По‑прежнему задыхаясь, она на негнущихся ногах добралась до стула и рухнула на него. Отчаянно пульсировавшие виски, казалось, сейчас взорвутся. Александра слишком хорошо знала Оуэна, чтобы понимать, какими горем и скорбью он сейчас объят, и ее беспокойство за бывшего жениха не знало границ. Но, несмотря на искреннее сочувствие Оуэну, в сознании существовал только образ Стивена - темный, мощный и почему‑то обвиняющий.
Александра судорожно глотнула воздух ртом.
Теперь она была со Стивеном. И носила под сердцем его ребенка.
Не было ровным счетом никакого повода чувствовать себя пойманной врасплох между двумя диаметрально противоположными, мощными силами, которые угрожающе тянули ее в разных направлениях. Александра любила Стивена, хотя и не осмеливалась признаться ему в этом - даже притом, что была лишь его любовницей и никогда не смогла бы стать кем‑то большим.
- Он несчастен, опустошен? Как он себя чувствует?
- Не знаю, опустошен ли он, но счастливым его не назовешь. Он сильно изменился, - печально сказала Оливия. - Я помнила его энергичным и жизнерадостным, веселым, в любое мгновение готовым улыбнуться или рассмеяться. Теперь же он стал мрачным, Александра, и грустным.
- Он выглядел очень грустным, - серьезно добавила Кори. - Но он горел желанием видеть тебя.
Александра застыла на месте, еще больше насторожившись.
- Его состояние объяснимо - он ведь в трауре. - Она сильно беспокоилась об Оуэне, и именно эта тревога встряхнула ее, позволила вернуться к реальности и найти разумное объяснение его визиту. - Должно быть, ему нужно дружеское плечо. Разумеется, ему нужен друг, искреннее участие! Неудивительно, что он разыскивал меня.
Александра вдруг осознала, что Оуэн наверняка и не думал о возобновлении их отношений. Что же она испытывала - облегчение? Или тревогу? В душе царило полное смятение. Александра знала наверняка только одно: она должна увидеться с Оуэном и утешить, поддержать его, если сможет. И Стивен обязательно все поймет.
Оливия уселась рядом, пристально глядя на нее.
- Оуэн был очень разочарован тем, что не застал тебя дома.
Услышав в тоне сестры скрытый намек, Александра подняла на нее глаза. О чем это думала Оливия? О том, что они с Оуэном могут возродить их восхитительную любовную историю?
- Он явно приехал в город не с романтическими намерениями, - решительно бросила Александра.
Сестры снова быстро переглянулись.
- Откуда ты это знаешь? - осторожно спросила Оливия.
- Это очевидно: прошло уже девять лет с момента нашей разлуки, и сейчас он носит траур по покойной жене. - В голосе Александры неожиданно для нее самой послышалась непривычная резкость.
На самом деле она совсем не была уверена в том, что говорила, и, несмотря на нахлынувшие теперь воспоминания, ощущала в душе лишь смятение. А вдруг Оуэн скажет, что никогда не переставал любить ее - что никогда не забывал ее? Растерянная, испуганная, Александра задрожала при мысли о Стивене. Она нисколько не сомневалась в том, что ему не понравился бы Оуэн. А бывший жених, разумеется, не одобрил бы ее нынешний образ жизни. Благородный Оуэн даже мог подумать, что Стивен вот‑вот женится на ней.
- Оливия, что ты сказала Оуэну? Как объяснила, что я больше не живу дома?
- Я объяснила ему, что сейчас ты гостишь в Клервуде. Не думаю, что он понял, в каком качестве. - Оливия многозначительно посмотрела на старшую сестру.
- Оуэн сказал, что навестит тебя здесь, - добавила Кори. - Думаю, он очень скоро обо всем узнает.
Александра глотнула воздух ртом, не в силах справиться с охватившей ее паникой.
- У меня никогда не было секретов от Оуэна, и я не собираюсь ничего скрывать от него теперь. Как бы то ни было, он достаточно быстро поймет, что я - любовница Стивена.
