* * *
- Он не нашел дискету у Хорька, и… Он наверняка подозревает, что тот отдал ее мне, а значит мне не жить, понимаете? Сейчас он в Питере, но когда вернется…
- Он не вернется, - перебил меня Седой и равнодушным, будничным тоном повторил: - Не вернется.
- Они нашли фотографии, - не отставала я. - Там… Я с Ко… с одним парнем. Я хотела вам сказать, он тут совсем ни при чем, но они могли решить, что я отдала дискету ему, а он…
- Я знаю, - со смешком перебил Седой. - Он у тебя для души. Не дергайся. Они пробили его со всех сторон, и стало ясно, что он - гвоздь не от той стенки.
- Но он…
- Через полтора часа он будет провожать жену и дочку на Белорусском вокзале, - с терпеливой скукой в голосе сказал Седой. - Они отваливают на две недели в Прибалтику. Так что, - Седой издал негромкий смешок, - тешь свою душу и все остальное. Только… Не забудь про тачку - после тридцатого пару дней не садись в нее. Это перестраховка, но… Береженого Бог бережет. Все. Будь.
Буду, подумала я, отключив мобильник. Буду с ним спать. С ним я хотя бы засну без этого жуткого кошмара, с ним не будет этой пытки…
Почему я так думала? Сама не знаю. Но я не думала.
Я знала.
Как знала, что тридцатого в мою тачку - 190-й Мерседесик, так очаровательно-небрежно подаренный мне Ковбоем, - сядет фотоблядюшка-Танюшка, а я, если все правильно рассчитала, буду сидеть в "Боинге", летящем рейсом "Москва - Вашингтон", и… Может быть, спать. А Кот, отправляющий сегодня свою мадам с дочкой на нищий курортик, уж точно будет спать спокойно,
(… пробили со всех сторон… гвоздь не от той стенки…)
а если мне повезет отыскать ключ от домашнего сейфа, будет при бабках, и может быть, потом… Когда все уляжется… И если сам вспомнит обо мне и захочет…
Ладно, это все - потом, а сейчас надо бы съездить на вокзал и поглядеть на проводы - удостовериться, что Седой не обманул в мелочах, и… На мадам его глянуть - так, любопытства ради…
* * *
Стоя на платформе, почти спрятавшись в маленькой нише между ларьком с сигаретами и лотком с фруктами, я наблюдала, как на другой платформе Кот небрежно чмокает крашенную блондинку,
(… Вид товарный у суки!.. Черт, как же я запала на него - ведь мне неприятно это видеть…)
целует девчушку, лет тринадцати, в макушку и помогает им войти в вагон.
До отхода поезда еще десять минут, он, наверняка, дождется, чтобы помахать им ручкой, а я… Мне, пожалуй, ждать здесь не стоит. Надо купить жратвы повкуснее и подождать дома - его звонка. Если через пару часиков звонка не будет, я не стану звонить сама, но… Он позвонит. Он… Черт, как вдруг закружилась голова - это после восьми часов в самолете, прямо в глазах темно стало, и…
И последнее, что до меня доходит, что я понимаю краешком почти вырубившегося сознания, это… Эта тень… ее форма… Это же…
Громадная звериная лапа с выпущенными когтями…
О, Господи, оно накатило прямо средь бела дня, но… Мне почему-то не страшно - нет того ночного ужаса, с которым я теперь всегда просыпаюсь. И эта лапа с жуткими когтями, она…
Ну, погоди, гнида седая, ты все рассчитал, ты разломал мою жизнь, ты сделал так, что мне стало уже все - все равно, ты толкнул меня в лапы Хорька - этого ублюдка, животного, на которого я бы и не взглянула, если бы… Ты знал, что ломаешь мою жизнь, знал заранее, но ты просчитался! Ты думал, что она у меня одна, ты не просек мой кошачьей натуры. Ты думал, что навек наложил своими лапами на меня клеймо, и представить не мог, что найдется кто-то, кто меня от него избавит. И уж тем более, что этот кто-то - тот, кого ты вообще в грош не ставишь. Гвоздь не от той стенки… Верно, он не от вашей стенки, но ты не знаешь, что в нем, или с ним
(… или за ним…)
есть что-то такое… Я сама не знаю, сама не понимаю, что это такое, но… Ты не видел его ставших вдруг круглым и желтыми глаз, когда я валялась у него в коридоре, а он вышел… Вышел на зов своего маленького Партнера, чтобы разобраться… Ты не видел, что мелькнуло тогда за ним, в темноте, а я - видела! Ты не знаешь, что пришло в грязную комнату, когда я валялась с ним на продавленном диване, и коснулось меня… Я сама не знаю, что это такое, сама не понимаю, ч т о я увидела и почувствовала, но… Если это придет, ты, гадина… ТЫ УЗНАЕШЬ, ЧТО ТАКОЕ НАСТОЯЩИЙ СТРАХ. И вся твоя крутость станет дешевле грязи, потому что по сравнению с этим, потеря двух лимонов будет просто детской игрушкой - пускай я не понимаю, но я чувствую это своим кошачьим нутром, я… Просто знаю, и все…
Все, не хочу больше думать про тебя, про всех вас, вон Кот уже спрыгивает с лесенки вагона… Черт, как хочется забрать его отсюда прямо сейчас, увезти к себе, затащить в койку, и… Нет, не стоит. Пусть позвонит сам.
