- Да потому, что у них были веские основания, чтобы закрыть воспоминания, Коэре.
- Разумеется. Как и в моём случае.
- Это другое.
- Неужели? Посмотри на себя: ты телепат с огромным потенциалом - это веская причина сменить место жительства с Земли на Горру. Ты красивая молодая здоровая женщина. На твоём лице нет признаков неблагополучия. Что, если ты захотела полететь на другую планету не потому, что тебе было плохо дома, а просто потому, что захотелось риска и адреналина?
Сердце Ариадны часто забилось, и она изменилась в лице.
- Ты хочешь сказать, что… что…
Сияющая улыбка против воли появилась на её губах, и она так сжала руки Коэре, что та стала осторожно их высвобождать.
- Я всего лишь хочу сказать, что бывает всякое, - терпеливо заметила Коэре, потирая пальцы после излишне сильного захвата. - А сейчас, пока твои воспоминания закрыты, только тебе выбирать, что думать о своём прошлом. Я думала о себе дурно и жестоко ошиблась. И сейчас я вспоминаю об этом с грустной улыбкой, но на самом деле мне жаль. Я потеряла годы счастья, которое я вполне могла бы испытывать и на Октиании - если бы только немного верила в себя. Поверь мне, у тебя нет причин превращать свою жизнь в ад.
- Не могу представить тебя неуверенной, - помотала головой Ариадна. - Ты это серьёзно?
Коэре печально улыбнулась.
- Я хочу услышать твою историю, - выпалила она, отпуская руки драконицы, но не отпуская её взгляда.
Эльтесеин.
"Я тебя никогда не пойму". Облекая своё отчаяние в слова, Ариадна не понимала, даже предположить не могла, что глубоко заденет его мимолётной фразой. Но её отчаяние отозвалось длинным эхо в глубине его души, где таилось его собственное уныние. Одно из немногих убеждений, с которым, возможно, ему предстояло бороться всю жизнь - и так и не победить. Он старался не думать об этом, просто забыть и не трогать, но теперь это оказалось просто невозможно обойти.
Его никто никогда в жизни до конца не понимал. Он и сам себя порой не мог понять. С раннего детства зная, что ему предстоит в течение ста лет руководить планетой горианцев, Эльтесеин всегда старался стать к ним ближе. Он хотел сделать что-то, чего до него не могли сделать поколения драконов - породниться с ними по-настоящему. Преодолеть стену времени, тысячелетия развития цивилизации и проложить им краткую дорогу к качественно новому уровню жизни и телепатического развития.
Но для этого ему нужно было понять их, влезть под кожу, побывать в их шкуре. И он был очень неприятно поражён, когда впервые перевоплотился в человеческое тело, потому что обнаружил, что им на самом деле очень сложно управлять. Особенно в том, что касалось чувств. Разумеется, у него многое выходило лучше, чем у коренных горианцев, но ведь был гораздо больше в себе уверен.
До попадания на Горру Эльтесеин чётко знал, что делать: найти лучших на планете телепатов, вытянуть их на свой уровень, научить их учить других - и сто лет спустя наслаждаться невиданным результатом. А оказалось, что для того, чтобы "вытянуть" горианца на свой уровень, пришлось бы вначале его убить. Выше уровня развития дракона пятилетнего возраста ни один горианец просто не мог осилить: напряжение зашкаливало и это становилось буквально опасно для жизни.
Новоиспеченный Сезар, которым он был пятьдесят лет назад, впрочем, не сдался. Он принялся за поиск причины, не позволявшей горианцам совершить качественный эволюционный скачок. Масштабные исследования, крупные финансовые вливания, сделанные вопреки желанию старейшин на Центре, вскоре дали первые результаты. Оказалось, что ускоренное телепатическое развитие ослабило горианцев физически. Им нужна была новая кровь - не только для того, чтобы бороться с генетическими заболеваниями, распространение которых всё больше напоминало эпидемию, но и для нового развития.
