Произнеся эти слова, Руби запоздало осознала, что Итан всегда принимал брошенный вызов. Он поднял брови, и внезапно маленькая спальня показалась еще теснее.
– Значит, хочешь остаться тут?
– Ага.
– Так тому и быть.
Только теперь Руби поняла, как чудовищно сглупила.
– Чудесно. Тогда пойдем выпьем кофе с имбирными пряниками, – пискнула она и вышла из комнаты.
Руби хлопотала на кухне, твердя себе под нос, словно мантру: "Мы профессионалы. Это деловая поездка". Вдыхая аромат жареного кофе, она надеялась, что он отвлечет ее от мыслей о том, что Итан находится неподалеку.
Неся на подносе чашки, она вошла в гостиную. Здесь уже потрескивал в очаге огонь.
Поставив поднос на стол, Руби осторожно опустилась на диван рядом с Итаном, стараясь не задеть бедром его бедро.
Тишина казалось странно неловкой. За последние дни Итан и Руби провели немало часов в уютном молчании. А сейчас оно все больше тяготило с каждой минутой.
Руби мысленно ругала себя. И о чем она только думала? Нужно было согласиться уехать отсюда. В такие места, как это, приезжают молодожены на медовый месяц или семьи с детьми на каникулы.
Она кинула взгляд на Итана. Тот в задумчивости барабанил пальцами по колену и постукивал ногой по полу, словно чего-то ожидая. Допив кофе, он поставил чашку на стол, и тут снаружи раздался звук колокольчиков.
Итан, повернувшись, прочистил горло и сказал, бросив взгляд на часы:
– Точно в назначенное время!
– Ты о чем?
– Выгляни в окно. – Вставая с дивана, он неожиданно улыбнулся, и в его улыбке странным образом смешались облечение и волнение.
Руби подошла к огромному окну, и у нее перехватило дыхание: по заснеженной дороге крепкая лошадка везла повозку, похожую на сани, но на больших красно-черных колесах. Возница, одетый в костюм Санта-Клауса, поднял руку в приветствии.
– Это потрясающе! – выдохнула Руби и повернулась к Итану.
– Я думал, тебе это может понравиться, – сказал он почти грубо.
– Мне это не просто нравится – я в восторге. Спасибо!
На мгновение их взгляды встретились, в его глазах что-то промелькнуло, но тут же исчезло. Итан поскреб подбородок.
– Мне показалось, что если мы предложим клиентам романтический рождественский отпуск в Альпах, это привлечет много народа.
Сердце Руби сжалось: так это было не для нее? Но она подметила, что Итан произнес эти слова так, словно они дались ему с трудом. Нет, он лукавит. Эти сани с Санта-Клаусом он все-таки организовал для нее. А может, ей просто очень хочется в это поверить? Как верилось в то, что родители изменятся к лучшему. Или в то, что Хью, Гарри и Стив тоже изменятся ради нее. Каждый раз Руби жестоко обманывалась.
Больше этого не случится!
Итан мысленно ругал себя последними словами. Идиот! Что он пытается доказать? Ведь ему хотелось подарить Руби волшебное Рождество, исцелить в ее душе боль от прошлого, сделать для нее то же, что она сделала для Тары, Макса и остальных подростков, гостивших в "Кавершеме". В этом намерении вроде бы не было ничего плохого, откуда же в душе эта паника?
Последнее Рождество, которое стало для Итана волшебным, случилось, когда еще была жива Таня. Но волшебство исчезло всего несколько месяцев спустя – когда Таня умерла. Впрочем, к Руби это не имеет отношения. Его прошлое не должно испортить ей сегодняшний праздник.
– Извини, – произнес Итан. – Я не очень хорош во всех этих рождественских штучках, но мне хочется, чтобы ты прокатилась с Сантой и поездка тебе понравилась. А еще…
А еще ему ужасно хотелось поцеловать Руби и обнять ее. Поцелуй помог бы ей понять его лучше, чем слова… Нет, нужно снова взять себя в руки.
– Так как насчет катания на этой упряжке?
