Девушка покраснела с виноватой улыбкой, словно пойманная на проступке. Алесандер улыбнулся в ответ, не только потому, что не помнил, когда последний раз видел краснеющую женщину, но и потому, что она выглядела иначе. Она сменила свой невнятный топ на кокетливую шелковую блузку с оранжевым и бирюзовым узором, и ему это понравилось, но было в ней что-то еще…
- Это мы вытащили ее сюда, - сказала одна из продавщиц. - Мы утомили Симону и решили, что она заслуживает угощения.
- Утомили, да, но столько успели! - вставила другая женщина. - Мы даже заманили ее в косметический салон через дорогу. Вам нравится ее новый вид?
Ах, так вот что было новым. Теперь Алесандер заметил, что Симоне не только уложили волосы, но и добавили в них легчайшие блики оттенков чили и корицы. В сочетании с ее натуральным медово-золотым цветом это придавало ее прическе объем. Он кивнул:
- Одобряю.
- Я не хочу тебя задерживать, - неловко сказала Симона, снова краснея - теперь уже под его пристальным взглядом.
- Это все? - спросил он, глядя, как она тянется за весьма немногочисленными пакетами.
- Платье нужно подогнать, - сказала одна из продавщиц. - Его доставят завтра.
- Но кроме платья, вот это - все покупки?
Продавщица рассмеялась:
- Ваша подруга очень несговорчивая покупательница, сеньор. Мы пытались ее убедить, но она не купила и десятой доли того, что мы ей подобрали. Вам с ней очень повезло.
Кивнув, продавщицы попрощались и вернулись в магазин, пока Симона собирала пакеты. Алесандер нагнулся, чтобы забрать их, и вдохнул ее запах. Теплые персики в солнечных лучах. Ему нравилось, даже если это был только шампунь, которым в салоне ей вымыли голову. Ему нравились перемены в ней. Она все еще не в его вкусе, но так будет гораздо легче притворяться.
- Они подумали, что мы пара.
- Да. Я не стала их разубеждать.
- И правильно, - сказал Алесандер, ведя девушку к машине. - Именно так все и должны думать. Если кто-то решил, что мы пара, просто потому что мы пошли вместе по магазинам, представь, что подумают люди, когда увидят, как мы целуемся.
"Целуемся"?
- Мы не "просто пошли по магазинам", ты решил снабдить меня целым гардеробом, - возразила Симона, пытаясь уцепиться за здравый смысл, хотя все ее существо было захвачено мыслью о его поцелуе. "Где? Как? Когда?"
Алесандер пожал плечами:
- Не важно. Главное, что мы создаем убедительное впечатление.
Они почти добрались до Гетарии, когда Симона вспомнила еще кое-что.
- Там, в магазине, что ты спросил про платье?
- О чем ты?
- Когда они принесли те платья, ты спросил что-то вроде "А как насчет этого?" про то, что висело отдельно, но вы все говорили слишком быстро, я не поняла.
Мужчина глянул на нее и качнул головой:
- Мы купили платье, разве нет?
- Но почему мне его не предложили сразу? Думали, не подойдет?
- А. Похоже, кто-то еще хотел его примерить, только и всего.
- Ты имеешь в виду, оно было отложено для кого-то другого?
Алесандер пожал плечами:
- Это уже не важно.
- Разве та женщина не будет расстроена, что это платье продали?
- Вероятно, - улыбнулся он.
Симона устроилась удобнее на сиденье. Ее сплетенные пальцы поблескивали свежим лаком, красным, насколько видел Алесандер. Да, она многое успела за день.
- Я должна тебя поблагодарить, - сказала Симона, - за платье и все остальное.
- Не думаю, что ты купила достаточно "остального".
- Ты шутишь? - Симона помотала головой. - Там столько всего! Я думать не хочу, сколько все это стоило. И чтобы ты знал, за салон я заплатила сама. Я не хочу, чтобы ты считал, что я пользуюсь положением…
Это она всерьез? Или это еще один способ заставить его поверить, что она не хочет ничего больше, кроме того, чтобы старик умер счастливым? Ни одна знакомая ему женщина не была столь скромна или расстроена возможностью тратить чужие деньги в свое удовольствие.
