– Ему с тобой скучно? – Алёша имел в виду совсем другое, и в его глазах кроме любопытства мелькнуло сопереживание. Они зашли в лифт.
– Это мне с ним скучно, – горько призналась Ольга. Алексей понял глубину этой перезревшей горечи и тоже тяжело вздохнул. Они помолчали и зашли в квартиру.
"А поцеловаться на пороге?" – её глазки призывно блеснули, но Алексей ничего не заметил.
– Кофе?
– Ни-ни, – она заглянула в единственную комнату и разглядела, что под "малютку" вместо сломанных ножек подставлены книги.
– Я в душ! Помоёшь меня? – Алексей кивнул.
– Понимаешь, мы переросли свои семьи. Выросли из них, как вырастают из штанов, – мысль прозвучала грубо, но "в самую точку". Он её бережно намылил ладонями. Ольга подумала, прежде чем согласиться с ним:
– Да, – она вздохнула. – Мы растём, а они нет. И в этом всё дело.
"И в работе Стас всю жизнь оставался исполнителем. Не рос и не хотел расти".
– Любимых тоже надо выращивать, – его мысль прозвучала коряво и тяжело повисла в воздухе.
Они оба умолкли. "Н-да! А если не развивать сексуальности жены, этим займётся любовник!" – подумалось Лёше, но первой нарушила молчание Олечка:
– А не фиг было жениться так рано!
Оля явно имела в виду Алексея.
– Уж чья бы корова мычала.
Ольга не ответила, но, соглашаясь, нахмурила носик. Стас был её первым мужчиной, и она уже сознавалась в этом Алёше. Вместо "ночнушки" она надела его вчерашнюю рубашку и сладко втянула запах его пота: "Ах! Родное!"
– Я так давно мечтала поносить её.
– Поноси. Совсем не жалко. Есть чистые рубашки, – в его интонации прозвучала хозяйственность.
– Нет. Ты не понял. Чистая – неинтересно. Интересно, когда тобой пахнет. Буду спать с твоим запахом, – Оля замурлыкала, видя, как Алёша умилённо улыбается её признанию.
– Отдыхай, Олечка! – он накрыл её одеялом и бережно поцеловал в лобик.
"Дождалась-таки", – подумала она и закрыла глаза.
2003 год, 22 сентября, понедельник, вечер.
Ольга спала посреди кровати, свернувшись калачиком. Алексей с сожалением смотрел, как двигаются в такт дыханию её плечи. "Но она же сказала будить!" – Алексей разделся, выбрал диск. Ещё раз оглядел Олину фигурку и решился. Он лёг на бок над её головой так, чтобы "лучик" оказался у самого её лица. Музыка ещё не играла, но девушка уже должна была сквозь сон почувствовать его. Прикоснулся. Оля начала просыпаться, вздохнула глубже, когда Алёша надавил "лучиком" на её губы и направил головку внутрь. Оля покорно приняла его в ротик, но ещё не проснулась. Алексей полежал некоторое время неподвижно, дал "лучику" набухнуть. Нажал "Play" на пульте и тут же задвигался легко-легко, словно не желая будить девушку. Но Оля, конечно, уже проснулась и, принимая его игру, послушно лежала с закрытыми глазами. Алексей свободной рукой принялся гладить её голову, ушко, щёку, заводясь всё сильнее. "Болеро" Равеля набирало силу. Олечка встрепенулась, когда полностью эрегированный "лучик" упёрся ей в горло, и чуть не прикусила его. Алексей не позволил ей вырваться, сам устроился поудобнее и, убедившись, что в новом положении ни её, ни его ничего не беспокоит, зафиксировал Олю в этом положении коленом. Оля слушала прекрасную музыку и наслаждалась своей беспомощностью и движением "лучика" во рту. "А ведь это оркестровое исполнение, – подумала она. – Не коротенький клип по радио. Будет длиться минут пятнадцать. Как раз!" Услышав приближение финала, Алёша остановился. Просто оставил "лучик" неподвижным в Олином рту, чем удивил её. Она не успела никакой мыслью осознать своё удивление, потому что почувствовала, как "лучик" стал больше, толще, объёмнее. Она шевельнула щёчками, желая убедиться, что ей не мерещится, как вдруг "лучик" выстрелил и продолжил изливаться оргазмом всё быстрее, всё тоньше, всё меньше… "Болеро" умолкло. "Надо будет попробовать под эту чудесную музыку сделать настоящий "динь-динь". Просто божественно. Пора вставать?" – но Алексей расслабленно не отпускал её голову из своего плена. Наконец, он понял, что пауза затянулась, отодвинулся от неё и полез целоваться. Оля прятала губы, не желая делиться с ним своим и только своим вкусным сокровищем. Взамен она подставляла щёки, носик, глаза, брови, лобик. Алексей целовал всё.
