- Когда я пишу ему о вас и описываю ваше совершенство, он воспламеняется и хочет поскорее вкусить вашей сладости. Принц не понимает, почему вы ведете себя с ним так жестоко, почему вы его к себе не подпускаете. Ваше величество, умоляю - скажите всего одно слово, и герцог станет счастливейшим человеком в мире.
Я, как всегда, отвечала уклончиво. Мол, я уже старуха, мы придерживаемся разной религии, да и моему народу не по вкусу иностранные государи.
Тут де Симье внезапно поднял руку и спросил:
- Ваше величество, позвольте задать вам один прямой вопрос. Может быть, все дело в том, что ваше сердце отдано другому?
Я изобразила крайнее изумление.
- Я ни с кем другим переговоров о браке не веду.
- Я имею в виду одного из ваших подданных. Скажу еще определеннее - графа Лестера. Мне рассказывали, будто вы настолько неравнодушны к этому лорду, что никогда не согласитесь выйти замуж за кого-нибудь другого.
- Граф Лестер мой добрый друг в течение долгих лет.
- Однако у него есть от вас тайны.
- Тайны? Какие тайны?
- Известно ли вам, что он женат?
- Что?! - вскрикнула я, застигнутая врасплох.
- Уже в течение нескольких месяцев граф Лестер является супругом дамы, прежде носившей титул графини Эссекс.
- Этого не может быть!
- Однако все об этом знают - кроме вашего величества.
Не могу описать охватившее меня чувство. Неужели Роберт… посмел! Роберт… женился на этой женщине?! Конечно, это она его околдовала, обвела вокруг пальца. Проклятая волчица! Как же я ее ненавидела.
Де Симье принял участливый вид.
- О, я должен был сообщить вам эту новость более деликатно, но мне казалось, что вы об этом догадываетесь. Ведь очень многие знают, как все произошло. Я понимаю - вам тяжело слышать о коварстве вашего любимца. Позвольте удалиться, я попрошу, чтобы к вам вошли ваши фрейлины.
Я не пыталась его остановить. Когда де Симье удалился, а вместо него в комнату вошли мои дамы, я вскричала:
- Немедленно пришлите ко мне Берли, Суссекса и Уолсингэма! Я должна с ними поговорить.
Одна из дам усадила меня в кресло, хотела дать нюхательную соль, однако я сердито оттолкнула ее.
Вскоре пришли Суссекс и Берли.
- Известно ли вам, что Лестер женился? - накинулась на них я. - Он женился на этой змее, которую я пригрела у себя на груди.
Оба лорда ответили, что знают о браке Роберта.
- Знаете! Все знают, кроме королевы! Господи, как же я могу доверять людям, которые меня окружают?
- Миледи, ваше величество, - начал Суссекс. - Мы утаили это, не желая вас расстраивать.
- Ах, вы не желали меня расстраивать? И вы допустили, чтобы этот негодяй и эта мерзавка путались у меня за спиной? - Ваше величество, вряд ли вы можете их в чем-то обвинять, - мягко сказал Суссекс. - Они имели право пожениться, ведь они не члены королевского дома, а, стало быть, не нужно испрашивать позволения у вашего величества.
- Они меня обманули! Они обманули королеву! Немедленно заточить Лестера в Тауэр!
Суссекс грустно посмотрел на меня и покачал головой.
- Вы что, не слышали?!
- Слышал, ваше величество, и должен вам заметить, что вы не можете посадить Лестера в Тауэр, ибо он имел право поступить так, как поступил.
- Вы намерены указывать мне, милорд, что я могу, а чего не могу? - свирепо спросила я у Суссекса.
Не отводя взгляда, он ответил:
- Ради блага вашего величества я не побоюсь даже вызвать ваше неудовольствие.
Суссекс был человеком благородным и всегда поступал так, как считал правильным. Взглянув на Берли, я увидела, что он едва заметно покачивает головой, как бы призывая меня успокоиться. Королева не должна столь явно показывать, как обидела ее измена фаворита.
- Подумайте, ваше величество, как ваша опрометчивость может подействовать на народ, - продолжил Суссекс. - Увидев, как вы разгневаны, люди подумают, что клевета, распространявшаяся про вас и графа Лестера, является сущей правдой. Я говорю вам об этом прямо, рискуя вызвать немилость, ибо мой долг честно служить вам.
- А что скажете вы, Берли?
- Суссекс прав, ваше величество. Нельзя посадить человека в тюрьму за то, что он вступил в законный брак.