Когда Эльтесеин это понял, он форсировал проект переселения с Земли и дал "зелёный свет" переговорщикам на Октиании, ускорив подписание договора о сотрудничестве лет на двадцать, а, может, даже больше. Вдобавок он профинансировал проект исследований на Шаггитерре и рассчитывал, что хотя бы к концу его правления на планете удастся взрастить первые очертания цивилизации.
Вот только его собственная жизнь превратилась в постоянную борьбу. На Центре с недоумением взирали на все его проекты - пока не мешали, но наблюдали пристально, и Эльтесеин чувствовал, что может оступиться в любую минуту - а тогда его начинания просто остановят. С другой стороны, на Горре тоже постепенно росло недовольство. Идея с переселением землян не нравилась примерно половине планеты.
Его спасала лишь привычка горианцев безоговорочно подчиняться Сезару и годами отлаженная система пре-сезариата: вертикальная, похожая на пирамиду, не подразумевающая возможности резких выступлений против Величайшего. И тем не менее политическая система на Горре давала простым жителям достаточно инструментов для выражения недовольства. Независимая пресса считала ежедневную обоснованную критику своим долгом, как и политические партии, которые имели своих представителей в Совете и, следовательно, серьезное влияние на ключевые решения Сезариата.
Противники сотрудничества со слаборазвитыми планетами только набирали силу, а Сезар уже чувствовал, что выдыхается. Он сыграл на грани фола на Шаггитерре, спасая жизни горианцев и своего любимого подопечного Тхорна эс-Зарка. Открытое неподчинение последнего уязвило Эльтесеина, хотя, размышляя об этом впоследствии, он понял, что требовал от него слишком многого.
Но и Тхорну не удалось так задеть его, как Ариадне. Если в самом начале их знакомства всё было довольно очевидно и ошибку было признать легко, хоть и крайне неприятно, то теперь всё выглядело более чем запутанным. С каждым днём вынужденного беспамятства Ариадна становилась всё слабее эмоционально и всё больше злилась на него. И это дальше отодвигало ту безопасную черту, за которой он мог бы открыть её память.
Этот замкнутый круг мог, в конце концов, привести к расторжению помолвки, с возрастающей тревогой понимал Эльтесеин. И если для него это чревато излечимой психотравмой, то для Ариадны может быть смертельно опасно. Новая серьёзная травма при отсутствующей памяти оставит её психическим инвалидом на всю жизнь.
Ему хотелось быть с ней гиперосторожным, а выходило всё наоборот. Последний разговор возвёл новую стену между ними, а ведь он просто не хотел ранить, изо всех сил избегая того, что могло бы шокировать. И снова ошибся: для неё была важнее откровенность. Или это тоже не помогло бы? Будь он по-настоящему откровенным, это могло бы отпугнуть её.
Размышляя об этом, Эльтесеин чувствовал, как сам путается всё больше. И как ему только удавалось раньше помогать другим людям в тяжёлой личной ситуации? В собственных чувствах разобраться оказалось намного сложнее. А раньше он был уверен, что его помолвка пройдёт как по маслу, когда придёт время - ведь он мнил себя знатоком в области чувств.
И ещё он был уверен, что женщина, предназначенная ему, обязательно поймёт его. Всё то, что не понимали другие, всё то, что он никому не мог объяснить, ей будет ясно с полуслова, почему-то думал он. Но Ариадна только злилась, когда он пытался защитить её, и ничего не желала понимать. Наоборот, она требовала того, чего он дать не мог, и совершала поступки, которые Эльтесеин, в свою очередь, понимал с трудом.
Он давным-давно поклялся себе, что его помолвка не будет похожа на дурацкие ритуалы ухаживания горианцев, где мужчина утверждает своё превосходство с помощью традиционных сканирований и иногда - наказаний, а невеста брыкается до последнего, как несчастная птица зоши, пойманная в силки - только лишь для того, чтобы знать, что она сдалась не сразу.
