выйдут из саней.
Молодая кланяется на вое четыре стороны, затем дважды - мужу, снимает с него шапку и целует его. Затем надевает ему шапку, опять кланяется два раза мужу, на вое четыре стороны и говорит: "Не осудите, люди добрые!" После этого молодые вновь садятся в сани и уезжают.
В-понедельник утром топят баню. Перед обедом молодые идут в баню, обедают, и затем их на своей лошади отвозят домой. В следующие годы приезжают уже в четверг, пятницу, наконец, в субботу. Так возят лет семь".
Иногда церемония представления молодой пары принимала откровенно шуточный характер. Так, в Вожегодском р-не существовал обычай "трясти порох". Во время катания или гуляния по улице какой-нибудь шутник подскакивал к мужу и сдергивал с него шапку со словами: "Порох на губе, Анна (имя жены) не любит!" Жена должна была выкупить шапку и поклоняться всему народу, мужу и поцеловать его. "Хоть и там молодые ли, старые ли, как муж да жена видят, што оба тут, а итъ много собиралось, публика большая, дак вот с ево шапку снимут, да там: "Порох на губе, Анна не любит!" Жена своя дак што не любит, так вот, порох это трясли. Это дак баб скопицце да всех дак вот иново дак закупят все этот порох. Так всё и глядили, што у ково можно порох… Молодожёны дак те уш тут, те рядом стояли, тех прошче, а вот старых дак, поташчат, схватят да потщчат" (д. Огибаловская).
"Молодица кланяецця да кланяецця, да до тово доцелует, тот (муж) ешшо супротивуецце, не даваецце целовать-то. Дак ешшо тут смеху-то, раза три да и больше он зазнаваецця. А она кланяецця да кланяецця кругом, да всем да, опетъ, он голову подынет. Он гнёт голову, не достанешь. "Поломайсе, поломайсе, поломайсе, Иван! Пусть она покланяецци-то!" Всем покланяецци-то, да потом ему ешшо кланецци" (д. Песок).
Наиболее дальновидные молодые жены сами снимали шапки о мужей и прятали их.
В Сямженском районе молодых могли и по снегу "покатать"…"У нас была мода: в масленицу катались на лошадях, по два дня вдоль по деревне. Вот бы я только сево году вышла замуж зимой, мою лошадь останавливают, как мы йидем со своим мужом. Ну вот. Мужика валят (уш не отбивались, раз мода такая, обыцяй, дак!), мужика валят за землю, на снег, на дорогу, А меня к ему, на ево, и ногами-ти моими-ти ему на лице. Мужика-то и поволокут за ноги. Волокут, волокут. Как напостынет, дак возьмут да меня на низ перекатят. Вот и встают. От меня отряхиват, как встанем, а я ево. Толькё сама-то встанешь, дак поклонишься: "Спасибо, мужички!"
"Катание" сопровождалось пожеланиями: "На белых детонек, на кудреватых, да на хороших!" (д. Монастырская), "На кудреватых детей!" (д. Лукинская), "На многие лета я намного детей!" (д. Гридино).
В северной части Череповецкого уезда существовал еще один шуточный обычай. В первое воскресенье Великого поота или так называемое "хоровинное воскресенье" (от местного названия тещи - хорбвина) зятья ездили за тещами и везли их к себе в гости. В каждой из деревень, расположенных по пути, их встречали толпы подростков-мальчишек с грудами веников и начинали с криками хлестать венками; сидящих в санях и бросать в них снегом. "Конечно, - замечает автор, - некоторые проезжающие и не представляют вышеупомянутого родства, но мальчишки в каждой паре стараются видеть тещу и бьют немилосердно. Таков уж обычай. Взрослые же не останавливают их и стоят, посмеиваясь, около домов".
БОБРА КАТАТЬ или ВОЗИТЬ (В.-Уст., Кич. - Гор.), ПЕРВАЯ МАСЛЕНИЦА (д. Морилово), ЕЗДИТЬ БОБРОМ НА МОЛОДОМ (Кадн.). Еще одним видом чествования молодоженов, давно принявший шуточный характер, был обычай бобра катать. Обычно он совершался в последние дни масленицы, когда молодые гостили у родителей жены, - зять приезжал к теще "на блины", реже - на свадьбе.