Не из принципа - какие, в жопу, принципы, - а просто… так будет правильней. Ведь все может обернуться не так, как я рассчитала, совсем не так, и соваться сейчас ко мне, это все равно, что класть голову в пасть зверю
(тихий шипящий голосок: мы уже в этой пасти… Что это значит?.. чушь… Просто взвинчена, вот и мерещится…)
поэтому… Надо оставить ему шанс - не лезть во всю эту… Оставить возможность выбора. Вот, пусть и выберет. Сам. И что бы ни выбрал, это будет правильно, а значит..
Так надо.
Часть II
КОТ
… - Я дам тебе очень ценный совет. Ты лезешь в глубокую воду, где плавают такие штуковины, которых ты даже представить себе не можешь… Ну, давай просто скажем, что они - сущности. Пока они еще не заметили тебя, но, если ты будешь продолжать валять дурака со мной, они заметят. А тебе это не нужно. Поверь мне, не нужно…
Стивен Кинг. Бессонница.
В 16 лет я заполнял анкету в райвоенкомате. В графе "знание иностранного языка" нужно было написать, какой именно язык я знаю, а потом подчеркнуть один из трех вариантов знания: "Читаю со словарем", "читаю и разговариваю свободно" и "в совершенстве". Тогда я знал, наверное, пару сотен слов и прочел две-три детских книжки на английском. Не раздумывая, подчеркнул - "в совершенстве".
Сейчас мне за сорок. Я перевел с английского 12 или 13 романов - выстроенные наглой шеренгой, они занимают (считая переиздания) целую книжную полку у меня над столом. Доведись мне заполнять такую же анкету, как в 16 лет, сколько бы я ни думал (а думал бы долго), никогда бы не подчеркнул "в совершенстве". Но разве это значит, что я стал умнее? Или что я лишился уверенности в себе? Или что я стал правильнее оценивать свои возможности? Вряд ли.
Я просто утратил способность не мучится выбором, а действовать сразу, не думая, по первому импульсу.
И еще утратил иллюзию, что где-то на свете может быть совершенство….
Конечно, приобретя кое-что взамен. Например, жену, с которой мы прожили много лет и ухитрились перенять друг от друга самые поганые черты наших характеров, оставшись при этом совершенно (не в смысле совершенства) чужими друг другу… Дочку, которая в свои двенадцать лет иногда смотрит на меня с усталой снисходительностью нянечки в детском саду, успокаивающей капризного малыша… Работу, которую я люблю и умею делать и которая обрекла меня на хроническое безденежье… Скверный характер, отягощенный перенятыми у других (см. выше) еще более скверными штрихами… Наконец, чтобы не подумали, будто я неудачник, умеющий лишь сварливо жаловаться на жизнь, красавца Кота!..
Вообще жаловаться на судьбу, ныть, причитать и плакать в жилетку - дело недостойное, а главное, тупое и бессмысленное… "NO COMPLAIN!" - значок с такой надписью подарила мне в Нью-Йорке какая-то студенточка, которой я спьяну попытался было бегло нарисовать картину жизни в моем отечестве, и которая (студентка, а не картина), естественно, истолковала мои рассказы, как жалкое нытье…
"NO COMPLAIN!" - пожалуй, это единственный лозунг, который я согласился бы тащить в виде плаката на любой демонстрации, при любых властях и при любой погоде.
Та студентка меня неверно поняла, но я ее не виню. Мне легко переводить чужие разговоры, то есть делать то, что называется последовательным переводом. Легко переводить чьи-то книжки - хватает воображения представить себя автором и поймать стиль. Но говорю я на английском паршиво. Мне это как-то трудно - в смысле, говорить от себя, даже просто поддерживать беседу. Значит ли это, что я плохо знаю язык? Возможно. Но главное - другое.
Раньше я думал, это потому что у меня такие сложные мысли - трудно выразить на чужом языке. Но это чушь.
Просто мне самому нечего сказать. В родном языке это можно чем-то прикрыть, как-то спрятать, замаскировать. В чужом - хрена лысого…
1
Он сидел и смотрел на меня. Кот.
