Мерседес сунула руку под вырез платья и изящным жестом, от которого половина мужчин в комнате затаили дыхание, вытащила несколько купюр. Боже правый! Жест означал, что представление началось. Даже понимая это, Гриир не смог удержаться и почувствовал первые звоночки пробуждающегося желания. Потом он понял: в действительности "мишенью" был не Джонас Брайд. Разве что Гриир сделает его мишенью лично для себя. Настоящей целью Мерседес выбрала мистера Рида. Она намеренно завлекала его с той самой минуты, как вошла в таверну. Найди того, кто готов завышать ставки в угоду самолюбию. Рид подозвал Джонаса Брайда и быстро условился с ним об игре. Мерседес поцеловала Гриира. Это означало, что ему нужно проиграть. Сначала немного уступи, чтобы соперник почувствовал себя уверенно. Они оба должны следовать этому правилу. Он – чтобы заманить Джонаса Брайда. Это было его испытанием на сегодняшний вечер. Этого ждала от него Мерседес. Решится ли он применить жульнические приемы хастлеров. Сможет ли выиграть, когда это необходимо?
– Брайд беспокоится по поводу ставки в нашей игре, – сказал Гриир, чувствуя, как вскипает его оскорбленная гордость. Он должен показать Мерседес, что умеет играть свою партию не хуже, чем она свою.
Гриир с добродушным видом проиграл первую партию. Мерседес передала деньги Риду и тряхнула темноволосой головкой.
– Продолжим? – игриво произнесла она, доставая из-за пазухи очередную порцию. У Рида едва не потекли слюни. Она снова поцеловала Гриира. Потом еще раз.
Рид стоял совсем близко к ней, когда она подавала сигнал выиграть. Гриир удвоил ставку с мистером Брайдом, который с радостью согласился, почуяв шанс легко заработать деньги. Он уже выиграл три партии подряд. Гриир провел серию ударов и выиграл, но осторожно, сделав разрыв минимальным. Ни к чему выставлять Брайда на посмешище. Рид наклонился к Мерседес, жадно прильнул к ее руке. Прежде чем отдать выигрыш, задержал взгляд на ее груди. "Это всего лишь игра, – напомнил себе Гриир, глядя, как деньги переходят из рук в руки. – Она просто играет с Ридом, вытягивая из него деньги. Но нравишься ей ты. Это твое ухо она ласкала в забытьи. Это тебя она целовала в Бошэме. Целовала по-настоящему. Ты поцеловал ее первым, и она ответила на твой поцелуй". Однако ему с трудом верилось в это теперь, когда Рид держал ее руку в своих руках, а его губы по-хозяйски приблизились к ее уху, будто утверждая свои права на нее. А этот самодовольный взгляд! Всякий раз, когда Гриир смотрел на них, он ощущал в нем тайное злорадство. Лучше совсем не смотреть на них. Когда рука Рида скользнула по ноге Мерседес, Гриир не смог прицелиться, как следует, и едва не промахнулся. Мерседес, смеясь, сунула руку Риду под жилетку. Гриир стиснул зубы и попытался сосредоточиться на игре. Он должен разбить пару и сделать позицию неудобной для Брайда. Так советовала Мерседес.
– Не промахнитесь, капитан, – крикнул Рид. – Мне бы очень не хотелось, чтобы пришлось успокаивать вашу даму, если вы снова проиграете.
Гриир поднял глаза. Разрази его гром! Мерседес сидела у того на коленях, ее губы шевелились у него над ухом. Все. К черту оборонительную стратегию. Надо опустошить этот стол, забрать свои деньги и свою женщину и убираться к чертовой матери. Он прицеливался раз за разом. Удары сыпались со скоростью пули. Он видел только стол, только шары. Пока не загнал в лузы все.
– По-моему, это самая быстрая партия, которую я когда-либо видел, – произнес кто-то в толпе.
Гриир не обращал внимания ни на что.
– Я хочу забирать свой выигрыш, Брайд.
– И не дадите мне шанса отыграться? – Брайд чувствовал себя разочарованным.