– Я всегда хочу так просыпаться! – заявила она.
– А я так хочу по-настоящему переспать с тобой! – и, заметив, что она удивилась, уточнил: – Чтобы заснуть и проснуться рядом с тобой!
– В твоих объятиях! Теперь это будет и моя мечта, – согласилась с ним Ольга.
2003 год, 23 сентября, вторник, утро.
Подчинённые задумку Алексея приняли с полуслова. Он собрал их утром сразу после планёрки. Дождались Наташку, которая накануне "встречала рейс" [43] . Звонарёв ещё раз пересказал замысел: сыграть на понижение рынка акций по-крупному. На лимиты, ограничения и страхи боссов – забить! Хитрая Наташка сразу обратила внимание на бухгалтерскую закавыку, про которую Алексей думал, но не озвучивал. Предлагалась выстроить обратную пирамиду из операций "репо". Бумаги привлекались в "репо" в обмен на денежные ресурсы. Полученные акции тут же продавались, выручка снова отправлялась на рынок "репо" за новой порцией бумаг. Так как бумаги оценивались с дисконтом в 30–50 процентов, денежное основание пирамиды расширялось, потому что от продажи бумаг банк получал больше денег, чем отдавал в "репо".
– А сможет ли наша бухгалтерия корректно отразить продажу акций, полученных в "репо"? – спросила Наталья.
– Надо с ними об этом поговорить.
– А не засветимся? – засомневался Чу к.
– А ты, Алексей, сначала с Карповой поговори. В бухгалтерию нужно идти с готовыми проводками. Пусть она главбухшу убеждает.
На Алёшу все четыре пары глаз смотрели с одинаковым выражением. "Догадались, черти!" – но в ответ он только кивнул.
– Можно, знаешь, кого ещё можно привлечь? – к разговору подключился Карен. – У Ник-Ника есть жирный клиентик с солидным пакетом "сбера". Его можно попробовать уговорить одолжить нам бумаги напрямую.
– А он нам потом голову не оторвёт? А то ведь у Николаича специфические клиенты.
– Ну, это разговаривать с ним надо.
– Ок, попрошу организовать встречу.
Алексею надо было получить поддержку своих коллег. За утечку он почему-то не беспокоился. Неизвестно, когда Михайлов позвонит и позвонит ли вообще, но организовывать схему игры впопыхах будет невозможно.
– Женская сумка – это нечто! Третий раз перерываю. Даже презерватив нашла. Куда только Стас смотрит?
– Надеюсь, неиспользованный?
– Целый! Ты мои ключи у себя в машине не находил?
– Мом Pls.
– Есть такие. Сейчас занесу.
– Я не на работе. Болею. Завезешь?
– Ой. А что случилось?
– Ушки.
– Утром завезу.
– Не надо. У себя пока подержи.
– Почему? Не хочешь меня видеть?
– Не хочу себя показывать…
– Как скажешь. А я б хотел тебя увидеть без макияжа… в домашнем халатике…
– Все. Стоп. Не дразни меня. Месячные к тому же… Да, и тебе полезно будет сил набраться.
– Хорошо. Буду терпеливо ждать твоего выздоровления.
2003 год, 23 сентября, вторник, день.