Ее великолепные губы сложились в милую улыбку, и стало ясно, что Руби с самого начала поняла его намерения.
– Отличный план! Но сначала я хотела бы подарить тебе рождественские подарки.
– Ты купила мне подарки? – удивился Итан.
– Вовсе ни к чему выглядеть таким шокированным. Да, купила. Погоди-ка. – Руби подошла к своему чемодану. – Один подарок я купила уже давно, а второй – в аэропорту, повинуясь порыву.
– Спасибо тебе.
Итан грустно улыбнулся, не зная, что сказать. Уже очень давно он не получал личных подарков.
Сунув руку в карман, он, волнуясь, вынул подарок для Руби:
– А вот твой.
– О, это вовсе не обязательно. Я ведь знаю, что ты не веришь в Рождество.
Итан пожал плечами:
– Я… Я подумал, что… Видя, как тщательно ты выбирала подарки для ребят… Меньшее, что я мог сделать, – это… Я хотел…
Сколько времени он проторчал в том дурацком ювелирном магазине? Сердце забилось быстрее, пальцы снова начали выстукивать барабанную дробь. До чего же хочется, чтобы его подарок понравился, чтобы глаза Руби радостно вспыхнули!
Она осторожно развернула зеленую оберточную бумагу, увидела темно-синюю коробочку и, открыв ее, ахнула.
Внутри лежал кулон из белого золота в форме звезды, украшенный бриллиантами. Когда Итан увидел его на прилавке, ему сразу вспомнилось, как Руби протянула ему звезду, чтобы украсить верхушку елки.
– Я… Я не могу это принять.
– Это твое.
Неужели ей не понравился подарок?
В памяти всплыло первое Рождество после смерти Тани и равнодушное лицо матери, развернувшей подарки Итана. Вспомнилось, как больно было осознать, что без Тани он ничего не значит для матери.
Может, не надо было забывать этот урок и купить для Руби что-то формальное? Или, еще лучше, просто вручить ей чек в качестве рождественского бонуса? Дарить личный подарок было ошибкой.
– Если хочешь, можешь обменять этот кулон на что-то другое.
– Обменять? – повторила Руби. – Зачем? Он прекрасен. Но это очень дорогая вещь.
– Это подарок. – Итан внезапно понял, что она, так же как и он, не часто получала подарки. – Я хочу, чтобы ты его взяла.
– Тогда спасибо.
Когда Руби вынула кулон из коробочки, Итан решил, что сейчас она попросит его помочь застегнуть цепочку. Мысль о прикосновении к Руби вызвала острый приступ желания. Но она справилась сама, отчего Итан испытал разочарование, смешанное с облечением.
– А теперь открой свои подарки.
Итана охватил восторг, когда он нашел в первом свертке картину, изображающую замок "Кавершем" и окружающий его пейзаж.
– Очень красиво. Спасибо!
– Открой следующий. Я уже сказала, что купила его, повинуясь минутному порыву. Если он тебе не понравится, я не обижусь.
Достав второй подарок из серебристой обертки, Итан рассмеялся:
– Рождественский свитер с оленями! Сейчас самое время его носить.
– Ты не шутишь? – Удивленная улыбка осветила лицо Руби.
Итану на мгновение захотелось обнять и расцеловать ее. Но вместо этого он надел свитер и произнес:
– Разумеется, не шучу! А теперь поехали кататься! Когда, одевшись, они вышли из шале, Итан сделал глубокий вдох, надеясь, что морозный воздух охладит его и немного образумит.
Глава 11
Руби украдкой кинула взгляд на Итана, сидящего рядом с ней под кучей одеял. Не стоит обольщаться и искать в его действиях скрытый подтекст. Да, он купил ей красивый подарок, но сделал это лишь потому, что он – хороший человек, предпочитающий давать людям второй шанс. Что толку пытаться анализировать поступки этого мужчины? Лучше любоваться захватывающими дух окрестностями: земля укрыта снегом, словно пуховым одеялом, обледенелые ветви деревьев сверкают на солнце. Прекрасное, волшебное зрелище! Тишину нарушает лишь звон колокольчиков, фырканье лошади и топот ее копыт по укатанному снегу.