С другой стороны, ни одна его знакомая не придумала бы такой невероятный план.
- Твои собственные деньги тебе еще пригодятся, - сказал он резче, чем намеревался, - когда ты вернешься домой.
Его голос был так холоден, Симону словно окатило ледяным душем. Почему он так сказал? И почему ей не все равно? Он был всего лишь способом решить проблему. Она была для него всего лишь источником выгоды. Они заключили соглашение. Так почему он так старательно напоминал ей, что их сделка - только на время? Симона повернулась, чтобы взглянуть на его идеальный профиль.
- Чего ты боишься?
- Что?
- При каждой возможности ты напоминаешь мне, что наша сделка - ненадолго. Я в курсе, знаешь ли, потому что именно такой я ее предложила.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь.
- Похоже, ты думаешь, что я каким-то образом жду или планирую, что наша договоренность станет постоянной.
Алесандер отмахнулся от ее возмущения:
- У меня нет доказательств обратного, кроме твоего слова.
- Но я собираюсь подписать контракт! В нем будет пункт, на котором я сама же и настояла! Никакого секса! Когда ты мне поверишь? Ты можешь быть сколько угодно выгодной партией, но я не желаю становиться твоей женой. Только чтобы убедить Фелипе в объединении виноградника. И когда Фелипе не станет, я хочу получить самый быстрый развод в истории человечества, и хочу, чтобы в контракте это было прописано.
- Я позабочусь, чтобы ты получила свой развод, - процедил Алесандер сквозь зубы, вписываясь в поворот к поместью Фелипе.
- Вот и прекрасно. Хорошо, что мы понимаем друг друга.
- Отлично понимаем.
Следующим утром их разбудил грохот.
- Что там такое? - заворчал Фелипе, выглядывая из окна в поисках источника шума.
- Не знаю, - отозвалась Симона. - Пойду посмотрю.
Утренний воздух был прозрачным и свежим. Позже должно было потеплеть, но пока руки Симоны покрылись мурашками, а соски затвердели под тонкой блузкой. Надо было взять жакет, подумала она.
За поворотом был припаркован трактор, и кто-то работал среди лоз, где шпалеры обвалились под весом винограда. Симона вспомнила, как Алесандер говорил что-то о починке. Она не придала значения его словам, но, похоже, он в самом деле послал кого-то. Наверняка чтобы позаботиться о своей будущей собственности. Но даже если и так, Симона могла хотя бы поблагодарить работника.
- Buenos dias, - позвала она, перекрикивая стук молотка. - Могу я вам что-нибудь предложить?
- Кофе был бы кстати, - отозвался знакомый низкий голос, и Алесандер пробрался сквозь листву.
- Ты? Что ты тут делаешь?
- Я же сказал, что починю это.
- Я не думала, что ты сам… Думала, ты пошлешь кого-нибудь.
- А придется тебе терпеть меня.
Он окинул ее взглядом, и внезапно ее соски стали еще тверже уже не от холода, а от волны жара, окатившей Симону.
- Я принесу тебе кофе, - сказала она смущенно, полыхая румянцем.
Алесандер улыбнулся ей вслед:
- Принеси.
- Кто это там? - спросил Фелипе, когда она вернулась в дом. - Кто устроил такой грохот?
- Алесандер, - отозвалась девушка, наливая кофе в кружку. - Он чинит шпалеры.
- Зачем? Почему он возится с моими лозами? - Старик начал раскачиваться в кресле, словно собираясь встать и пойти высказать чужаку свое недовольство. - Это не его лозы, чтобы ими заниматься!
Симона взяла его за плечи, чувствуя себя виноватой. Скоро эти лозы будут принадлежать Эскивелю, и он сможет делать с ними все, что захочет.
- Abuelo, он просто помогает соседям.
- Помогает? Ха! - И Фелипе снова устроился в кресле, задыхаясь от усилий.
- Да, помогает соседям. Самое время положить конец раздорам между нашими семьями, тебе не кажется?
