Он стоял в тени, но, когда старик торопливо ушел исполнять приказание, вышел на свет, и Харриет с любопытством оглядела его. Первое впечатление разочаровало – это был самый безобразный из всех виденных ею мужчин. Лицо его абсолютно соответствовало его голосу – грубое, смуглое, с широкими чертами, изрезанное морщинами; нос, видимо, был когда-то сломан; устрашающие брови были такого же черного цвета, как и коротко подстриженные волосы; одежда висела на его высокой, угловатой фигуре как на вешалке. Должно быть, она пялилась на него, совершенно забыв про хорошие манеры, потому что он сжал губы и заметил с прежней иронией:
– Ну что, подхожу я на роль того, о ком вы мечтали там, в тумане? Знаю, я не картинка, но дети обычно не пугаются.
– Извините, не хотела вас обидеть. Знаете, просто день такой, и я себя не особо хорошо чувствую.
Его губы тронула легкая невольная улыбка, чудесным образом преобразившая лицо, и Харриет робко улыбнулась в ответ. Это, должно быть, тот вид уродства, подумалось ей, которое обладает некой притягательной силой, если узнать человека получше. Пришлось ей подчиниться его воле без дальнейших раздумий. В горло ей влили виски, ногу перевязали, а мокрую одежду стянули без всякого стеснения. Она тряслась в своем непритязательном нижнем белье, пока кто-то не завернул ее в толстую, чудовищных размеров мужскую пижаму. Суровый Джимси поставил перед ней чашку с бульоном, которую тут же и заставил выпить.
– Ну, мисс Джонс, если вы готовы отправиться в постель, то я, наконец-то, смогу приступить к ужину, если только он все еще съедобный, – заявил хозяин дома.
Харриет хотела было в очередной раз извиниться за то, что нарушила его планы, но подавилась остатками бульона и закашлялась. Сдерживая улыбку, мужчина наблюдал, как девушка барахтается в безразмерной пижаме, пытаясь встать на больную ногу.
– Пожалуй, лучше уж я вас донесу, а то еще шею себе свернете на лестнице. – И он поднял ее с той же легкостью, как и у ворот.
Принеся ее в комнату, он поставил ее на пол, подбросил в камин торфа и зажег лампу. И тут Харриет охватил озноб.
– Думаю, я все-таки простудилась, – виновато сказала она и вдруг поймала свое отражение в зеркале. Матрона обычно жаловалась, что Харриет похожа на карикатурный образ сиротки, каких вообще не бывает в жизни, и девушка никогда не питала иллюзий по поводу своей внешности. И все же она ужаснулась своему виду. Лицо осунулось, глаза – как блюдца, прямые волосы, которые обычно радовали глаз своим цветом – Харриет была натуральной блондинкой, – теперь посерели от влаги и висели крысиными хвостиками, а веснушки, щедро политые слезами, больше смахивали на сыпь.
– Бог мой! – И в ее голосе прозвучал такой ужас, что хозяин повернулся поглядеть, что там такое.
– Хм... Небось не представляли, что незнакомец может подумать о вас, когда пялились на мое безобразное лицо, правда? – заметил он саркастически. – Конечно, никто не ожидал, что вы будете выглядеть наилучшим образом после таких приключений. Сколько вам лет?
– Восемнадцать.
– Восемнадцать... хм... и говорите, хозяин замка Клуни обещал на вас жениться?
– Ну, не то чтобы обещал, но обнадежил, если понимаете, о чем я.
– Честно говоря, не очень. Никто не отправляется за тридевять земель только потому, что кто-то его обнадежил. Может, этот обожатель – плод вашего воображения?
– Он не обожатель, и я ничего не выдумала. – Харриет дрожала и была готова вновь разреветься, и холодный взгляд мужчины немного смягчился.
– Вы и вправду больны, юная леди. Ложитесь-ка в постель. – И он отбросил покрывала с большой кровати. Наполовину скрытая балдахином, она показалась Харриет чудовищно огромной.