Он не нуждался ни в каких дурацких кличках, которыми люди пытаются как-то приблизить к себе, как-то очеловечить своих домашних любимцев. Его нельзя было очеловечить и нельзя было приблизить. Он был таким, каким был, и был там, где он был. Он всегда был просто Кот. И всегда смотрел вот так. Просто. И прямо. Без подтекста. Без эмоций. Кошки не утруждают себя проявлением эмоций во взгляде. Эмоции у них внутри. И в спокойном состоянии они их не демонстрируют. Они не смотрят. Они рассматривают.
Вот он и смотрел, вернее рассматривал меня - как всегда. Как несколько лет назад, когда жена, решив сделать мне сюрприз, принесла его в дом маленьким пушистым комочком, легко умещавшимся у меня на ладони. Когда я пришел, он лежал у меня на диване и спал. Я подошел к нему и протянул руку, чтобы погладить. Он проснулся до того, как я успел до него дотронуться, и раздраженно мяукнул. Потом посмотрел на меня. Смотрел долго. Потом тихонько мяукнул - уже без раздражения - и отвернулся. Признал меня, как объективно существующий факт. Имеющий равное с ним право на существование. Хотя и довольно нелепый (на его взгляд, да, в общем-то, и на мой тоже…), но видимо, тоже зачем-то нужный тому, кто создал и его и меня…
Прошло несколько лет. Мы с ним узнали друг друга. Полюбили друг друга; каждый - по-своему. Он узнал многое о людях. Я - о кошках. Мне пришлось для этого прочесть несколько книг. Ему - просто смотреть. Но главное осталось на тех же местах. Я для него - объективно существующий факт. Имеющий равное с ним право на существование, хотя и… (см. выше). Он принадлежит мне настолько же, насколько я - ему. Мы равноправные партнеры в нашей любви. Если это называется любовью, конечно, но… Как иначе? Я могу то, чего не может он, поэтому он зависит от меня. Но и он может то, чего не могу я. Поэтому я завишу от него. Выяснять, чья зависимость сильнее - пустая и небезопасная трата времени: мы оба потеряем в таком столкновении амбиций слишком много, и мы оба это знаем. Поэтому никогда не пойдем на такое конфликтное выяснение отношений.
Иногда, примерно после пятой рюмки мне кажется, что я не пойду на это из страха. Потому что после пятой рюмки мне кажется, что у него есть преимущество. Главное. Такое, при котором моя способность открывать холодильник и покупать ему еду - просто жалкий лепет. Мне кажется, он знает, что-то очень важное. Что-то, дающее ему возможность и право никогда не сомневаться в правильности своих поступков. Что-то, чего… не знаю я. А может, знал, да забыл… (как студент на экзамене из анекдота - "Ну, нет, коллега, это уж вы, пожалуйста, вспомните, а то вся мировая наука бьется…"). В этом нет ни моей вины, ни его заслуги. Просто так устроил тот, кто зачем-то сделал его и меня. И это нужно просто признать, как существующий факт. И просто жить с этим, внутри этого, в рамках тех правил игры, которые нельзя ни изменить, ни подправить, а можно лишь попытаться понять. Это мне - можно попытаться понять, а Коту - не нужно. Кот их знает изначально. Кот…
… сидел и смотрел на меня. Я наливал себе четвертую за вечер рюмку, сидя перед монитором, по которому плавали узоры заставки "Windows 95". Заставка включалась автоматически после десяти минут простоя. И теперь плавала на экране уже минут пятнадцать, что ясно свидетельствовало о моем нерабочем настроении. Или состоянии. Я поднес рюмку ко рту, и кивнув Коту, сказал:
- Вот так, блядь, неудачно жизнь сложилась. Твое здоровье…
Выпив, я прикрыл глаза, откинулся на спинку кресла, и не раскрывая глаз потянулся за сигаретой, когда вдруг услышал…
- Дурак, - раздался холодноватый, равнодушный голос с той стороны, где сидел Кот. Впрочем, несмотря на холод и равнодушие, в нем проскользнула нотка дружелюбия. Если и не присутствие симпатии, то во всяком случае, отсутствие недоброжелательности. Это была спокойная констатация факта.
Я открыл глаза и взглянул на Кота. Он продолжал смотреть на меня своим обычным взглядом. К выпивке (моей) он относился безучастно. Равно как и к моему сидению за компьютером. Как-то раз я попробовал заинтересовать его этим устройством и посадил перед монитором, включив заставку с плавающими рыбками. Кот внимательно рассмотрел их и отвернулся. Я включил другую заставку с бегающей мышкой. Он удостоил ее беглым взглядом, едва повернув голову, и сразу же опять отвернулся. Посмотрев на меня, он дернул загривком (то есть, пожал плечами), спрыгнул со стола и вышел из комнаты. Вопрос был исчерпан - раз королю не интересна пьеса, нет для него в ней, значит, интереса.