Старик пробормотал что-то по-баскски себе под нос. Обычно Симона попросила бы его перевести, но не сейчас. Она примерно представляла, что он мог сказать.
- Я отнесу Алесандеру кофе и вернусь.
- Виноградник, - сказал Фелипе ей вслед. - Он хочет виноградник, а не тебя.
Она не ответила. Ее дед прав, но она не собиралась ему это говорить. Особенно когда хотела, чтобы он поверил в противоположное.
Алесандер был занят, устанавливая подпорку взамен упавшей, так что Симона прислонилась к трактору, наблюдая за ним. Она не думала, что он умеет работать руками, но его движения были спокойными и уверенными. Он установил новый столб и начал закручивать проволоку, по которой вились лозы, и Симона залюбовалась тем, как двигалось его тело, как напрягались мускулы на руках.
Симона решительно отвернулась к морю, потому что ей совсем не нужны были мысли о том, какие у Алесандера красивые и умелые руки. Она не хотела об этом знать. И думать об этом не хотела. Что такое с этим мужчиной, что он заставляет ее думать о сексе, когда ей совсем этого не хочется? Слава богу, что он согласился, что между ними секса не будет. Никогда больше Симона не ляжет в постель с человеком, который не любит ее всем сердцем. Никогда больше она не испытает этот ужасный страх, что у нее может быть ребенок от человека, которого она не любит. Она этого ни за что не позволит.
- Это мне?
Алесандер напугал ее, подойдя неслышно. Повернувшись, Симона увидела, что лозы снова вьются высоко над землей.
- Да, конечно. - Она протянула ему кружку и отдернула руку, когда их пальцы соприкоснулись.
- Bueno. Как Фелипе сегодня?
- Недоверчив. Гадает, что ты затеваешь.
Мужчина глотнул кофе и улыбнулся:
- Он привыкнет.
Симона смотрела, как он подносит кружку к губам, красивым, чувственным губам, и ощущала неловкость. Наверное, ей стоило уйти, а не стоять и смотреть, как импозантный мужчина пьет ее кофе. С другой стороны, тогда ей придется возвращаться за кружкой…
- Почему лозы вырастают такими высокими? - спросила она, наконец найдя тему для разговора. - За ними, должно быть, трудно ухаживать.
Алесандер пожал плечами:
- Такой сорт. Ветер с моря может быть резким. Виноградные листья создают полог, который защищает ягоды. И конечно, так лозам лучше видно море, - добавил он с улыбкой.
Симона моргнула, вспомнив фразу из детства, кусочек прошлого из глубины ее памяти. Это были слова старика девочке, которая ходила за ним хвостом и задавала бесконечные вопросы, пока он подрезал лозы и отвечал ей на смеси испанского и английского. Он рассказал ей, что эти лозы волшебные и что именно делало их такими.
- Блеск моря.
Алесандер сузил глаза, разглядывая ее.
- Si. Из винограда с видом на море получается лучшее вино. Говорят, именно поэтому наше белое чаколи мерцает, когда его наливают в бокал.
- Это правда?
- Конечно, это правда. И ферментация тоже помогает. Но почему бы винограду не быть счастливым, любуясь таким видом?
Они стояли рядом, глядя на сбегающие вниз холмы, покрытые виноградом, и линию побережья. И море вправду мерцало под утренним солнцем, пока кожу Симоны покалывало от жара мужского тела.
- Но тебе, должно быть, скучно со мной, - сказал Алесандер. - Тебе же нет дела до винограда. Спасибо за кофе, я вернусь к работе.
Симона обняла ладонями все еще теплую кружку. Она ничего не знала о винограде, но что-то тянуло ее к лозам. Может, память о детстве, когда виноградник был местом ее игр.
- Разве у тебя нет более важных дел? Я думала, ты занимаешься бизнесом.
- Я вырос среди лоз, но в последнее время у меня не так много возможностей поработать руками. Мне нравится этим заниматься, быть ближе к винограду.
