- Уходите! - криво усмехнулся ашранец, спокойно поворачиваясь к нам спиной. - Мы откроем вам западные ворота.
Один из охранников истерично заорал и кинулся на него, но был срезан метким выстрелом. "Призраки" сгруппировались вокруг меня и выторгованных у смерти бедолаг. Трудно представить, о чем сейчас думал, что чувствовал Лейс. Доверенная ему группа бойцов, с одной стороны, и жизни охранников тюрьмы - с другой.
- Уходим, - проскрипел он.
И нас, словно овец защищая от волков, вынудили семенить прочь из подземного ада. Десантники ощетинились оружием, не подпуская никого ближе. Нанаты вились вокруг нашего отряда, предупреждая любое нападение. Заключенные оттесняли от нас орущих приговоренных охранников. И слышать их крики было больно физически.
Мы проходили мимо одной из металлических дверей, когда она неожиданно открылась, а наружу выскочил крупный землянин в униформе заключенного. Восьмой чудом не выстрелил, но одним слитным движением обездвижил, прижав мужчину к стене.
- Я Саймон Грин, офицер ГСИН, галактическая служба исполнения наказания! Нахожусь здесь под прикрытием, и со мной…
- Маргрет? Ты в порядке? - выдохнули с огромным облегчением представители ОБОУЗ, дружно шагнув навстречу крупной молодой женщине-ашранке, неуверенно выглянувшей из дверного проема.
Она заплакала, обнимая своих коллег.
- Уходим, быстро! - приказал Первый, бесцеремонно подталкивая ученых.
Саймона Грина вел под прицелом Восьмой. Я нервно обернулась, чтобы увидеть бесстрастный равнодушный взгляд старого короля этого адского местечка.
Только оказавшись в тоннеле, спасенных на ходу засыпали вопросами, поторапливаясь к вожделенным западным воротам.
- Сначала вы! - Хеш’ар ткнул пальцем на землянина.
- Я Саймон Грин, офицер ГСИН, меня послали сюда под легендой заключенного два месяца назад. После переписи недосчитались нескольких сотен заключенных. Затем другая служба обнаружила, что Т-234 - поставщик человеческого материала для незаконных экспериментов. Мы заинтересовались многочисленными нарушениями, получили несколько анонимных донесений об издевательствах над заключенными…
- Это я послал, - всхлипнул рыжий охранник. - Я анонимки слал. И ашранец… Пеш Олли прав. Я знаю, что эта смена недавно продала партию заключенных какой-то частной компании. Нечаянно подслушал, а потом начался бунт, и… - Парень снова затрясся всем телом и заплакал, заплетаясь в собственных ногах.
- Что дальше, офицер? - потребовал Первый.
- Когда я был готов вернуться на базу, разразился бунт. Я притаился, но тут этих ученых привезли какие-то остолопы. Даже не проверив обстановку, высадили для исследований и укатили. Их тепленькими взяли, часть охрана отбила… временно, а ее, - мужчина кивнул в сторону женщины, - на площадь вывели и решили разыграть. Пришлось действовать по обстоятельствам. Я ее схватил, во времянке закрылся…
- Он не знал про розовую и решил, что бунт быстро подавят, а нас освободят, - грустно улыбнулась женщина, с благодарностью глянув на спасителя.
- Времянка - это комната для охраны, там есть пищевой автомат и туалет. Просидели там с неделю, а потом нам отрубили доступ к пище. А спустя два дня - и воду. Сначала мы подъели все сухпайки, но уже два дня без воды и еды.
- Выберемся за периметр - получите, - пообещал Хеш’ар. - Вы молодцы, главное - продержались.
- Мы услышали звуки бойни, а потом ваши переговоры. И я нашему счастью поверить не мог, - радовался Саймон.
- Мужик, ты не торопись веселиться, мы еще не на свободе, - хмуро бросил Восьмой землянину.
К огромным воротам мы подошли через час. По дороге встречались большие группы заключенных, но молча провожали нас суровыми взглядами, не нападали. Увидев разъезжающийся створ, мы дружно побежали, даже голодающие и раненые.