Но на деле выходило так похоже. С самого первого дня их встречи он подсознательно начал запугивать Ариадну - хотя и не устраивал ей демонстративных сканирований или наказаний. Зато постоянно угрожал, дразнил и подавлял - Эльтесеин ещё некоторое время сам не понимал, зачем это делает, пока не понял, что наслаждается этим. И, более того, на его невесту, помимо её воли, это действует. И большинство бунтов с её стороны также сложно было отличить от заигрывания. Вот только они оба иногда не успевали остановиться там, где это было необходимо.
На встречу с подопечным в Сезариате Эльтесеин прилетел почти в бешенстве. Что может быть хуже для Величайшего, чем внезапное осознание, что он - такой же, как все? Одна мысль об этом - и его глаза начинали сверкать. И хотелось обратиться в дракона, и, возможно, даже причинить кому-нибудь вред…
Но при виде измученного Тхорна он смягчился. Эльтесеин воспринимал его как близкого человека, примерно как младшего брата. Он готов был многое ему прощать, кроме саморазрушительных действий - таких, как пытки других горианцев в уводе. Но даже за это наказание Тхорна уже было достаточным.
Выслушав рассказ о его переговорах с октианцем, Сезар кивнул:
- Ты всё сделал правильно. Мы выпустим его в обмен на шаггитеррианцев.
- А лечение?
В запавших, слегка мутных от усталости глазах Тхорна засветилась надежда. Эльтесеин послал мягкую улыбку и покачал головой:
- Хватит с него. И с тебя тоже. Я посмотрю его сам напоследок - и пусть уматывает.
Облегчение, которое испытал горианец после его слов, не укрылось бы от него, даже если бы Сезар вовсе не владел телепатией - не только эмоции Тхорна преобразились, но и лицо просветлело, а из груди вырвался вздох облегчения.
- Посмотри мне в глаза, - попросил Эльтесеин, чтобы просканировать его. Но, к счастью, никаких травм не нашёл.
- Это всё? - осторожно спросил горианец после сканирования.
- Почти. Выпьешь со мной чего-нибудь?
- Конечно.
Минут пять спустя они уже сидели на одной из многочисленных открытых террас с видом на долину, предназначенных для приватных переговоров. Крылатые сотрудники Сезариата бесшумно принесли им напитки и тут же исчезли, оставляя повелителя планеты наедине с его гостем.
- Раньше вы предпочитали пить сяши на собственной террасе, - осмелился ухмыльнуться Тхорн, настроение которого повышалось с каждой минутой всё больше, после того, как он понял, что его окончательно простили. Как и любой горианец, он воспринимал своё нахождение в опале у Сезара, как истинную трагедию. Не каждый горианец в принципе такое выдержал бы без психотравмы, мелькнуло в голове у Эльтесеина, и он на секунду ощутил нечто вроде вины перед Тхорном за то, что вынудил его пережить.
- Раньше эта терраса ещё была моей, - шутливо проворчал он, снабдив своё высказывание улыбкой. И Тхорн рассмеялся в ответ:
- Так маленькая землянка всё-таки захватила территорию?
- Что-то вроде того, - кивнул Эльтесеин, наслаждаясь дружелюбной беседой и потягивая сяши. Напряжение постепенно отпускало его, и они с Тхорном долго молчали, просто отдыхая.
- Я думал, вы никогда не отпустите октианца, - тихо сказал эс-Зарка через некоторое время. Эльтесеин улыбнулся:
- Признаюсь, у меня были другие планы на него с самого начала. Но даже моим планам не всегда обязательно осуществляться.
Что-то в глубине взгляда Тхорна изменилось, когда он получил этот ответ, а потом горианец медленно сказал:
- Вы ведь знаете, Величайший, что я никогда никого не уважал так, как Вас.
- Неужели?
- Да, - твердо ответил Тхорн. - И теперь, мне кажется, у меня есть основания уважать вас ещё больше.
- Если бы ты по-настоящему уважал меня, то не стал бы произносить этого вслух, - ворчливо заметил Эльтесеин, изо всех сил скрывая удовольствие, которое доставили ему слова Тхорна.