Александра приняла решение. Оуэн, несомненно, нуждался в ней, но лишь как в преданном друге, он явно приехал в город не для того, чтобы возобновить их романтические отношения. А даже если и так, это не имело значения, ведь она не могла ответить на его чувства.
- Если Оуэн не появится здесь завтра, я сама нанесу ему визит - в надежде возобновить нашу дружбу. Где он остановился?
- Он живет у лорда и леди Бладжен в Гринвиче, - ответила Оливия.
Александра не была знакома с этой парой. Она потерла пульсирующие виски. Сейчас Александра в полной мере осознавала: она горит желанием увидеть Оуэна, но лишь для того, чтобы утешить, облегчить его страдания, поддержать, если понадобится.
Оливия снова погладила ее по руке.
- С тобой все в порядке? Ты белая как полотно.
- Я никак не могу оправиться от шока, - призналась Александра. - К тому же я беспокоюсь об Оуэне.
- Конечно, беспокоишься, - задумчиво поддакнула Оливия, устремив на нее свой мудрый взор.
Александра взглянула в добрые, полные искренней тревоги глаза Оливии. В этих глазах горел немой вопрос, который старшей сестре не нравился. Оливия хотела знать, остались ли у Александры романтические чувства к прежнему воздыхателю.
- Так что же ты будешь делать? - по привычке в лоб спросила Кори. - Когда снова увидишься с Оуэном?
При мысли о неизбежной встрече тело Александры натянулось, как струна.
- Я предложу ему свою поддержку, Кори.
Младшие сестры в который раз переглянулись.
- Она спрашивала не об этом, - промолвила Оливия.
Александра вскочила на ноги и принялась в волнении расхаживать по комнате. Сестры не знали о том, что она ждет ребенка. В противном случае они бы, естественно, перестали намекать на то, что между нею и Оуэном еще может возникнуть нечто романтическое. И девочкам нравился Стивен - они ясно дали понять, какое впечатление произвело на них его великодушие.
- Когда‑то ты так сильно любила Оуэна! - напомнила Кори. - Помню, как ты рыдала по ночам и засыпала в слезах.
Александра судорожно выдохнула:
- Это осталось в прошлом!
Оливия была одной из самых благоразумных женщин, которых она знала, - средняя сестра всегда была доверенным лицом Александры, и теперь им стоило переговорить с глазу на глаз.
- Кори, не могла бы ты найти Гильермо, дворецкого, и сказать ему, что сегодня у нас обед на троих?
Кори улыбнулась:
- Клервуд сказал, что нам следует приехать как раз на обед.
Когда младшая сестра ушла, Александра внимательно посмотрела на Оливию. Та сказала:
- Ты кажешься удивительно сдержанной, учитывая то, что испытала такое потрясение: узнала, что любовь всей твоей жизни в городе, что он ищет тебя, что отныне он свободен.
- Теперь я со Стивеном, кому, как не тебе, это знать.
Оливия немного помедлила, о чем‑то раздумывая, потом решилась спросить:
- Стивен сделает тебе предложение?
Потрясенная этим бесхитростным вопросом, Александра застыла на месте:
- Оливия, что ты! Тебе не хуже моего известно, что он никогда не счел бы меня подходящей кандидатурой на роль его герцогини.
Линия рта Оливии стала твердой.
- Ради всего святого, на свете немало герцогов - и принцев, и даже королей, - которые женятся на бедных простолюдинках! Ты была бы замечательной герцогиней!
Сердце Александры екнуло.
- Пожалуйста, не надо! - взмолилась она, потом сжала руку сестры и зашептала: - Оливия, я отослала Кори, потому что есть нечто важное - то, что мне позарез нужно с тобой обсудить.
Оливия изумленно воззрилась на нее:
- Что случилось?
- Я беременна. Ты первая, кто узнал об этом, - я никому еще не говорила.
У Оливии от волнения перехватило дыхание.
- Александра! - Глаза средней сестры округлились от потрясения. - Ты не сказала Клервуду?