В километре от ворот я обернулась на мгновение, обозрев монолитную серую стену, которая то впивалась в скалы, то, появляясь из них, бежала дальше. А вокруг лишь безжизненные горы и тоска.
Мне на спину легла тяжелая ладонь Лейса, поторопившего:
- Пошли, Нулевой, время не ждет.
Нам пришлось очень долго идти к месту, приемлемому для приземления шаттла. Но это время мы использовали продуктивно. Оказалось, Хеш’ару на "Орионе" дали запасной блок вакцины с локусами, и он очень пригодился. Шестерых спасенных мы вакцинировали. Надели на них броши-глушилки, которые подбирали по максимальному влиянию на розовую. Опытные образцы подошли идеально: и тестирование в полевых условиях, и защита для наших живых "носителей".
Сутки мы проторчали в укромном месте, чистили их на предмет малейших признаков розовой. Затем я приказала им полностью раздеться, и на борт шаттла они входили, покрытые нанатами словно второй кожей. Причем уже не в качестве защиты от розовой, а для обработки и уничтожения бактерии.
- Что со второй группой? - Хеш’ар подошел к пилоту.
- Контроль у нас, Первый. Службе наземной охраны космопорта удалось отбить все узлы связи. Можно работать спокойно.
- Молодцы, - выдохнул х’шет, улыбаясь и глядя на меня. - Задание выполнено согласно плану и… - а дальше словно споткнулся, но добавил: -…почти без потерь.
Значит, моему генералу могут простить самоволку на Т-234. Я так хочу домой…
* * *
Двери с тихим шелестом разъехались в стороны, выпуская нас из шаттла. Идущие первыми Восьмой и Десятый притормозили, будто наткнувшись на стену. Я уже догадалась, вернее, знала, что там увижу, но "призраки" явно не подозревали о протоколе безопасности высшего уровня, предусмотренном для вернувшихся с Т-234.
Огромная площадка грузового отсека, на которой не так давно я подсматривала за Лейсом на совещании, изменилась до неузнаваемости. К выходу подсоединили прозрачный стерильный тоннель. В нем нас с улыбками встречали Кшеола Ом и мастер Шитцини в защитных скафандрах. Затем нашу группу обработали всеми доступными средствами и способами, дополнительно "упаковали" в изолирующие костюмы - разве что бантики сверху не завязали, как на подарках, - и, наконец, транспортировали в карантинные боксы.
Довольно большой стерильный отсек разделен на индивидуальные помещения, или боксы, и общие. Каждого из шестнадцати непосредственно контактировавших с розовой поместили в отдельное "жилье". В своем боксе я уныло осмотрелась: прозрачные боковые и передние панели - все, как проходили в университете. У задней "стенки" - закрытая санитарная зона для мытья и туалет: хоть какое-то минимальное уединение и интимность.
Посреди бокса - кровать, узкий столик и стул с пухлым пакетом, наверняка с одноразовой одеждой. Небольшая фитнес-зона с одним тренажером, чтобы не очень маялись взаперти. Под потолком завис экран, с которого бесшумно вещал развлекательный канал. Пищевой автомат - плакали наши обеды и завтраки от шеф-повара, но и с полевой кухней не сравнить. У передней стены разместили "уголок юного натуралиста", где мы должны будем сдавать биообразцы для исследований. Рядом с ним - утилизатор для пищевых и медицинских отходов. Главное, туда что-нибудь нужное не уронить, потому что в подобных заведениях вместо мусороприемника стоит аннигилятор.
Десантники напряглись, когда "красную дорожку чести и славы" - стерильный коврик, по которому мы прошли - начал поглощать робот. Спустя минуту после того, как он завершил "зачистку", в коридоре появилась вся научная группа в защитных костюмах. Повторять прошлые ошибки никто не намерен. Я бы поступила так же, поэтому спокойно присела на стул, переложив пакет с серой форменной робой на кровать, и стала ждать.