Девушка неуверенно двинулась к ней, думая, что хозяин пожелает ей спокойной ночи и наконец-то отправится к своему ужину. Но он просто стоял и смотрел, а когда понял, что она колеблется, нетерпеливо схватил ее и почти бросил на кровать.
– В постели полно бутылок с горячей водой, так что оставайся в чем есть и пропотей. Из-за всей этой болтовни ванна уже остыла, но и одеяла тоже сгодятся. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – смиренно ответила Харриет, и тут ей пришло в голову, что она представления не имеет о том, под чьим кровом находится. – Если это не тюрьма Клуни, то что же тогда?
– Замок Клуни, – мягко проговорил он, уже держась за ручку двери.
– Замок Клуни! Тогда... тогда кто же вы? – Она была гораздо больше ошеломлена, чем смущена.
– Стало быть, я Лоннеган, – сказал он еще более мягко и удалился.
Глава 2
Сон и явь перемешались в воспаленном мозгу Харриет, и, проснувшись на следующее утро, она решила, что ей все привидилось. Даже если по какому-то невероятному стечению обстоятельств это действительно был замок Клуни, то уж его мрачный хозяин никак не походил на веселого молодого Рори Лоннегана. Не мог же он, в самом деле, так измениться и состариться за столь короткое время!
Лежа на большой кровати под балдахином, Харриет вскоре устала мучить себя этими загадками – все равно скоро все выяснится. Потом постучали в дверь, и в комнату вошла молодая девушка, неся поднос с завтраком.
– Доброе утро, мисс! – весело улыбнулась она. – Мне место в кухне, так Агнес говорит мне двадцать раз на дню, и тут же посылает наверх с подносом. Сама-то она ждет распоряжений поважнее! А правда, что вы приняли замок за тюрьму, мисс?
– Сущая правда, – улыбнулась в ответ Харриет.
– Да вы что! И какого же бедолагу вы старались отыскать? Они посылают в Клуни полно подонков, так говорят, но вы ведь не можете поддерживать родство, разве нет, а? – живо, но не очень разборчиво поинтересовалась юная ирландка.
– Насколько я знаю, у меня нет родственников ни в тюрьме Клуни, ни где бы то ни было еще, – сердито ответила Харриет, потому что голова ее снова начала болеть.
– Да? Тогда почему же вы рваться туда, а собаки привести вас по ошибке сюда?
– Я не... это была никакая не ошибка. Я пыталась добраться до замка Клуни.
– Через долину в тумане? Вас, видать, совсем запутали!
– Да нет, конечно. Мне вообще-то следовало бы ждать на станции, но...
– Тогда бы вы все еще сидели там, ни один из нас не знать, что вы прибывать.
– Так это точно замок Клуни? – отважилась поинтересоваться Харриет. Ответом ей был взгляд, в котором ясно читалось сомнение в том, что Харриет в своем уме.
– Лежите там и грейтесь в тепле, пока сам не вернется, у вас точно лихорадка. – Девушка распахнула шторы.
– Сам?
– Мистер Лоннеган, кто ж еще? Он в городе, и сказать вы оставаться там, где есть, пока он не убеждаться лично, что для вас нет никакой вред. Помочить вам поросят?
– Помочить поросят?
– Налить воды в бутылки, чтобы согревать постель.
– Ясно. Нет, спасибо. Мне и так тепло, – прошептала Харриет, но, когда девушка удалилась, пожалела, что не потребовала ответа на мучивший ее вопрос – куда же подевался Рори?
Больше к ней никто не приходил, и девушка проспала все утро под аккомпанемент тихо стучащего по стеклам дождя.
Несколько часов спустя она проснулась от странного ощущения, что кто-то смотрит на нее. Харриет открыла глаза и увидела рядом с кроватью хозяина дома. Ничего не говоря, она уставилась на него. Он в свою очередь смотрел на нее, и у нее было такое чувство, что стоит он тут уже давно. В комнате сгустились тени, а небо за подернутым поволокой дождя окном было совсем светлым, и Харриет пришло в голову, что, должно быть, время уже ближе к вечеру.