- Но они обманывали меня столько месяцев! Даже когда я гостила у него в Уонстеде!
Мои министры смотрели на меня молча.
- Никогда не позволю ей вернуться ко двору, - сказала я. - Не желаю видеть ее гнусную физиономию. А что до него… Пусть не думает, что ему удастся избежать моего гнева. Отныне ему запрещено появляться при дворе. Пусть отправляется в Гринвич-парк и ждет там моего решения.
Суссекс облегченно вздохнул.
Первая гроза миновала.
* * *
Мне хотелось запереться от всех, чтобы никто не мешал моему горю. Никогда еще я не испытывала подобных страданий. Меня мучили неотвязные картины: эта женщина и Роберт - вместе. Как долго они обманывали, потешались надо мной? Я не прощу их ни за что на свете… Во всяком случае, ее. Ноги ее не будет при моем дворе. Но по Роберту я уже начинала скучать, ведь без него при дворе стало так уныло. Что, если вызвать его в Лондон, а волчица пусть томится дома, тщетно дожидаясь своего муженька?
Я вызвала к себе Мэри Сидни. Увидев, в каком я состоянии, моя подруга перепугалась, было видно, как под густой вуалью у нее дрожат губы.
- Мерзавец! - воскликнула я. - Так меня обманывать! Женился на этой женщине! И лорд Девере умер как нельзя более кстати, не правда ли? И это после всего, что я для него сделала… Кем он был без меня?
- Сэром Робертом Дадли, - с достоинством ответила Мэри, - отпрыском благородной фамилии.
- Многие члены этой фамилии закончили жизнь на эшафоте, и виной тому ваша непомерная гордыня!
- Мой дед был казнен, чтобы сохранить популярность вашего деда, ваше величество.
- Негодяи! - не слышала ее я. - Вся семейка такая! Слава Богу, я вовремя это обнаружила!
- Позвольте мне удалиться, - попросила Мэри. - Я не могу оставаться, когда при мне оскорбляют мой род.
- Ах, так вы еще рассуждаете об оскорблениях? А ваш братец… Он взял у меня все и ничего не дал взамен.
- Да Роберт отдал бы жизнь за ваше величество.
- Скажите пожалуйста! Святой Роберт! Похотливая скотина, не может жить без очередной шлюхи!
- Я вижу, ваше величество не в себе…
- Еще бы! Да я их обоих в Тауэр засажу, причем в разные башни! Я сделаю это, что бы там ни говорил Суссекс.
- Ваше величество слишком мудры, чтобы поступить подобным образом.
- Я? Мудра? После того, как доверяла предателям?
Мэри молча плакала, и мне было тяжело на нее смотреть, ибо я помнила, какую жертву принесла она мне когда-то.
Я развернулась и удалилась в свои покои, чтобы побыть наедине с моим горем.
На следующий день мне сообщили, что Мэри Сидни покинула двор. Должно быть, отправилась к своему братцу. Эти Дадли очень сплоченная семейка, и все молятся на своего Роберта. Они уверены, что он - венец творения. Да и я, прости меня, Боже, тоже так считала…
Но прошло несколько дней, и мой гнев утих. Я убедила себя, что Роберт ни в чем не виноват, все это дело рук ненавистной волчицы. Она настоящая колдунья, ни один мужчина не может перед ней устоять. Бедный Роберт пал жертвой чар этой злой женщины.
Я велела передать графу Лестеру, что он может вернуться к себе в Уонстед, если пожелает. Так он и сделал, и Леттис наверняка отправилась туда же. Мне рассказывали, что Мэри Сидни тоже живет с ним. Что ж, пусть собирают семейный совет, горюют по поводу падения дома Дадли. Роберту не помешает немного помучиться. Пускай думает, что его фавор закончился навсегда.
Я вынула из ларчика его портрет. Господи, до чего же красив! Художнику удалось передать особую красоту Роберта, которой я не встречала ни у одного другого мужчины. Глядя на миниатюру, я плакала. Потом поцеловала портрет и бережно спрятала обратно.
В тот же день я возобновила отчаянный флирт с французским послом, заслужившим любовное прозвище Обезьянка.
Я всячески изображала веселость, чтобы показать окружающим, как мало волнует меня неверность Лестера. Мне донесли, что Роберт страшно зол на французского посла за то, что тот разоблачил его тайну. Конечно, Роберт понимал, что рано или поздно я все равно бы об этом узнала, но у него в голове наверняка имелся какой-нибудь план, с помощью которого он надеялся избежать немилости.
