- Приятно слышать, что молодежь свято соблюдает правила, - похоже стражник не собирался отступать, - но твой супруг внял моим мольбам и дал соизволение на один маленький танец.
Кристиэн заколебался, как поступить? Что скажет Рихан? Теперь уже и невежливо совсем отказать, если это друг супруга и дано позволение, а вдруг это приказ для него самого? И не рассердится ли потом герцог?
Несмело протянул руку.
- Ну вот, теперь я самый счастливый человек во всем этом городе! Ну, не считая конечно, вашего супруга!
Идульв держал Кристиэна в паре так, словно тот был хрупкой стеклянной статуэткой, но для Кристиэна было удивительным узнать, что такой большой человек может так ловко и хорошо танцевать.
- Благодарю за любезность и щедрый дар, - Идульв поцеловал Кристиэну руку, - надеюсь, я не очень надоел вам!
За котенком занимательно наблюдать. Вот Идульв подходит к нему, мальчишка мнется, морщит лобик, все взвешивает и наверняка думает, что ему за это будет. Жирная бочка все таки уговаривает его, ссылаясь на герцога, и, все же котенок соглашается. Немного же ему надо, чтобы дать себя уговорить. Что же, снова разачарование и гаденькое удовлетворение от того, что сомнения были ненапрасны.
Кристиэну приподнесли цветы, роскошную корзину с гиацинтами, слуга не назвал имя дарителя и им мог оказаться любой, кто восхищался юношей. На карточке, что была внутри, всего лишь написано летящим почерком – "Для юного очарования, которое наконец-то посетило наш город! Не прячьтесь больше…" Кристиэн улыбнулся, опустив лицо к цветам, может теперь Рихан увидит, что не такой он уж и неумеха?
***
- Ну ладно, Рихи, летом свидимся! Может на охоту? – Мельдин пожал ему руку на прощание.
- И не раз, Мел! Я был рад встретить вас тут.
- Да мы тоже, все не с этими индюками про столицу лясы точить, а ты, Кристиэн, не скучай!
- Хорошо, - ответил юноша. – До свидания!
***
- Ну? – Мельдин спросил своего супруга, о том, что было понятно лишь им двоим.
- Не знаю. – вздохнул Майэр, - Я предупредил его как мог, чтобы не напугать. Но кажется он и взаправду верит в своего Рихана и надеется на хорошее.
- Наверно и нам тогда следует поступить так же, а Майо? – Мельдин приобнял супруга, поцеловал.
- Давай попробуем…
****
Рихан не сказал ему ни слова, Кристиэн улыбался в подаренные цветы – так ему понравился вечер. Надо же, его никто не высмеивал, никто не попрекал тем, что он приморец и даже не заметили акцента, а столько комплиментов и теплых слов он не слышал за всю свою жизнь! И ни разу не знакомился с таким множеством людей, которые сразу приняли его в свой круг! Как же чудесно, что Рихан взял его с собой! Но отчего супруг так мрачен?
Котенок просто счастлив, столько довольства на мордашке, что с трудом верится в то, что он пуглив и недоверчив. Однако, значит испуг и недоверие он бережет для законного супруга. Он такой же, как Кайс, один к одному, - падок на лесть и внимание, на подарки. Стоило, действительно, один раз вывести его в свет, чтобы в этом убедиться. Разница лишь в том, что Кайс сделал свой выбор сам, а за этого безмозглого все решили. Жаль, что котенок не знает, чем закончил Кайс…
Кристиэн поставил цветы в вазу, жалея, что нельзя их забрать в усадьбу, завянут в пути. Едва он успел сменить одежду на ночную и снять украшения, как в дверь постучали.
- Поторопись. Господин Рихан приказал явиться к нему.
Сердце ушло куда то в вниз, скатилось в ноги, такой приказ явно не сулит ничего хорошего! Судя по молчанию Рихана, он снова чем то не угодил. Но что на этот раз?