- Что происходит, почему мы здесь? - хмуро поинтересовался Хеш’ар.
- Вы можете раздеться, - улыбаясь, разрешил Зельдман. - Затем поговорим.
- Мы лучше после, если позволите. На нас, кроме костюмов, выданных по прибытии, ничего лишнего нет, - мягко возразила Маргрет.
Зельдман кивнул, почему-то смущенно. А большая часть группы, оставшись в нижних серых "прилипалах", которые надевались под скафандры, снова в ожидании уставилась на развеселившихся профессоров. Еще бы, светила науки явно испытывали удовольствие, в кои веки командуя группой самих "Призраков Х’ара".
- Пока вы немного заняты, мы хотим представиться нашим новым коллегам, - громко и с привычной, открытой и обаятельной улыбкой, согревшей не только мое сердце, заявил Башаров.
Он перечислил представителей научной группы с "Ориона" спасенным ученым, затем обратил пытливый взгляд на новеньких: двух землян с русскими и итальянскими корнями - Эрика Шумского и Лучиано Манкузо; почти не отличающегося внешне от землян труна Байзика Медита - как и я, биотехнолога; и фигуристую ашранку Маргрет Шоль.
Маргрет почти удался бесстрастный тон, когда она доложила о судьбе двух ее погибших коллег: руководителя группы - ашранца, которого мы нашли мертвым в тоннеле грави, и генетика - х’шанца, убитого при захвате группы в самом начале трагических событий во время перестрелки охраны и заключенных. Только в конце доклада голос женщины дрогнул от переизбытка эмоций, но она смогла удержать контроль над собой.
В воздухе словно витали сочувствие и сопереживание, но мои коллеги держали слова при себе. Я думаю, и остальные отметили психологическое состояние спасенных бедняг - зажатых, настороженных (будто вот-вот из-за угла кто-то может выстрелить), вряд ли до конца поверивших, что выжили и свободны.
Трун Байзик вообще сторонился всех. Если мы стояли непосредственно у прозрачных стен, создавая ощущение тесной команды, он, наоборот, забился подальше в угол, как если бы опасался коснуться кого-то, и выглядел подобно натянутой тетиве. Боюсь даже представить, что вынудило невысокого, тонкого в кости мужчину с фиолетовыми волосами, заплетенными в тугую косичку, представителя неугомонного, жизнерадостного и любвеобильного народа, почитающего прикосновения, превратиться в комок нервов.
Далее представился Саймон Грин. Он чувствовал себя неловко в компании ученых, а вот военные его нисколько не смущали.
Последним назвался рыжий Гевин Макнайт - бывший охранник. Он сидел на стуле, сложив крупные руки на коленях, и внимательно слушал остальных, радуясь уже тому, что находится среди нормальных людей и жив.
После знакомства Зельдман вновь взял на себя ведущую роль:
- Итак, начнем с главного. Согласно протоколу безопасности ваша группа помещается на двухнедельный карантин, жесткий и индивидуальный. В течение дня мы будем отслеживать любые изменения вашего самочувствия и состояния здоровья, брать пробы биообразцов и делать прочие тесты.
- Мне необходимо связаться со своим руководством, - заявил Грин. - Я офицер на службе и обязан…
- Вы шутите? - Хеш’ар даже приподнял брови.
А я с трудом сдержала смешок: мой бравый генерал, когда собирался со мной на зараженную планету, не поинтересовался, что же будет с нами по возвращении…
Я заметила, как зловеще и мстительно ухмыльнулся Башаров, перед тем как "порадовать" главного "призрака":
- Нет, х’шет Хеш’ар. Мы не шутим. И это еще не все прелести вашей дальнейшей жизни. - Затем обратился к ГСИНовцу: - А по вам, офицер Грин, уже направлена докладная нашему вышестоящему руководству. Именно там будут решать, что доложить вашему.
- Илья, огласите, пожалуйста, весь список без затягивания, - предложила я и улыбнулась, предугадывая реакцию десантников, особенно их командира.
- А можно я пойду приму душ? - устало попросила Маргрет.