Однажды я плыла на барке по реке в сопровождении де Симье. Музыканты играли сладостные мелодии, мальчик-певец пел песни, а мы с французом болтали о всякой всячине и смеялись. На берег реки выходили люди, приветственно махали руками, и я не забывала махать им в ответ. Королевскую барку сопровождало множество кораблей и лодок, день выдался ясный и солнечный.
- Учтите, Обезьянка, люди приветствуют не вас, а меня, - шутливо сказала я французу.
Он улыбнулся и ответил, что рядом с моим ослепительным сиянием остальных, в том числе и его, просто не видно.
- Не беспокойтесь, они отлично вас видят, - возразила я. - Но не думаю, что ваш вид доставляет моим подданным радость. Мой народ не любит иностранцев. Помню, какое поднялось недовольство, когда моя старшая сестра вышла замуж за испанца.
- Но ваш жених приедет не из Испании, а из Франции. Испанцы скучны и чопорны, не правда ли? Мне кажется, ваше величество, что о французах такого не скажешь.
- Во всяком случае, этого не скажешь о моей милой Обезьянке.
Внезапно прогремел выстрел, раздавшийся с одной из соседних лодок. Гребец, сидевший в пяти шагах от меня, вскрикнул и рухнул на палубу.
Все вокруг забегали, закричали, а смертельно побледневший де Симье в ужасе спросил:
- Ваше величество не ранены? Благодарение Господу!
- Эта пуля предназначалась мне, - прошептала я.
- Нет, ваше величество. Думаю, стреляли в меня.
Я сняла с шеи шарф и протянула одному из слуг.
- Перевяжите несчастного, пусть им займется лекарь.
Мне сказали, что у гребца прострелены обе руки.
Потом все восхищались хладнокровием, которое я проявила в этой ситуации. Что ж, в критические моменты я и в самом деле не теряю присутствия духа. Совсем иначе, увы, я вела себя, когда узнала о двуличии Роберта!
Стрелявший громогласно заявлял, что выстрел произошел совершенно случайно и он не хотел ни в кого попасть.
В Гринвиче мы сделали остановку.
Де Симье был уверен, что все это козни Роберта, решившего отомстить своему недругу, но я знала, что граф Лестер не стал бы подвергать мою жизнь такому риску. Я была уверена, что он все равно меня любит. Да, он женился, но лишь потому, что понял: моим супругом ему не стать. Распутная шлюха воспользовалась его слабостью и тягой к плотским утехам. В конце концов, Роберт всего лишь мужчина, если бы я ответила на его чувство, он принадлежал бы мне и только мне. А стало быть, Роберт ни в чем не виноват.
Следствие, учиненное в связи с инцидентом на реке, установило, что стрелял некий Томас Эпплтри. Этот человек клялся и божился, что ни в чем не виноват, а его мушкет выстрелил непроизвольно. Если бы он случайно попал в королеву, то наложил бы на себя руки. Я вмешалась в ход разбирательства и сказала, что прощаю виновного, ибо уверена в отсутствии злого умысла. Более того, я потребовала, чтобы бедолагу не выгоняли со службы.
- Вы справедливы и милосердны, ваше величество, - сказал мне Суссекс. - Виновность этого человека не доказана, и вы истолковали сомнение в его пользу.
- Милорд Суссекс, я для своих подданных как любящая мать и всегда готова прощать их, - ответила я.
Мои слова стали известны в народе, а Томас Эпплтри наверняка сделался моим ревностнейшим сторонником до конца своих дней. Таким образом, происшествие на реке способствовало увеличению моей популярности.
Французский посол, однако, остался в твердом убеждении, что на него покушались люди мстительного графа Лестера.
* * *
Мне доложили, что Роберт, живя в Уонстеде, тяжело заболел и не поднимается с постели.
- Так ему и надо! - сердито ответила я. - Это Господь покарал его. Название его недуга - нечистая совесть. Надеюсь, он никогда не излечится.
Однако ночью я не могла сомкнуть глаз, представляя, как бледный, измученный Роберт лежит в постели, умоляя меня о прощении, и мне захотелось сказать ему хотя бы несколько ласковых слов. Вдруг он не поправится? Вдруг его недуг смертелен?
Наутро я решила, что наведаюсь к Роберту и посмотрю, насколько он болен. Я отправила гонца в Уонстед, чтобы волчица вовремя убралась оттуда.
Поместье Уонстед расположено совсем недалеко от Лондона, и много времени поездка не заняла.