Наиболее распространенная разновидность катания бобра построена на пародийных, шуточных элементах. В красиво убранные сани впрягались вместо лошадей сами катающие. В подражание лошадям, они били ногами ("копытами"), ржали. Нередко молодых сажали в сани насильно, вытащив их из дома или поймав их на улице. На таком шуточном экипаже молодых везли по всей деревне, сбрасывая их по пути в сугроб ("в сумёт" - д. Слизовица, "в снег вывалят не одино" - д. Бурлёво) или опуская на санях под угор: "Где больше гора, скатят, чтобы выкатать в снегу, для смеху" (д. Аксентьевский Починок). За катание молодые также расплачивались вином или пивом. Приведем несколько описаний этого обычая в деревнях Кич-Городецкого и Велико-Устюгского районов.
В д. Щекино на масленицу бобра катали замужние женщины и мужчины. "К тем, кто первый год живет (дочь или сын в гости приедут или из своей деревни) придут около обеда в избу. Их спрашивают: "Зачем пришли?" - "За молодыми!" - под руки их на улицу выведут, на санки посадят и по деревне катали, йод гору, в поле, в снег повалят. Потом обратно привезут. Их вином угощали, а они говорили: "Бобра пьем!"
"О масленице, ковда молодые приехали к отцю в гости, наряжались старухи да замужние женшчыны и к ним шли. К санкам колоколец навяжут, молодых выташшат на улицю, посадят на дровни да по деревне раза два прокатят, пока не выставят вина - бутывку или две. А нет, - так покатят с угора - куда хош катитися!" (д. Аистово). В таком случае молодые тащили сани домой на себе. Чтобы избежать позора, старались угощать, причем выставлял пиво обычно жених.
В Коштугской волости катание молодых устраивали обычно в Прощеное воскресенье на горке, с которой молодежь каталась на санях и возле которой в этот день устраивали пляски. Происходило это так.
"Мужичок из бойких, проведав, что на горке есть молодче, подбирает такую лошадку, чтобы гораздо не артачилась, и подгоняет к известному месту. Другие мужички тем временем уже ведут молодого к саням, приглашая сесть в них. Тот садится и ждет свою молодую подругу. Тут сани окружают бабы и молодые мужики, особенно первые. Бабы начинают посмеиваться, что у молодого, видно, жонка сбегала - один сидит, а иная бойкая бабенка сядет к нему в сани вместо жены. Смех кругом…
Молодуха же сначала стесняется идти к мужу (ее не ведут - она должна сама придти), но потом стыдливо подходит и просит усевшуюся к мужу бабу уступить ей место. Та ещё артачится, но мужички тут вступаются за молодуху - выпроваживают непрошенную с саней с приговорами: "Теби, старому чорту, с эдаким молодцом сидитъ!" - и садят молодую.
Теперь обступают молодых плотной стеной, берутся, кто за узду, кто за вожжи, кто зa оглобли, иной вскочит даже верхом на лошадь, иные пихают сани сзади; вое кричат, понукают лошадь: "Нно! Нно! Пошла ты! Э-э!" Старается, видимо, все вперед двинуть лошадь, а она, напротив, пятится. Оказывается, вся эта орава на словах только понукает лошадь идти вперед, а на деле все тащат назад.
"Што-то, робята, не ходко, нейдет!" - кричат сзади передовым. Передовые (как будто и на самом деле не ходко!) осматривают, нет ли препятствий под полозьям или в другом чем. Понятно, находят все ладно, а лошадь не идет. Тут приступают к молодым - верно от них задержка! Молодая смекает, в чем дело - начинает целовать мужа. "Пошло-о! Пошло, робята!" Причина задержки найдена и санки двигают вперед на куриный шаг, и опять остановка. Снова оханье, понуканье, крик, шум, смех кругом: всем весело, любо, - любо и молодым, хотя второй-то половине и стыдновато исполнять свою обязанность.
Вытомив изрядно молодых (возятся около получаса с каждой парой), отпускают лошадь под управлением кучера, который, прокатив по деревне, возвращается к тому же месту. Тут летят шапки с криком: "Ура! хороша!" (to есть пара молодых). Молодые благодарят, кланяются и даёт мужикам на водку, а женщинам - на пряники. То же проделывают далее с другой, третьей парой молодых. Прокатят всех, никого не обидят (это считается, кстати сказать, честью для молодых). Поздно вечером разбираются все: сначала едут друг к другу прощаться ("О Христе радоваться", - говорят), а потом - с миром по домам".