Но мысленно послал ему то, чем редко обменивался с кем-либо, кроме самых близких: телепатическую формулу, непередаваемую словами, в которой заключалась любовь, уважение и обещание преданности до самой физической смерти. А по возможности - и после неё. Тхорн ещё больше просветлел лицом, получив послание, и мгновенно ответил тем же, уже не пытаясь добавить что-либо на словах.
- У меня к тебе ещё одни вопрос, - сказал Эльтесеин, когда пришло время прощаться.
- Спрашивайте что угодно.
- Что ты делал, когда Асхелека была твоей невестой и выводила тебя из себя?
Тхорн ответил мечтательной телепатической улыбкой:
- Брал на руки и целовал её. Или наказывал.
Эльтесеин хмыкнул:
- И что из этого тебе больше нравилось?
- Даже не знаю, - сказал Тхорн с такой искренностью в эмоциях, что они оба расхохотались.
Глава 14
Рикэн.
Такого тяжелого утра в его жизни ещё не было, включая дни после грандиозных злоупотреблений спиртным в ранней юности на диких планетах вроде Шаггитерры. Он с большим трудом встал с постели, а обычная тренировка едва не убила его. Лёгкие не пропускали достаточно воздуха - такое ощущение, что без Корры он больше не мог дышать. То есть, Без Коэре… дьявол бы её побрал…
Они целовались пару часов подряд, словно обезумевшие подростки в Застывших, но даже триста часов поцелуев не могли бы сделать их ни на пол ногтя ближе. Для них во всей Вселенной не нашлось бы решения. Он - простой офицер, пусть даже с блестящими карьерными перспективами. Она - высшее существо, по определению доминирующее телепатически. Выхода из этого тупика просто не существовало.
Он бы ни за что не поверил, что драконы могут плакать, если бы не видел это собственными глазами. И эти слёзы разрывали ему сердце, хоть он и знал, что она гораздо легче справится со своими травмами, чем он. Хотя бы потому, что у неё под рукой лучший целитель на планете. Её брат, подумать только… сам Космос велел ему как можно скорее улетать на Октианию.
Когда Сезар узнает, что он целовал не только его невесту, но ещё и сестру, ему, возможно, захочется прикончить его. В этот раз - уж наверняка. Он сам бы на его месте захотел сотворить с собой что-нибудь ужасное, а Величайший ведь не святой. Наверняка не святой.
Стараясь не думать ни о чём, Рикэн механически выполнял свои рутинные дневные обязанности, а после обеда остался в каюте. У него даже не было сил улететь домой - да и какой смысл? Делать всё равно ничего не хотелось, а лежать и смотреть в потолок можно, где угодно. Он не планировал выходить до следующего дня и под вечер провалился в сон. Но его разбудил резкий звонок, и, очнувшись от какого-то нездорового глубокого сна, он даже сразу не понял, что это звонок в дверь каюты.
- Что такое? - немного сердито осведомился он у стоявшего на пороге Дейке. - Октианцы опять поменяли условия и это не может подождать до утра?
- Нет. Я нашёл нам врача на октианскую кампанию. Надо устроить её на борту и всё показать, - возбужденно сообщил Дейке, от радости даже не замечавший состояния Рикэна.
Тот машинально кивнул, протирая глаза, но, не закончив движения, его рука замерла, а затем опустилась.
- Её? - переспросил Рикэн, ощутив, как нехорошо ёкнуло сердце. Радость Дейке означала, что врач действительно хороший. А значит, уровень не ниже высшего. А если это женщина, то…
- Ну да, это твоя знакомая, Коэре. Я думал, ты будешь рад, - широко улыбаясь, заметил Дейке, но почти сразу же улыбка сошла с его лица, когда он ощутил ярость, исходившую от капитана эс-Фарфе.
- Что она тебе сказала? - прошипел Рикэн, качнув головой, чтобы пригласить командира в свою каюту, и, с опаской выглянув в коридор, наглухо закрыл дверь.
- Что она хороший врач. Принесла дипломы, рекомендации - она же высшая и столько лет работала в центральных больницах. И она готова работать с нами, - глаза Дейке сузились:
- Хотел бы я знать, почему ты сам не пригласил её.