– Ну, будем надеяться, что сон излечил все болезни, если не брать в расчет хромую ногу. Откройте рот, – приказал Лоннеган, сел на край кровати и проворно запихнул ей в рот термометр. Харриет безмолвно наблюдала, как он ждет, положив руку на пульс, и тщетно пыталась обнаружить в нем хоть какие-то признаки того Лоннегана, которого она помнила. На нем был толстый выцветший свитер, нуждавшийся в починке, а вокруг шеи небрежно замотан шарф. Вид хозяина абсолютно не соответствовал его статусу в Клуни и уж совсем не подходил под строгое определение деревенского джентльмена, которое дала бы Матрона.
– Нормальная или близко к тому, что абсолютно без разницы, – постановил он. – Так что думаю, не будет вреда, если мы выясним кое-что.
Фраза прозвучала зловеще, но после долгого освежающего сна голова у Харриет прояснилась, и, какие бы неудобные вопросы он ни поставил перед ней, у нее были свои, которые тоже требовали ответов.
– Во-первых, как вы можете объяснить странное заявление, что я пригласил вас в Клуни, не говоря уже о том, что намеревался жениться? – начал он свой допрос.
Харриет, вспыхнув, резко села.
– Вы? Но это уж точно были не вы!
– Что ж, прямо камень с души свалился! Знаете ли, у меня было двоякое чувство по поводу ваших намерений.
– То есть?
– Просто вы могли бы оказаться дешевой маленькой авантюристкой, которая надеется на шантаж, и я все еще не уверен, что это не так. Полагаю, должны быть обличающие письма, появившиеся из воздуха.
Никто не сказал бы, что Харриет легко выходит из себя, но именно это сейчас и произошло. Страх и изумление по поводу таких инсинуаций придали ей храбрости, и она подпрыгнула в кровати, как разъяренный ребенок.
– Я думаю, вы чокнутый – кем бы вы ни были! Я не дешевка и не авантюристка! А письма у меня действительно есть, вот так!
– Реакция школьницы, а не бесстыжей потаскушки. – Он еле сдерживал веселье, глядя на все это. – Но письма-то все-таки есть, так что я был не слишком далек от истины. Не мог бы я взглянуть на них?
– Нет, конечно, они не ваши! Кроме того, мой чемодан все еще на платформе.
– О нет! Он здесь. Я самолично привез его сегодня утром.
– Проверили, да? Теперь признайте, что я говорю правду!
– О да, конечно, до сего места. Старый Мерфи даже известил полицию, когда дублинский поезд прибыл и отправился дальше, а за чемоданом никто не явился.
– Что бы вы там себе ни думали, мистер Лоннеган, вы, надеюсь, не можете не согласиться, что первое знакомство с вашей страной было для меня не особо приятным, – заявила она.
– Точно подмечено, – торжественно ответствовал он. – Но не моя вина в том, что путешествие было бесцельным. Что скажете?
Ее запал слишком быстро угас, и вдруг ее охватила ностальгия по упорядоченной, защищенной и однообразной жизни в приюте – единственной, которую она знала. Ее лицо жалобно скривилось, как у ребенка, и снова на ресницах – неожиданно темных и длинных – блеснули слезинки. И прочертили по ее щекам две мокрые дорожки.
– У вас несомненная склонность к слезам, – констатировал он. – Что вы имели в виду под словами "кем бы вы ни были"? Разве вы сомневаетесь в том, кто я?
Она закрыла глаза, пытаясь сдержать предательские слезы.
– Вы утверждаете, что вы – мистер Лоннеган, и похоже, что живете здесь. Но мой мистер Лоннеган совсем другой, и я абсолютно ничего не понимаю.
Выдержав паузу, он осведомился:
– Не приняли ли вы меня, случайно, за моего кузена Рори?
Глаза ее изумленно и радостно распахнулись.
– Так Рори ваш кузен! Но я думала... ну... разве не он владелец замка?
– Боюсь, что хозяин – я. Я Дафф Лоннеган, о котором вы, видать, и слыхом не слыхивали. Я всегда знал, что Рори любит подчеркнуть свою принадлежность замку, когда находится на безопасном расстоянии отсюда и уверен, что правда не выплывет наружу. Он живет здесь время от времени, но пару дней назад пришло неожиданное предложение о работе, и он уехал. Рори говорил, что он актер? Думаю, лучше вам рассказать все с самого начала и по порядку.