- Да-да, конечно, дорогой коллега, - встрепенулся Зельдман и продолжил вместо Башарова пугать "призраков": - Согласно протоколу безопасности ОБОУЗ вы проведете здесь две недели в индивидуальных боксах. Данный срок - инкубационный период, или отрезок времени от момента попадания микробного агента в организм до проявления симптомов. Если ничего "криминального" обнаружено не будет, вас переведут в зону общего карантина. И следующие два месяца вы проведете там…
- Сколько?! Это невозможно! - Ледяной протест Хеш’ара десантники поддержали мрачным молчанием.
- Сейчас на корабле введен карантин. За это время мы проверим, действует ли ваша защита от розовой, оказала ли она какое-то влияние на ваш организм - может, попала каким-либо образом внутрь защитного контура. Далее проверим влияние розовой на самих нанатов, в чем нам поможет Дарья Сергеевна. Она - изначальная нанатона. Есть небольшая вероятность, что бактерия могла на нее повлиять.
- Мы же все проверили на Т-234, - неуверенно подал голос Десятый, почти со священным ужасом глядя на докторов.
- Господа, неужели вы полагаете, что одна поездка может решить все проблемы и ответить на все вопросы, связанные с неизвестной ранее заразой, способной уничтожить нашу цивилизацию? - как нерадивым студентам пояснял Зельдман. - Пока мы лишь наметили удачные векторы, по которым следует двигаться к исцелению, если так можно выразиться.
Симпатичный брюнет Эрик Шумский, к сожалению, со следами жестоких побоев на лице, выдвинулся вперед:
- За время нахождения на планете мы выявили некоторые любопытные закономерности… пока нас не схватили, - сказал он, передернувшись. - Местные геологи обнаружили в глубинных шурфах незнакомое излучение. Как показали тесты, которые мы успели провести до бунта, оно влияет на физиологию человека: у одних снижается эмоциональность, а у других, наоборот, повышается агрессивность. Но проверить и подтвердить данные факты не было возможности. В первый момент мы связали это именно с розовой, но после того, как несколько дней провели в зоне смертников, отметили: влиянию подверглись только те, кто в последнее время работал в новых шурфах на самой глубине. У них крышу сносит основательно от любого недовольства… все человеческое в них стирается бесследно.
- Да, но ведь именно оттуда и вырвалась розовая! - заинтересованно воскликнул Башаров. - Может, это все же ее влияние?
- Ее колонии там повсюду, но заключенные фактически "чисты", если не считать их одежды, покрытой пылью и въевшейся грязью. Мы пришли к выводу, что розовую живые не интересуют. И поверьте, время обдумать у нас было, - настаивал Шумский.
- Мы будем слушать это почти три месяца? - затосковал Шестой через два бокса слева от меня.
- Ага, - с грустной сочувствующей улыбкой ответила я. - Такова жизнь ученого.
- Не отчаивайтесь, мой друг, - поддержал приунывшего х’шанца Лучиано Манкузо - второй землянин из спасенной группы, - пять лет назад мы на Супервесте натолкнулись на вирус Зубовника. Не поверите, провели в карантине почти год. Ох и вредная оказалась штука! А уж условия нашего содержания были, не в пример здешним (кстати, почти курортным), кошмарные. Там мы ничуть от заключенных психиатрической клиники не отличались. Вирус вызывал жуткие галлюцинации, а нас прислали, когда трупы уже некуда было девать и власти не смогли все списать на случайные обстоятельства…
Лейс волком глянул на меня из бокса справа, прищурил яркие зеленые глаза, а затем негромко, но чтобы я услышала, поделился:
- Я склоняюсь к мысли, что твое замужество и большой живот - самый лучший способ и для меня избежать в будущем подобных… глобальных проблем.
Хихикнула не только я. Зельдман подошел к моему боксу и смотрел повлажневшими глазами:
- Девочка наша, ты такая молодец! У меня впервые нет слов, чтобы описать, насколько.