Иногда катание бобром связывалось со скатыванием с горы. Интересное описание из Кадниковокого уезда, относящееся к концу прошлого века, приводит П. Дилакторский.
"В неделю масленицы молодые ездят к отцу молодой на несколько дней. В это время исполняется и шуточный обычай, "ездить бобром на молодом". Для этого, когда молодой выйдет посмотреть на катающихся на шестах, знакомые односельчане притаскивают розвальни без оглобель, насильно садят в них молодого и затем, вскочив в розвальни в числе десяти человек, давя друг друга и молодого, скатываются на розвальнях под гору".
Устроителями катания, как видно из выше приведенных описаний, были соседи молодой - женатые мужчины (чаще) и женщины. В некоторых местах это право признавалось только за родней (дд. Давыдовская, Мякинницыно). Гораздо реже встречается, чтобы "молодые ребята тащили сани" (д. Сливовица).
КАТАНИЕ НА КОРЁЖКАХ. Устройство гор для катания (горушка, катушка, котище, светляк) начиналось еще за неделю до масленицы. Метали катушки парни и мужчины из специально заготовленных накануне масленицы бревен, из которых в деревне складывали небольшой сруб (городок, городец, клеть, вырец). Верх сруба покрывали настилом, с одной из сторон которого делали окат. В Велико-Устюгском и Кич-Городецком районах клали слеги "напокат", то есть устраивали скат из нескольких параллельных жердей или бревен; в других районах - Тотемском, Тарногоком, Вожегодском - на два массивных бревна, спущенных о краев городка, набивали поперечные крепления иди доски. Сверху окат забрасывали снегом и поливали водой. С другой стороны сруба делали лесенку (своз, трап) иногда насыпали снег и вытаптывали в нем ступеньки.
В д. Давыдовская катушку устраивали на берегу реки так, что скатывались потом на лед. Для этого на льду специально выгребали бег (д. Малиново). Катушка была многоярусной.
Там, где было много естественных гор, катание устраивали о них ("с грив катались"). Горкой могла служить и дорога, идущая под уклон. Иногда за несколько дней дорогу раскатывали так, что становилось невозможным по ней ехать. В больших селах вдоль котища устанавливали елки и развешивали фонари.
В отдельных деревнях Вожегодокого, Верховажского, Кичгородецкого, Никольского районов еще в 1920-е годы катались с гор на шкурах животных, охапках соломы, обмолоченных снопах или соломенных" ковриках.
К числу редких и архаических можно отнести и катание на "вицях суковатых", то есть на обрубках дерева о отходящими от него сучьями, за которые держались (д. Кармово). Близким родственником подобных примитивных саней были, видимо, известные практически повсеместно корёги или корёжки. В п. Чебсара, где их называли еще козликами и где на них катались только парни, корёжки представляли иа себя заостренную доску о плоским дном и поперечиной (лавкой), под которую от краев дна о наклоном назад шли две палки - ручки, длиной до 1,5 м. За них катавшиеся держались и втаскивали козлик на гору. Похожим сооружением бала седуля, с вертикально закрепленными ручками по сторонам (с. Аргуново).
Иногда корёжкой (или лодейкой - Кич. - Гор., лодком - Верхов.) называли также доску о закругленным носом, с небольшой скамеечкой или примороженной к верхней части деревянной чашкой для сидения, и приступочкой сзади, на которую вставал один из катающихся (дд. Гусиха, Крадихино, Мичино, Пахомово). В д. Захариха задние штыри, скрепленные вверху поперечиной, выдавались над скамеечкой примерно на I м. Опираясь на них, второй катающийся толкал корежку с горы. Эта разновидность называлась кооежкой о козлами.
Наиболее распространенным типом женских саней был лодок, лодушка, лодейка (иногда их называли также корёжкой). Простейшая ее конструкция известна и под названием ледянки. Она представляла из себя заостренную или овальную доску около 0,5 м длиной, иногда выдолбленную в виде корытца. Низ доски покрывался льдом (подливался или наводился), причем обычно предварительно днище смазывалось разведенным коровьим навозом, который после замерзания подравнивался и поливался сверху еще раз водой. Иногда лодку делали небольшую спинку или боковины (крылья).
В д. Подсосенье такой тип лодков (1–2 х 0,5–0,8 м) с наклонно закрепленными по бортам досками называли трублями. Простейший лодок было изготовить достаточно просто, простому на нем обычно катались дети и девушки.