Клиента Николая Николаевича Алексей видел в первый раз. Они вместе сидели в кафе, и Алексей, приближаясь, застал обрывок разговора. Николай Николаевич эмоционально вещал:
– Да никаких угрызений совести у меня нет! Давай сравним культуры. На Западе – договор с Богом – индульгенция, договор с государством – коммерческое и просто право. Отсюда Руссо и идея общественного договора. А в нашей православной стране никогда не было ничего подобного. Договор с Богом – невозможен. Договор с государством – невозможен. Азиатское тоталитарное хищническое государство. У нас кто-нибудь когда-нибудь уважал налогоплательщиков? Хоть в какие-то времена? Никогда. "Строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения". Поэтому в народе так сильны партизанские традиции. И Наполеон, и Гитлер рады были бы договориться с населением, чтобы жители не трогали обозы. А фигушки! Народ не понимает, как это с властью можно договориться, – и уходит в лес. Мы живём в партизанской стране. Всегда так было и всегда так будет. Да что Запад? Наш европейский идеал – Италия. Бесконечные политические кризисы, правительства меняются чаще, чем раз в год, а итальянцы живут и в ус не дуют. Шестая экономика в мире, между прочим! А почему? Теневой сектор чуть ли половину экономики составляет. И нормально живут. Вон, у нас больше половины выпускников школ мечтают стать или гаишниками, или налоговыми инспекторами. Им всем "за державу обидно"? Фигушки, мечтают брать взятки. И в нашей стране вертикаль государственной власти – это институт кормления. И сами госслужащие его так воспринимают, и налогоплательщики. Всех всё устраивает. Коррупция не воспринимается нацией как этическое зло. А мы своей "чернухой" просто оказываем бизнесу необходимые услуги, которые не могут быть легально оказаны. Всё равно всем нужен "чёрный нал", всем, так или иначе, нужны деньги за границей. Спрос на наши услуги всегда есть – значит, всегда будет и предложение. Лучше ведь иметь дело с нами, чем с бандитами? Правда, же?
Его собеседник не стал спорить при Алексее. Он выглядел значительно моложе своих лет. Худощавый, среднего роста, идеально выбритое лицо сохраняло свою свежесть даже вечером. А вот уши казались великоваты. Стальные цепкие глаза оглядели Алёшу:
– Сергей Иванович, – они обменялись рукопожатием. – И как вам это выступление?
– Познавательно! Надо будет Николая Николаевича ангажировать в какую-нибудь баню на несколько часов. Под пиво столько всего нарасскажет!
– Всегда рад! – Ник-Ник переключил беседу. – Я вкратце объяснил Сергею Иванычу суть твоей просьбы. Общайтесь.
Сергей Иваныч помолчал:
– Дело такое. У меня есть пакет акций "сбера", под который тот меня через всякие схемы кредитует. Мне не хочется прерывать этот процесс. Восстановить назад будет сложно. Зачем вам они?
Теперь помолчал Алексей. В его душе что-то дрогнуло от нехорошего предчувствия.
Превкусная незнакомка, с которой он уже год переглядывался, не желая знакомиться, принесла меню.
Под её левым глазом красовался фингал, неудачно замаскированный полоской пластыря.
– Аня! Что с Вами? – Николай Николаевич своей деликатностью напоминал носорога.
– Да, – девушка потупила глаза. – Никто не верит. Это меня официант. Дверью. Нечаянно.
Всё засмеялись, и сама девушка Аня, чем разрядила обстановку и развеяла Алёшины опасения.
"Вот ведь жук, – подумал он про Ник-Ника. – Я с ней год так и не решился заговорить, а он уже успел познакомиться!"
– Хотим на понижение поиграть, – просто сказал он Сельдину, решив не вдаваться в подробности.
– Ну, так поиграйте! Скажите мне, когда и что делать, я выполню.
– А цена вопроса?
– А ты мне процент, как по депозиту, хочешь назвать? – Сергей Иванович, перейдя на "ты", нехорошо улыбнулся и, видя, что Алексей молчит, продолжил: – Если уж играть, то в открытую, и выигрыш пополам.
– То есть вы готовы рискнуть с нами наравне?
Сергей кивнул.