- Иди сюда, маленькая потаскуха! – стальной голос старшего поймал его, едва он отворил дверь спальни. – Ну, пошустрей! Я не знал, что ты так скоро опозоришь меня.
Голос был убийственно тих и Кристиэн замер на середине комнаты, как кролик, застигнутый лисицей, но не понимающий, куда ему бежать. О чем он, что он говорит?
- Сайэ Рихан, - начал Кристиэн, ибо молчать он не мог и не хотел, - Я не давал вам поводов к таким обвинениям. Я ничего не сделал, что могло бы опорочить вас.
- Как по писаному говоришь…- Рихана не тронули его объяснения,- но, тогда ответь мне, умница, как понимать то, что ты обжимался у всех на глазах с любым, кто позвал тебя?
- Я не понимаю… - пролепетал Кристиэн, который и вправду не понимал, о чем идет речь.
- Откуда тебе понимать очевидные вещи? Стоило чуть отвернуться, и вот, мой красавец-супруг едва ли не отдается любому, кто протянет руку!
- Но, сайэ Рихан, - Кристиэн по горькому опыту знал, что спорить нельзя, что будет еще хуже и он раззадорит старшего, но такой напраслины снести не мог, - даже законы разрешают мне танцевать с младшими, а Майэра я знаю.
- Законы может и не запрещают, - неожиданно согласился Рихан, - но ты висел на нем как пьяная девка! И этот ваш танец, кажется это называется – распутством, тебя позвал чужоу старший! Я не ожидал от тебя такого!
- Вы сами дали свое согласие, а я не мог ослушаться вашего слова! Что бы было, откажи я вашему другу! Что мне оставалось делать?
- Скажи мне, тварь, ты слышал от меня это разрешение тебе? А если бы он сказал, что я велел тебя оттрахать на глазах у всех, ты бы тоже согласился?
- Я думал..
Ударом его сбило с ног. Тело само вспомнило, что следовало за первым ударом и Кристиэн мгновенно сжался в комок на ковре, закрыв лицо руками и подтянув колени к животу.
- Думать - это не твоя привилегия! Думаю тут я, а ты исполняешь!
Тогда я ничего не понимаю! Кристиэн стиснул зубы, чтобы не закричать от несправедливости. Ты сам разрешил ему, тем самым обязав меня для друга! Так за что? За что?
- Встань, потаскуха, когда с тобой разговаривают! – заорал Рихан.
Этого приказа Кристиэн ослушался. Он еще крепче втиснулся в ковер, ожидая очередного удара. Охнул, когда ногой пришлось в ребро, а потом его подняли за шкирку, как нашкодившего котенка, просто дернули вверх и швырнули на что-то мягкое.
- Дрянь! Теперь из дома не выйдешь! Без моего позволения даже до ветру нельзя! – рихан рвал на нем одежду, а Кристиэн вцепился зубами в подушку, когда руки резко рванули врозь.
Все именно так, как Найгер и говорил, будь он проклят! Жалкое трусливое животное, раб, который боится хозяйской плетки. Значит и обращаться с ним надо как с рабом, раз он не захотел по другому.
Снова избит и изнасилован. Как быстро закончилась спокойная жизнь и сказка бала. Сказочный принц превратился в тень…
Они вернулись в усадьбу вчера, а с этого утра Кристиэн превратился в пустое место для своего супруга. Рихан просто не замечал его.
Что теперь делать, из-за этой перемены. Исповедь снова развела их, и Кристиэн был уверен, злобный Найгер и воспитатель Остин – это они виноваты. Рихан поверил им, а не ему, хоть он ни в чем не виноват. А он, он же почти смог понять, забыть, что было, надеяться, что Рихан никогда больше не поднимет на него руку и не возьмет силой, после той ночи на постоялом дворе. Так де же он настоящий? Какой из них его супруг – тот, что утешал в купальне и тот, что защищал его перед монахами, или тот, что бил его ногами и обвинял в распутстве?