- Умная, красивая, храбрая! - громыхнул Башаров, встав рядом. Наш балагур и возмутитель нравов уставился на меня каким-то плотоядным, жадным и одновременно мечтательным взглядом. - Когда ты там, в подземелье, парила над полом, как ангел мести, да в облегающем черном костюмчике… будто во второй коже… ум-м-м… невероятно сексуальная… аж дух перехватило. Сплошной восторг! А вокруг мужики штабелями укладывались… суперэротично…
- Профессор, этот момент мы с вами лично чуть позже обсудим… эротично, - рыкнул Лейс, сжимая кулаки.
- Башаров, вас только женитьба исправит! - Зельдман с веселой укоризной призвал коллегу к порядку.
- Тьфу-тьфу на вас, единственная подходящая кандидатура и та занята, - не унывал Башаров. Снова на меня посмотрел и даже смешно закатил глаза. - Но ты в той битве воистину эпично выглядела!
- Да что с вами? - Мне даже неудобно стало. - Ведь это не только мои заслуги. Каждый из нас вложил в решение проблемы силы, знания и опыт, которых у меня гораздо меньше, чем у вас.
Команда ученых - наверное, она станет самой любимой - снисходительно, словно на горячо обожаемое чадушко, взирала на меня.
- Мы следили за вашими перипетиями, и поверь старику, было страшно даже смотреть, не то что там находиться, - признался Зельдман.
- С планеты глушили сигналы, но нам удалось пробиться. Правда, из-за помех сигнал шел с некоторым запозданием, - включился в исполнение дифирамбов Кшеола, дальше его голос дрогнул и плечо дернулось: - Когда ты упала в шурф, а х’шет прыгнул за тобой… была самая мучительная минута ожидания.
- Дарья Сергеевна, вы бы видели, как наш досточтимый доктор Ом прыгал от счастья и готов был обнять от восторга виртуальный экран, когда подопытные образцы выжили после вакцинации от вируса, - весело сдал ашранца Башаров.
- А нашего патоморфолога сняли со спасательной капсулы. Он решил "зайцем" пробраться на Т-234 после подтверждения действия локусов в качестве защиты и нападения на ваш лагерь. В итоге они с командором Рейш’аром подрались, - флегматично протянул Шитцини, но в его глазах блеснуло мстительное удовольствие, потому что именитый профессор Башаров, слушая его, покраснел и замялся.
- Признаю, я слишком импульсивен… порой, - недолго переживал Илья.
- Вы хотели сказать "всегда"? - продолжил поддразнивать цитранец.
Маргрет Шоль, так и не сходившая под душ, посмотрела на меня и тихо, с улыбкой выдала:
- У вас потрясающая команда, вы не могли проиграть розовой.
- Теперь мы одна команда, доктор, если вы заметили. И работать будем вместе, - улыбнулась я, разведя руками, обращая внимание остальных на стены, нас разделяющие.
- Х’шет, видимо, ваша личная жизнь не скоро наладится, - неожиданно посочувствовал с другой стороны коридора Пятый.
Лейс поджал чувственные, но по-мужски жесткие губы, а потом ответил, загадочно улыбнувшись и обжигая меня горячим взглядом:
- А мне некуда торопиться. Все самое ценное рядом, и есть время наверстать упущенное.
Башаров раздраженно закатил глаза, но быстро вернул себе деловой тон:
- Давайте договоримся: два часа на банно-прачечные дела, обед, а потом начнем работать.
Маргрет подошла к перегородке и взглянула на Зельдмана:
- Помимо отчета мы направим официальное письмо в Объединенное правительство. На Т-234 невероятное количество нарушений добычи и эксплуатации планетарных ресурсов и содержания заключенных. Доказаны факты продажи заключенных экспериментальным лабораториям вне планеты. Их оттуда сотнями увозили - смертники же, никто не хватился бы, если бы не розовая. Издевательства охраны и пытки ради развлечений…
- Они там тотализаторы устраивали, бесчеловечные, - выкрикнул из самого крайнего бокса Макнайт. - И транслировали игрища в Сеть по закрытым каналам.