Еще одной разновидностью саней был конёк, который в отличив от корёжки имел также продольную рейку, закрепленную на корпусе штырями и завершавшуюся округлой дощечкой - головой (дд. Рябьево, Курденга).
Для катания сразу нескольких человек были предназначены скамейки или подсанки (Кич. - Гор.) - довольно доски, у которых впереди были ручки, наподобие ножек скамейки, и сиденье ("едешь как на мотоцикле"). Скамейки делали и маленькие - на одного-двух человек. Катались на чунках или чёнках (=санках) или на дровешках, реже - на больших дровнях, предварительно вывернув у них оглобли. "На саночки подушку наколотит, кто побогаче" (д. Андроново).
Повсюду существовали свои, установленные местной традицией, сроки катания с гор для взрослых. Так, например, в Семенцовской вол. начинали "закатываться" со среды, в д. Роксома - со второго дня масленицы, в д. Кормакино - с пятницы, в с. Кипшенга катались с понедельника до пятницы. "В Семенцовской вол., - сообщает корреспондент Тенишевского бюро, - к этому времени подливают лодки, намазывая дно их коровьим навозом и заливая водой. Вечером в среду все деревенские от стара до мала взбираются на ближайшую гору и катаются на лодках, применяя к делу вою свою ловкость и остроумие, лишь бы вызвать смех в окружающей толпе".
Масленичная горка притягивала к себе всех жителей селения и была средоточием праздничной жизни деревни. Нередко даже пожилые люди принимали участие в общем веселье. Уже само сооружение горки сопровождалось шалостями и дурачеством молодежи, например, обливанием при возке воды в бочках. Часто использовали катание для своеобразного шуточного ухаживания за девушками. Парни "подлетали" к ним на козликах, сталкивались и отбивали лед со дна девичьих лодков, чтобы те плохо скользили (п. Чебоара). Иногда расшалившаяся молодежь валила кого-нибудь на гору и "ехало-поехало" - до десяти человек съезжало на нем вниз.
Хотя дети и подростки катались с естественных гор или с взвозов всю зиму, но и им было интереснее прокатиться на глазах веселой и нарядной толпы. Праздничная атмосфера катания подчеркивалась особым нарядом. В с. Вострое дети повязывали на голову вышитые полотенца так, чтобы свободные концы их развивались за спиной. Однако большинство среда катающихся составляли, конечно, парни и девушки, которые съезжали с горы то поодиночке на лодейках, отталкиваясь специальными палочками, то парами - на санках, то целой гурьбой - на коже или соломе. Причем пари сажали девушек на колени, а те обнимали их за шею. Впрочем, в некоторых деревнях было принято, чтобы парни садились на колени к девушкам.
Обычай предписывал, что обязательно должны прокатиться о горы молодожены ("те, кто в это Рождество женились"), причем, как правило, "по три масленицы катались" (д. Давыдовская).
Женщины и девушки катались о гор еще и потому, что, по поверью, если кто "скатится с горы удачно, то есть не упадет с корёжки и не уедет в сторону, то это считается за признак того, что у ней в этот год выростет лен длинный и прямой, вообще хороший". Катанию с горы придавался и магический смысл. "Надо покатацця, шобы лен довше вырос" (д. Побережье). В д. Дубровинская женщины стремились опередить друг друга и в Чистый понедельник скатиться с горы раньше всех, чтобы у них лен был самым лучшим в деревне. В д. Аксеновщина пожилые женщины скатывались с горы на чем-нибудь "шубном", с длинной шерстью - на кошулях или шубейках, приговаривая: "Шоб довгий лен вырос". В д. Подволочье считала, что у той, которая окатится с катушки, "масло будет копиться больше".
На заговенье или в Чистый понедельник, когда в деревнях прекращалось веселье и сжигалась масленица, заканчивалось и катание с гор. По свидетельству П.Дилакторского "в Кадниковском у. катание с гор на масленице заканчивается сожжением на берегу реки дегтярной бочки. Тут же разбивается об лед и корежки". В с. Никольское (Ник.) при сжигании масленицы в огонь бросали санки и коньки. Часто костры устраивали из тех же материалов, из которых была сложена горушка. В дд. Колотовщина, Чуров Починок катушку разваливали во время шуточного обряда собирания черепков (см. "Косточки собирать").