- Нет. Боюсь, герцог решит, что моя беременность - лишь уловка, с помощью которой я обманом хочу заставить его жениться на себе. - Александра взглянула на сестру и нервно добавила: - Когда мы были вместе в первый раз, Стивен решил, что я пытаюсь хитростью выскочить за него замуж: тогда я не сказала ему о своей девственности.
Оливия побледнела, а Александра продолжила:
- Он был так зол! Я не смогу вытерпеть его гнев еще раз.
Оливия втянула воздух ртом, силясь прийти в себя, и решительно встала.
- Ему следует жениться на тебе, Александра. Это будет благородно. Неудивительно, что ты настаиваешь на том, чтобы остаться с Клервудом.
- Нечестно заставлять его делать что‑то против воли - к тому же он тебе понравился. Ты сама знаешь, что он - хороший человек.
- Да, знаю. Но теперь, когда мне известно о том, что ты ждешь его ребенка, я убеждена: он должен жениться на тебе. Твое положение меняет все! Ты беременна - это ведь на самом деле радостное известие! И безусловно, теперь он женится на тебе. Не могу поверить, что ты боишься сказать ему об этом. - Оливия расплылась в счастливой улыбке, несомненно думая о появлении на свет племянника или племянницы.
Александра задрожала.
- Я… я люблю его, но мне так страшно, когда он в гневе.
- Он что, поднял на тебя руку? Причинил тебе боль? - ужаснулась Оливия.
- Нет, он не причинил мне боль - в физическом смысле слова. Оливия, мне кажется, что он испытывает ко мне нежную привязанность, и новость о ребенке могла бы даже его обрадовать. Но… я так боюсь, что ошибаюсь, что он снова обвинит меня в коварстве - и на этом все между нами будет кончено.
Оливия, мрачная и рассерженная словами сестры, сжала ее руку:
- Александра, да он должен обожать тебя! Преклоняться перед тобой, с ума сходить от любви к тебе!
- Прекрати!
- Боготворить тебя, как когда‑то - Оуэн!
Александра выдернула свою руку:
- Это нечестно. Оуэн вообще тут ни при чем.
- В самом деле? Я уверена только в одном: Оуэн все еще любит тебя, и, если Клервуд тебя бросит, твой прежний жених никогда не позволит тебе в одиночку растить ребенка.
- Перестань! Ты не можешь знать этого наверняка. - Александра обхватила себя руками. - Пожалуйста, остановись, это просто смешно! Я люблю Стивена, и мои чувства к нему не изменятся.
Нахмурившись, Оливия неодобрительно покачала головой:
- Ты должна сказать ему о ребенке - немедленно. А потом посмотрим, что произойдет.
Александра не верила своим ушам: Оливия ждала, что Стивен задумается о браке с какой‑то нищей швеей! Мало этого, сестра считала Оуэна рыцарем на белом коне, который обязательно спасет Александру, если Стивен откажется на ней жениться. Но Оуэн и был рыцарем на белом коне, в отчаянии думала Александра. Он всегда был добрым, заботливым - а еще настоящим человеком чести. Его не обеспокоили бы сплетни - или ее репутация.
Александра отогнала от себя эти мысли, заставлявшие сердце ныть от острой боли.
- Я всегда знала, что наши отношения со Стивеном не будут длиться вечно.
- Почему нет? Потому что ты с какой‑то стати недостаточно хороша для него? - вскинулась Оливия. - Клервуд был очень щедр ко всем нам. Но если он не женится, тебе стоит еще раз подумать о том, как быть дальше.
Александра погрузилась в молчание: на кону стояло будущее ребенка, и, возможно, сестра была права.
Оливия пристально взглянула на сестру и с жаром добавила:
- Я знаю, ты уверена в том, что любишь Клервуда, но так ли это на самом деле? Я ведь помню, как сильно ты любила Оуэна! И не думаю, что такая любовь может когда‑либо умереть.
Джефферсон не ответил на письменное приглашение Джулии, которое доставил ее слуга, тотчас же. Прошло несколько дней, а ответа все не было, и Джулия начала думать, что американец решил отказаться от приглашения - а заодно и от ее более чем очевидных, хотя и весьма осторожных авансов. Но в тот самый момент, когда она совсем отчаялась, пришел ответ с извинениями: оказалось, что все это время Тайн провел на юге Шотландии. Джулия испытала неимоверное облегчение, когда осознала, что он принял предложение составить ей компанию во время поездки верхом по сельской местности. Она была вне себя от приятного волнения.