И тут Харриет обнаружила, что очень трудно быть убедительной в присутствии этого сурового незнакомца, атмосфера в комнате прямо-таки пропиталась его скептицизмом, и объяснения звучали все более нелепо, а глупость ее поступков становилась все очевиднее.
– Матрона всегда говорила, что я поддаюсь безрассудным импульсам, – виновато завершила она.
– Матрона? Так вы – юная стажерка?
– Стажерка?
– Медсестра-студентка – практикантка в больнице.
– Господи помилуй, нет! Я просто сирота.
– Я тоже сирота, только это вряд ли можно считать профессией, – мягко отметил он.
– Вы не понимаете, "Огилви-Мэнор" – это приют, а я – одна из его воспитанниц.
– Боже мой! – неожиданно расхохотался он.
Харриет недовольно заерзала в постели.
– Нет ничего веселого в том, что ты сирота, – упрекнула она его, и смех тут же оборвался.
– Извините мою бестактность, мисс Джонс. – Теперь он был серьезен. – Я смеялся над своим кузеном. Водили его за нос, обещая, что на вас свалится богатство?
– Н-нет... – она старалась и правду сказать, и в то же самое время оправдать себя, – я не нарочно. Мы виделись только раз – меня тогда послали по магазинам. Он был таким добрым и внимательным... обещал писать... Я и не думала, что он вспомнит, но, когда пришло письмо, я... я конечно же ответила... Мне не хотелось портить сказку признанием, что "Огилви-Мэнор" – приют для сирот... Я же не думала, что Рори напишет еще и еще.
– А, письма! Они действительно такие компрометирующие?
– Да нет! Просто дружеская переписка, только вот...
– Только вот, как вы сами признались, не хотелось портить сказку. Как я понял, корреспонденция была просто милой игрой, с чего же вы тогда взяли, что приглашение посетить Клуни означает поход под венец?
– Он сказал, нам надо получше узнать друг друга, что ему пора остепениться, а Клуни нужна хозяйка, – объяснила Харриет, видя в этом хоть какое-то оправдание своим безрассудным поступкам.
– Так и сказал? Видно, мой кузен тоже позволил себе предаться фантазии, раз дал понять, что он владеет замком. И что же, по вашему мнению, мой юный доверчивый друг, могло вызвать такое его решительное поведение?
– Могу показать вам письмо, если все еще не верите мне, – заявила она, и тут вдруг все встало на свои места. – Могло ли... могло ли быть это из-за наследства? – Голос ее дрогнул, и она поняла, что скептическое выражение его лица подтверждает эту леденящую душу догадку.
– Так, так. Вы использовали наследство как наживку? Возможно, вы поняли кузена лучше, чем могло показаться с первого взгляда. Английская наследница – привлекательная штучка для Рори. – Это замечание было не из лестных.
– Какая еще наживка? Всего-то пятьдесят фунтов... но для меня-то это было целое состояние! – Харриет вновь заревела, хоть и знала, что это повод для дальнейших шпилек с его стороны, но, к ее удивлению, на его лице вдруг отразились нежность и сочувствие.
– И совершенно без задней мысли вы описали наследство именно так, не правда ли?
– Да, наверное. Но я все объяснила, когда приняла приглашение. Вы полагаете... Вы полагаете, именно поэтому он уехал в такой спешке, мистер Лоннеган?
Он поднялся с кровати и посмотрел на нее сверху вниз.
– Думаю, так все и было, мисс Джонс, так что чем быстрее вы подрастете, тем лучше для вас, – резко сказал он.
– Да, – понуро согласилась она и вдруг забеспокоилась: – Но что же мне теперь делать? Наследство потрачено, и у меня нет... нет денег даже на билет до Англии.
– Возвращаться в постель и спать – вот что делать. И попытаться к утру привести в чувство свою невероятно доверчивую головку. Надо же так понадеяться на свою привлекательность, что даже не купить обратный билет! – недобро отметил он и вышел из комнаты.