Вопреки собственным словам, Рихан не обращал внимания на то, что младший ходит по дому и усадьбе, туда, куда ему вздумается. С Кристиэном никто не разговаривал, никто не останавливал, но он знал, что чуткие Рихановы стражи постоянно следят за ним. И хоть старший днем не замечал его, просто проходя мимо, но каждую ночь, хоть поздним вечером, хоть в глухую предутреннюю темень, Рихан сам приходил к нему, молча заворачивая руки за спину и брал, не смотря. Уходил, хлопнув дверью. Потом Кристиэн долго лежал без сна, до самого рассвета, мучаясь от унижения и никак не мог отделаться от мысли, что для Рихана дверь в его спальню, все равно, что в уборную. Просто зашел по пути, точно так же, как на задний двор.
Днем, чтобы поменьше встречаться со старшим, Кристиэн рисовал, экономя краски, ведь не приходилось надеяться на то, что ему подарят новые. Поэтому рисунки выходили тусклыми и бледными. Еще он молился.
Молельная комната была последним местом, куда мог зайти Рихан. Герцог, любящий рассуждать о добродетели и ереси, не жаловал места, где можно говорить с богами. Тут Кристиэна совсем никто не видел и не трогал и можно было быть самим собой, и брать грифели и листы, чтобы рисовать в свете ламп и теней на полу. Юноша усаживался прямо на мраморный пол, перед статуей-образом Анхара, младшего супруга Грома, покровителя таких, как Кристиэн. Он долго-долго смотрел в лицо бога, безмолвно спрашивая – чем же он провинился, что его оставили своей защитой.
А потом Кристиэна постигло открытие, которое стало для него ударом, посильнее, чем немилость Рихана.
Часть II
Глава 13
Не будет большим грехом, решил Кристиэн, если он во время молитвы чуть порисует, его смогут простить за такое небольшое преступление? Он занял уже обжитое место у ног Анхара, положил на колени листы и дощечку для удобства, выбрал грифель. Руки пели от радости, создавая картину: камень стен, почти красный, блики от ламп (с некоторых пор Кристиэн взял на себя обязанности следить за лампами, подливать масло, менять фитильки), лики богов. Ему боязно было изображать Грома - высокого бородатого, с гневным взором и копьем, разящим зло. А вдруг бог разгневается на недостойного младшего, что посягнул на его лик? Дела и так плохи. Про то, чтобы сделать на бумаге образ его жены, Молнии, плодородной и величавой, он даже и не думал, не дело худородному и бесплодному навлекать на себя кару богини, если она, конечно обратит на него внимание. Молния – олицетворение женщины, чья власть в доме непререкаема, когда появится первенец. Мадрина Тэхи была бы наверно ее любимицей, - властолюбивая мать Кристиэна. Поэтому он и выбрал поверженного соперника Молнии – Анхара. Гром увлекся земным юношей и взял его в небесный дом, но тот не пришелся по нраву Молнии и поэтому бог вернул его на землю, наделив своей защитой и лишь изредка навещал. Поэтому, когда слышен Гром, младшие радуются, но они боятся молний, потому что богиня в ярости ищет их, чтобы отомстить разлучнику. Положение младших-мужчин и поэтому самое низкое, отголосок традиций, когда можно было брать не одного супруга, а двоих и самый младший, юноша, утешал старшего, если женщина была в тягости. Всего лишь неловкая замена настоящему.
Немилости Анхара Кристиэн не то, чтобы не опасался, но что может сделать ему бог, который сам боится старших? Да и что страшнее того, что уже произошло? И не слышит Анхар его молитв, иначе бы замолвил словечко Грому, а тот вразумил бы Рихана.
***
Котенок наконец-то нашел отличных слушателей для своего нытья. Статуи вынесут это спокойно, в отличии от человека. А своим скорбно-обиженным видом Кристиэн не будет портить ему дни. Пусть хоть поселится в молельне, хотя, конечно ему это мало поможет. С мальчишкой не хотелось даже видеться и разговаривать. Что он есть, что его нету, едино. О чем говорить? Снова слышать, что сам виноват, потому что, видите ли, груб. Надоело. Слишком обидчив. Хорошо, что можно просто придти ночью, утолить нужду, не взирая на слабый писк из под одеяла, и главное, что темно, не надо видеть это лживое красивое личико храмового танцовщика.