– Это просто невероятно! – прошептала Руби, снова покосившись на своего спутника.
Лицо его было непроницаемым, но она ощущала, как он напряжен.
Расслышав ее слова, он моргнул и встряхнул головой, словно отгоняя терзавшие его мрачные мысли.
– Я рад, что тебе нравится. Не замерзла?
– Нет. Последний раз я видела снег в Лондоне, но даже не успела насладиться его красотой, потому что он почти сразу растаял, превратившись в жидкую грязь.
На этот раз Итан искренне улыбнулся:
– Надеюсь, тебе понравится и следующий пункт нашей программы.
– Какой?
– Катание на санках.
– Правда?
Руби охватил восторг, и тут же в памяти всплыло воспоминание о том, как она повела брата и сестер в соседний парк посмотреть, как дети катаются с горок на санках. Эдди еще не умела ходить, и Руби тащила ее на руках, а Филиппу вела за руку. Том, которому тогда было четыре года, с радостными возгласами бежал впереди.
Так хотелось прокатиться хоть разик! Но у Руби не было санок, а еще не хотелось привлекать к себе внимание. Но все равно тот день они провели очень весело: слепили снеговика, покидались снежками. А потом Руби заметила удивленные взгляды некоторых взрослых, гадающих, почему эти дети гуляют в одиночку, и быстро увела брата и сестер из парка. Оставалось надеяться, что в приемных семьях Эдди, Филиппа и Том вдоволь накатались с горок.
– Ты не против катания на санках? – спросил Итан.
– Спрашиваешь! Я никогда раньше этого не делала. С удовольствием попробую.
Несколько минут спустя упряжка остановилась.
– Приехали. Это территория курорта, но у нас есть пропуска.
Они ненадолго задержались, чтобы поблагодарить возницу и погладить его лошадку, а затем направились в пункт проката санок.
Женщина за стойкой улыбнулась:
– Вам какие?
Руби выбрала длинные бесполозные сани тобогган – они показались самыми безопасными.
А Итан заявил:
– Я попробую прокатиться на паре. – Эти сани напоминали трехколесный велосипед без колес и сиденья.
Руби прищурилась:
– Выпендрежник!
Итан улыбнулся:
– Смотри на это как на изучение рынка услуг. Мне пришло в голову, что можно предложить клиентам катание на паре под луной.
Они вышли из пункта проката, и Руби вдохнула воздух с запахом хвои. Вокруг было много людей, кругом звучал смех, наполняя Руби счастьем.
Но, взобравшись на вершину горы, Руби испугалась: казалось, под этой огромной массой снега таятся неведомые опасности.
– Ты нервничаешь? – спросил Итан.
"Какая же я идиотка! – мысленно обругала себя Руби. – Ведь на этой горке катаются даже малыши. Конечно, она совершенно безопасна!"
Неподалеку какая-то мамаша усаживала на санки мальчика и девочку. Сердце екнуло в груди Руби. На долю секунды показалось, что это – Том и Филиппа. Но, разумеется, это не они. Тому сейчас уже двадцать лет, а Филиппе – девятнадцать. Даже если Руби их сейчас увидит, все равно не узнает – они стали совсем взрослыми.
На долю секунды все внутри сжалось от острого чувства потери.
– Руби? – взволнованно спросил Итан, и внезапно захотелось рассказать ему правду в надежде, что этот человек сможет смягчить ее душевную боль.
Усилием воли Руби преодолела этот порыв. Итан не приветствовал излияние чувств десять лет назад, значит, и сейчас это будет ему не по душе.
– Я в порядке. Просто слегка перетрусила. Почему бы тебе не показать, как нужно кататься с горы?
– Нет. Ты выглядишь так, словно увидела привидение. Лучше мы пойдем сейчас в кафе.
– Я…
– Не спорь. Первое правило любого зимнего вида спорта: ничего не делай, пока не сосредоточишься.
Наверное, Итан прав, и волей-неволей Руби поплелась за ним в кафе.