- Как он, ты можешь сказать? - Она сама удивилась, насколько важен ей был ответ, даже если это только повод подольше не возвращаться в дом. - Как ты думаешь, есть вообще смысл собирать этот урожай?
Алесандер кивнул, через плечо глядя на лозы. Симона старалась смотреть на виноградные гроздья, а не на его шею в распахнутом вороте рубашки. Простая белая рубашка на этом мужчине ухитрялась выглядеть почти непристойно.
- Будет преступлением не собрать этот урожай. Конечно, лозы надо было проредить и подрезать зимой, тогда они не находились бы сейчас в таком состоянии. Но это хорошие лозы, старые, но хорошие. Они дадут хорошие ягоды. Фелипе уже заказал тесты? Нет, - ответил Алесандер сам себе, глянув на недоуменное лицо девушки. - Я так и думал. Скоро ягоды надо будет проверить на сахар и кислотность, так определяется их готовность к сбору. Через две, максимум три недели.
Симона закусила губу и покачала головой:
- Как ты думаешь, я смогу это сделать? Я никогда ничем таким не занималась.
- Одна ты урожай не соберешь.
- Тогда можешь ты поговорить с Фелипе? Ты лучше меня знаешь, что надо сделать.
- Думаешь, он меня послушает?
- Вы хотя бы говорите на одном языке. - Она натянуто улыбнулась. - Я хочу, чтобы он увидел - не все потеряно, жизнь продолжается и виноградник живет.
- Тогда я поговорю с ним. Зайду в дом до того, как уеду.
- Спасибо.
Она повернулась, чтобы уйти, но он поймал ее за руку.
- Я тоже хочу задать тебе вопрос. Зачем ты все это делаешь?
- Ты уже знаешь, - нахмурилась девушка. - Чтобы у Фелипе был повод улыбнуться до того, как он умрет.
- Si, - кивнул Алесандер. - Но почему? Какое тебе дело до ворчливого старика, который живет на другом конце света и которого ты едва знаешь? Почему ты готова отдать свое наследство за его улыбку?
- Он мой единственный родственник.
- И этого достаточно? Я пытаюсь понять, но не вижу смысла. Почему тебя это так волнует?
Почему ее это волнует… Симона подняла лицо к необъятному синему небу и вспомнила себя семилетнюю, с длинными спутанными волосами и еще более запутанной семейной историей, и свое обещание, когда мать вырвала ее из объятий заплаканной бабушки, крича, что больше никогда не хочет их видеть. Симона запомнила боль в глазах бабушки, тоску во взгляде деда, тоску, которая перешла к ней.
- Когда мне было семь, родители привезли меня в Испанию. Фелипе оплатил дорогу. Он пытался помириться с мамой, конечно, но еще он хотел видеть меня, единственную внучку. Все было хорошо поначалу, я помню неделю или две тишины, но все закончилось плохо.
Ужасно.
Она помнила, как скандалил отец, как мать кричала, что ей никогда не были рады в родном доме. И лучше всего Симона помнила горе на лицах деда и бабушки, когда ее забрали из их объятий. Как будто Фелипе и Мария знали, что больше никогда не увидят детей. Симона не понимала тогда, что происходит, но она была расстроена. Она любила их всех и не могла понять, почему они не могут любить друг друга. Она пообещала тогда, что вернется и исправит эту боль.
- Я сказала, что вернусь. Среди всех этих криков я пообещала вернуться.
- И ты вернулась, - сказал Алесандер. - Ты здесь.
Симона покачала головой. Она собиралась вернуться гораздо раньше. Как только повзрослеет достаточно, чтобы путешествовать самой. Но жизнь, университет и нехватка денег заставляли ее откладывать выполнение обещания снова и снова. Она вернется в Гетарию, говорила она себе. Однажды. А теперь Мария умерла, так и не увидев ее, и Фелипе умирает тоже. Вина лежала на сердце Симоны тяжелым камнем.
- Увидимся в доме, - сказала девушка.
Алесандер смотрел, как она уходит, одинокая и печальная, и на секунду ему захотелось догнать ее. Но что бы он ей сказал? Они были чужими друг другу, даже если теперь он понимал причину ее поступка немного лучше.