– А если не выгорит?
Сергей Иванович пожал плечами. Его глаза смотрели так же холодно, но теперь в них светилась заинтересованность.
– Я подумаю, – эту фразу Алексей произнёс просто для солидности. В его душе уже бродил охотничий азарт, и он был уже согласен на эти условия. Оставался один щекотливый момент. Алёша посмотрел на молчавшего всё это время Николая Николаевича. Тот, наткнувшись на такой же вопросительный взгляд Сергея Ивановича, смешно взмахнул руками:
– А что? А я ничего! Моё дело – сторона. Как договоритесь – ваше дело.
Эта реплика означала, что Николай Николаевич уже врубился, что компаньоны собираются делить будущий выигрыш "в чёрную", и ожидают от него молчания.
– Нальёте потом, если что срастётся, и спасибо будет, – похоже, Ник-Ник с отеческой иронией относился к играм Алексея на фондовом рынке.
Но Сергей Иванович иронии не разделил, а достал мобильник, чтобы отослать Алеше эсэмэской свой номер.
– Звони! – и попрощался.
Николай Николаевич позволил Лёше заплатить по счёту за всех и, глядя вслед удаляющемся Сергею Ивановичу, сказал:
– Серьёзный мужик!
– Ему доверять можно?
– Да. Много лет с ним знаком. Из "комсомольцев" ещё.
Первым делом Алексей позвонил Светлане. По мере того как расцвела их с Олей любовь, жене он звонил всё реже. Никакого внутреннего дискомфорта он при этом не ощущал, но понимал, что такое изменение поведения должно супругу напрягать. Своим звонком он преследовал несколько целей. Во-первых, хотелось услышать слова поддержки. В-вторых, поделившись амбициями со Светланой, он демонстрировал ей высочайшую степень доверия. Но – то ли она "встала не с той ноги", то ли ещё что – состоявшийся разговор стал для Алексея ударом. Светлана была на редкость немногословна:
– Ты что? Мудак?!
– ?…
– Зачем тебе это? Не наигрался ещё?
– Но это же – моя повседневная работа… Масштаб другой.
– Прошлого раза мало было?
Алексей взорвался:
– Ты чего? Я… – ему не хватало слов, обида душила. – Ладно, пока! Спасибо за поддержку.
Светлана тут же перезвонила. Видимо, она поняла, что её резкость оказалась чрезмерной, и теперь увещевала мужа умерить пыл уже спокойным сдержанным тоном. Алексей слушал её молча, не перебивал и никак не реагировал на увещевания.
– Ага, пока! – и мысленно добавил: "А пошла ты…"
– Ладно, привози.
– Утром буду как штык!
– Хор. Постараюсь выйти к тебе.
2003 год, 26 сентября, пятница, утро.
Ольга плохо спала ночь, и по-настоящему крепкий сон охватил её уже под утро, поэтому она не слышала, как уходил на работу Стас.
Сквозь сон она почувствовала, как к её губам прикоснулось что-то мягкое. И что-то массивное, пахнущее Им нависло над ней… "Лучик?" – удивилась Олечка, приоткрывая губки. "Лучик" проник в ротик целиком, и Ольга открыла глаза. Прямо перед собой она увидела лохматый лобок Алексея. Подняв глаза, увидела, как сияет его лицо. "Как он?.. Ах… да… ключи… Вот поросёнок, и не побоялся… Я ж выгляжу ужасно, наверное". Сердиться на такое пробуждение она не могла, а про больное ухо напрочь забыла. "Лучик" стал большим, и Ольга поперхнулась. Алексей отпрянул и залез к ней под одеяло. Навалился на Олю, коленями раздвигая её ноги. Всё её тело пахло сном и невинной беззащитностью. Оля взвизгнула, когда он мягким решительным толчком проник в неё. Его нависшее над ней лицо было красным от страсти, а по глазам она видела, что он себя не контролирует. В том, как двигавшееся Алёшино тело накрывало её, было что-то звериное, неумолимое и завораживающее – "как в поле" – Ольга предалась этому напору, пресекая последние обрывки мыслей о том, что "он не одет". Наконец, несколько дней их воздержания с рычанием хлынули внутрь "пусечки", но "лучик" остался внутри, как гигантская пробка. А Олины пяточки замерли наверху немым памятником их страсти… Она попробовала опустить их, Алёша скользнул ниже, положив голову на её живот… Дыхание мужчины ещё было хриплым, но Оля уже слышала в нём умиротворяющие ласковые нотки.