Кристиэн тщательно прорисовывал все, работа, аккуратная и крайне кропотливая, дарила забытье и радость от любимого дела, серым и черным грифелем он творил чудо – растушевывал тени на стенах, полумрак между светом и полутьмой, тонкими линиями вел черты лица бога. Анхар смотрел на него с жалостью и состраданием, и Кристиэну казалось, что он слышит шепот: "я ничем не могу тебе помочь"…
Труднее всего было отрисовать кудри, Кристиэн любил точность во всем, а каждый завиток требовал немалого усердия и усидчивости, как и складки одежды.
Что-то никак не давало ему покоя, когда он делал набросок, и лишь вспомнив, как выглядит статуя Анхара в приморском храме – он понял. Постамент. Небольшой мраморный куб, на котором и стоит образ. Надпись-имя, всегда изображается витиеватой вязью, все пять искусно выточенных буковок. Пять. Пять, а не семь, как на том образе, который он сейчас зарисовывал.
Он никогда не глядел на постамент, когда молился или что-то рассказывал и если бы не рисунок…
АНХАРЭН
АНХАР
Старое имя и новое. Его всегда учили, что длинные имена богов, в нарисском и аторском произношении, есть мерзкое богохульство, ересь, которую надо искоренять и жечь. Это было запрещено много лет назад, когда Империя начала объединять земли, ставшие провинциями. Анхарэн – общая форма, объединяющая все начала бога, его белую и темную сторону, но по новым книгам, Анхару нечего делать в серых храмах, он не защищает изменников и заблудших, его стезя – покровительствовать и сострадать тем, кто в браке и честно исполняет свою клятву, или был обижен старшим, всем невинным и тем, кто верит в любовь. Серые же – жертва для Грома, пусть он карает.
Значит, у Рихана "неправильная статуя"? И другие… Кристиэн растерянно обводил взглядом святилище. Так и есть. Они все – запрещенные. Но как же так?
Затем его как ударило – он вспомнил про молитвенник, выданный ему супругом перед поездкой на исповедь. Тот, что Кристиэн привез с собой из дома, из Приморья, был подарен ему давным-давно, когда ему только исполнилось восемь лет. Тогда его впервые пригласили на обучение в белый храм, седой жрец погладил ласково по голове, укоризненно вздохнул, в ответ на отказ матери, и дал мальчику книжечку в тисненой обложке. Кристиэн очень берег этот молитвенник и хорошо, что ни мать, ни Сэт, никогда не покушались на него, Рихану тоже было поначалу все равно, по какой книге сверяет свои молитвы его младший, но потом, во втором храме ему дали другой. Слава богам, что никто не забрал старый, а потом, что теперь казалось Кристиэну очень важным, Рихан выдал третий, по которому сам направлял его перед исповедью, когда младший ошибался в названиях. Как же все это понять?
Кристиэну было уже совсем не до рисунка. Он свернул лист, собрал грифели в футляр и едва не помчался в свою комнатку. Приглашение в кухню, на обед он даже не услышал, когда достал все три молитвенника.
Нет! Как такое могло произойти? Истинный из трех книг-молитвеников, только один, со знаком приморского монастыря. А два вторых…Кристиэн едва не швырнул их в окно. Ведь за это и на костер можно угодить! Еретические книги, самые настоящие, те самые, которыми его пугали в Приморье. Одна из них – риханова. У него тоже есть молитвенник, свой, в спальне – кристиэн помнил богато сделанную книгу. Роскошный том в золоте, когда у них все было хорошо – он читал оттуда вслух. Читал ересь, сам. Но ведь, Рихан герой войны, герцог империи, верноподданный и свадьба у них была в имперском храме. Но ведь потом, его отправили в монастырь. Вопросы просто разрывали юношу.