Теперь Джулия то и дело украдкой глядела на Джефферсона. Странно, но у нее пересохло во рту и перехватило дыхание. Усевшись верхом, герцогиня и ее гость вывели лошадей из конюшни. Тайн не проронил ни слова с момента приезда, лишь поприветствовал хозяйку дома и вежливо осведомился о ее самочувствии. Джулия попыталась ответить ему с обычной вежливостью и бесстрастностью, которых на самом деле совсем сейчас не ощущала, но это оказалось практически невозможным. Джефферсон выглядел еще мощнее и мужественнее, еще привлекательнее, чем прежде. Он, казалось, заполнял собой все окружающее пространство. Джулия чутко улавливала близкое соседство столь притягательного мужчины. Напряженность, которую она ощущала во время его первого визита, усилилась настолько, что стала почти невыносимой.
Джулия осторожно посмотрела на Тайна и поймала на себе его пристальный взгляд - смелый, полный типично мужского интереса. Ее сердце едва не вырвалось из груди.
- Вам понравилось в Шотландии?
- Да, разумеется. Моя мать родом из Глазго.
Любопытно, Джулия и не знала об этом!
- Насколько я знаю, один из моих предков по отцовской линии родился на Западных островах, недалеко от Шотландии, - заметила она.
- Тогда, получается, у нас с вами есть кое‑что общее. - Джефферсон снова по‑особенному, внимательно взглянул на нее, но тут же поспешил отвести глаза.
Джулия то и дело спрашивала себя, что же не так с ее гостем: сейчас он был непривычно тихим, отстраненным.
- Вы насладились вашим пребыванием здесь? - вежливо осведомилась она, надеясь, что ошибается и на самом деле все в порядке.
- Да. - Джефферсон наконец‑то снова взглянул на герцогиню, и на его лице появилась вымученная улыбка. - Мне следовало приехать, чтобы навестить могилу дочери, еще несколько десятков лет назад.
Джулия вздрогнула: Тайн сказал ей нечто очень личное, сокровенное. Как бы ей хотелось поведать ему о своей жизни - о Томе… Но она не решалась.
- Я рада, что вы наконец‑то сделали это. Надеюсь, поездка принесла вам облегчение.
Он смолк на мгновение, потом кивнул:
- Да, конечно.
И вдруг у Джулии вырвалось:
- Много лет назад я решила не навещать могилу своего мужа.
Тайн снова пронзил ее взглядом:
- Простите мне мое любопытство - а почему нет?
- Он умер пятнадцать лет назад, и я устала постоянно выражать свои почтение и скорбь. - Она безразлично пожала плечами. - Или притворяться, что действительно их чувствую.
- Я слышал, что ваш муж был отъявленным мерзавцем, - выпалил Тайн.
Джулия задумчиво прикусила губу.
- Он был холодным, тяжелым человеком… и часто - жестоким.
- Вы заслужили лучшей доли. Но тогда почему вам нужно все время выражать ему почтение?
Горячность, мелькнувшая в его тоне, удивила ее.
- Это мой долг, мистер Джефферсон.
- О да, ну конечно! Долг в этой стране - все.
И он перевел взгляд куда‑то вперед.
Встревоженная, Джулия как изваяние застыла на месте.
Что‑то было не так, она ясно чувствовала это.
- Вы, разумеется, верите в чувство долга?
- Я не знаю, герцогиня. Там, откуда я родом, человеку для выживания нужны достоинство, бесстрашие и честолюбие, а не чувство долга.
Джулия чувствовала себя так, будто ей дали пощечину. Она отвернулась, дрожа всем телом.
- Выходит, на самом деле у нас с вами нет ничего общего, не так ли? - тихо констатировал Джефферсон.
Герцогиня часто замигала, пытаясь отогнать подступившие вдруг слезы. Что‑то действительно было не так - но она и представить себе не могла, в чем дело.