– Нет, – отрезал Гриир, хотя видел: его ответ не вызвал симпатии у толпы. Брайд лишился порядочной суммы. Гриир убрал деньги в карман. – Мерседес, мы уходим.
Мерседес неодобрительно посмотрела на него, но он не отступал. Не собирался оставаться и смотреть, как она флиртует с другим, особенно не зная точно, как далеко все это может зайти. Пора потребовать свое.
– А что, если она не хочет уходить, капитан? – насмешливо сказал Рид, к тому времени изрядно захмелевший.
– Эта леди пришла со мной. – Гриир расправил широкие плечи и размял ладони.
– Неужели? – Рид потянул Мерседес к себе, но она отреагировала мгновенно. Маленький кинжал, блеснув в ее руке, уперся в шею Рида.
– Да. – Ее глаза сверкнули, не оставляя сомнений в серьезности намека.
Рид отпустил ее. Она сделала несколько шагов назад, и Гриир почувствовал огромное облегчение от того, что она снова рядом. Рид отяжелел от выпитого эля, но его мозг лихорадочно заработал.
– Эй, послушайте. Так нечестно. Вы заставили меня поверить…
Он не успел закончить мысль, Мерседес перебила его:
– Точно. Я заставила вас поверить, а вы повелись. – Она спрятала кинжал в потайной карман корсажа и подмигнула Риду. – Последнее из правил хастлера заключается в том, чтобы вовремя уйти. Адье.
Гриир поморщился. Лучше бы она этого не говорила. Рид выпил не так много, чтобы не заметить оскорбления, но вполне достаточно, чтобы полезть в драку. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, на кого он направит свою ярость. И это не Мерседес. Рид бросился вперед. Гриир ждал его. Он поднял вверх руку, блокируя удар, и одновременно с этим кулаком другой руки нанес тому сокрушительный удар в челюсть, сбив его с ног. Вокруг раздались возмущенные возгласы. Ситуация становилась совсем скверной. Преследователи критически превосходили их численностью. Уйти просто так они уже не успевали. Чтобы хоть на время задержать преследователей, Гриир загородил выход парой лавок. Подтолкнул Мерседес вперед, крикнув: "Бегите!"
К несчастью, завсегдатаи таверны то ли соскучились, то ли, наоборот, возбудились, а возможно, и то и другое. Как бы то ни было, они с готовностью бросились в погоню. Грииру пришлось задержаться в дверях и пустить в ход кулаки, обеспечивая ей отступление. Но и после этого толпа бросилась за ними по улицам. Все время, пока они бежали, виляя темными закоулками, Гриир держал Мерседес за руку. Наконец, толпа отстала и прекратила погоню.
– Ох, оторвались! – Мерседес хватала ртом воздух, задыхаясь и смеясь. Она сложилась пополам, стараясь успокоить дыхание, волосы свесились вниз, лицо раскраснелось. Гриир подумал, что никогда не видел ничего более прелестного. Пока не опомнился. Казалось, он должен злиться на нее.
– Из-за вас нас чуть не убили, – задыхаясь, сказал он.
– Скорей, чуть не побили. – Мерседес засмеялась, отмахнувшись от его упрека.
– Вам легко говорить. Они же не вас собирались бить. – Гриир почувствовал, как гнев ослабевает. Чертовски трудно злиться на нее. Кроме того, он по-прежнему злился на Рида.
Мерседес прислонилась спиной к кирпичной стене соседнего дома. Ее дыхание постепенно восстанавливалось.
– Вы как-то странно на меня смотрите. – Она подняла руку к лицу. – Я испачкала щеку? Верно?
– Да. – Гриир обхватил ее одной рукой и наклонился к губам. Адреналин переполнял обоих, и по следовавший затем страстный поцелуй говорил сам за себя. Ты моя, ты мой!
Это был опасный поцелуй, как, впрочем, и все прочие. Но она не могла противиться, утонув в нем, страх преследования лишь добавил остроты. Они целовались и до этого, столь же страстно, неистово. Но сегодня этого показалось мало. Пока они бежали, Мерседес поняла, что хочет большего. Гриир тоже. Страсть и возбуждение барабанной дробью стучали в их телах. Его бедра прижались к ней, Мерседес ощутила силу, с которой в нем пульсировало желание. Он жадно впился в ее губы. Почему бы не позволить себе больше? Не отпраздновать этот момент? Подумать лишь о том, что происходит сейчас?