Итан придержал дверь перед своей спутницей. В кафе стоял аромат кофе, смешанный с запахами ванили и миндаля. Звеня столовыми приборами, посетители разговаривали друг с другом под негромкое звучание рождественских песен.
Руби казалась грустной, и даже миндальный круассан и чашка горячего шоколада вызвали у нее лишь вымученную улыбку.
– Хочешь, поговорим о том, что тебя расстроило? – предложил Итан.
Руби посмотрела на него с легким удивлением:
– Извини. Сегодня Рождество. А я доставляю тебе неприятности.
– Ничего подобного! Мы оба понимаем, что этот праздник вызывает сложные эмоции у людей с мрачным прошлым. Поговори со мной. Я знаю, что в детстве Рождество было для тебя безрадостным.
Руби обхватила ладонями кружку с горячим шоколадом, помедлила, а затем выдохнула:
– На мгновение мне показалось, что прошлое вернулось, словно из ниоткуда. Те дети на санках, что катались неподалеку. Они напомнили мне моих младших сестер и брата.
Множество вопросов тут же завертелось в голове у Итана. Если у Руби есть брат и сестры, то где же они сейчас? Почему воспоминания о них для нее мучительны?
Она отбросила упавшую на лицо прядь волос и продолжила:
– Я словно снова увидела Тома, Эдди и Филиппу. Я уже говорила тебе, что мои родители были алкоголиками и наркоманами. Они жили по большей части на пособия. Чем больше детей они заводили, тем больше государство им платило денег. Я родилась у них первой. Затем – Том, Филиппа и Эдди. Когда родился Том, мне было шесть лет. До сих пор помню восхищение, которое испытала, увидев его впервые – такой крохотный человечек! Я сразу прикипела к нему душой. И к сестрам тоже. Все, о чем я мечтала, – это жить всем вместе, одной семьей. Мать и отец говорили мне, что это зависит от меня. Они заставляли меня лгать социальным работникам и учителям в школе о том, что у нас счастливая семья.
– Это, наверное, было нелегко, – тихо сказал Итан.
– И да, и нет. Я так сильно любила своих близких. Я внушала себе, что мама и папа тоже любят нас. Но суровая правда заключалась в том, что они просто нас использовали. Даже когда все пошло не так, когда я все испортила, я продолжала считать, что они меня любят.
– Что случилось?
– Я не сумела как следует притвориться, что у нас в семье все замечательно, и нас, детей, забрали органы опеки. Подобрать одну семью для всех четверых они не сумели, поэтому нас разделили.
– Ты, должно быть, ужасно себя чувствовала.
– Да. Я боролась изо всех сил за то, чтобы мы жили вместе или хотя бы недалеко друг от друга. Но я не смогла переубедить социальных работников. Они говорили, что даже порознь нам все равно будет лучше, чем с нашими родителями. Но мне так не казалось. Иногда я даже воображала себе, как наши родители, соскучившись по нас, решают бросить свои пагубные привычки, и мы возвращаемся к ним.
– Этого, как я понимаю, не произошло?
– Нет. Лишь один раз они пришли меня навестить – пьяные и обколотые – и набросились на меня с кулаками. Социальный педагог тут же прервал наше свидание. Больше я своих отца и мать не видела. Даже не имею понятия, живы они или уже умерли.
Итан накрыл своими ладонями ее руки, всем сердцем желая подобрать такие слова, чтобы передать свои чувства.
– Время шло, и однажды мне сказали, что есть хорошие новости: для нас найдена приемная семья. Но они могли усыновить лишь троих – Тома, Эдди и Филиппу. Я была для них слишком взрослой и слишком трудным ребенком. – Руби ненадолго замолчала, глядя в никуда, словно на миг перенеслась в прошлое и сейчас заново переживала те события. – Мне объяснили, что, если слишком долго подыскивать приемную семью для всех нас, может оказаться, что в конце концов никто так и не возьмет сразу четверых детей. И тогда Тома, Эдди и Филиппу, возможно, отдадут в разные семьи. Представители органов опеки пообещали, что я смогу видеться с братом и сестрами, но едва их отдали в приемную семью, оказалось, что я должна подождать, пока они не освоятся на новом месте. Тогда я решила взять инициативу в свои руки и, сбежав с уроков, поехала в школу, где учились Том, Эдди и Филиппа, потому что отчаянно хотела их увидеть. Когда у них закончились уроки, я увидела, как брат и сестры подбежали к какой-то женщине – наверное, их приемной матери. Она выглядела такой милой, а они казались такими счастливыми. Я там была лишней.