- Потому что она не…
Рикэн замолчал и едва удержался от того, чтобы не зарычать. Он не имел никакого права - ни морального, ни законного - выдавать тайну Коэре. Они расставались в таком эмоциональном состоянии, что ни один даже не вспомнил о необходимости блокировки этой информации в его сознании, чтобы тот же Дейке не узнал о ней при банальном сканировании. Но, к счастью, оснований сканировать его у командира не было, а свою речь он вполне мог контролировать.
Вот только получалось, что он не мог объяснить происходящее командиру, всё ещё ожидавшему ответа. И даже не мог сказать, что все её документы - липа, изготовленная, правда, в Сезариате и, скорее всего, под личным контролем Величайшего.
- Послушай, Дейке, мне будет тяжело, если Ко… Корра станет работать на корабле.
- Вы поссорились?
- Ну… можно сказать и так. Я хотел предложить ей помолвку, но…
У Рикэна перехватило дыхание и на секунду даже в глазах потемнело.
- Я понимаю, - негромко сказал Дейке. - Но, послушай, Рикэн. В наше время трудно найти высшего врача. Поверь, я уже многих знакомых опросил. Все прекрасно устроены и никто, как ты понимаешь, не рвётся переехать на год на дикую планету, да ещё жить всё это время на корабле и работать в экстремальных условиях.
- Я понимаю.
- И от этого могут зависеть жизни наших ребят. Да и наши с тобой тоже, - продолжал давить Дейке.
- Да знаю я, - рявкнул Рикэн, отворачиваясь.
- Всё, что я могу сделать для тебя - это сам взять пре-сезариат. Тем более, она высшая.
- Ты её всё равно не потянешь, - сорвалось с губ Рикэна прежде, чем он успел подумать о своих словах.
- А ты - тем более, - также необдуманно бросил в ответ Дейке, и Рикэну показалось, что ему плеснули кипятком в лицо.
На этот раз командир ясно почувствовал его острые эмоции, и в каюте воцарилась длинная неловкая пауза.
- Так проблема в этом, да? В её уровне? - тихо спросил Дейке уже совершенно другим голосом.
- Да.
- Твой потенциал выше, чем…
- Это не поможет.
- Если вы будете равны, то есть шанс, что…
- Поверь мне, Дейке, это не сработает.
- Мне жаль. Но нам нужен врач, и я уже согласился принять её в команду. Ты берёшь над ней пре-сезариат или…
- Я возьму, - глухо ответил Рикэн.
Через пару минут, глядя в упрямые глаза Коэре, явившейся на корабль с большой сумкой вещей, Рикэн чувствовал себя так, словно подвергался худшей пытке в своей жизни. Он чувствовал ярость, почти неконтролируемую, и такой же силы влюбленность в неё, желание целовать и душить одновременно. И самым ужасным было то, что она, безусловно, ощущала все его эмоции. И могла даже читать мысли - о чём Дейке даже не подозревал.
Теоретически все горианцы знали, что на планете могут жить драконы и помимо Сезара - но они всегда так тщательно скрывали своё присутствие, что все забыли об этом факте. Встреча с драконом в обличье горианца на Горре была предметом россказней и баек, скорее мифом, чем реальностью. Теперь Рикэн понимал, какую беспомощность ощущали те бедолаги, которые встречались с этими "мифами".
Душить. Всё-таки он больше хотел душить её.
- Твоя первобытная агрессия очень привлекательна, - промурлыкала Коэре, шагнув ближе, но предусмотрительно держась на расстоянии пары шагов. - Итак, теперь у тебя пре-сезариат. Прямо как во время помолвки.
- Осторожнее. Я могу захотеть им воспользоваться, - сухо отметил Рикэн, пронзая её самым ледяным взглядом из всех возможных.
- М-м-м. Уведёшь меня и накажешь? А как? - откровенно насмехалась она. Им обоим было известно, что увести её он не сможет, если только Коэре не захочет этого сама.
- Бери вещи, я покажу тебе каюту.
- Ты гостеприимен.