Мерседес протянула руку, нащупав сквозь брюки то, что делало его мужчиной, и стала крепко и настойчиво сжимать его, пока не почувствовала, как сквозь ткань слегка просочилась влага. Гриир застонал, впившись зубами в ее шею, от чего по ее телу пробежала волна боли и наслаждения. Его руки не находили покоя. Одна ладонь обхватила грудь Мерседес, заставив отвердеть сосок под атласом платья. Из ее горла вырвался стон, замерший у него на губах. Гриир покрывал ее поцелуями и ласками. Она не должна была позволять ему это. Мерседес не принадлежала ни одному мужчине и не видела смысла принадлежать этому. Ее ждало лишь разочарование. Но тело не желало подчиняться, жаждало познать всю полноту блаженства. Гриир стал бы несравненным любовником, а их страсть непревзойденной. Юбки задрались, вечерний воздух холодил разгоряченную плоть. Ноги обвили стройные бедра Гриира. Они находились на улице. В любой момент мимо мог кто-то пройти. Мысль о том, что ее могут застать с мужчиной, казалась порочной и притягательной. Она прежде не позволяла себе ничего подобного. Рука Гриира скользнула к ней под белье и, нащупав расщелину, принялась ласкать ее, высекая неукротимое пламя желания. Его дыхание стало частым и сбивчивым. Она торопливо расстегивала ему брюки.
– Давай же выпустим его. – Ее голос охрип от желания, пальцы пытались добраться до мужского естества. Ей это почти удалось. Почти! В этот момент она услышала ржание лошади и скрип колес. Они едва не попались. – Мой отец!
Мерседес резко одернула юбки и, оттолкнув Гриира, предоставила ему приводить себя в порядок, как раз когда экипаж Локхарта остановился в начале улицы под фонарем. Темная фигура проворно спрыгнула с места возницы.
– Я услышал, как в таверне поднялся шум, и подумал, не захотите ли вы прокатиться.
Отец непринужденно шагал вперед. Они действительнобыли не прочь прокатиться но, черт побери этого человека, он всегда появлялся в самый неподходящий момент. Сначала на ярмарке, теперь здесь. Как она сможет заполучить Гриира в свою постель? Мерседес совершенно точно знала, что хочет именно этого, невзирая на последствия.
Она ощущала его присутствие рядом с собой. Его теплая рука поддерживала ее спину, его тело излучало жар неудовлетворенности.
– Мы не закончили, – произнес ей на ухо низкий, гортанный голос.
– Конечно нет, – ответила Мерседес вполголоса. Никто ни при каких обстоятельствах не смог бы пройти мимо такого любовника.
– Я вам не помешал? – Локхарт ухмыльнулся. – Возможно, вы праздновали? Я слышал, сегодня вечером кто-то обчистил некоего мистера Рида и мистера Брайда. Предполагаю, это ваших рук дело. – Он добродушно подтолкнул Мерседес локтем. – Все толкуют о женщине в синем платье. Хорошая работа, моя дорогая.
В ином случае Мерседес обрадовалась бы его по хвале, но сегодня ее сознание было поглощено тем, как продлить то, что началось между ними в эти краткие мгновения. Гриир помог ей подняться в карету и сел следом. Отец предпочел остаться рядом с кучером, наслаждаясь тихим вечером. Но для них вечер был испорчен. То, что произошло на темной улочке, уже не вернуть. Момент безрассудства прошел, правда, чувства остались. Они должны дойти до конца. Теперь это лишь вопрос времени. Предрешенность несла в себе сладкую муку. Этим вечером они положили начало новой игре, игре в ожидание. Когда это произойдет? Где и как? Случится ли это так же быстро, резко и неистово, как сегодня? Или, наоборот, медленно и сладко, словно зарождающееся пламя, которому суждено постепенно разгореться, превратившись в огонь преисподней? Он способен и на то и на другое. Мерседес всматривалась в лицо Гриира, освещенное уличными фонарями. В его голубые глаза и твердую линию подбородка. Сегодня он дрался за нее, потом зацеловал до полусмерти. Все это вело к постели, и никак иначе. А что потом? Как долго ей удастся удерживать своего героя? Ладно, сегодня она не станет думать об этом. Сегодня у нее масса более приятных вещей, о которых можно помечтать. Например, как поведет себя Гриир в постели. Однако были и менее приятные вещи, вроде того, как убедить отца разрешить ей играть. Они подъезжали к Бату, где он хотел сделать более продолжительную остановку, а она ни на шаг не приблизилась к своей цели по сравнению с ситуаций в Брайтоне. Гриир пошарил под сиденьем и вытащил пледы. Один с улыбкой протянул Мерседес:
– Поспите, Леди в синем.