– О боже… – Что можно было на это сказать? Как избавить от боли, звучавшей в ее голосе? Итан сделал единственное, что мог – подвинул ближе свой стул. Может, Руби принесет немного утешения то, что кто-то есть рядом?
– Убедившись, что у Тома, Эдди и Филиппы все хорошо, я сказала своему социальному педагогу, что не хочу пока с ними видеться. Я написала им, что люблю их, но нам лучше какое-то время не встречаться. Я знала, что поступаю правильно – если бы я снова вошла в их жизнь, от этого было бы всем только хуже. Так что я решила просто радоваться тому, что брат и сестры счастливы. – Ее плечи поникли. – И я действительно очень рада за них. Хотя временами я очень по ним скучаю.
Одинокая слеза скатилась по ее щеке. Итан вытер ее большим пальцем и привлек Руби к себе:
– Поплачь. Это нормально. Станет легче.
Она прижалась к его груди и разрыдалась. Он шептал какие-то успокаивающие слова, не в силах вспомнить, когда в последний раз утешал кого-нибудь. После того как не стало Тани, он попытался обнять свою горюющую мать, но она оттолкнула его, и в ее глазах он прочел: "Лучше бы ты умер вместо нее". Трейси Кавершем до сих пор отказывалась наладить отношения со своим сыном, не принимала его знаков внимания и денег.
Но Руби, кажется, от его утешения действительно стало немного легче.
Она уперлась ладонями в грудь Итана и выпрямилась. Слезы еще блестели в ее глазах.
– Прости, что я разревелась.
– Тебе вовсе не за что извиняться. Я рад, что узнал про Тома, Эдди и Филиппу. Расскажи мне еще что-нибудь про них.
И Руби продолжила описывать подвижного темноволосого Тома, болтушку Филиппу со светлыми кудряшками и тихоню Эдди.
Закончив свой рассказ, она сжала ладони Итана:
– Спасибо тебе. Я всегда старалась не вспоминать о былом. Но, оказывается, с плохими воспоминаниями легче мириться, если делишься с кем-то хорошими моментами из прошлого. Я благодарю тебя от всего сердца. Если когда-нибудь тоже захочешь поговорить о таких вещах – я всегда к твоим услугам.
Эти слова оказали на Итана странное действие. На секунду он представил, как делится с Руби своими воспоминаниями. О том, как недовольно морщилась мать каждый раз, когда он попадался ей на глаза, как постоянно твердила ему, что он – такой же, как его отец. Вспомнил, как сестра всегда старалась защитить его, окружить своей любовью. Но он лишился этой защиты после того, как Таня покончила с собой.
Губы Итана неприязненно скривились. Он не собирается изливать Руби свою душу. Если прошлое его чему и научило – так это тому, что нужно держать свои эмоции под контролем. Если бы он в свое время так поступил после смерти Тани, то не пошел бы по кривой дорожке, и мать не сдала бы его под опеку социальных служб.
И поэтому он ответил:
– Хорошо, я это учту. А чем займемся теперь?
Руби указала на свою тарелку:
– Я бы хотела доесть этот миндальный круассан, а потом, если ты не против, все-таки покататься на санках.
– Хорошо, так и поступим.
Руби чувствовала себя так, словно с души сняли тяжелый груз. Печаль не покинула сердце, но переносить ее было уже легче. Теперь при взгляде на чужих детей Руби переполняла надежда на то, что однажды она станет приемной матерью и поведет кататься своих малышей на санках.
Во взгляде Итана читалась лишь теплота, но не жалость, и это делало ему честь: он понимал, что жалость ранит Руби.