– Как называется демон, который является девушкам во сне? – она решила замолчать тот момент, что он не предохранился. В прошлый раз они тоже не предохранялись во время месячных, и всё обошлось. "Второй раз уже!"
– Инкуб. Может, кофе?
– А может, я сначала помоюсь?
Алексей отрицательно покачал головой, его глаза смеялись. Оля решила подчиниться и поднялась с кровати. Её качнуло не то от болезни, не то от удовольствия, а когда она наклонилась надеть трусы, что-то липкое и пахнущее потекло по бедрам:
– Ой! – Алексей, всё так же счастливо улыбаясь, наблюдал сзади за девушкой. Ольга замешкалась с трусиками на коленях, понимая, что те уже испачканы, но Алексей поднялся и натянул их на неё. Олечка застонала, когда он бережно сжал "пусечку" ладошкой.
– Ой! – повторила она, ей стало всё равно, что там с трусами, и повела его на кухню.
– Ты прогуливаешь работу? – спросила она, видя, что он пьёт кофе неторопливыми глотками. "Интересно, как он узнал номер квартиры?"
Он не счёл нужным ответить, а счастливо ел её глазами. Она вспомнила его желание увидеть её в домашней обстановке и уточнила:
– И как я? – он не врубился. – Без косметики. Не пугаю?
Она понимала, что после нескольких дней болезни выглядит плохо, но восторг Алёши был искренен. "Он вправду меня любит".
Теперь следовало выполнить поручение Натальи. Ольга по его лихорадочному блеску в глазах поняла, что это – тест! Она выпытала всю подноготную его идеи, никак не демонстрируя своего отношения к Лёшиному замыслу. Потом она несколько минут думала, но теперь Алексей понял, что решение она уже приняла и теперь формулировала его в своей светлой головке.
– Алексей, тык какому типу людей относишься? – и тут же уточнила. – К тем, кто жалеет о сделанном, или к тем, кто жалеет о несделанном?
Её вопрос прозвучал афористически, и Алексей некоторое время думал об ответе:
– Лучше жалеть о сделанном!
Ольга ждала такого ответа. Она уже решила, какие проводки нужно сделать, и не сомневалась, что главбух их примет. Карповой льстило, что Алексей спросил её мнение: ему была важна её поддержка – и Оле было чрезвычайно приятно эту поддержку оказать.
– Ты чего так довольно улыбаешься? Словно мартовский кот.
– Ну, я и есть в некотором роде… мартовский кот… Ты мне сегодня приснилась.
– Я хорошо себя вела?
– Ну, как сказать…
– А так и скажи!
– Ты для меня танцевала канкан, – и Алексей мечтательно зажмурился.
Ольга тут же пропела мелодию польки Штрауса и заразилась от Алексея ритмом этой зажигательной веселой мелодии.
– А ведь хорошо! – констатировала она. – Так и быть, спляшу для тебя канкан.
– Да ладно. Свистишь! – Алёша засомневался. – Это ж уметь надо! Махать ножками с такой скоростью!
– Для тебя? Научусь! – соврала Ольга.
Всё же она засомневалась. Мог возникнуть конфликт интересов. Алексей собирался нарушить все мыслимые лимиты, а Ольга Викторовна, как автор проекта по риск-менеджменту, должна была как раз контролировать эти риски. Но наслаждаться отношениями с Алёшей ей нравилось больше, чем мучиться служебными проблемами. "Авось никто ничего не заметит", – легкомысленно решила Карпова. Где-то задним умом Ольга поняла, что теперь её карьерные успехи стали зависеть от успеха или неуспеха Алексея. Но, видимо, от этой игры теперь зависела судьба всего банка.