Откуда монастырь с еретиками взялся посреди империи? Почему Рихан так часто говорил про имперскую ересь, монахи во главе с Найгером. Ездили на исповедь к еретикам, которые задавали такие вопросы, что никто бы не задал в белом храме.
Вывода Кристиэн боялся, но он был неотвратим и безжалостен, как рука старшего супруга. Рихан – еретик. И он, Кристиэн – тоже, поэтому боги не щадят его, кому нужен отступник?
Злобный настоятель Найгер, Рихан, мысль Кристиэна вилась дальше и дальше и он был не рад догадке, что они все связаны какой-то тайной. А Кристиэн чужак и имперец.
Но ведь война давно закончилась. Чужеземцы и еретики-староверы повержены, мятежи остановлены, даже Кристиэн слышал о том, что Рихан сам победил мятежников где-то, как верный солдат государя. Но что-то в мыслях не сходилось, ясно лишь одно, беда, что случилась в день свадьбы стала еще страшней. Теперь он не нужен даже богам.
Мельдин навещал опустевший дом герцогов Айэ в Ланке, усадьбу в степи, одинокие и заброшенные, с скучающими солдатами, что охраняли непонятно уже чью собственность. Кристиэн еще не вступил в права наследования, ведь Рихан жив. К чести государства, ничего не было разграблено или украдено, даже безделушки на своих местах – приставы подробно описали все имущество. Мельдин брал вещи для Кристиэна, искал то,что просил Рихан, им разрешали видеться и передавать нужное – одежду, лекарства. Он следил за порядком, но горько было глядеть на стены – оттуда забрали все картины Кристиэна, по требованию дознавателей, которые так же изъяли многие книги, статуи из молитвенной. Никто не послушал возмущения Мельдина, когда он пытался отстоять рисунки и доказать, что их хозяин не давал дозволения брать его вещи, все увезли в столицу.
Ни Рихи, ни Кристиэн не вернутся сюда. У Рихана теперь одна дорога, путь к плахе всего лишь вопрос времени, которое рано или поздно наступит. А Кристиэн, даже если судьба смилуется над ним, наверняка не вернется в дом, где все будет напоминать ему о пережитом. И все же, почему Рихи почти сразу после свадьбы переписал на несовершеннолетнего супруга все имущество и не смотря на дальшейшее, не изменил решения? Откуда он знал? Разве он рассчитывал на такой исход? И эта приписка – "по истечении трех лет, что минуют с моей смерти и по достижении времени для самостоятельности Кристиэн имеет полное право принять руку любого, кто будет любезен его сердцу, если таковой, конечно, сыщется". Что это значило тогда?
Мельдину было жалко обоих до слез, до неистового желания напиться. Один дурак попал в расставленные силки из-за гордости, одиночества и глупости, а второй оказался без вины виноватым, заплативших за всех.
Когда все закончится и все отстанут от Кристиэна, они с Майэром заберут его к себе. Монахи, конечно наверняка будут против, но мальчику нечего делать в монастыре. Может время и уход все исправят? Голоса и легкой походки не вернуть, но главное, чтобы не умерла душа. И еще, то, что несказанно раздражало Мельдина – еще жив Рихан, а вокруг Кристиэна уже вьется какой-то столичный хлыщ. Бессовестный пройдоха.
Мельдин поседел именно за эти лето-весну, от случившегося и от постоянных ссор с Майэром. Все чувства младшего из Рионтуров разделились на ненависть к Рихану и сострадание к Кристиэну, а Мельдину приходилось разрываться на части. Бросить друга, да даже больше, чем друга, брата, он не мог, как и не мог простить ему сделанного с Кристиэном. Пусть Рихи тысячу раз еретик, и…насильник, убийца, изувер, но Мельдину никогда не забыть плеча, закрывшего его от смерти. По другую сторонку души – Кристиэн, с его непонятной никому верностью, упрямый, безмолвный и искалеченный.