Она взяла плед.
– Сегодня вы вели себя как ревнивец.
Гриир кивнул, не пытаясь скрывать правду:
– Да, я ревновал. Мне не понравилось, как Рид распускает руки.
Мерседес нежно улыбнулась, разворачивая плед.
– Постарайтесь больше не ввязываться в драку. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы повредили руки перед турниром. Это ведь просто игра, Гриир. – Она положила голову на обитую мягкой тканью стенку кареты.
– Мне кажется, на моем плече вам будет удобнее, – послышался его низкий голос. Он не стал дожидаться ответа, возможно почувствовав, что не стоит заставлять ее соглашаться.
Вместо этого пересел на сиденье рядом с ней и, обняв ее одной рукой, притянул к себе. Она ощутила аромат сандалового мыла, смешавшийся с запахами пота и чистого льна, запах мужчины, который знал, как позаботиться о себе и о других. Мерседес знала мужчин. Страстные поцелуи и торопливые ласки были ей не внове. Но ощущение того, что ее опекают и лелеют, испытывала впервые. Она не ожидала, что сильный и страстный капитан способен к нежности. Погружаясь в сон, Мерседес услышала: "Вы не игрушка, Мерседес. По крайней мере, не для меня". Ее сердце дрогнуло в последнем тщетном предупреждении. Этот мужчина мог погубить ее. Эта женщина могла погубить его. После того как она уснула, прислонившись к нему, он еще долго не спал. В свете луны и фонарей она казалась вполне безобидной, мирно спящая красавица перед лицом доверчивого ценителя. Но он понимал, и понимал гораздо лучше, чем она, что часы той жизни, которой он жил теперь, сочтены. С каждой милей, приближавшей их к Бату, ее время истекало, словно песчинки в песочных часах.
Бат кишел людьми, людьми егокруга, баронами и виконтами, заехавшими туда по дороге в Лондон или возвращавшимися на лето в свои поместья. Маловероятно, что ему удастся остаться незамеченным. Наверняка им встретится кто-нибудь знакомый с его братом или отцом, и весть об этом вскоре достигнет дома. А когда это произойдет, придется расплатиться за все. Гриир рисковал не только заслужить неодобрение отца. Этим он не раз рисковал и прежде. Но есть и другое, что не удастся скрыть. О его занятиях станет известно в обществе, и это навлечет позор на всю семью. Он – капитан армии его величества, младший сын виконта – связался с бильярдным аферистом, хастлером и с его дочерью. И то, что Локхарт в своем роде знаменитость, не имеет никакого значения. Зарабатывать на жизнь игрой на бильярде совершенно недопустимо. Появиться с Мерседес в обществе было бы равносильно пощечине всем юным светским девицам, занятым поисками мужа. Мерседес могла стать его любовницей, дамой полусвета, но не более того. Появиться с ней открыто в каком-либо собрании "достойной публики" невозможно. Узнав об этом, его мать лишилась бы чувств, а отец мог отречься от него, на этот раз навсегда. Мерседес ошибалась, когда обвиняла Гриира в том, что в этой авантюре он ничем не рискует. Он рисковал всем. Что будет, если он лишится опоры в виде фермы? Конечно, это не тот удел, к которому он стремился, но надежная гавань на случай, если рухнет все остальное. Гриир поступил в армию, чтобы найти свой путь в мире. Но это ничего не стоило его семье. Не все у него складывалось гладко с родными. Если дело дойдет до того, что придется выбирать между семьей и независимостью, сможет ли он бросить их? Придется решать, и очень скоро. Даже если ему удастся остаться неузнанным в Бате, он должен знать, что дальше. Без этого Гриир не мог планировать свое будущее. Постепенно сон начал овладевать им. Мерседес потянулась, прижавшись к нему, он крепче обнял ее. Может быть, не только она причина того, что он сел в эту карету в Брайтоне. Может быть, он знал, что это заставит его наконец принять решение, которое он так долго откладывал. Пора взглянуть в лицо будущему и определить, кто он, управляющий на ферме в фамильном поместье, профессиональный игрок в бильярд, офицер на половинном жалованье, ожидающий очередного назначения, или кто-то еще. Гриир вздохнул. Он думал о том, существует ли вариант, в котором есть место для Мерседес.