Я сразу отправилась в опочивальню, приблизилась к ложу и увидела, что Роберт смертельно бледен и истощен.
- Роберт! - в испуге воскликнула я, беря его за руку. - Ты и в самом деле заболел!
До этой минуты я была уверена, что он выдумал свой недуг, дабы разжалобить меня.
Роберт открыл глаза и слабо улыбнулся. Его губы шевельнулись, но я разобрала лишь:
- Милостивая госпожа… пришли… увидеть меня…
От крайнего беспокойства я ответила с чрезмерной резкостью:
- Разумеется, я пришла. Ты ведь знал, что я приду. Приду, несмотря на то, что ты повел себя как последний дурак!
Я дотронулась рукой до его лба и убедилась, что жара нет. Слава Богу, это не лихорадка.
- Я останусь здесь, пока ты не поправишься, - объявила я.
Роберт улыбнулся и печально покачал головой, как бы давая понять, что конец его близок.
Я все еще не утратила надежды, что Роберт притворяется. Мысль о том, что он может умереть, была невыносимой. Я уже была готова простить его. В конце концов, мужчины - существа слабые, а гнусная волчица владеет даром колдовства.
- Послушай, Робин, - строго сказала я, - это все от обжорства. Ты слишком много ешь, пьешь, слишком увлекаешься так называемыми радостями плоти. Теперь все пойдет иначе. Я буду сама присматривать за тобой и не потерплю никакого непослушания.
Роберт улыбнулся любящей, счастливой улыбкой.
- Ну вот видишь, - сказала я, - тебе уже лучше.
- Конечно, лучше. Твое присутствие меня исцеляет.
Три дня я провела в Уонстеде, ухаживая за Робертом. На четвертый он почти выздоровел, если не считать легких подагрических болей. Я решила, что теперь можно поговорить с ним всерьез.
- Роберт, ты просто дурак, - сказала я.
С виноватым видом он ответил:
- И сам хорошо это знаю.
- Ты совершенно себя не бережешь. Чревоугодничаешь, как последняя свинья. Посмотри, какой ты стал жирный, какая у тебя багровая физиономия. А помнишь, каким ты был стройным, когда явился ко мне в Хэтфилд?
- Еще бы! Я продал свои поместья, чтобы у тебя были деньги.
- А я за это сделала тебя своим шталмейстером. Ты был как тростинка, Роберт.
- Что ж, все мы стареем… Кроме тебя.
- Я тоже старею, Роберт, хоть и стараюсь сражаться с возрастом. Но моя борьба обречена на поражение, в конце концов время победит. Но ничего, я еще побарахтаюсь. И ты, Робин, тоже не должен сдаваться.
- Что бы я стал делать без тебя в этой жизни? - спросил он.
- Ничего, не пропал бы, - язвительно ответила я. - У тебя новая жена, надеюсь, ты с ней счастлив. Ну погоди, эта волчица еще покажет тебе клыки.
Роберт кинул на меня страдальческий взгляд.
- Как ты мог так поступить со мной? - не выдержала я. - Зачем ты меня обманывал?
- Но ты лишила меня всякой надежды. Ты ясно дала понять, что отдаешь предпочтение этому французу.
- Нет, все-таки ты настоящий болван! Неужели ты ничего не понимаешь?
- Мне нужен сын. Я не мог больше… ждать. Внезапно я понял, что моим мечтам сбыться не суждено.
- Мы с тобой принадлежим друг другу, - сказала я. - И ничто не может встать между нами, ты сам это знаешь.
Роберт кивнул.
- Всякое случалось в нашей жизни, - продолжила я. - Мы оба - частица Англии, наши жизни сплетены, и так будет всегда…
- Да, я знаю. Вот почему я не сумел справиться с обидой, когда ты меня отвергла.
- Милорд, вы должны были задуматься о том, как подействует на меня ваш вероломный поступок.
- Но ведь ты сама отказалась от меня! Предпочла спутаться с этим гнусным французиком!
- Ты просто дурак, Робин. Ревнивый дурак.
- Не спорю.
- Я приказываю тебе немедленно поправиться. А со временем… ты сможешь вернуться ко двору.
- О, мое обожаемое величество!
Мое лицо посуровело.
- Но вернешься ты один, - твердо отрезала я. - Я не желаю видеть твою волчицу. Никогда.
Так между нами произошло примирение. Я решила закрыть глаза на брак Роберта, но его жене путь к моему двору был раз и навсегда заказан.