- Пустимся галопом, во весь опор? - с усилием произнесла Джулия и расплылась в притворно‑радостной, фальшивой улыбке.
- А вы можете управлять этой кобылой? Она выглядит норовистой, - отозвался он.
- Да, могу, - бросила Джулия сквозь зубы, не глядя на Тайна. И, не дожидаясь ответа, она пустила лошадь легким галопом. Герцогиня слышала, как гость скачет следом за ней, ощущая себя униженной - и безмерно несчастной.
Какой же глупой она была! Вообразила, будто между ней и этим американцем существует взаимное влечение!
В этот момент Джулия заметила впереди низкую каменную стену.
- Вы можете избежать прыжка через препятствие, повернув направо, мистер Джефферсон! - крикнула она.
Широкая трехфутовая каменная стена маячила все ближе. Джулия даже не оглянулась на Тайна, она пришпорила свою кобылу, готовясь к прыжку. Стук копыт стих, и герцогиня поняла, что американец резко остановил своего коня. Но она по‑прежнему приближалась к стене и вскоре легко вспорхнула над препятствием. Уже по другую сторону стены Джулия осадила лошадь, но впервые в жизни не почувствовала радости от прыжка. Она была для этого слишком расстроенна и смущена.
Герцогиня похлопала лошадь по шее и обернулась к препятствию, которое только что взяла. Джефферсон остался по ту сторону стены, и Джулия жестом предложила ему принять немного вправо.
Но Тайн проигнорировал ее совет. Вместо этого он легким галопом приблизился к стене, заставив Джулию в изумлении замереть на месте: он собирался совершить прыжок! Опытная наездница, герцогиня мгновенно поняла, что американец и понятия не имел о том, как берутся препятствия. Уздечка съехала с его мерина, что могло существенно осложнить прыжок - и это еще в лучшем случае. Но Джефферсон, казалось, не замечал проблемы, он лишь сильнее пришпорил коня, заставляя того нестись еще быстрее - такая опрометчивость могла обернуться катастрофой.
- Закрепите узду! - что было мочи закричала Джулия. - Подберите ее!
Но было уже слишком поздно. Конь и всадник перемахнули через препятствие - увы, слишком неуклюже. Не чувствуя узды, потеряв управление, мерин неловко покачнулся и ударился задними копытами о каменную стену. К этому моменту Джефферсон уже утратил равновесие, и Джулия с ужасом заметила, что он потерял стремя. Мерин споткнулся, и Джефферсон едва не слетел вниз, но успел вовремя схватиться за конскую гриву и, восстановив равновесие, надежно усесться в седле.
Когда Тайн пустил коня рысью, а потом постепенно перевел его на шаг, Джулия почувствовала несказанное облегчение: все обошлось! Немного оправившись от испуга, она попыталась напустить на себя безразличный вид, чтобы ничем не выдать своей реакции на худшую демонстрацию искусства верховой езды, которую ей когда‑либо приходилось видеть. Джулия с непроницаемым лицом обернулась к Тайну, который остановился рядом, запыхавшийся и покрасневший.
- С вами все в порядке?
- Ну, как вам мой прыжок? - спросил он.
- О, дорогой мой, - невольно расплылась в улыбке Джулия. - Вы никогда не брали препятствия, не так ли?
- Мы в Америке обычно стараемся избегать подобных барьеров, - объяснил Джефферсон, все еще отдуваясь. - Наши лошади поворачиваются от легкого пинка, останавливаются на "тпру" и перемахивают через заборы только после хорошего удара кнутом.
Джулия поймала себя на том, что искренне заинтересовалась его рассказом, и охватившая душу тревога начала ослабевать.
- Есть определенная техника прыжка, - сказала она и снова спросила: - Вы в порядке?
- Если не считать унижения, которое я почувствовал, то да. - Джефферсон взглянул на нее и, спрыгнув на землю, встал на колени, чтобы проверить состояние задних ног своего коня.
Джулия соскользнула со своей лошади и опустилась на колени рядом с американцем.