Глава 10
– Пора поработать над вашей обороной. – Мерседес бросила ему ясеневый кий. Они выехали на дорогу Лондон-Бат и остановились в Бекхэмптоне у заставы, в гостинице, хозяина которой знал ее отец. Отсюда до Бата оставалось самое большее два дня пути. А там их ждало настоящее дело, серьезные игры и серьезная работа по привлечению внимания к предстоящему турниру в Брайтоне. Краткие остановки, подобные этой, призваны стать чем-то вроде разогрева перед настоящей игрой. За оставшееся время предстояло окончательно превратить природный талант в отточенное мастерство, послушный инструмент по достижению их целей. И сделать это, не привлекая к нему внимания, пока они не подготовятся окончательно.
Мерседес расставила шары, расположив их группами в соответствии с выбранной стратегией.
– Начнем с той группы, которая справа.
На лице Гриира появилась обезоруживающая улыбка.
– Вряд ли это правильно. Я не смогу ударить так, чтобы биток двигался к моему шару по прямой.
Мерседес ответила приторно-сладкой улыбкой.
– Именно поэтому нам и надо поработать над вашей обороной. Очень скоро мы будем играть с людьми не хуже вас. Они прекрасно владеют умением делать неприятные для вас удары. Но что произойдет, если кто-нибудь не станет играть с вами честно? Такие люди поджидают в Бате. Вы должны уметь не только загонять шары в лузы. Если хотите произвести на них впечатление, должны понимать, как исправить ситуацию на столе и подправить удары.
Гриир обладал природной склонностью к постижению стратегий. Но Мерседес знала, ему придется нелегко, независимо от того, какую стратегию из своего репертуара он решит использовать в игре. Они уже около часа отрабатывали подкрутку, когда Локхарт пришел посмотреть на их успехи. Мерседес не могла упустить такую прекрасную возможность. Если она не сделает этого сегодня, может оказаться слишком поздно. Она не желала превращать Гриира в мальчика для битья, но время неумолимо, и она решилась. Оставалось рассчитывать только на то, что он поймет. Стоявший с другой стороны стола Гриир вопросительно поднял бровь:
– Вы собираетесь забить их?
Мерседес неопределенно пожала плечами. Если она это сделает, Гриир возненавидит ее. В какой-то степени она сама возненавидит себя. Мерседес глубоко вздохнула.
– Хорошо. Если вы считаете, что готовы, начнем игру. – Сейчас или никогда.
Это должно было стать первым звонком, говорящим ему, что что-то не так. Мерседес решила закончить урок гораздо раньше, чем обычно. Вторым должно было стать то, как она натирала кий мелом. Сдувая излишки с его кончика, она не сводила глаз с Гриира. Столь соблазнительный взгляд мог заставить любого мужчину думать совсем о других шарах, чем те, что лежали на столе.
– Я разобью.
– Хорошо.
Гриир не сомневался: большинство мужчин согласились бы на все что угодно, если бы из-за кия на них смотрели такие глаза, а губы предназначались не только для того, чтобы сдувать мел. Это не достойно его. Но он отлично понимал, Мерседес знает, что делает. Она проделала это с Ридом. Теперь делала это с ним. Зачем?