Он сказал мне это на понятном нам обоим языке и закрыл тему. Говорить на этом языке он умел лучше, чем я. На моем языке он не говорил никогда. Кошки не разговаривают на нашем языке. С их устройством гортани это невозможно, но… Главное - другое: им это просто не нужно. А если бы стало нужно, они бы… Они бы что? Заговорили?
- Я пьян… - сказал я с полувопросительной интонацией, глядя на него.
Он равнодушно смотрел мимо меня. Я проследил за его взглядом и увидел, что он смотрит на телефон. В этот момент телефон зазвонил. Я вздрогнул. Как-то уж очень последовательно все произошло. Это он звонит, пронеслась в голове дурацкая мысль
(вчерашний фильм по телеку… фантастическая чушь про инопланетян…)
Я насмешливо фыркнул, но мысль продолжала развиваться: он не может говорить со мной на моем языке прямо, поэтому ему нужно какое-то устройство, воспроизводящее человеческую речь… но не магнитофон, тупо повторяющий лишь то, что записано на кассете… ему нужно средство связи… Сейчас он встанет на задние лапы и расскажет мне, - по телефону, - какой я дурак, потому что жизнь не сложилась, а я лично, без ансамбля, сам-бля, один-бля ее так по-дурацки сложил…
Я тряхнул головой, оборвав идиотский всплеск идиотской фантазии, и снял трубку. Она молчала. Я хотел сказать: "Алло", - но почему-то поперхнулся. Потом все-таки выговорил:
- Да?..
Трубка молчала. Я подул в нее. Без результата. Потом где-то далеко на линии раздалась трель, словно прорывался междугородний звонок. Я мельком глянул на Кота. Он дернул загривком, так что легкая судорога прошла до самого основания хвоста (раздраженно пожал плечами), поднял высоко морду и стал сосредоточенно вылизывать свою шею. В трубке раздался легкий треск и голосом жены она спросила:
- Почему так долго не подходишь?
- А-а… - хмыкнул я. - Это ты… Не соединялось, - а потом как-то не думая добавил. - Я думал, кот.
- Кто?
- Кот, - машинально повторил я, уже зная, какой будет следующий вопрос. Я не ошибся.
- Ты пьян? - спросила она.
- В жопу, - сказал я, стараясь, чтобы это прозвучало раздраженно. Раздражение ей знакомо и привычно, кроме того, когда я и вправду бываю пьян, раздразнить меня нелегко.
- Ну, ладно, - с еле заметным облегчением сказала она. - Я скоро приду. Ты ужинал?
- Нет.
- Ладно, я приду и что-нибудь сделаю.
- Ура.
- Все нормально?
- Все замечательно.
- Что ты делаешь?
- Работаю, - буркнул я, начиная и вправду раздражаться и понимая, что старею. Видимо четырех рюмок (маленьких) уже не хватает для полного душевного равновесия. Кот на мгновение замер с языком на шее, недоуменно глянул на меня, желая выяснить, не ему ли я пудрю мозги, убедился, что не ему, и снова принялся за дело.
- Я тоже не развлекаюсь, - с тенью обиды произнесла она и замолчала, не зная что сказать дальше. Вообще-то говорить ей было нечего. Она могла повесить трубку, как только услыхала мое "Да…", потому что весь смысл ее звонка заключался в примитивной проверке - дома я, или нет. Но если бы люди говорили только в тех случаях, когда им есть, что сказать, мир бы грустно замолк.
- Знаю, - вежливо сказал я
Мы помолчали, потом она быстро пробормотала: "Ну, ладно, пока", - и повесила трубку. Я - тоже.
Приду, что-нибудь сделаю… "что-нибудь" - это пара сосисок с гречневой кашей, в лучшем случае, какой-нибудь салатик. Что ж, на большее я не заработал, все верно - наверное, и впрямь, дурак…
- Значит, дурак? - спросил я Кота, уже почти не сомневаясь, что сам пару минут назад произнес это слово.
Кот мельком глянул на меня, и оторвавшись от своей шеи, принялся вылизывать бок. Потом разлегся и занялся брюхом. Ты как знаешь, ясно говорил он, а я не могу тратить время на пустую болтовню, поэтому не взыщи, я параллельно займусь более важными делами. От человека такое воспринялось бы как неприкрытое хамство, но для Кота это был естественный и нормальный стиль поведения. Кому не нравится, заведите собачку - тоже вариант, как сказал один еж, слезая с половой щетки.