Но тени ее прошлого принадлежали только ей. Бороться с ними не было его делом.
Глава 6
- О пять он тут, - проворчал Фелипе, когда Алесандер появился у их дома шестой раз за последнюю неделю. Но голос старика был уже менее недовольным.
Алесандер заходил на виноградник каждый день. В один из дней он принес контракт, и Симона внимательно прочитала его, сидя в машине, припаркованной за поворотом. Только убедившись, что в договоре значится все, что она хотела: пункты про запрет секса, про расторжение брака, про встречную выгоду, - она поставила свою подпись.
Но Алесандер появлялся каждый день, чтобы поговорить с Фелипе, и всегда находил, что починить. И Симона видела, что, несмотря на ворчание, ее деду нравились эти разговоры.
- Конечно, он тут, Abuelo, - сказала она, выходя из своей комнаты. - Он приехал, чтобы забрать меня на вечеринку. Как я выгляжу?
Фелипе повернул голову и моргнул. Его челюсть отвисла.
- Куда ты дела Симону?
- Это я и есть, - запротестовала она, пока не увидела лукавый блеск в глазах деда и не поняла, что он шутит, первый раз с ее приезда. - Ох, Abuelo, - рассмеялась она, сжимая его плечи и пытаясь не испортить макияж слезами, - не дразнись.
- Кто дразнится? - спросил Алесандер с порога.
- Фелипе, старый мошенник, - отозвалась девушка, - спрашивает, куда я дела Симону.
А потом она подняла голову и увидела его в черном костюме и белоснежной рубашке, с красиво уложенными волосами, обрамляющими смуглое лицо… У Симоны пересохло во рту. Алесандер был… великолепен.
- Пойди поторопи ее, - сказал он Симоне. - Я не хочу опоздать на прием к Маркелу.
Фелипе фыркнул, и уголки губ Алесандера приподнялись в улыбке. Симона благодарно улыбнулась в ответ.
- Схожу позову ее, - сказала она, уходя за своей накидкой.
- Не задерживай ее допоздна, - услышала она голос Фелипе. - Она хорошая девочка.
- Не выдавай моей тайны, Abuelo, - шутливо укорила она деда, наклоняясь, чтобы поцеловать его в обе щеки. - И не шали, пока меня не будет.
Дом Маркела выглядел как дворец, с галереями, балконами и высокими арками окон и дверей. Он был так залит светом, что казался золотым на фоне ночного неба, среди пальм во дворе мелодично журчал фонтан.
- Ой, - сказала Симона, когда Алесандер остановил машину перед домом и вышколенные слуги открыли для них дверцы.
Она знала, что Алесандер живет в другом мире, как только увидела его квартиру. И вот теперь ей напомнили, насколько другом. Это мир, где дома были дворцами с фонтанами, а двери открывали слуги. Это даже не ее вселенная.
Симона сделала глубокий вдох и вышла из машины, стараясь не наступить на подол собственного платья. Из светящихся окон доносилась музыка и гул разговоров, иногда прерываемый трелями смеха.
- Нервничаешь? - Отдав машину парковщику, Алесандер присоединился к девушке.
Симона кивнула, сжимая сумочку. Это вечер, когда она не только встретит его семью и друзей, но и сделает первый шаг к объявлению о свадьбе. Конечно, она нервничала.
- Расслабься, - сказал Алесандер, одним взглядом успокаивая ее. - Сегодня ты выглядишь так, словно родилась для высшего света. Идеальная невеста для рода Эскивель. Ты прекрасна.
Он в самом деле так думает? Или это слова, рассчитанные на то, чтобы вселить в нее уверенность - до того, как выбить почву у нее из-под ног очередным напоминанием, что все это временно?
Они почти не разговаривали в машине после того, как Симона поблагодарила его за то, что он поддержал шутку Фелипе. "Наверное, потому, что у него не было публики и нужды играть", - думала она.
- Я говорю правду, - шепнул он, словно мог прочесть все ее мысли и страхи по лицу.