Однако заснуть не удавалось. Постель вдруг стала слишком жаркой, лодыжку ломило, и Харриет совершенно неожиданно затосковала по своей маленькой жесткой приютской кроватке. Все, чего ей хотелось, так это проснуться и вновь окунуться в такую знакомую будничную жизнь общины.
Тут ей пришло в голову, что нет никакой необходимости лежать в этой огромной грубой пижаме. Харриет поднялась и открыла свой чемодан в поисках чего-нибудь более подходящего. Новая одежда, которую она с такой любовью выбирала, чтобы не ударить в грязь лицом во время предстоящего визита, теперь показалась ей дешевой и бедной. Харриет стало еще хуже, едва она припомнила, сколько все это стоило и как легкомысленно она потратила деньги на очень дорогую ночную рубашку и жакет, коими хотела поразить слуг замка. Стоило оставить хоть что-то на билет! Однако, немного приведя себя в порядок, она почувствовала себя гораздо лучше. Уверенность окончательно вернулась к ней, когда она влезла в свою нарядную сорочку и улеглась в постель. По крайней мере, теперь она не будет выглядеть общипанным цыпленком, когда хозяин дома вернется померить ей температуру или перебинтовать ногу.
Но никто не шел, и Харриет устала лежать в темноте. Она набралась храбрости и решилась раскрыть все тайны масляной лампы, стоящей у ее кровати, размышляя, взорвется ли она или плюнет ей в лицо, если сделать что-нибудь не то. К счастью, ничего подобного не произошло, зато фитиль она вывернула слишком высоко, лампа закоптила, в результате ее сорочка покрылась черными пятнышками. И надо же было мистеру Даффу Лоннегану избрать именно этот момент для того, чтобы прервать ее одиночество и войти в комнату с подносом в руках!
– Силы небесные, да ты хоть что-нибудь умеешь, девочка? – Он торопливо поставил поднос ей на колени и поспешил завернуть фитиль.
– Была совсем новая... – Она попыталась смахнуть сажу, но только размазала ее.
– Куплена для свадебного визита, как вижу, – бестактно заметил он. Харриет ответила прежде, чем подумала, что говорит:
– Чтобы поразить слуг, правда.
– Бог мой, что за старомодное замечание! – Непонятно было, то ли он издевается, то ли просто веселится. – Боюсь, вам стоит пересмотреть свои возвышенные идеи об ирландских замках, мисс Джонс. И со слугами здесь те же проблемы, что и в Англии, – их здесь не так много.
– Я думала, замок – звучит так величественно... лакеи и все такое... знаете, как в книгах.
– Боюсь, книги в вашем приюте малость устарели. Рори стоило бы сказать вам, что замков в Ирландии видимо-невидимо и они ценятся не больше, чем простые дома. Теперь ешь свой ужин, пока он не остыл.
Дафф молча наблюдал за Харриет, пока она ела, а когда она закончила, забрал поднос и задернул шторы. Потом он встал у ее кровати, задумчиво глядя на нее.
– Смена наряда положительно пошла на пользу, несмотря на все эти пятна. Тебя хорошо кормили в том месте?
– Да, вдоволь питательного тушеного мяса и пудингов. А что?
– Такая худенькая, но возможно, просто тонкая кость.
– Я всегда была кожа да кости. Матрона говаривала, что я прямо какая-то карикатура на сироту.
– Хм... она достойная женщина?
– Да, очень, всегда заботилась, чтобы выпускать в свет образованных и ответственных девушек. Я ее разочаровала.
– Что так? Недостаточно ответственная?
Она застенчиво улыбнулась в ответ:
– Не то чтобы, но я всегда витала в облаках и руководствовалась своими импульсами – да еще читала много неподходящих романов.
– Судя по последним шальным выходкам, мадам была недалека от истины, – скептически заметил он. – Кстати, они разве не ждут от тебя вестей или ты сбежала?
– О нет! Никто никогда не сбегал из Огилви. Видите ли, я собиралась на новую работу, а тем людям сообщила, что не могу приехать... а Матроне хотела написать отсюда.